— Ты должна дать мне деньги, мы же семья! — потребовал у Виктории отец. — Все равно лежат, знаю я твой тайник в письменном столе.
— Папа, они мне самой нужны, — девушка вздохнула. — Не могу ничего дать.
— Тогда я сам возьму, дом мой, деньги в нем тоже, получается! — стукнул кулаком по столу отец. — Живешь на всем готовом, вот и накопила кубышку.
Несколько лет Виктория только и слышала на работе, какая она талантливая и большая молодец. Вот только образование не профильное, а значит, и на руководящие должности в перспективе рассчитывать не может. Некоторое время назад она решила, что все-таки хочет строить карьеру. И начала копить, чтобы оплатить второе высшее.
Наконец деньги были собраны, совсем скоро нужно было внести оплату за первый семестр. Но оказалось, что у папы на ее накопления были свои планы.
— Ты же понимаешь, это абсолютно беспроигрышный вариант, — отец Виктории расхаживал по кухне, размахивая руками. — Вложишь свои деньги, а через два месяца получишь обратно с хорошими процентами.
Виктория сидела, пропуская большую часть слов отца мимо ушей. Почти три года она работала сверхурочно по ночам, брала заказы на переводы, экономила на всем — от одежды до развлечений. Но теперь Виктория уже прошла вступительные испытания, осталось только внести оплату.
— Пап, я собирала их на учебу, — она нервно почесала щеку. — Знаешь, сколько времени ушло, мне уже двадцать шесть…
— Да брось ты, Вика!
Отец плюхнулся напротив, придвинулся ближе, от него пахло дорогим одеколоном и сигаретами.
— Учеба никуда не денется. Перенесешь на следующий семестр, делов-то. Зато потом будешь с деньгами!
Виктория опустила глаза, разглядывая свои обкусанные ногти. Внутри все противилось мысли, что придется отложить поступление, к которому она так долго шла. Но и спорить с отцом в их семье было не принято.
— А если… Вдруг что-то пойдет не так? — спросила она, поднимая взгляд на отца.
Он резко выпрямился, лицо исказилось от возмущения:
— Ну спасибо за доверие! Я, значит, для кого стараюсь? Такая возможность раз в жизни бывает, между прочим! А она мне не верит!
— Да верю я, верю, — поспешно сказала Виктория, чувствуя, как к горлу подступает комок. — Просто эти деньги… Они…
— Ну что? Важнее отца родного? — он подался вперед, сверля ее взглядом. — Скажи уже прямо, не хочешь папе помочь?
— Нет, конечно, хочу, — Виктория ощутила, как ее решимость тает. — Просто это все мои планы рушит. И потом, пап, ты уже терял деньги на таких вот проектах. В прошлый раз помнишь, что было?
— Подумаешь, дачу продали бабкину, никто на нее и не ездил. А у тебя какие еще планы?! — возмутился отец. — Подумаешь, на полгода отложишь учебу, не конец света, и так образованная. Зато отцу поможешь, а я тебе через два месяца отдам все до копейки. Когда папа тебя обманывал?
Виктория промолчала, вспоминая все случаи, когда его обещания оказались пустыми, но вслух сказать не решилась. Да и деньги она на карте больше не держала после того, как в прошлый раз отец перевел себе через ее интернет-банк на зимнюю резину пятьдесят тысяч. Копила теперь наличными, сама посмеивалась, что хранит капиталы под матрасом.
— Сколько тебе нужно? — спросила она отца, чувствуя, что совершает огромную ошибку.
И полезла в тайник в своей детской комнате, чтобы опустошить его. За их диалогом пристально наблюдала мама Виктории. Она тоже не привыкла перечить мужу, в их семье царили почти домостроевские порядки.
Через пару недель в своей съемной комнате Виктория принялась за уборку.
– Всего два месяца, — повторяла она себе, смахивая пыль с фоторамки, где она стояла с родителями на фоне моря.
Фотография трехлетней давности, когда все еще казалось простым и понятным. Больше ничего личного в комнате она не держала. Хозяйка была бесцеремонная и любопытная, часто проверяла вещи жильцов, но всегда это отрицала. Зато денег брала мало, а еще отсюда было намного ближе и до работы, и до выбранного Викторией института.
Телефон завибрировал, звонила мать. Они не разговаривали все это время.
— Привет, мам, — Виктория зажала трубку между ухом и плечом, продолжая протирать стекло рамки.
— Вика, ты чего трубку не берешь? Мы с папой беспокоимся.
