Тот день Марта помнила так отчётливо, будто это было вчера, а не пятнадцать лет назад.
… Четырнадцатое мая, её день рождения.
Девочка спускалась по лестнице в своем любимом голубом платье, купленном с мамой незадолго до ее смерти. Платье уже слегка жало в талии: за последний год она немного выросла, но продолжала его носить, словно последнюю ниточку, связывающую ее с прошлым.
На кухне был накрыт праздничный стол. Мачеха постаралась, чтобы всё выглядело идеально: свежие пионы в хрустальной вазе, любимый мамин сервиз. Даже торт был точной копией того, что когда-то пекла мама.
Только вот глаза мачехи оставались холодными. Они никогда не менялись с того самого дня, как женщина переступила порог их дома.
Её дочь Вика, сводная сестра Марты, сидела за столом с самодовольной ухмылкой, звеня вилками на весь дом.
— Марта, зайди в кабинет. Мне нужно с тобой поговорить! – голос отца прозвучал непривычно отстраненно и жестко.
В его кабинете, как всегда, пахло табаком и кожей кресел. На массивном столе из красного дерева лежали какие-то бумаги.
Девочка помнила, как когда-то, еще при маме, забиралась под этот стол играть, а отец, делая вид, что не замечает её, «случайно» ронял конфеты из кармана.
— Это правда? – спросил мужчина, не глядя дочери в глаза.
— Что правда? – не поняла девочка.
— То, что рассказала Вика. Про деньги, которые ты украла из кошелька тети Нины! — пальцы отца нервно постукивали по столешнице. Это была его новая привычка, появившаяся после маминой смерти.
Марта застыла на месте. Какие деньги? О чём он говорит?
— Папа, я ничего не брала! Это ложь! – голос дочки дрожал от страха и паники.
— Вика видела, как ты вытащила пять тысяч из сумки ее матери. Тетя Нина подтвердила пропажу. И это, говорят, не первый раз.
— Папа, это неправда! Клянусь, я никогда… – но отец ее не слушал.
Он взял в руки бумаги и разложил их веером на столе.
— Мне очень стыдно, что я вырастил воровку. Маме тоже было бы стыдно. Поверь! Я больше не могу тебе доверять. Поэтому оформил документы на отказ от опеки. Я договорился с нужными людьми, сегодня тебя заберут в интернат. Надеюсь, это пойдет тебе на пользу и тебя смогут перевоспитать. Это то наказание, которое ты заслужила!
Комната начала кружиться перед глазами. Марта смотрела на отца и не узнавала его. Куда делся ее любящий папа, который читал ей сказки и подбрасывал к потолку? Который обещал всегда защищать её?
— Я сказал тебе все, что хотел! А теперь уходи. Не мозоль мне глаза. Пошла вон из моего дома!
В дверях кабинета стояла мачеха, а за её спиной ликовала Вика. На губах сводной сестры играла едва заметная улыбка.
Следующие часы Марта помнила очень смутно: как собирала вещи трясущимися руками, как социальный работник вёз её в интернат по пустынным улицам, как плакала по ночам в казенной постели, кусая угол жесткой подушки, чтобы не разбудить соседок…
***
В этом году Марте стукнуло двадцать девять. Она стала успешным юристом и открыла свою небольшую практику. Девушка жила в съёмной квартире в центре Москвы и ездила на подержанном «Фольксвагене».
Справилась, выкарабкалась, встала на ноги. Не благодаря, а вопреки.
Только иногда по ночам ей снилось то самое голубое платье и запах маминого торта, а еще… не давало покоя сильное чувство обиды на отца, который когда-то не выслушал, не поддержал, не понял…
И вот вчера в её офисе появилась Вика. Нервная, раздраженная, с неизменной змеиной улыбкой. Дорогая сумка, безупречный маникюр и… паника в глазах.
— Привет, сестрёнка. Мне нужна твоя помощь. Очень нужна!
Марта несколько минут внимательно смотрела на сводную сестру. Внутри поднималась волна такой ярости, что хотелось все разорвать в мелкие клочья.
Пятнадцать лет она ждала этого момента. И теперь точно знала, что справедливость существует. Просто иногда опаздывает.
***
Вика сидела в кресле для клиентов, нервно перебирая руками ремешок своей сумки Prada.
Марта наблюдала за ней с холодным интересом, как энтомолог за редким насекомым.
За пятнадцать лет сводная сестра сильно изменилась: появились небольшие морщинки вокруг глаз, щеки впали, а в тщательно уложенных волосах проглядывала легкая седина. От былой самоуверенности женщины не осталось и следа.
