Вера стояла у окна, разглядывая причудливый узор из инея на стекле. Апрельский вечер окутал город синими сумерками, а в квартире было тепло и уютно. Привычный мир, где каждая вещь знала своё место, где всё дышало воспоминаниями о прожитых годах.
— Мам, ты не против, если родители Игоря заглянут? — голос Кати прервал размышления. — Они хотят посмотреть, как мы устроились.
Вера обернулась к дочери, пытаясь скрыть невольное напряжение. После свадьбы прошло всего две недели, и она всё ещё привыкала к мысли, что теперь их не двое, а трое. Впрочем, Игорь оказался неплохим парнем — тихим, вежливым.
— Конечно, пусть приходят, — улыбнулась Вера. — Я пирог испеку.
Катя просияла:
— Ой, твой фирменный, с яблоками? Галина Петровна обожает выпечку!
«Галина Петровна…» — мысленно повторила Вера. На свадьбе будущая сватья показалась ей властной женщиной, но Вера решила не делать поспешных выводов. В конце концов, все хотят счастья своим детям.
Весь следующий день она готовилась к визиту: протёрла и без того чистые окна, расставила свежие салфетки, даже достала парадный сервиз. Пирог получился на славу — румяный, душистый.
Звонок в дверь раздался ровно в шесть. На пороге стояли Галина Петровна — статная, в строгом платье , и Анатолий Сергеевич — высокий мужчина с военной выправкой.
— Проходите, пожалуйста, — радушно пригласила Вера.
Галина Петровна, не разуваясь, прошла в гостиную, цокая каблуками по паркету. Её взгляд скользил по стенам, мебели, задерживаясь на каждой детали.
— М-да… — протянула она. — А что это у вас шторы такие мрачные? И диван староват. Мы вот недавно итальянский купили — загляденье!
Вера почувствовала, как краска приливает к щекам.
— Нам нравятся эти шторы, — мягко возразила она. — И диван ещё хороший…
— Ну что вы, голубушка, — отмахнулась Галина Петровна. — Молодым нужна современная обстановка. Правда, Толя?
Анатолий Сергеевич важно кивнул:
— Однозначно. Мы поможем с ремонтом, не беспокойтесь.
— Какой ремонт? — растерянно спросила Вера. — Мы же недавно…
— Мам, давай чай пить, — вмешалась Катя. — Пирог остывает.
За столом Галина Петровна продолжала:
— А готовить-то Катюша умеет? Я своего Игорька приучила — без домашней еды не садится.
— Катя прекрасно готовит, — тихо ответила Вера, чувствуя, как внутри закипает раздражение.
— Ну-ну, — снисходительно улыбнулась Галина Петровна. — Я её научу. У меня свои секреты. Игорёк, солнышко, тебе нравится пирог?
Игорь, до этого молча жевавший, кивнул:
— Очень вкусный, Вера Николаевна.
— Какая она вам Вера Николаевна? — всплеснула руками Галина. — Мама! Теперь мы все одна семья.
Вера поджала губы. Одна семья? Да эта женщина за полчаса умудрилась раскритиковать всё, что попалось на глаза.
После чая сваты, наконец, засобирались домой. У двери Галина Петровна обернулась:
— Мы теперь часто будем заходить. Надо же помогать молодым обустраиваться!
Когда дверь закрылась, Вера присела на банкетку в прихожей. Катя подошла, обняла за плечи:
— Мам, ты чего? Они хорошие, просто очень беспокоятся за нас.
— Конечно, доченька, — вздохнула Вера. — Просто я немного устала.
Но это было только начало. Через два дня Галина Петровна появилась без предупреждения, с огромными пакетами:
— Я тут занавески присмотрела! И скатерть новую. А эту старьё уберите.
Вера пыталась возражать, но сватья будто не слышала. Она командовала, распоряжалась, двигала мебель. Катя молча наблюдала, а Игорь, казалось, вообще не замечал происходящего.
Так потянулись дни. Галина заходила всё чаще, иногда по несколько раз в неделю. Она учила Катю готовить «правильный» борщ, критиковала Верину уборку, советовала перестелить полы.
— Вы, конечно, хозяйка неплохая, — говорила она Вере. — Но времена меняются. Надо соответствовать!
Однажды утром Вера проснулась от грохота в прихожей. Накинув халат, она выскочила из спальни и застыла: два грузчика под руководством Галины Петровны вносили новый диван.
— Что происходит? — севшим голосом спросила Вера.
