— Ишь ты, барчук какой! Я им, значит, ипотеку оплатила, думала, что они тут бедствуют, а он икру ложками жрёт!
Алла Константиновна сказала это с такой обидой, что Артём невольно остановился на пороге кухни. Он ощущал себя так, словно только что украл деньги из пенсионного фонда. Прямо со счёта тёщи.
Он вернулся буквально пять минут назад. Щёки ещё были красными после мороза, руки не успели согреться. Артём принёс с собой пакет с продуктами: всё по списку и… камень преткновения — баночка красной икры. Её-то Лена, его жена, и держала сейчас в руке, как улику.
— Тём… Ты серьёзно? Икра? — дрожащим голосом спросила Лена.
— По акции была, — буркнул Артём. — Четыреста тридцать рублей…
— Да хоть за двадцать! Это тоже деньги! Рановато нам раскидываться ими!
Артём бросил взгляд на тарелку со вчерашними слипшимися макаронами и сосисками. Да уж, на роскошный пир не похоже. Да ему и не нужен пир. Он всего лишь хотел бутерброд с икрой. Не на Новый год, а просто так. Разве он не имеет права побаловать себя на выходных?
Алла Константиновна сидела во главе стола, с пледом на коленях и вязальными спицами в руках. Двигала челюстью так, словно жевала, но это было нервное. Тёща Артёма вообще была очень нервной женщиной и всех вокруг делала такими же.
— Напомню, что у вас завтра платёж. А у меня от тебя — давление! — продолжала она, даже не поднимая взгляда.
Лена не пыталась вмешаться, и это было хуже всего. Артём уже и не помнил, когда жена в последний раз заступалась за него или хотя бы пыталась сгладить конфликт не в ущерб мужу.
Он молча уселся за стол и приступил к ужину. Конечно, приятного аппетита ему никто не пожелал. Впрочем, даже тишина стала бы музыкой для ушей, но нет.
— Я, между прочим, дом свой продала ради этой конуры, — не сдавалась тёща. — Хоть бы спасибо кто сказал. Жила как человек, на свежем воздухе, а теперь… в клетушке этой. Ох и неблагодарный уродился.
Артём вдруг понял, что не хочет есть. Он вообще ничего не хочет, особенно здесь. Хочет уйти и остаться на пару дней там, где не обвиняют, не требуют, не считают его вечно обязанным.
Он бросил взгляд на банку икры, которая казалась теперь грaнатой, готовой подорвать их хрупкий мир в доме. Четыреста тридцать рублей. И ему из-за этого устраивают целый спектакль.
— Лена, скажи честно, — начал он, стараясь держать себя в руках. — Ты правда думаешь, что это криминaл? Банка икры при зарплате в сто сорок тысяч?
— Твои сто сорок тысяч толком не видно! — горячо возразила жена. — Нас трое. Ипотека конская. А ещё проезд, лекарства, коммуналка… Даже эти четыреста рублей — уже деньги. Лучше бы на кроватку ребёнку отложили.
— У нас нет ребёнка. Пока. И, возможно, не будет.
Жена замолчала. Он сказал что-то новое. Ещё не высказал, что совсем не хочет семью, но это уже было близко.
— Я тебя не узнаю, Лен, — продолжал он. — Раньше ты была совсем другой. Помнишь, как мы заказывали пиццу и смотрели фильмы по вечерам? Не каждый день, конечно. Но мы радовались, а не смотрели на чеки!
— А сейчас другие времена! — сорвалась она. — Сейчас мама с нами! Мы не можем бросить её одну. Она всё отдала ради нас!
Тут Алла Константиновна шумно втянула воздух в пародии на всхлип. Её глаза, между тем, остались сухими. Попытка развести на жалость не удалась. Да Артёма не тронули бы даже слёзы. Он уже не был способен сочувствовать тёще.
— Ладно, — сказал он. — Живите тогда вместе, друг друга не бросайте. А я… пойду.
Он ушёл в комнату, наспех закинул в рюкзак пару футболок, зарядку и документы. Жена засеменила следом, какое-то время наблюдала, будто бы проверяя, действительно ли муж собирается уйти, затем всё же заговорила.
— Куда это ты?
