— Надоела уже со своими истериками! Муж у неё, видите ли, с друзьями выпить не может и мало зарабатывает!
Люся молча всхлипывала.
— Да хорош слёзы лить! — заорал её муж.
Отца своего Ромка почти не помнил — тот ум.ер, когда сыну было два года, а вот маму помнил очень хорошо.
Мама у него была до 10 лет, и была она красавицей и хохотушкой — доброй, ласковой, заботливой. Совсем непохожей на свою мать, Ромкину бабушку.
Ольга Васильевна голос имела громоподобный, характер твёрдый, а скупую ласку от неё получал только старший внук, Василий, собственно, брат Ромки.
— Мне тут нянчиться с вами некогда, — заявила Ольга Васильевна, когда её дочь неожиданно скончалась. — Опеку над вами оформлю, но вы лбы здоровые — сами должны справляться.
— Конечно, ба, — самоуверенно заявил Василий, которому на тот момент было 17 лет, и застенчиво улыбнулся бабушке. Знал, подлец, что она его уж точно не оставит без денег и помощи.
Впрочем, под опекой бабушки они пробыли всего два года, а потом остались совсем сиротами.
К этому моменту Василий уже трудился на местном молокозаводе слесарем, квартира им осталась от родителей, поэтому ему разрешили оформить опеку над младшим братом.
Ромка старшему буквально в рот смотрел. В 12 лет на нём держалось всё домашнее хозяйство. И нехитрый обед сварганить мог, и порядок в квартире поддерживал, и стирал, и гладил.
А как же? Васёк же работает, устаёт, ему отдыхать надо. Отдыхал Васёк в основном по выходным, но широко, с размахом — да с таким, что иногда на работу Ромка его добудиться не мог.
Пьяный брат становился резким и громкоголосым — весь в бабушку! — читал нотации младшему, наставлял, так сказать, а потом мог и заплакать над их горькой судьбой.
Ромка жалел и его, и себя, но делать всё равно же нечего — ни родителей, ни бабушку не вернуть.
Учителя в школе его хвалили, хоть отличником он и не был, но по всем предметам успевал, двоек в его дневнике не водилось.
Под своё крыло его взял учитель информатики, и уже с ним они решили, что Ромка вполне может пойти учиться на техника по информационным технологиям.
— Верь ему больше, — усмехнулся Василий, когда брат поделился с ним своими планами. — Какие у тебя там способности? Смех один.
— Иван Олегович врать не будет, да мне и самому нравится, — насупился Ромка.
— Тебе 13 лет всего, ещё сто раз передумаешь.
— Посмотрим.
А вскоре в жизни Ромки произошли серьёзные изменения. Точнее, случились они в жизни Василия, но поскольку жили они в одной квартире, коснулось это обоих братьев.
20-летний Василий привёл домой 23-летнюю Людмилу.
— Знакомься, братан! Это невеста моя, мы заявление подали, скоро станет моей женой, — объявил он. — Ну и конечно, жить будет у нас тут.
— Ты меня Люсей зови, ребёнок, — улыбнулась невестка.
Ромка на «ребёнка» хотел обидеться, но взглянул на девушку и оторопел. Она смотрела на него так ласково, так хорошо улыбалась — почти как его мама, и красивая была тоже почти как она.
Он понял, что теперь Люся — главный человек в его жизни, и всё у них будет хорошо.
Так и случилось. Люся освободила его почти от всех домашних дел: «Учись, Ромочка. Если не буду справляться, тогда поможешь».
Она вкусно готовила, в её руках всё горело, а улыбка с лица не сходила практически никогда.
Полноватая блондинка, она двигалась легко и всё успевала, а Василий перестал пить по выходным и с любовью смотрел на девушку.
Так продолжалось целый год. Ромка уже привык, что у них в доме всегда чисто, светло и весело.
У него была масса времени, чтобы поболтаться по улице с друзьями, но он предпочитал дополнительные занятия с Иваном Олеговичем.
Преподаватель пророчил ему прекрасное будущее, и он твёрдо решил его не подводить.
А потом в их семье счастья стало ещё больше, поскольку на свет появился Антошка — сын брата и невестки, и, стало быть, Ромкин племянник.
Поначалу Ромка боялся к нему даже подходить — маленький он какой-то, хрупкий, — но через полгода он уже ловко переодевал, купал, подкармливал племянника.
С удовольствием с ним гулял, несмотря на насмешки товарищей, которые никак не могли его дозваться гулять.
— Ты прямо как примерный папаша, — подкалывал его Василий.
— А ты бы не насмешничал, а пример с Ромочки брал, — вступалась за него Люся.
— Да ладно! — немного сбавлял тон брат. — Зато я добытчик в семье.
Добытчик из него был, конечно, не очень. С появлением малыша денег в семье хватало практически впритык.
И Люся не могла сразу вернуться на своё место помощника повара в столовую — маленький Антошка рос беспокойным и болезненным ребёнком.
И всё же в два года его отдали в детский сад. Теперь в обязанности Ромки входило забирать племянника и заниматься им до прихода с работы его родителей.