— У меня проблемы, Марта. Серьезные проблемы! – Вика говорила тихо, то и дело оглядываясь на дверь, будто боялась, что кто-то их подслушивает. — Папа… он переписал все имущество на меня и маму два года назад. А теперь они хотят развестись. Всё рушится!
Марта сделала глоток своего любимого латте, намеренно растягивая паузу. Она регулярно просматривала выписки из ЕГРН. Обычная профессиональная привычка юриста.
Трехэтажный особняк в Барвихе, квартира на Остоженке, загородный дом в Испании – всё действительно было переоформлено на Вику и её мать. Общая стоимость активов приближалась к полумиллиарду рублей.
— И чем же я могу помочь? – Марта откинулась в кресле, наслаждаясь моментом. Её кабинет, пусть и не такой роскошный, как отцовский, был ее крепостью. Здесь она чувствовала себя хозяйкой положения.
Вика нервно кусала губы, избегая смотреть сводной сестре в глаза:
— Мама… она нашла нового хахаля. Молодого. Какой-то инструктор по йоге, представляешь? Это является прямым нарушением договора. Отец на законных основаниях аннулирует наследство. Мама, понимая ситуацию, требует от папы часть имущества при разводе. А я остаюсь ни с чем! Это несправедливо! Я столько лет ждала…
В офисе повисла тишина, нарушаемая лишь приглушенным шумом кондиционера. Марта вспомнила, как пятнадцать лет назад Вика стояла в дверях отцовского кабинета с торжествующей улыбкой. Как из-за её лжи рухнула вся прежняя жизнь. Как пришлось начинать с нуля, без поддержки, без денег, без семьи.
— С чего ты решила, что я буду помогать человеку, из-за которого меня отправили в интернат? – Марта грустно улыбнулась. — Ты же на меня столько клеветы вылила! Та история с якобы украденными деньгами – не единственная твоя ложь. Это были цветочки! Ты годами манипулировала отцом, настраивала его против меня. Рассказывала, что я якобы принимаю запрещенные вещества и встречаюсь с плохими парнями. А теперь пришла за помощью?
Вика побледнела, ее наманикюренные пальцы крепко вцепились в подлокотники кресла.
— Мартуша, послушай… Я была глупой девчонкой. Ревновала папу к тебе. Мне казалось, что он любит тебя больше. Ведь ты была родная, а я — нет. Но сейчас всё изменилось! Я заплачу, сколько скажешь. Только помоги сохранить имущество. Ты же теперь успешный юрист, у тебя репутация…
— А ты помнишь мой последний день рождения дома? – голос Марты стал жестким. — Помнишь, как меня забирали в интернат? Как я умоляла отца поверить мне? Как писала ему письма, которые возвращались нераспечатанными?
В глазах Вики мелькнул страх, смешанный с отчаянием.
— Я… я была ребёнком. Не понимала, что делаю. Просто хотела, чтобы папа любил только меня и маму.
— Нет, милая сестра, ты прекрасно всё понимала. Не маленькая девочка была! – Марта достала папку с документами. — Но сейчас это не имеет никакого значения. Перейдем к главному. Я возьмусь за это дело. Но буду представлять интересы твоей матери. Она вчера приходила ко мне. Обогнала тебя на один день. Рассказала много интересного о вашей жизни.
Вика тут же вскочила с места, опрокинув стакан с водой:
— Ты не можешь! Это конфликт интересов! Это несправедливо!
— Могу. Потому что ты ещё не стала моей клиенткой. А твоя мать уже подписала договор. Вчера! – Марта протянула ей документ с подписью Нины Сергеевны. — И я сделаю всё возможное, чтобы твоя мать выиграла это дело. В конце концов, я специализируюсь именно на семейных делах. Для меня вопрос принципа, чтобы ты осталась ни с чем.
***
После ухода Вики Марта долго сидела в кабинете, обдумывая предложение Нины Сергеевны.
Женщина явилась к ней накануне. Их разговор до сих пор звучал в ее голове. Мачеха, несмотря на возраст, выглядела прекрасно: ухоженная, стильная, с идеальной осанкой. Годы не испортили её красоту, а лишь добавили особый шарм.
— Я знаю, вы меня ненавидите, – сказала тогда Нина Сергеевна, элегантно устроившись в кресле для посетителей. — И имеете полное право. Я поддержала ложь Вики, промолчала, когда должна была защитить вас. Это непростительно.
— Зачем же вы, понимая это, пришли именно ко мне? – Марта внимательно изучала женщину, чей приход в их семью когда-то изменил всё.