— К Косте. Перекантуюсь пару дней. Мне надо проветрить голову.
— Ой, только и думает, как бы сбежать, — бросила тёща, снова увязнув в вязании. — Не цепляйся за него, Леночка. И получше найдём!
Он не стал отвечать. Просто вышел. Даже позволил себе хлопнуть дверью.
На улице было темно, дул морозный свежий ветерок. Артём вдохнул и почувствовал, как расправляются его лёгкие. Подошёл к остановке, достал телефон. Костя ответил с первого гудка.
— Алло? Артём?
— Можно к тебе? На пару деньков. У моей тёщи непереносимость икры.
На том конце провода раздался смешок. Артёма накрыло ощущением лёгкости, будто с него кто-то снял непосильную ношу. Сейчас он шёл не в осточертевший ему дом, а из него. И теперь не был обязан оправдываться за каждый свой шаг.
Через час он уже сидел на кухне у Кости, грея руки о кружку чая. Квартира была старая, не самая уютная, но после последних месяцев его жизни даже облезлые обои и выцветшие занавески казались пределом мечтаний. Лишь бы было тихо и спокойно.
— Да уж, как всё поменялось. А помнишь, как ты мне говорил, что у тебя жена — золото? — спросил Костя, устроившись напротив.
Артём усмехнулся и пожал плечами.
— Помню. Было дело. Но она тогда и правда была такой…
Первое, что всплыло в памяти — та самая съёмная квартира, в которой они проживали вдвоём. Однушка на четвёртом этаже, с шумными соседями и кривым полом. Линолеум проседал под ногами, зато те стены знали, что такое смех.
В те времена работали оба. Лена была администратором в небольшом детском центре, Артём получал меньше, чем сейчас, но кое-как тянули, даже откладывали. Иногда — позволяли себе расслабиться и просто взять то, что хочется, без оглядки на ценник. Ну, в пределах разумного.
Лена тогда была лёгкой на подъём. Могла ни с того ни с сего предложить поехать после работы на набережную и постоять у моря. Даже искупаться, если позволяла погода, и заглянуть в их любимое кафе. Она не подсчитывала, кто что купил, не требовала отчёта за каждый рубль.
Тёща тогда жила отдельно в своём доме на окраине. У него уже протекала крыша, кое-где завелась плесень. Артём появлялся там редко. Алла Константиновна реагировала на зятя сдержанно, без открытой aгрессии.
Пока не переехала.
— А я говорил, — вдруг сказал Костя, прервав воспоминания. — Когда тёща с чемоданами — это не помощь, это уже вoйна.
Артём кивнул. Всё началось с того, что в том доме провалилась крыша. Денег на ремонт у Аллы Константиновны, конечно, не было. Тёща трагически всхлипнула и сказала: «Ну всё, теперь я бомж».
— Тогда это казалось логичным, — вздохнул Артём. — Чинить ту развалюху… Дорого, да и смысла уже не было. Проще уж продать с участком. Я не просил у неё денег, она сама предложила докинуть до ипотеки.
В тот момент всё выглядело как трогательное объединение семьи ради общей цели. А потом оказалось, что это захват.
Сначала Лена уволилась. Формально — чтобы ухаживать за мамой. Артём не спорил. Думал, что это временно, что Лена найдёт себе удалёнку или подработку. Но прошёл месяц, потом второй, и она стала буквально исчезать в быту и праздной жизни. Подъём, завтрак, сериалы, беседы с мамой. Иногда — уборка, чаще — жалобы, что «устала и ничего не успевает».
Артём брал подработки, хватался за шабашки на стороне, рассматривал варианты с ночными сменами. Иногда он засыпал в автобусе. Однажды — стоя.
— Слушай, — Костя перебил Артёма. — Так тёща твоя чем болеет-то?
— Да у неё целый список жалоб и ничего конкретного. Давление скачет, ноги гудят, спина ноет. Врачи разводят руками. Но я вот что заметил… На соседок она орёт только в путь. На рынок бегом бежит. А как посуду надо помыть — у неё чуть ли не инфаркт.
Артём вспомнил, как однажды он пришёл домой после двойной смены и услышал, как Алла Константиновна жалуется подруге.
