— Нет никаких драгоценностей, хватит уже по углам шарить! — Галина решительно загородила дверь в комнату тёти Клары. — Ещё тело не остыло, а вы уже…
— А ты не командуй! — Леонид, грузный мужчина с красным лицом, сделал шаг вперёд. — Не забывай, кто здесь старший. Я брат Клары, а не ты. И я точно знаю — она прятала бабушкино наследство. Тридцать лет назад своими глазами видел шкатулку!
— Ага, теперь-то ты вспомнил про сестру! А тридцать лет назад из-за твоих пьяных выходок она дверь перед тобой закрыла. Да только что-то не спешил ты с родственными визитами, пока она болела.
Ирина, сестра Галины, прислонилась к стене, нервно теребя потрёпанную сумочку:
— Галь, да перестань ты. Если наследство есть, нам всем по справедливости полагается. Ты вот тут с ней жила, а мне что? Одной с сыном впроголодь?
— Ах, полагается? — Галина горько усмехнулась. — А когда я просила помочь, привезти лекарства? Тётя умирала, а вы всё дела, дела находили.
На веранде скрипнули половицы. В дверях появился молодой человек в тёмных очках — племянник Женя, опоздавший на похороны.
— Кажется, я к самому интересному? — он снял очки. — Наследство ищете? А я думал, мы по тёте скорбим.
Леонид сердито засопел:
— Ишь, умник нашёлся, в Москве-то своей… Знаю я, зачем приехал — на всё готовенькое, ага?
— Ну, раз всё про всех знаешь, дядя Лёня, — Женя иронично склонил голову, — скажи, зачем бабушка Клара, у которой ты тридцать лет порог не переступал, стала бы тебе сокровища оставлять?
— А потому что я и есть единственный законный наследник! — Леонид стукнул кулаком по старой этажерке, отчего фарфоровая статуэтка опасно закачалась. — Вот что, молодёжь… Я сюда не ругаться приехал. Но шкатулка мне нужна. В ней… семейное.
— Семейное? — Ирина вскинула голову. — А что тётя говорила про неё, Галь? Ты же всё время рядом была!
Галина нервно одёрнула занавеску:
— Тётя при мне никаких шкатулок с драгоценностями не доставала. И вообще… — она поджала губы. — Зачем эти разговоры сейчас?
— Вот оно что! — Леонид шагнул ближе. — Значит, уже нашла всё! Припрятала и молчишь?
— Я? — Галина задохнулась от возмущения. — Да как тебе не стыдно!
— Тихо всем! — Женя поднял руку. — Если тайник есть, найдём. И раз мы все оказались под этой крышей, давайте уж честно. Кто для чего приехал?
Повисла неловкая тишина. За окном пронзительно засвистел чайник, оставленный на плите, словно пытаясь заглушить горькую правду, которая так и не была произнесена вслух.
— А может и нет никакой шкатулки? — тихо произнесла Ирина. — Может, это… сказки всё?
— Есть, — отрезал Леонид. — Я её видел, когда мы с Кларой ещё общались. Бабушкино наследство, старинное. И по-родственному… мне положено.
— Тебе, значит, положено? — у Галины задрожали руки. — А сиделкой при тёте десять лет быть — это мне положено было?
— Дорогие родственники, — Женя прошёл в центр комнаты, — предлагаю сделать всё цивилизованно. Если тайник существует, мы найдём его вместе. А там решим. Возражения?
Галина отвернулась к окну:
— Ищите. Только не ждите, что я буду помогать клад искать… Мне от тёти ничего не нужно было. Кроме её… — она не закончила фразу.
К вечеру дом наполнился странными звуками — постукиваниями, скрипом половиц, шорохом передвигаемой мебели. Родственники разбрелись по комнатам в поисках неуловимого сокровища. Галина сидела на кухне, машинально перебирая квитанции и рецепты тёти Клары, сложенные в аккуратную стопку.
Дверь скрипнула. На пороге стоял Женя с кружкой дешёвого растворимого кофе.
— Не возражаешь, если я присоединюсь к твоему одиночеству? — он кивнул на стопку бумаг. — Что-то интересное?
— Счета за лекарства. Доказательства, что мы не с жиру бесились, — Галина отодвинула квитанции. — Знаешь, мне кажется, тётя бы расстроилась, видя это… мародёрство.
— Хочешь сказать, мы все стервятники? — Женя отхлебнул кофе и поморщился. — Можешь считать меня циником, но мы просто люди. Со своими заморочками. И долгами.
— У тебя-то какие долги? Ты же в Москве, в айти, — Галина хмыкнула. — Небось, загребаешь миллионы, программы свои пишешь.