— А это сюрприз! — радостно объявила сватья. — Я же говорила, что ваш диван никуда не годится. Вот, купила новый — кожаный, раскладной.
Вера почувствовала, как земля уходит из-под ног. В горле встал ком, а руки начали дрожать.
— А старый диван… где? — еле выдавила она.
— Грузчики уже вынесли. Не переживайте, я договорилась — его заберут в комиссионку.
Это был последний удар. Тот самый диван они выбирали вместе с покойным мужем, на нём выросла Катя, там хранились альбомы с фотографиями…
— Как вы посмели? — голос Веры зазвенел от гнева. — Кто дал вам право распоряжаться в моём доме?
Галина Петровна опешила:
— Да что вы так разволновались? Я же для молодых стараюсь! Катя, скажи маме…
Катя, бледная, металась взглядом между матерью и свекровью:
— Мам, ну правда, диван был старый… И Галина Петровна от души…
— От души? — Вера горько усмехнулась. — А спросить меня — тоже от души? Выкинуть чужие вещи — это нормально?
— Вера Николаевна, — вмешался появившийся Игорь. — Вы не понимаете, мама хотела как лучше…
— Как лучше? — Вера уже не сдерживала слёз. — Вы ворвались в мою жизнь, перечеркнули всё, что мне дорого! Я терпела ваши замечания, советы, критику. Но это… это уже слишком!
Галина Петровна надменно выпрямилась:
— Если вам так неприятна наша помощь, может, молодым лучше переехать к нам? У нас трёхкомнатная квартира, места хватит.
— Мама, нет! — вскрикнула Катя.
Но Вера уже не слушала. Она медленно прошла в свою комнату, достала чемодан и начала складывать вещи.
— Мам, ты что делаешь? — испуганно спросила Катя.
— Собираюсь на дачу. Раз я здесь лишняя, мешаю вашему счастью — поживу там. А вы оставайтесь, стройте свою новую жизнь.
— Но сейчас апрель! Там холодно!
— Ничего, — Вера застегнула чемодан. — Печку затоплю. Зато никому мешать не буду.
За окном дачного домика выл апрельский ветер. Вера сидела у печки, кутаясь в старый плед. Три дня. Три дня полного одиночества. Телефон молчал — ни Катя, ни сваты не звонили.
«Может, я действительно слишком остро отреагировала?» — думала Вера, глядя на пляшущие языки пламени. Но перед глазами снова вставало самодовольное лицо Галины Петровны, её безапелляционные заявления, выброшенный диван…
Скрипнула калитка. Вера вздрогнула — кто мог приехать в такую погоду? В дверь постучали.
— Мам, открой! Это я!
На пороге стояла заплаканная Катя. Не говоря ни слова, она бросилась матери на шею.
— Прости меня! Прости, что не заступилась тогда!
Вера обняла дочь, чувствуя, как та дрожит.
— Что случилось, доченька?
Катя отстранилась, вытирая слёзы:
— Ты уехала, и Галина Петровна… она теперь каждый день у нас. Командует, указывает, как жить. Игорь только поддакивает: «Мама лучше знает». Вчера она заявила, что будет проверять наш холодильник — правильно ли мы питаемся!
— А Игорь что?
— А что Игорь? — горько усмехнулась Катя. — «Мама волнуется, мама заботится». Я не могу так больше! Это не жизнь, а казарма какая-то!
Вера молча поставила чайник. Налила дочери горячего чая, достала печенье.
— Что мне делать, мам? — тихо спросила Катя. — Я люблю Игоря, но… я задыхаюсь.
Вера посмотрела на дочь долгим взглядом:
— Знаешь, я всю жизнь старалась быть удобной. Не возражать, не конфликтовать. Думала — так правильно. А теперь понимаю: иногда нужно уметь сказать «нет».
— Ты — взрослая, — продолжила Вера твёрдо. — Хочешь — живи по их правилам. Но я больше не буду молчать. И тебе советую: поговори с Игорем. Не о его маме — о ваших границах, о вашей семье.
Катя задумчиво помешивала чай:
— А если не поймёт?
— Значит, придётся выбирать: оставаться вечным ребёнком при маме или строить свою жизнь.
После этого разговора прошла неделя. Вера по-прежнему жила на даче, топила печь, читала старые книги. Телефон зазвонил вечером в пятницу.
— Мам? — голос Кати звучал взволнованно. — Мы с Игорем сняли квартиру.
Вера замерла:
— А как же…
— Мы поговорили. Сначала ругались, потом плакали. Игорь признался, что тоже устал от маминой опеки, просто боялся ей об этом сказать. Представляешь?
