— Опять без звонка ушла? Я чуть с ума не сошёл! — Виктор нервно переминался с ноги на ногу у входной двери, едва Нина переступила порог. — Ты хоть представляешь, что я надумал за этот час?
Нина молча разулась, стараясь сдержать раздражение. Два пакета из магазина оттягивали руки, но муж не спешил помогать.
— Я выбежала за хлебом. Обычный магазин, через дорогу, — она прошла на кухню, где расставила продукты по полкам. — Что тут может случиться?
— Всякое бывает! — Виктор последовал за ней, наблюдая за каждым движением. — Сколько раз просил — предупреждай. Позвони, напиши, это же так просто.
— Я забыла телефон, — соврала Нина. Мобильник лежал в кармане куртки, намеренно переключенный в беззвучный режим.
— Как ты могла забыть? Вдруг что-то случится! — Виктор подошёл вплотную, почти нависая. — Я же беспокоюсь! Думаешь, приятно сидеть и думать: попала под машину или нет?
Нина глубоко вдохнула, сжимая в руке пачку печенья.
— Витя, мне тридцать девять лет. Я давно уже не маленькая девочка.
— Ты моя жена, я имею право знать, где ты!
— Имеешь право? — печенье с треском смялось в её руке. — А у меня права на минуту тишины нет?
Виктор отшатнулся, словно от пощёчины.
— Ты такая неблагодарная! Я забочусь, переживаю, а тебе плевать на меня.
— Да разве я об этом? — Нина выбросила смятую упаковку в мусор. — Я о том, что ты превратил мою жизнь в «отчёт по минутам». Даже в ванной покоя нет — стучишь через пять минут!
— Так я же волнуюсь! Мало ли что…
— Что может случиться в собственной ванной? Утону в раковине?
Виктор нахмурился, скрестив руки на груди.
— Был случай, знакомый рассказывал. Жена поскользнулась в ванной, ударилась головой. Если бы он вовремя не зашёл…
— О господи! — Нина сжала виски. — Ты с этими историями когда-нибудь дашь мне продохнуть? Везде опасность, везде катастрофы!
— Не преувеличивай. Я просто проявляю заботу!
— Это не забота, а удавка на шее! — Нина резко отодвинула стул. — Я чувствую себя как в клетке. «Куда идёшь? Когда вернёшься? С кем встречаешься?» Даже с Лидой погулять — целый допрос.
Муж вскинул брови.
— При чём тут Лида? С кем ты там встречаешься на самом деле?
Нина замерла, не веря своим ушам.
— Ты сейчас серьёзно? Думаешь, я завела любовника? — она покачала головой. — Вот, Витя, в этом вся проблема. Твоя забота превратилась в тотальный контроль.
— Я люблю тебя, — упрямо сказал он. — Неужели ты не понимаешь?
— Странная у тебя любовь, — тихо ответила Нина. — От неё дышать нечем.
Виктор подошёл ближе, попытался обнять, но Нина отстранилась.
— Знаешь, — сказал он с нажимом, — ты стала какой-то холодной. Раньше ценила мою заботу.
— Раньше это была забота, а не слежка, — Нина достала чайник. — Я ценю, что ты любишь меня, но ты не даёшь мне жить.
— Ничего я тебе не запрещаю!
— Нет, просто создаёшь такие условия, что проще отказаться от всего, лишь бы не выслушивать твои нотации и страшилки.
Виктор ударил ладонью по столу.
— Ты просто не понимаешь! Мир опасен! Я хочу тебя защитить!
— От чего? От жизни? — Нина поставила чашку на стол. — Ты не защищаешь, а душишь меня своей опекой. Я не могу даже в магазин выйти без того, чтобы ты не устроил допрос с пристрастием.
— Тебе настолько тяжело сообщить, куда идёшь?
— Дело не в сообщении, — Нина присела за стол. — А в том, что ты превратил мою жизнь в отчёт. Я устала чувствовать себя подотчётной по каждому шагу.
Глаза Виктора сузились.
— А, ясно. Тебе надоел наш брак, да? Захотелось свободы?