— Работаю много, — ответила она, чувствуя, как в груди зарождается знакомое чувство вины. — Как вы там, что нового?
— Да нормально, — голос матери звучал устало. — Папа просил передать, что скоро вернет тебе деньги. Все идет по плану.
Виктория промолчала. За годы жизни с родителями она научилась распознавать его планы, но он был ее отцом, в конце концов. И она снова поверила.
— Ладно, мам, мне пора. Работу нужно сдать к вечеру.
— Ты совсем нас забросила, — в голосе матери слышался упрек. — Приехала бы…
— Обязательно, как только освобожусь, — пообещала Виктория, прекрасно зная, что не поедет к родителям, пока отец не вернет деньги.
Она просто не выдержит его рассказов о том, как все налаживается.
Закончив разговор, Виктория опустилась на кровать и уставилась в потолок. Вот уже две недели прошло. Отец клялся, что все вернет с процентами. Скоро она узнает, научился ли папа держать слово.
Ровно через два месяца и три дня Виктория решительно подошла к родительскому дому. В мессенджере от отца ни одного сообщения. На звонки он отвечал односложно: «Занят», «Перезвоню», «Решаю вопросы». Время для внесения платы за учебу истекало, нужно было действовать.
Виктория быстро взбежала по лестнице. Дверь открыла мать, осунувшаяся, с бегающим взглядом.
— А, Вика… — она явно нервничала. — Проходи, только папа не в духе сегодня.
— Представляю, — Виктория скинула туфли и решительно прошла в гостиную.
Отец сидел перед телевизором, развалившись в кресле. На журнальном столике стояла початая бутылка коньяка и стакан. Увидев дочь, он поджал губы и отвел взгляд.
— Явилась, вспомнила про родителей, — буркнул он, делая звук телевизора тише.
— Папа, — Виктория встала прямо перед ним, загораживая экран. — Где деньги? Сегодня последний день оплаты за семестр.
Отец хмыкнул, покрутил в руках стакан, сделал глоток.
— Да какие деньги, ты о чем вообще? — он пожал плечами с наигранным недоумением. — Ну не получилось у меня заработать, прогорел. С кем не бывает?
Виктория замерла, ощущая, как внутри все обрывается.
— Как прогорел? Ты же говорил, надежное дело, стопроцентная прибыль…
— Ой, да ладно тебе! — отец махнул рукой, отворачиваясь к телевизору. — Не судьба, значит, бывает.
— Папа! — Виктория была в бешенстве. — Это все мои деньги!
— Ну и что такого? — отец насмешливо изогнул бровь. — Еще накопишь, молодая же.
— Пап, ты обещал! — ее голос дрогнул. — Я отложила поступление, потому что ты клялся вернуть…
— Да отстань ты со своим поступлением! — он резко поднялся, расплескав коньяк. — Вечно с претензиями! Подумаешь, какие-то деньги, семья важнее!
— При чем здесь семья?! — Виктория почувствовала, как внутри что-то ломается. — Ты мои мечты разрушил, будущее!
— О, началось, — отец закатил глаза. — Мечты у нее, будущее! Цирк устроила. Твое будущее – замуж выйти нормально, муж бы университет и оплатил. Все эти ваши «я сама» ни к чему хорошему не приводят.
Мать тихо вошла в комнату, нервно вытирая руки о фартук.
— Может, чаю выпьешь, Викуля? — спросила она, переводя испуганный взгляд с мужа на дочь.
— Не надо мне чаю, — процедила Виктория сквозь зубы. — Я хочу знать, куда делись мои деньги.
— Ты у нас, значит, миллионерша? — отец снова плюхнулся в кресло и усмехнулся. — Забыла, кто тебя кормил-поил двадцать лет? Крышу над головой давал?
— Пап, это другое. Я просила тебя не трогать эти деньги. Они были на учебу, — Виктория старалась говорить спокойно.
— Учеба, учеба, только одно в голове! — отец поморщился, словно услышал ругательство. — Диплом у тебя уже есть. На кой тебе второй?
— Ты сейчас серьезно? — Виктория почувствовала, как к горлу подкатывает горячая волна возмущения. — Я хочу развиваться, расти профессионально! Начальство обещает повышение, но нужно профильное образование.
— Вот пусть контора твоя и платит!
Отец театрально развел руками, обращаясь к матери:
— Слышишь, Людмила? Дочь у нас хочет карьеру строить, а не семью, внуков не жди.
— Витя, может… — робко начала мать.