— Ага, купаюсь в деньгах и особняк в Барвихе строю, — он усмехнулся. — А ещё у меня ипотека на студию в Бутово и трое голодных котов. И мама, которой нужна операция.
Галина подняла взгляд:
— Извини. Я не знала про Ирину.
— Она бы никогда не сказала. Гордость… Семейная черта, похоже, — он посмотрел на потолок. — Дядя Лёня там совсем с катушек слетел. Простукивает каждую доску на чердаке.
С верхнего этажа доносился отчётливый стук — методичный, упрямый.
— Помню, как мы в детстве с тётей клад искали, — неожиданно произнесла Галина. — Она придумывала нам с Иркой карты сокровищ… Прятала конфеты в саду. Говорила, это волшебные самоцветы. Мы верили.
— А потом?
— Потом Ирка выросла и сказала, что это всё детский сад. А я… — она замолчала, прислушиваясь к шагам с верхнего этажа.
— Как думаешь, он и правда что-то ищет или… — Женя понизил голос, но не успел договорить.
С чердака раздался грохот, затем сдавленное ругательство. Через минуту из коридора послышался взволнованный голос Ирины:
— Кажется, он что-то нашёл! Скорее!
Когда Галина и Женя поднялись по скрипучей лестнице, Леонид уже держал в руках потемневшую от времени шкатулку с резным узором. Его руки дрожали, а лицо выражало странную смесь торжества и растерянности.
— Я же говорил! — он поднял шкатулку. — Это бабушкино… Клара всегда её прятала от меня. Всегда!
— Открывай, — тихо сказала Ирина, обменявшись быстрым взглядом с Галиной. — Что там?
Шкатулка не поддавалась. Замок, почерневший от времени, словно сопротивлялся нетерпеливым пальцам Леонида.
— Чего возишься? Отверткой подцепи! — Ирина нервно переминалась с ноги на ногу.
— Нельзя так, — Галина неожиданно шагнула вперёд. — Замок сломаешь.
— А тебе-то что? — огрызнулся Леонид, но шкатулку передал. — Открывай, раз такая умная.
Галина взяла шкатулку, погладила пальцами резной узор.
— У замка должен быть ключ, — она задумчиво посмотрела на пыльную комнату. — Тётя никогда ничего не выбрасывала. Ключ где-то здесь.
— Так! — решительно вмешался Женя. — Давайте не будем ломать вещь, которая может оказаться ценной сама по себе. Шкатулка старинная, ей лет сто, не меньше.
— Ты специалист по антиквариату? — съязвил Леонид.
— Нет. Просто смотрю передачи по Культуре, — парировал Женя. — И уважаю историю. И чужую собственность, между прочим.
— Ты на что намекаешь? — Леонид шагнул ближе, сжимая кулаки.
— Лёня, тише ты! — вмешалась Ирина, становясь между ними. — Женька, не заводи его. Лучше поищем ключ.
— И где, по-твоему, Клара могла его спрятать? — Леонид обвёл взглядом чердак, заваленный старыми вещами.
— В тайнике с логикой, — неожиданно сказала Галина. — Тётя любила головоломки. Помнишь, Ир, как она прятала подарки на день рождения? Всегда с загадкой.
Ирина слабо улыбнулась:
— Помню. Под цветочным горшком с геранью. Там, где должны быть семена жизни…
— Точно! — Галина оживилась. — Первая подсказка! Где у неё герань?
— Внизу, на южном окне. Она её пересаживала месяц назад, — Ирина вдруг запнулась. — Откуда я знаю? Я ведь почти не приезжала…
— Приезжала, — тихо сказала Галина. — Когда меня не было. Соседка видела. Только мне не сказала.
Повисла тяжёлая пауза.
— У меня были причины, — Ирина отвела взгляд.
— Какие? Стыдно было в глаза посмотреть?
— Девочки, мы или ключ ищем, или выясняем отношения, — вмешался Женя. — Предлагаю начать с герани.
В горшке с геранью ключа не оказалось. Как и под ковриком в прихожей. Ни в серванте с фарфором, ни за иконой в красном углу.
После двух часов поисков напряжение достигло предела.
— Да нет никакого ключа! — взорвался Леонид. — Клара наверняка его выбросила. Или… — он пристально посмотрел на Галину. — Кто-то уже нашёл его раньше.
— Хватит! — Галина швырнула диванную подушку, которую только что перетряхивала. — Я устала от твоих намёков! Думаешь, я копалась в тётиных вещах? Искала её богатства?
— А чего тогда так нервничаешь? — прищурился Леонид.
— Потому что противно! Тридцать лет вы с ней не общались, а теперь прискакали за наследством! И ты, — она повернулась к сестре, — уж молчала бы. «Помогать не могла», говоришь? А на тайные визиты время находила!