— Мне надоел не брак, а клетка, которую ты построил вокруг меня, — Нина устало потёрла лоб. — И знаешь, что самое обидное? Ты даже не замечаешь этого.
Утро выдалось пасмурным. Нина стояла у окна, наблюдая, как редкие капли дождя разбиваются о стекло. Виктор гремел чашками на кухне.
— Ниночка, кофе готов! — позвал он, словно вчерашней ссоры и не было.
Нина вздохнула и медленно пошла на кухню. Виктор суетился у плиты, выкладывая яичницу на тарелку.
— Присаживайся, всё горячее, — он улыбнулся, пододвигая ей стул.
— Спасибо, — она присела, рассматривая дымящийся кофе. — Слушай, я сегодня с Лидой встречаюсь после работы.
Улыбка Виктора дрогнула.
— Опять? Вы же на прошлой неделе виделись, — он присел напротив, внимательно всматриваясь в её лицо. — А домой во сколько?
— Не знаю точно, — Нина отломила кусочек хлеба. — Может, в кафе посидим.
— В какое кафе? — тут же напрягся Виктор. — В то, рядом с твоей работой? Там же холодно, сквозняк, ты опять простудишься.
Нина отпила кофе, пытаясь подавить вспышку раздражения.
— Витя, мне тридцать девять, а не девять. Я как-нибудь разберусь.
— Ну конечно, — в его голосе появились обиженные нотки. — Забота моя тебе поперёк горла стоит. А если заболеешь — кто с тобой сидеть будет? Лида твоя?
— Никто не будет сидеть. Я вполне способна о себе позаботиться.
Виктор хмыкнул, покачав головой.
— Да-да, помню, как в прошлом году ты с температурой на работу поехала. Еле тебя скорая откачала потом.
— Господи, ну это было один раз!
— И будет ещё, если ты продолжишь пренебрегать моими советами, — он налил себе ещё кофе. — Я отвезу тебя на работу.
Нина подняла глаза от тарелки.
— Не нужно, я на метро доеду.
— Да брось, на улице дождь. Промокнешь, простынешь.
— Витя, у меня зонт есть.
— И каблуки высокие! — продолжал Виктор, будто не слыша. — А если поскользнёшься? Знаешь, сколько травм из-за…
— Хватит! — Нина с грохотом поставила чашку. — Я поеду на метро. Сама. И встречусь с Лидой. Сама. И вернусь домой, когда закончу. Сама!
Виктор замолчал, обиженно поджав губы.
— Вот всегда так. Хочешь как лучше, а в ответ — грубость.
— Это не грубость, — устало сказала Нина. — Это нормальное желание взрослого человека самостоятельно принимать решения.
— Самостоятельность… — Виктор покачал головой. — А кто платит за квартиру? Кто тебя возит к врачам? Кто ремонт делал? Но стоит проявить заботу…
— Между заботой и контролем есть разница, — перебила Нина, вставая из-за стола. — Спасибо за завтрак. Я поеду.
— Нина, — окликнул он её у двери. — Просто… береги себя. И позвони, когда будешь возвращаться.
Она молча кивнула и вышла, чувствуя смесь вины и облегчения. Наконец-то можно вздохнуть свободно.
Кафе встретило Нину приглушенным светом и ароматом свежей выпечки. Лида уже ждала за столиком у окна.
— Выглядишь так, будто за тобой черти гонятся, — заметила подруга, разглядывая Нину.
— Хуже, — Нина сняла плащ. — Витя звонил пять раз за день. Пять! Спрашивал, надела ли я шарф, не дует ли в офисе, поела ли я в обед.
Лида подвинула ей чашку с чаем.
— Слушай, а ты не думала, что это… ну, ненормально?
— Думала, — Нина размешивала сахар так, будто пыталась растворить все проблемы. — Но он всегда находит оправдания. «Я просто беспокоюсь», «Я же забочусь».
— А мне кажется, он просто боится, что ты уйдёшь.
— Куда? — усмехнулась Нина. — В нашей жизни я уже полностью растворилась. Даже духи не покупаю те, что нравятся мне. Только те, что нравятся ему.
Лида отложила вилку.
— Слушай, а помнишь Танюшку с бухгалтерии? У неё был такой же муж-наседка. Довёл до того, что она в магазине падала в обморок от нервного истощения.