Но отец оборвал ее резким жестом:
— Да что ты ее защищаешь? Совсем избаловали девку! — он повернулся к Виктории. — Знаешь, сколько я в твоем возрасте вкалывал? На трех работах горбатился! А ты ноешь из-за каких-то копеек!
— Это полмиллиона рублей! Я работала сверхурочно, переводы делала ночами! — Викторию трясло, будто к телу подключили ток, руки не слушались.
— Ой, ну не преувеличивай, раз смогла один раз, снова накопишь, — отец поморщился. — Подумаешь, попечатала на компьютере. Это разве работа, и за что вам такие деньжищи платят?
Виктория резко отвернулась и прошла в ванную. Открыла кран, сунула разгоряченное лицо в холодную воду.
«Спокойно», — приказала она себе. — «Только не сорвись».
Вернувшись в комнату, она произнесла:
— Хорошо. Когда ты сможешь вернуть хотя бы часть?
Отец закатил глаза и демонстративно вздохнул:
— Ну вот, опять двадцать пять. Говорю же, прогорел бизнес. Нет у меня таких денег.
— А когда появятся? — настаивала Виктория.
— Не знаю! — он раздраженно взмахнул рукой. — Может, через год, через два, никогда. Жизнь — штука сложная.
Виктория недоверчиво покачала головой:
— То есть ты даже не пытаешься что-то сделать? Просто сидишь, пьешь и… Все? Моих денег нет, а ты даже не извиняешься?
— А что я должен на коленях ползать?! — отец вскочил, его лицо покраснело. — Дочь родная, а говоришь, как с чужим! Думаешь, мне не обидно? Я, между прочим, для семьи старался! Чтобы всем лучше было!
— Мне теперь придется выбирать, — горько усмехнулась Виктория. — Съемную комнату и учебу вместе не потяну, снова придется копить…
— Ну так не снимай, — отец пожал плечами. — Делов-то, живи с нами, найди нормальную работу. Или замуж выйди, наконец.
Виктория покачала головой, чувствуя, как внутри нарастает глухая злость. Она еще никогда не видела отца таким эгоистичным. Словно ее мечты, ее планы — пустой звук.
Виктория смотрела на отца и впервые видела его по-настоящему, не через розовые очки детской привязанности, а таким, какой он есть. Человеком, который не чувствует никакой вины за то, что разрушил ее планы.
— А ведь ты бы снова так поступил, да? — тихо спросила она, не отрывая взгляда от его лица. — Если бы я опять накопила, ты бы снова пришел с отличной идеей и попросил денег? Вообще, ты их куда-то вкладывал или просто прогулял?
Отец неопределенно пожал плечами и отвел глаза:
— Ну если бы реально стоящее дело подвернулось… А что такого? Я глава этой семьи, значит, решаю, что делать с деньгами.
Виктория почувствовала, как холодеет все внутри. Она ожидала отрицания, возмущения, даже гнева, но только не этого спокойного признания. Отец действительно считал, что имеет право распоряжаться ее жизнью, деньгами, будущим.
— Знаешь, — сказала она, удивляясь собственному спокойствию, — я все поняла.
— Да что ты там опять разглагольствуешь? — отец хмыкнул, отхлебывая коньяк. — Молодая еще, жизни не видела…
— Я поняла, что ты никогда не изменишься, — Виктория подошла к окну, глядя на серый двор-коробку с облезлыми качелями и ржавой горкой. — Ты всегда будешь считать, что мои мечты, желания ничего не стоят. Что ты можешь решать за других.
— Да ладно тебе драму разводить, — отец поморщился. — Подумаешь, планы поменялись. Не конец света.
Виктория повернулась к нему, удивляясь своему спокойствию:
— Для тебя не конец. А для меня это был шанс на новую жизнь. И ты его отнял.
— Господи, вот начинается, — отец закатил глаза. — Из-за каких-то денег такие трагедии…
— Не из-за денег, — перебила Виктория. — Из-за предательства.
Мать, все это время стоявшая в дверях, тихо ахнула.
— Вика, ну как ты можешь… Это же папа, подумаешь, деньги, семья важнее.
— А как он мог? — повернулась к ней Виктория. — Мам, ты же все знаешь. Видела, как я работала, экономила. Знала, как это для меня важно. Но, конечно, будешь выгораживать папашу, кормильца семьи. Мам, да я давно тебе сама деньги сую, потому что его зарплаты, того, что он до дома доносит, ни на что не хватает.
Мать опустила глаза и нервно поправила волосы:
— Виточка, ну папа же хотел как лучше… Просто не получилось… И он работает, это начальство виновато со своим лишением премии.