Он и не возражал. Очень был благодарен невестке за любовь и заботу.
А то приятель Димка его стращал: «Вот родится у них свой ребёнок, и нафиг ты этой Люсе не нужен будешь! Ещё и в детдом отдадут тебя!».
Д…к этот Димка! Ничего подобного не случилось.
Случилось кое-что похуже. Василий вдруг вспомнил, что он свободный мужчина и имеет право в выходные отдохнуть с мужиками.
И стала повторяться картина трёхлетней давности — пьяный брат с нотациями и криками чуть ли не каждые выходные.
Ромка в такие моменты его просто ненавидел. Ведь теперь всё это терпеть приходилось не только ему, но и Люсе, и маленькому Антошке.
Невестка поначалу пыталась вести с мужем беседы, потом ругалась, затем плакала. Помогало ненадолго.
Однажды Василий не только пришёл пьяным, но и гордо заявил, что сегодня вся компания пила за его счёт.
Почему, Ромка с Люсей так и не поняли, а то, что почти вся зарплата брата ушла на застолье, было очевидно.
— Да за что мне всё это? — плакала Люся на кухне, когда муж захрапел на кровати в их комнате. — Полжизни папашкину морду пьяную терпела, а теперь ещё и муж такой же оказался.
— Люсь, ты же не уйдёшь от нас? — напряжённым голосом спросил Ромка, не знавший, как успокоить женщину.
— Да я бы ушла! Только куда?! Забыл, что мать моя угорела в нашем доме? И нет у меня ни другого жилья, ни родственников, — разрыдалась ещё пуще Люся.
— Я что-нибудь придумаю, — пообещал он. — Только ты останься.
— Хороший ты, парень, Ромка, только наивный, — невестка перестала плакать и погладила его по голове. — Ничего, всё хорошо будет.
Но становилось всё хуже. Василий пить вроде бы стал меньше, но и домой трезвый не торопился.
Дружки у него завелись какие-то мутные, злой стал, на домашних рявкал постоянно.
Антошка уже начал просто прятаться при его появлении. Люся стала меньше улыбаться, хотя к Ромке и сыну относилась по-прежнему тепло.
Ромка уже учился в колледже и старался это делать хорошо, хоть и было ему непросто. Поскольку от Василия теперь денег можно было и не дождаться, Ромка нашёл подработку и помогал невестке. Так и жили.
Ему уже исполнилось 17 лет, когда однажды, вернувшись поздним вечером с подработки, он застал дома необычный скандал.
— …А я тебе говорю: не нравится — собирай манатки и вон! — почти кричал Василий. — Надоела уже со своими истериками!
Все ба.бы, как ба.бы, а ты королева! Муж у неё, видите ли, с друзьями выпить не может и мало зарабатывает!
Люся молча всхлипывала.
— Да хорош слёзы лить! — заорал её муж.
Ромка появился на кухне вовремя — брат замахнулся на жену. Он легко перехватил его руку (вымахал-то уже больше него) и прошипел в лицо:
«Не смей!»
Василий, который, как ни странно, был лишь слегка нетрезв, изумлённо на него уставился и как-то сразу обмяк.
— Да пошли вы! — зло бросил он и ушёл в одну из комнат.
— Люсь, никуда вам с Антошкой не надо, — твёрдо произнёс Ромка. И, немного потоптавшись и не дождавшись ответа, ушёл в свою комнату.
Уже на следующий день Люся с сыном поселились в отдельной от Василия комнате — благо в квартире их было три, — и супруги почти совсем перестали общаться.
С Ромкой старший брат тоже разговаривал лишь при необходимости, а через месяц заявил, что подаёт на развод и теперь уж Люся точно может катиться куда хочет.
— Сам можешь катиться, — спокойно сказал Ромка, присутствовавший при очередной ссоре супругов. — А Люся с Антошкой будут жить здесь.
— Ты−то заткнись хоть! — рявкнул на него брат. — Лезешь, куда тебе не надо! Долезешься у меня!
— Мне через четыре месяца 18 лет исполнится, и я смогу распоряжаться своей долей в квартире, — ничуть не испугался крика Ромка. — До развода ты Люсю выселить не сможешь, а время до него мы протянем — не сомневайся.
— Чего−о−о? — удивился Василий. — Ты где нахватался такого, щ..нок?!
— Где надо. Я сказал — ты услышал.
Он ушёл в свою комнату, внутренне ликуя. В колледже он давно подружился с Юрой, который учился на юриста.
Парень был из бедной семьи, но толковый и упорный — учился хорошо, строго шёл к своей цели. На этом они и сошлись.
И вот впервые эта дружба Ромке очень пригодилась.
О чём думал Василий, Ромка не ведал, но больше старший брат разговоров о выселении жены и сына не заводил, да и про развод не заикался.
Только домой стал приходить ночевать через раз — до Ромки дошли слухи, что брат завёл любовницу.
Вот из-за неё−то Василий и попал в колонию на 10 лет. Хотел порадовать её, свозить на отдых за границу, покупать всё, чего ей захочется — а девушка, видно, требовательная была, не чета скромной Люсе.