— И что она сделала?
— Ушла от него, — пожала плечами Лида.
Нина покачала головой.
— Нет, я не хочу уходить. Я хочу, чтобы он перестал душить меня своей «заботой».
Телефон завибрировал. Нина даже не взглянула на экран.
— Тебе нужно поговорить с ним начистоту, — Лида придвинулась ближе. — Но не так, как обычно. Без криков и обвинений. Объясни, как ты себя чувствуешь.
— Я пыталась! Он не слышит. Или делает вид, что не слышит.
Телефон снова завибрировал. Нина раздраженно выключила его.
— Вот! — воскликнула Лида. — Ты выключила телефон, и он сейчас там с ума сходит. А потом скажет: «Видишь, я был прав, надо всегда быть на связи!»
Нина провела пальцем по краю чашки.
— Знаешь, что самое ужасное? Иногда я специально где-нибудь задерживаюсь — в магазине, в аптеке. Лишь бы немного побыть одной. Без его постоянных звонков и вопросов.
— Он хоть отпускает тебя куда-то одну?
— С боем, — усмехнулась Нина. — Вчера из магазина вернулась — чуть допрос с пристрастием не устроил. А сегодня утром битва была за право самой на метро доехать.
— А если ты… не знаю, к родителям на выходные захочешь?
Нина горько рассмеялась.
— Он поедет со мной. Обязательно. А если я заикнусь поехать одной — начнёт придумывать тысячу причин, почему это плохая идея.
Лида тяжело вздохнула.
— У вас не семья, а тюрьма какая-то. Тебе нужно как-то… расшевелить его. Встряхнуть.
Нина задумчиво посмотрела в окно.
— Знаешь, раньше я думала, что он изменится. Что это временно. А теперь понимаю — с каждым годом будет только хуже. Последнее время он даже в ванную стучится каждые пять минут, если я там долго.
— У меня так свекровь делала! — фыркнула Лида. — Всё думала, что я там тайком курю или ещё что.
Вдруг Нина выпрямилась, словно её осенило.
— Знаешь, что я сделаю? Устрою ему то, что он устраивает мне. Каждый день, каждый час.
— В смысле?
— Буду звонить ему каждый час, спрашивать, где он, с кем, поел ли, тепло ли оделся, — глаза Нины загорелись. — Пусть почувствует на своей шкуре!
Лида покачала головой.
— Нин, это как-то по-детски.
— Зато действенно, — Нина взглянула на часы. — Ладно, пора возвращаться. Иначе он полицию вызовет.
Выходя из кафе, она снова включила телефон. Сразу посыпались уведомления: восемь пропущенных от Виктора и десяток сообщений. Последнее гласило: «Если через полчаса не ответишь, еду искать тебя».
Нина глубоко вздохнула и набрала его номер.
— Где ты ходишь? — Виктор говорил так громко, что Нина отодвинула телефон от уха. — Я уже собирался ехать! Думал, случилось что-то!
— Я в кафе с Лидой, — ответила Нина, стараясь сохранять спокойствие. — Там был плохой сигнал.
— Плохой сигнал три часа? — в его голосе сквозило недоверие. — Ты могла хотя бы СМС отправить!
— Витя, я выключила телефон, потому что мы разговаривали, — Нина свернула на свою улицу. — Я сейчас подхожу к дому, буду через десять минут.
Она отключилась, не дожидаясь ответа. В подъезде пахло свежей краской — соседи затеяли ремонт. Поднимаясь по лестнице, она мысленно готовилась к новому раунду упрёков.
Дверь распахнулась, едва Нина поднесла ключ к замку.
— Слава богу! — Виктор схватил её за плечи, словно проверяя, не призрак ли перед ним. — Я чуть с ума не сошёл. Почему ты не брала трубку?
Нина прошла в прихожую, чувствуя, как внутри закипает что-то тяжёлое и решительное.
— Витя, мы должны поговорить.
— Конечно должны! — он практически втолкнул её на кухню. — Не представляешь, что я передумал за это время! Авария, ограбление, похищение…
— Виктор! — Нина повысила голос, чего почти никогда не делала. — Прекрати. Сядь и послушай меня.