— Не получилось, — эхом повторила Виктория. — И никогда не получится. Потому что он даже не считает, будто сделал что-то не так.
Она прошла мимо матери в свою старую комнату. За полчаса собрала оставшиеся вещи, свои рисунки, фотоальбом, запихнула их в спортивную сумку. Руки немного дрожали.
Виктория вышла из комнаты с сумкой через плечо. В коридоре столкнулась с матерью, та стояла, прижав руки к груди, глаза блестели от слез.
— Ты куда это собралась? — отец появился из кухни, держа в руке бутерброд. — Эй, я с тобой разговариваю!
— Ухожу, мне пора, — коротко бросила Виктория, надевая куртку.
— Куда еще уходишь? — он усмехнулся, пережевывая кусок. — Брось ты этот цирк. Поживи дома, подкопи денег снова. А там, глядишь, и с учебой разберешься.
Виктория сжала губы, стараясь не сорваться на крик:
— Нет, пап, тут я больше не останусь. И денег тебе никогда не дам ни копейки.
Отец перестал жевать, его лицо покраснело:
— Ты что, серьезно? Из-за какой-то мелочи родителей бросаешь?
— Это не мелочь, — Виктория застегнула куртку дрожащими пальцами. — Моя жизнь, на которую тебе даже не плевать, просто…
— Да куда ты пойдешь? — отец шагнул ближе, его голос стал громче. — У тебя же денег нет теперь! Сама же ныла, на квартиру не хватит, за учебу платить нечем!
— Разберусь, — отрезала Виктория. — Без твоих советов… Дальше сама справлюсь.
— Ага, как же! — отец хмыкнул, скрестив руки на груди. — Месяц помыкаешься и приползешь назад. Куда ты денешься, иначе не накопишь! Смелая стала, как комнату полгода назад сняла.
Мать шагнула вперед, протянула дрожащую руку:
— Вика, милая, ну не надо так… Папа погорячился…
— Я не горячился! — рявкнул отец. — А если и было, то имею право! Дочь родную вырастил, а она из-за какой-то ерунды решила родителей бросить!
Виктория покачала головой, ощущая себя невероятно смелой:
— Я никого не бросаю. Просто начинаю жить отдельно, с комнатой моей делайте что угодно. Мам, телефон тебе известен.
— Викуля, ну подожди, — мать схватила ее за рукав, в глазах плескался страх. — Давай все обсудим спокойно. Папа извинится…
— Чего это я буду извиняться?! — заверещал отец. — Перед собственной дочерью?! Это она должна уважение проявлять!
Виктория осторожно высвободила руку из материнской хватки:
— Видишь, мам? Он даже не понимает, что сделал что-то не так. И никогда не поймет.
Она повернулась к выходу, но отец загородил дверь:
— Стой тут, пока не отпускали! Думаешь, я поверю в этот спектакль? Собрала манатки и сбежала! Ты никуда не пойдешь.
— Отойди, пожалуйста, — тихо, но твердо попросила Виктория.
— И не подумаю! — отец упер руки в бока. — Истеричка, из-за каких-то денег такой скандал закатила!
Виктория глубоко вдохнула, поставила сумку на пол и достала телефон:
— Хорошо, тогда я вызову полицию. Скажу, что меня насильно удерживают в квартире.
— Ты не посмеешь! — лицо отца исказилось от гнева. — Никто не поедет на семейный скандал.
— Посмею, — спокойно ответила она, глядя ему прямо в глаза. — И еще заявление напишу о мошенничестве. Расскажу, как ты выманил у меня деньги.
Повисла тяжелая тишина. Отец смотрел на дочь так, словно видел ее впервые.
— Ты… Ты не сделаешь этого, — его голос вдруг стал тише. — Мы же родные люди.
— Родные люди не поступают так, как сделал ты, — отчеканила Виктория. — Отойди от двери.
Летнее солнце пробивалось сквозь жалюзи, заливая светом маленькую, но уютную квартиру-студию. Виктория, склонившись над ноутбуком, пересматривала последние абзацы дипломной работы. На экране телефона мигало сообщение от научного руководителя: «Все отлично, жду вас на защите».
Три года назад ей удалось взять беспроцентный заем у работодателя, поступить на нужную специальность и не протянуть ноги с голода. В родительский дом девушка не вернулась. И даже не пошла на юбилей отца месяц назад, хотя мать настойчиво звала.
Сам папаша караулил ее у работы, требовал его уважить. Виктория не поддалась, больше отец не имел над ней власти, а мама сама выбрала его сторону.