Ну и решили они с корешами инкассаторскую машину грабануть. Только вот ни умения, ни ловкости не хватило. Взяли их всех почти сразу.
Любовница, само собой, сразу исчезла, а Люся, обливаясь слезами, передачки Василию стала носить.
— Зачем ты это делаешь? — однажды не выдержал Ромка. — Он же тебя обижал, выгонял, а потом и вовсе предал!
— Так муж он мне, — удивлённо посмотрела на него Люся. — И отец моего сына. Как же я его брошу в трудное время?
— Он сам виноват!
— Ромочка, ты бы тоже брата простил и пожалел, — жалостливо посмотрела на него невестка. — Ты же хороший, я знаю.
Ромка хорошим по отношению к брату быть не желал категорически и Люсю не понимал, но приставать к ней с такими вопросами перестал.
Тем более что у него на носу было получение диплома, поиск стабильной работы, да и Антошка теперь от него старался не отходить.
Всё у него получилось, и на работу взяли в нормальное место (спасибо Ивану Олеговичу). Правда, зарплату поначалу платили не великую, но всё же больше, чем он курьером получал, да и перспективы опять же были.
Втроём они жили очень даже хорошо. Теперь не нужно было прислушиваться, в каком состоянии−настроении придёт Василий, не нужно прятать деньги и считать копейки до зарплаты, и в квартире снова было чисто и свежо…
Целый год длилось это счастье, а потом Ромка стал замечать, что Люся приходит домой выпивши. Раз, другой, третий. А потом как-то не пришла ночевать.
Пробормотала по телефону: «Ромочка, пригляди за Антошей, я на работе задерживаюсь», и больше ничего объяснять не стала.
Он сначала решил, что Люся нашла себе кавалера и с ним отдыхает. Нисколько её не осуждал. Наоборот, даже обрадовался — наконец-то разведётся с братом и перестанет ему передачки таскать на последние деньги.
Но время шло, а невестка про другого мужчину ни слова не говорила. При этом стала пропадать где-то вечерами, а то и сутками. Возвращалась сильно пьяная и злая.
— Это моё дело! — огрызнулась она, когда он однажды попытался поговорить с ней по этому поводу.
— Забыла, как Антошка от пьяного отца шарахался? А теперь ещё и от матери ему прятаться придётся?
— Ничего, переживёт! — пьяно усмехнулась Люся. — Ты бы лучше себе девушку завёл, чем за мной следить.
В общем, разговора не получилось.
А через полгода и разговаривать стало не с кем. Попала пьяная Люся под машину вместе со своим очередным собутыльником. Мужик выжил, а она нет.
Ошарашенный Ромка смог держать себя в руках только из-за перепуганного Антоши. И спасибо другу Юре, конечно, который всю дорогу — похороны, поминки и так далее — был рядом.
Он очень пригодился и позже, когда за Антошкой пришли из опеки.
— Ты собираешься пацана отдать в детдом? — буквально накануне их прихода поинтересовался у него Юра.
— С ума сошёл?! — Ромка даже отшатнулся от друга. — Ни в коем случае! А что? Его могут забрать? — не на шутку перепугался он.
— Могут, — неохотно признался начинающий юрист. — Отец у него сидит, а тебе 20 лет всего — могут и решить, что в детдоме ему лучше.
— Нет! Я…
—Да погоди ты! Я разузнаю у умных людей, что нам теперь делать, — пообещал друг.
На следующий день он смог убедить сотрудниц опеки не забирать пока Антона, в которого Ромка натурально вцепился мёртвой хваткой и не отпускал, пока женщины не ушли.
— В общем, я всё выяснил, — сообщил Юра, когда Антошку отправили играть в свою комнату. — Шансы у тебя есть. Квартира имеется, работа стабильная тоже.
Про подработку молчи — могут решить, что у тебя времени на ребёнка не хватит. А так всё ещё зависит от судьи…
— В каком смысле?
— В прямом. Попадётся какой-нибудь детоненавистник, и всё — пиши пропало.
— Может, ему денег дать?
— Кому? Судье? — удивился Юра. — Рехнулся, что ли? Хочешь тоже на зону пойти?
И вообще — тогда и в опеку нужно будет занести, специалисту там, психологу. У тебя есть столько денег?
— Я бы нашёл! — встрепенулся Ромка. — И не всех же сажают…
— Тогда я в этом не участвую, — серьёзно сказал друг. — Да ты пойми! Шансы у тебя реальные. Думаю, что и с психологом Антон нормально поговорит, и вообще ты положительный у нас парень.
Вот если не получится, тогда будем изобретать что-то ещё. Замётано?
— Да.
Ничего им изобретать не пришлось. Хоть опека и вяло протестовала против него в качестве опекуна, но психолог дал заключение о привязанности к нему племянника.
Судья оказался нормальным, принял во внимание и другие обстоятельства и назначил Ромку опекуном.
Ромка на выходе из здания суда хотел даже расплакаться от счастья, но сам себя одёрнул — он теперь глава пусть и маленькой, но семьи, почти отец, а значит, должен быть сильным и сдержанным. Таким он и будет безусловно.
