Семён всё время говорил, что Любе нужно похудеть. В магазине он выкладывал бекон из корзины, в магазине одежды демонстративно указывал на размер, который подошёл Любе.
-Два года назад ещё в M-ку входила, – напоминал он.
Слышать такое Любе было обидно. Полной она себя не считала и особых проблем в этом не видела.
-А когда я ребёнка рожу, что будет? – спрашивала она. – Некоторые и тридцать килограммов набирают.
Если раньше Семён всё время говорил про детей, то теперь такие разговоры быстро сворачивал. Люба хотела спросить: ты уже передумал жениться на мне и заводить детей? Но задавать такой вопрос было страшно.
На день рождения он подарил Любе годовой абонемент в спортзал. Она проплакала всю ночь, потому что была уверена, что Семён подарит ей зеркальный фотоаппарат, они это даже обсуждали: Люба давно мечтала попробовать заняться фотографией, даже на курсы ходила – подруга давала ей погонять свой фотик. Но подруге он и самой нужен, а на зарплату учителя особо не разгуляешься.
-Вот похудеешь, и купим тебе фотоаппарат, – пообещал Семён.
Люба назло ему стала есть всё подряд: заходила после работы в торговый центр, шла на фудкорт, покупала картошку-фри и пиццу, запивала сладким лимонадом. Потом звонила маме и плакала:
-Неужели я толстая? – спрашивала она.
Конечно, для мамы она никогда не была толстой.
-Ты у меня самая красивая, доченька! Не слушай ты своего Семёна! Приезжай лучше ко мне в гости, я тебе пирожков с картошкой напеку.
Поездку к маме Люба всё время откладывала: Семён деревню не любил и предпочитал выходные и праздничные дни проводить в городе. Люба извинялась, обещала обязательно приехать на следующие праздники, но там опять что-нибудь намечалось, и она не приезжала. Так, на майские праздники друг Семена пригласил их на свадьбу. Люба целый месяц ходила в зал и старалась держаться диеты, но сильно похудеть не получилось – осанка выправилась, в целом она стала более подтянутой, но до М-ки, о которой так мечтал Семён, было ещё далеко.
-Мне бы новое платье на свадьбу купить, – робко намекнула она.
-Вот похудеешь, тогда и купим, – огрызнулся Семён.
-Поженимся тоже, когда похудею?
Они встретились взглядами. И Люба поняла: она высказала то, что Семён сам не решался ей говорить. Краска ударила Любе в лицо, от обиды задрожали губы. Предложение он ей сделал ещё год назад, обговорив тогда, что торопиться со свадьбой не будут – накопят денег, чтобы и на саму свадьбу хватило, и на свадебное путешествие. Правда, накопить никак не получалось – Семён всё время находил на что тратить.
-Я хочу, чтобы ты была самая красивая на свадьбе, – сказал он. – И на нашей в том числе.
-Хорошо, – произнесла Люба. – Давай поженимся в сентябре. Обойдёмся без путешествия, на Новый год куда-нибудь слетаем.
-То есть ты обещаешь похудеть к сентябрю? – уточнил Семён.
-Обещаю, – выдохнула Люба.
На свадьбе друга она ничего не ела. Глядя на стройных девушек, которые с удовольствием уплетали майонезные салаты, Люба чуть не плакала: ну почему ей так не повезло! Но невеста была такой красивой и счастливой, а Люба так давно об этом мечтала, так что попытаться стоило.
В зал Люба теперь ходила чуть ли не каждый день. Покупала исключительно диетические продукты, от которых её уже тошнило: гречка, куриная грудка, огурцы. Семён жаловался, что он на диету не садился и шёл ужинать в кафе или заказывал себе пиццу. Люба запиралась в ванной и плакала, потому что от запаха пиццы рот наполнялся слюной и хотелось забыть про дурацкую диету и съесть несколько кусков.
Люба срывалась. Коллега приносила торт на день рождения, и она сдавалась под напором убеждений, что всё у неё нормально с весом и не нужно худеть. После спортивного зала Люба заходила в супермаркет, покупала пачку чипсов и съедала её по дороге домой, заливаясь слезами от собственного бессилия. Звонила маме и жаловалась, что ничего не получается. Мама говорила:
-Приезжай ко мне, доченька. Не хочешь пирожков, буду тебе супчик постный готовить. Ты только приезжай.