— Потому что нам обеим есть за что мстить, – мачеха говорила абсолютно спокойно и даже хладнокровно. — После твоего ухода ситуация в доме кардинально изменилась. Твой отец начал мне изменять. Сначала тайно, потом уже в открытую. Но это было только началом.
— Что произошло потом?
— Вика… она попыталась соблазнить отчима. Я застала их. Она в полупрозрачном пеньюаре пыталась забраться к нему в постель, – женщина поморщилась от неприятных воспоминаний. — Павел отверг её, слава Богу. Но после этого в доме стало невыносимо. Вика превратилась в чудовище, одержимое деньгами и властью.
Марта внимательно слушала женщину. Внутри нее разгоралась необъяснимая холодная ярость. Не к мачехе. Та вызывала скорее сложную смесь презрения и понимания. К отцу и Вике, которые сломали жизнь не только ей.
— У меня есть предложение, – Нина достала папку с документами. — Половина всего имущества, которое я отсужу у Павла, будет твоим. Взамен ты поможешь мне выиграть дело.
— Почему я должна вам верить?
— Потому что я готова подписать договор прямо сейчас, – Нина протянула бумаги. — И потому что ты ненавидишь их сильнее, чем я. Это очевидно. А значит никто лучше тебя не справится с этим делом.
Марта внимательно изучала документы. Условия были четкими и понятными: пятьдесят процентов от всего имущества, полученного после развода, в обмен на юридическое сопровождение дела. Сумма могла получиться астрономической.
— У меня есть встречное условие, – Марта подняла взгляд на мачеху. — Вика не должна получить ничего. Ни копейки, ни метра недвижимости. Ни сейчас, ни потом, ни по завещанию. Это должно быть прописано в договоре.
Нина Сергеевна на мгновение задумалась, а потом кивнула:
— Согласна. Она не заслуживает ничего после всего, что сделала. Внесем этот пункт в договор!
— Знаете, – Марта достала ручку, – я действительно вас ненавижу. Но их ещё больше! И если для мести придется объединиться с вами, я готова!
***
Прошла неделя.
Марта методично готовила документы к делу, собирала доказательства, выстраивала стратегию. Она знала, что отец узнает о её участии в деле, и ждала его появления.
— Марта Павловна, к вам какой-то Павел Сергеевич. Говорит, что он — ваш отец, – секретарша выглядела очень встревоженной.
— Пусть войдёт, – женщина спешно убрала документы в сейф. Она была готова к этой встрече.
Пятнадцать лет подготовки – достаточный срок, чтобы встретить врага во всеоружии.
***
Мужчина вошёл в кабинет, как привык входить везде: уверенно и с чувством собственного превосходства.
Но Марта заметила, как дрогнули его руки, когда он увидел табличку с ее именем на столе: «Марта Павловна Барышева, адвокат по семейным делам».
В этот момент она поняла: отец впервые осознал, что она больше не та беспомощная четырнадцатилетняя девочка, которую он беспощадно выгнал из дома.
— Значит это правда, – он опустился в кресло, не дожидаясь приглашения. Его дорогой костюм и властная манера держаться все еще производили впечатление, но Марта видела, как подрагивает жилка на его виске, что было верным признаком сильного волнения. — Ты взялась представлять интересы Нины?
— Да, – Марта откинулась в кресле, наслаждаясь моментом. Она столько раз представляла эту встречу, репетировала каждое слово. — Что-то не так?
— Ты… ты понимаешь, что делаешь? – в голосе мужчины прорезались гневные нотки. — Становишься на сторону женщины, которая…
— Которая что? – перебила его Марта. — Которая молча наблюдала, как вы с Викой разрушали мою жизнь? Да, она виновата. Но вы с моей дорогой сводной сестрой виноваты гораздо больше. Так что логика здесь проста. Я выбрала меньшее из зол!
— Я твой отец! Ты не можешь играть против меня! Это невозможно! – Павел Сергеевич со всей силы ударил кулаком по столу.
— Ты сейчас серьезно? – Марта горько усмехнулась. — Отец не выбрасывает ребёнка из дома в день рождения. Отец не верит лживой клевете, не отказывается от дочери, не отправляет нераспечатанными ее письма из интерната. Отец защищает своего ребёнка, а не предаёт!
— Я делал это ради твоего же блага! – перебил мужчина дочь, вскакивая с кресла. — Ты катилась по наклонной, воровала, связалась с плохой компанией…
— Лжец! – теперь уже и Марта повысила голос. В её кабинете, в её крепости, она больше не боялась его. — Ты прекрасно знал, что Вика всё выдумала. Но тебе было удобно поверить. Ведь я напоминала тебе о маме, о твоей вине перед ней, о том, как быстро ты нашёл ей замену. Каждый раз, глядя на меня, ты видел её глаза, её улыбку и не мог этого вынести.