— Я… — Ирина прижала руки к груди. — Я стыдилась, понимаешь? Прийти с пустыми руками, когда ты все эти годы… А она любила тебя больше! Всегда! С детства!
— Любила? — Галина горько засмеялась. — Да что ты знаешь? Я для неё была прислугой! «Галочка, подай», «Галочка, принеси»… А теперь вы хотите…
— Нашёл! — раздался голос Жени из соседней комнаты. — Кажется, нашёл!
Галина замолчала на полуслове. Все трое, отложив ссору, поспешили на зов.
Женя стоял у старого комода, держа в руках крошечный ключик с витым узором.
— Где был? — выдохнула Ирина.
— В самом неожиданном месте, — ответил Женя, покачивая ключом. — В фотоальбоме. Там, где последняя семейная фотография. Тридцатилетней давности.
Фотоальбом лежал раскрытый на комоде. Потускневший снимок показывал улыбающуюся семью — молодых родителей Галины и Ирины, тётю Клару с пышной прической, юного Леонида с модными тогда усами.
— Это после юбилея бабушки, — тихо произнесла Ирина. — Помню это платье… Мама сама шила.
Галина коснулась фотографии:
— Последнее лето, когда мы все вместе собирались. Потом начались ссоры из-за дома. А после аварии родителей…
— Давайте уже открывать, — нетерпеливо перебил Леонид, протягивая руку к ключу.
— Нет уж, позволь мне, — Женя отступил на шаг. — Ты слишком… эмоциональный.
— Всё честно, — вмешалась Галина. — Открываем вместе. И сразу договоримся: что бы там ни было, делим поровну.
Леонид скривился, но кивнул:
— Открывай, давай.
Женя вставил ключ в замочную скважину. Механизм щёлкнул. Крышка шкатулки поднялась.
Внутри, на выцветшей бархатной подкладке, лежало ожерелье с крупными камнями, несколько браслетов, серьги и брошь, тускло поблескивающие в полумраке комнаты.
— Вот оно! — выдохнул Леонид, протягивая руку. — Бабушкины драгоценности! Я знал!
— Подожди ты хватать, — Галина придержала его за локоть. — Надо всё осмотреть.
Под слоем украшений обнаружился плотный конверт, пожелтевший от времени.
— Там что-то есть ещё! — воскликнула Ирина. — Документы? Может, завещание?
Галина аккуратно достала конверт, открыла его. Внутри лежал сложенный лист бумаги.
— Это почерк тёти, — она развернула записку и начала читать вслух:
«Если вы читаете это, значит, я уже ушла, а вы собрались вместе. Не для того, о чём я мечтала все эти годы, но хотя бы так».
Галина на мгновение запнулась, переглянулась с Ириной, затем продолжила:
«Драгоценности, которые вы нашли – фальшивка. Бижутерия, которую мне подарил когда-то один поклонник. Я хранила их потому, что они красивые. Но стоят они копейки».
— Что за чушь?! — взревел Леонид, хватая ожерелье. — Не может быть, чтобы бабушкины… Это же не…
Он поднёс камни к свету, поцарапал ногтем.
— Да, фальшивка, — спокойно подтвердил Женя, разглядывая браслет. — Качественная, но стекляшки.
— Читай дальше, — попросила Ирина, опускаясь на край кровати.
«Настоящие сокровища не в шкатулке, а в вас самих. В памяти, которую вы храните друг о друге. В той жизни, которая была у нас до ссор и обид».
Леонид раздражённо фыркнул:
— Старческий бред! Сентиментальные сопли! Пустая шкатулка и нотации с того света!
— Заткнись! — внезапно выкрикнула Галина. — Имей уважение хоть к памяти!
Она продолжила чтение, и голос её дрожал:
«Лёня, твоя обида из-за дома – пустое. Родители завещали его мне, чтобы я могла помочь девочкам после их смерти. И я старалась. Тебе был нужен не дом, а повод отвернуться от семьи, когда стало трудно».
— Враньё! — Леонид отвернулся к окну, но его шея покраснела.
«Ирочка, я знаю о твоих тайных визитах. Знаю, как ты стеснялась своей бедности, как боялась осуждения. Напрасно. Я всегда гордилась тем, как ты растишь сына одна».
Ирина всхлипнула, прижимая ладонь к губам.
«Галя, моя верная помощница. Прости, что была порой невыносимой. Ты взяла на себя слишком много, а я не всегда умела благодарить».
Галина сглотнула, перевела дыхание.