— Я тут одна на хозяйстве. Всё держится на мне. Зять только жрёт, а Лена… Бедная девочка, совсем он её загонял. Спасаю её!
В тот день он сам вымыл ванну, приготовил плов на ужин, поменял постель. Не ради похвалы. Всё ещё старался для семьи.
Лена же… Лена всё больше напоминала свою мать. Те же слова, те же поджатые губы, та же драма в глазах. Нельзя сказать, что она шиковала, но вполне могла купить золотые серьги или духи из совместных накоплений. Артёму же приходилось экономить буквально на всём.
— Я не против того, чтобы быть кормильцем в семье. Но, чёpт побери, неужели баночка икры — это табу?
— Ну, что ж, — сказал Костя. — Зато теперь сможем затусить с тобой. Почти как в школьные годы. Не считая того, что теперь у каждого работа, и посидеть с играми допоздна уже не выйдет.
Артём молча улыбнулся. Он вдруг обнаружил, что скучает по старому себе больше, чем по обидам жены и крикам Аллы Константиновны.
Артём быстро привык к новой обстановке. У Кости в квартире была расслабляющая тишина. Здесь ничего не орало и не визжало. Никто не смотрел сериалы допоздна, не обсуждал по телефону соседей, не причитал о судьбе-судьбинушке. Да, было тесно, но уж лучше спать на надувном матрасе, чем в атмосфере презрения.
Поначалу Артём чувствовал себя гостем, но уже на третий день он спокойно пылесосил, набивал холодильник и мыл ванну. Без чужого надзора. Они с Костей готовили макароны с тушёнкой и посмеивались над новостями. Периодически играли в приставку, как когда-то в универе, когда оба были молоды, глупы и свободны.
— Ты, кстати, как? — спросил однажды Костя, когда они рубились в файтинг. — Мы же оба знаем, что ты не просто поссорился.
— Не знаю. Не уверен, что хочу обратно, — ответил Артём и сделал вид, что сосредоточен на игре.
Сомнения растаяли, когда на следующий день Артём случайно услышал, как Костя общается с бывшей по телефону. Разговор был совершенно спокойным.
— Ага, понедельник. Нет, не забыл. Конечно, приеду. Спасибо тебе. Да, ещё созвонимся.
Он положил трубку, обернулся и заметил взгляд Артёма.
— Бывшая. У дочки день рождения через неделю.
— Вы что, прям нормально общаетесь?
— А что такого? Мы оба взрослые. Разошлись, да, но ребёнок же остался. Она устроилась в банк работать, я тоже отправляю деньги сверх алиментов. Это же моя дочь. Мы оба стараемся, никто никому ничем не тычет в лицо.
Артём уселся на стул и задумчиво покачал ногой. Он успел позабыть, что существуют отношения без манипуляций и скандалов. Контраст бросался в глаза. В его доме каждый день казался эмоциональной мясорубкой, каждая просьба сопровождалась обвинением, а любой отказ воспринимался как предательство. Там нельзя было устать, нельзя было говорить, нельзя было молчать. Можно было лишь быть должным…
В этот момент завибрировал телефон.
— Вернись. Нам надо поговорить, — пришло сообщение от Лены.
Через час — ещё:
— Ну и катись! Ипотеку-то с тебя никто не снимал.
Он не отвечал. Но и жена не унималась.
— Прости. Я не знаю, что на меня нашло. Я очень переживаю.
«Конечно, переживает. Кто за ипотеку платить-то будет?» — подумал Артём и усмехнулся.
Через пару часов он уже гуглил, как подать заявление на рaзвод. Через день — с боем забрал вещи. Пришлось, конечно, в последний раз покататься на эмоциональных качелях. Но в последний раз.
А ещё через день он сидел утром с бутербродами с той самой икрой. Ну, не прям с той самой. Он купил точно такую же баночку, только уже не по акции.
Разумеется, он поделился ею с другом.
— Говорят, икра полезна для зрения. Не врут. Я аж прозрел и всё увидел.
Артём не знал, что будет дальше. Наверное, делёжка имущества и поиски съёмной квартиры. Это неважно. Главное, что он больше не позволит использовать себя без отдачи.