Павел Сергеевич внезапно побледнел.
— Ты не понимаешь…
— Нет, это ты не понимаешь, – Марта достала из сейфа увесистую папку. — Здесь документы о твоих махинациях. Офшоры, уход от налогов, подставные фирмы. Я две недели изучала каждую бумажку, каждую транзакцию. Думаешь, почему Нина обратилась именно ко мне? Потому что знала, что я сделаю всё, чтобы вы оба потеряли всё. И знаешь что? Она права!
— Сколько ты хочешь? – отец внезапно успокоился и перешел к делу. Это была его привычная стихия: переговоры, деньги, сделки. — Назови сумму. Любую. Вдвое больше того, что предложила Нина.
— Знаешь, что самое забавное? – Марта ехидно улыбнулась. — Ты до сих пор думаешь, что всё можно купить. Как тогда, когда платил интернату, чтобы меня приняли без вопросов. Как тогда, когда откупался от проблем с налоговой. Но есть вещи, которые не продаются. Например, справедливость.
— Ты пожалеешь об этом, – процедил Павел Сергеевич, направляясь к двери. — Я уничтожу тебя!
— Нет, папа, – женщина произнесла последнее слово с нескрываемой иронией. — Это я уничтожу тебя. И сделаю это абсолютно законно, используя твои же документы. А теперь прошу прощения. У меня встреча с налоговым инспектором.
***
Три месяца судебных заседаний вымотали всех.
Марта почти не спала, работая над документами, выстраивая защиту и опровергая каждый довод противоположной стороны. Это была не просто работа. Это была борьба, в которой она не могла позволить себе проиграть.
Каждый раз, входя в зал суда, женщина чувствовала на себе ненавидящие взгляды отца и Вики, но это только придавало ей сил.
И вот настал день оглашения решения суда.
«Именем Российской Федерации…» – голос судьи звучал размеренно и сухо, но для Марты каждое слово отдавалось громом.
Когда прозвучала итоговая сумма и перечень имущества, отходящего Нине Сергеевне, в зале воцарилась полная тишина.
Вика, сидевшая в первом ряду, разрыдалась. Её макияж растекся, превратив холеное лицо в немую маску. Павел Сергеевич застыл, словно статуя. Его империя рушилась на глазах. Всё делилось пополам, как и положено по закону.
— Это ещё не конец, – процедил мужчина, проходя мимо Марты. — Я подам апелляцию.
— Подавай! Но ты знаешь, что проиграешь. Все документы безупречны!
— Поздравляю, – Нина Сергеевна пожала падчерице руку после заседания. — Ты блестяще провела дело. Знаете, я никогда не думала, что скажу это, но… мне жаль. Жаль, что пятнадцать лет назад я не нашла в себе смелости встать на вашу сторону.
— Уже не важно, – ответила Марта. — Важно то, что справедливость наконец восторжествовала.
***
Через неделю был подписан акт передачи имущества. Как и договаривались, Марта получила свою половину. Теперь ей по праву принадлежало то, чего она была лишена все эти годы.
Вечером того же дня женщина поехала на кладбище. Октябрьский ветер гонял листву по дорожкам, но у могилы матери было тихо. Она положила огромный букет темно-бордовых роз. Любимых маминых цветов.
— Мама, – Марта провела рукой по холодному мрамору надгробия. — Я сделала это. Я выиграла. Теперь они знают, что значит терять всё, во что веришь. Знают, каково это, остаться ни с чем. Помнишь, ты всегда говорила мне, что добро побеждает зло? Ты была права. Просто иногда для этого нужно время.
Ветер усилился, словно ответил на её слова. Где-то вдалеке прогремел гром.
— Знаешь, – продолжила дочь, поправляя розы, – все эти годы я жила мечтой о мести. Думала, что когда добьюсь ее, станет легче. Так и есть. Я чувствую… спокойствие. Словно наконец-то могу отпустить всю эту боль и начать жить дальше. Теперь я понимаю, что ты имела в виду, когда говорила, что прощение освобождает. Но прежде чем простить, нужно восстановить справедливость.
Она постояла ещё немного у могилы, вспоминая счастливые моменты из детства.
— Я люблю тебя, мама, – прошептала Марта, разворачиваясь к выходу кладбища.
Начинался дождь, но она не спешила укрываться. Впервые за пятнадцать лет женщина чувствовала себя по-настоящему свободной. Месть свершилась, справедливость восторжествовала. Теперь можно было начать новую главу своей жизни: без горечи, без ненависти, без прошлого, тянущего назад. С чистого листа.