Он замер, удивлённый её тоном, и медленно опустился на стул.
— Так не может продолжаться, — начала Нина, глядя ему прямо в глаза. — Твоя забота превратилась в нечто разрушительное. Я больше не могу жить, когда каждый мой шаг контролируется.
— Я не контролирую, — возразил он. — Я беспокоюсь!
— Нет! — она резко опустила ладонь на стол. — Ты не беспокоишься, ты не доверяешь. Не доверяешь мне, миру вокруг, всему! И заставляешь меня жить в этом панцире страха.
Виктор поджал губы.
— Хорошо, я понял. Тебе нужна свобода, да? Вперёд! Делай что хочешь. Я умываю руки.
— Дело не в свободе делать что захочу, — Нина устало потёрла переносицу. — А в праве дышать. Я задыхаюсь от твоего внимания, от твоей опеки. Понимаешь? Я физически не могу так больше.
— Что значит «так»? — Виктор развёл руками. — Я забочусь о тебе! Разве это плохо?
— Плохо, когда забота превращается в клетку! Я потеряла себя в этих отношениях. Я уже не знаю, чего хочу я сама, а что делаю, чтобы избежать твоих нравоучений.
— Ты преувеличиваешь, — покачал головой Виктор. — Я просто люблю тебя.
— Я тоже люблю тебя, — Нина подошла к окну. — Но от твоей любви мне только хуже. Ты задушил меня ею.
В глазах Виктора мелькнула боль.
— Давай завтра поговорим, когда остынешь, — он попытался прикоснуться к её плечу, но Нина отстранилась.
— Нет. Сейчас, — она сделала глубокий вдох. — Начиная с завтрашнего дня, всё будет по-другому. Либо мы меняем правила, либо… я ухожу.
Виктор замер.
— Что? Ты угрожаешь мне?
— Я не угрожаю. Я говорю, что больше так не могу. Я хочу, чтобы в нашей семье было доверие и пространство. Я не подросток, которого нужно контролировать.
— Я контролирую, потому что боюсь потерять тебя! — вдруг выкрикнул Виктор, и в его голосе прозвучало что-то надломленное. — Ты единственное, что у меня есть!
Нина удивлённо взглянула на него. Впервые за долгое время она увидела не упрямого контролёра, а испуганного человека.
— Витя, ты не потеряешь меня, если будешь меньше давить. Скорее наоборот.
Он опустил голову.
— Ты не понимаешь. Когда я не знаю, где ты, я представляю самое худшее. Это… это как наваждение. Я вижу аварии, нападения, я не могу это контролировать.
— А тебе не приходило в голову, что это проблема, с которой нужно работать? — спросила Нина тихо.
— Какая проблема? Любовь — это проблема?
— Не любовь, а страх, — она села напротив него. — Витя, то, что ты описываешь, это не забота. Это патологический страх потери.
Виктор поднял на неё глаза.
— Я пытаюсь защитить тебя.
— От чего? От жизни? От самой себя? — Нина покачала головой. — Мне не нужна такая защита. Мне нужен партнёр, а не надзиратель.
Наступила тишина. Виктор смотрел в окно, словно искал там ответы.
— Я не могу измениться в одночасье, — наконец произнёс он.
— Я и не прошу, — ответила Нина. — Но ты хотя бы должен попытаться. Иначе однажды я просто не вернусь домой.
— Ты действительно… ушла бы? — в его голосе прозвучало недоверие.
— Да, — твёрдо ответила Нина. — Потому что я уже почти не существую в этих отношениях. Есть только твои страхи и моя реакция на них.
Виктор долго молчал, потом вдруг встал и вышел из кухни. Вернулся он с небольшой шкатулкой.
— Знаешь, что здесь? — он открыл её и достал бумаги. — Я купил нам путёвки. В Грецию. Хотел сделать сюрприз на годовщину.
Нина растерянно посмотрела на билеты.
— На две недели, — продолжил он. — Я взял отпуск.
— Витя, это… — начала она, но он перебил.
— Два номера, — его голос дрогнул. — Я подумал, может, нам нужно… пространство. Иногда.