— Представляю, — тихо ответила Вера. — И что теперь?
— Переезжаем через три дня. Игорь сам сказал родителям. Галина Петровна, конечно, в обмороке, но… это наше решение.
Когда Вера вернулась домой, первое, что она увидела — тот самый кожаный диван. Он стоял посреди гостиной, чужой и неуместный, как символ недавних событий.
Телефон зазвонил почти сразу. На экране высветилось: «Галина Петровна».
— Алло? — голос сватьи звучал непривычно неуверенно. — Вера Николаевна… может, обсудим ситуацию?
Вера глубоко вздохнула:
— Обсудим. Но сначала я хочу сказать: без приглашения больше не приходите. Это мой дом, и здесь мои правила.
В трубке повисла тишина. Потом Галина Петровна тихо ответила:
— Я поняла. Простите меня.
Прошло полгода. Утро заливало кухню солнечным светом. Вера заваривала чай, когда раздался звонок в дверь.
На пороге стояла Галина Петровна с пирогом в руках:
— Можно войти? Я предварительно позвонила Кате, она сказала, что вы дома.
Вера молча кивнула. Они прошли на кухню, сели за стол. Галина Петровна выглядела непривычно растерянной.
— Знаете, — начала она, теребя салфетку, — я много думала. Всю жизнь считала, что лучше всех знаю, как надо. Командовала, контролировала… А теперь вот сын с невесткой отдельно живут, видимся раз в неделю, по выходным.
— И как вам такие перемены? — спросила Вера.
— Странно, — честно призналась Галина. — Но… они счастливы. Я вижу. Игорь даже готовить начал, представляете? Раньше к плите не подходил — всё я, я…
Вера разлила чай по чашкам:
— Дети должны жить своей жизнью. Мы можем советовать, но не управлять.
— А я всё испортила тогда, да? — вдруг спросила Галина. — С диваном этим… Он до сих пор у вас?
— Нет. Отдала в детский дом. А старый нашла — он в комиссионке стоял. Выкупила.
Они помолчали. За окном щебетали птицы, с улицы доносился детский смех.
— Знаете, — медленно произнесла Галина, — а ведь вы тогда преподали мне урок. Важный. О границах, об уважении… Я бы на вашем месте…
— Что было, то прошло, — перебила Вера. — Главное — сейчас всё наладилось.
В этот момент снова зазвонил телефон. Катя.
— Мам, привет! Ты не поверишь — я беременная! Мы только что из консультации!
Вера ахнула, чувствуя, как сердце наполняется радостью:
— Доченька, поздравляю!
Галина Петровна напряглась, явно пытаясь уловить суть разговора. Вера включила громкую связь:
— Катюша, тут твоя свекровь у меня. Скажи новость ещё раз.
— Мама Галя? — голос Кати зазвенел. — Я беременная! Будете бабушками!
Галина Петровна всплеснула руками, и вдруг… расплакалась. Просто сидела и плакала, размазывая тушь по щекам.
— Ой, что это я… — попыталась она улыбнуться. — Такая радость, а я…
Вера молча протянула ей салфетку. Странно было видеть эту властную женщину такой растроганной, человечной.
— Девочки, — произнесла вдруг Галина Петровна, — я вот что подумала… Давайте теперь всё по-другому сделаем? Без командования, без претензий. Просто будем помогать, когда попросят.
Катя по телефону тихо всхлипнула:
— Мам… мамы… я вас так люблю!
Вечером, проводив Галину Петровну, Вера села в своё любимое кресло. На старом диване лежал недочитанный роман, на стенах висели прежние шторы. Всё было на своих местах — и в доме, и в душе.
Телефон пискнул — сообщение от Кати: «Мам, спасибо тебе. За то, что научила меня быть сильной. За то, что не побоялась тогда уехать. Я поняла: иногда нужно отойти на шаг назад, чтобы потом сделать два шага вперёд».
Вера улыбнулась. За окном догорал летний день, где-то вдалеке играла музыка, а в воздухе пахло грозой и цветущей липой. Впереди было столько всего — первые шажки внука или внучки, семейные праздники, новые истории…
И теперь она точно знала: всё будет хорошо. Потому что каждый наконец-то нашёл своё место и свои границы. Потому что любовь — это не контроль, а принятие. Потому что счастье начинается там, где заканчивается страх быть собой.
А где-то в недрах старого дивана до сих пор хранился потёртый фотоальбом, в котором история их семьи продолжала пополняться новыми страницами.