«А теперь о настоящем наследстве. Прикладываю к этому письму банковскую карту. На ней — всё, что я скопила за годы, плюс деньги от продажи родительской квартиры. Немного, но на первое время хватит всем. Пароль – дата той последней семейной встречи, что на фото. Разделите поровну, как делили когда-то конфеты в детстве».
Из конверта Галина достала пластиковую карточку. Повисла тишина.
— И это всё? — наконец произнёс Леонид. — Какие-то жалкие копейки старухи?
— Даже если там немного, — Ирина подняла голову, — это больше, чем я ожидала.
— А я-то рассчитывал… — Леонид не закончил фразу, сгрёб с кровати пальто. — Пустая трата времени. Это вы, девчонки, и вы… — он неопределённо махнул рукой, — думайте, что делать с этими подачками. Мне-то…
— Там ещё что-то есть, — тихо сказал Женя, заглядывая в конверт. — Посмотрите.
Галина запустила руку в конверт и извлекла маленькую потрёпанную фотографию. На обороте выцветшими чернилами было написано: «Моему брату Лёне, единственному, кто по-настоящему понимал меня. 1978 год».
Леонид замер у двери:
— Что там?
Галина молча протянула ему снимок. На нём юная Клара обнимала худощавого подростка с копной непослушных волос. Оба смеялись.
Леонид взял фотографию, долго вглядывался в неё. Его пальцы едва заметно дрожали.
— Идиотская шутка, — хрипло произнёс он наконец, но фотографию бережно опустил в нагрудный карман. — Ладно, карточку делите сами. Я пойду.
Но с места он так и не сдвинулся.
— Погоди, Лёня, — Ирина неожиданно поднялась. — Не уходи. Мы столько лет не виделись.
— И что? — он не оборачивался, но плечи его заметно напряглись.
— А то, что Клара хотела, чтобы мы просто поговорили. Не из-за денег, а по-человечески, — Ирина сделала шаг к нему. — Помнишь, как ты учил нас с Галей кататься на велосипеде? Мне было шесть, а тебе пятнадцать.
Леонид медленно повернулся:
— Глупости… Ничего я не помню.
— А я помню, — тихо произнесла Галина. — Синяки на коленках и твои слова: «Падать не страшно, страшно не вставать».
В комнате повисла тишина, нарушаемая только тиканьем старых настенных часов.
— Мы все наделали глупостей, — неожиданно сказал Женя, внимательно глядя на притихших родственников. — Тётя Клара это понимала. И этот цирк со шкатулкой… Она просто хотела, чтобы мы собрались. Все вместе. Хоть раз.
— Умная была старуха, — Леонид хмыкнул, но губы его дрогнули в подобии улыбки. — Всегда умела манипулировать.
— Не манипулировать, а устраивать жизнь, — поправила Галина, и в её голосе впервые за день не звучало напряжения. — Помните, какие пироги она пекла? С яблоками и корицей…
— А картошку в мундире помните? С укропом и маслом? — оживилась Ирина.
— Эх, сегодня вечером есть уже нечего будет, — Леонид потёр висок. — У меня в машине термос с чаем. Сейчас принесу.
К ночи на кухне тёти Клары горел свет. Вокруг старого стола, накрытого потрёпанной скатертью, сидели четверо. Перед ними стояли чашки с чаем и наспех приготовленные бутерброды.
— Значит, в Москве работаешь? — Леонид смотрел на Женю с новым интересом. — А на компьютере-то соображаешь?
— Есть немного, — Женя усмехнулся. — А что?
— Да у меня там проблемы с программой какой-то… Не запускается ничего.
— Заскочи как-нибудь, посмотрю.
Ирина задумчиво вертела в руках старую солонку:
— Пароль-то от карты мы так и не ввели. Интересно, сколько там?
— Может, на ремонт крыши хватит, — Галина кивнула на потолок, где темнело сырое пятно. — Течёт уже второй год.
Леонид прочистил горло:
— Я могу помочь с ремонтом. Всё-таки родительский дом…
— Серьёзно? — Галина недоверчиво приподняла бровь.
— Ну а что? — он пожал плечами. — Руки-то ещё не отсохли.
Женя поднялся, снял с полки пыльную банку с крупой:
— Предлагаю отложить этот вопрос до завтра. А пока… Смотрите, что я нашёл. Старая гречка! Кашу сварим?
Галина улыбнулась, глядя на старый сервант, где за стеклом поблёскивали фальшивые драгоценности, которые они решили не убирать.
— Знаете, — сказала она, помешивая на плите кашу, которую взялась готовить, — иногда фальшивки ценнее настоящих сокровищ.
Никто не возразил. За окном начинался дождь, но в старом доме тёти Клары впервые за долгие годы было тепло и спокойно.