В июне Семён довольный преподнёс Любе огромную коробку кремового цвета.
-Что это? – спросила Люба.
-Подарок.
Люба открыла. Внутри лежало свадебное платье. М-ка, конечно. На Любу оно не налезло. Но похудеть до него было реально, дело было не в этом: Люба так мечтала, как будет сама выбирать платье, как будет примерять в разных салонах пышные зефирные наряды или элегантные шелковые, а тут… Она не сдержалась и расплакалась.
-Вечно ты всем недовольна, – обиделся Семён. – Я хотел как лучше.
Люба извинилась и сказала, что платье замечательное. И пообещала, что она до него похудеет. Но для этого поедет в отпуск к маме.
-Мы же хотели в Карелию, – напомнил Семён. – И на фестиваль сгонять.
-Я в дороге не смогу голодать, – объяснила Люба. – В деревне соблазнов меньше.
-Ну, ладно, – согласился Семён. – Я тогда Кольку с собой позову.
Мама приезду Любы обрадовалась и к её задаче отнеслась серьёзно и с пониманием, хотя и с неким осуждением:
-Ну какой лишний вес, куколка ты моя? Ладно, как скажешь.
Соблазнов в деревне и правда было мало: ни фастфуда, ни супермаркетов, ни доставок еды. Мама не готовила пирожки и блинчики, которые Люба так любила, а заморачивалась с овощами и курицей.
-Крольчатина совсем диетической считается, – сообщила мама. – Договорюсь с Ивановичем, будем у него мясо брать.
Фёдор Иванович – их сосед, Люба его хорошо помнила. За мясом пошла к нему сама – мама ногу подвернула, ей тяжести нечего таскать.
-Трёх кролов вам забил, – весело сообщил Фёдор Иванович. – Ну какая же ты красавица выросла! Прям невеста на выданье! Жених-то есть?
-Есть, – призналась Люба не без удовольствия. – Свадьба у меня в сентябре.
-Неудивительно, такая мадмуазеля!
-Ой, а это что?
Люба увидела на столе Фёдора Ивановича зеркальный фотоаппарат.
-Это? Племянника моего, Богдана, помнишь его?
Богдана Люба помнила смутно. Он приезжал пару раз летом к Фёдору Ивановичу, но Люба тогда была слишком маленькой.
-Не-а, – сказала она. – А он что, фотограф?
В представлении Любы фотограф – это профессия мечты.
-Фотокорреспондент! – с гордостью ответил Фёдор Иванович. – Эх, жаль ты у нас с женихом, а то посватались бы! Богдан у нас холостой. Да и кто захочет с таким жить – всё время в командировках, вот только вернулся – четыре месяца в Африке провёл.
Конечно, Люба не могла упустить такого шанса: познакомиться с человеком, который путешествует по миру и зарабатывает фотографиями… Она не стала краситься и оделась по-простому, чтобы никто не подумал, что она имеет какие-то планы на Богдана. А когда его увидела, постыдилась своих мыслей: да если бы даже она и хотела его охмурить, шансов тут просто ноль – Богдан плюс ко всему оказался харизматичным высоченным блондином, рядом с ним Люба почувствовала себя замухрышкой.
-Ой, как ты выросла! – удивился Богдан. – Я помнил тебя совсем девчонкой.
-Ну, я, вообще-то, уже в школе работаю, – призналась Люба.
-Ух ты! А какой предмет?
-Младшие классы.
-Детей любишь?
-Ага.
-Ну, классно. Дядя сказал, ты фотоаппаратом заинтересовалась. Фотографируешь?
Люба рассказала ему про фотошколу и свои попытки делать фотографии на мыльницу.
-Ой, а у меня же ещё «Зенит» есть! Ты не пробовала на плёночный?
-Не, у нас даже в детстве не было.
-Никто не умеет, пока не попробует. – Он протянул ей камеру. – Я как раз хотел потестировать. Идём со мной?
Они пошли к реке, где свет был мягким, и Богдан показывал, как работать с «Зенитом».
-Тут только один шанс. Щёлк! А что вышло – только потом узнаём.
Люба смеялась, руки у неё дрожали, а он поправлял её пальцы на затворе, и от этих прикосновений ей было отчего-то не по себе.
-Вот так, – говорил он за её спиной, и Люба чувствовала его дыхание на своей шее. – Лови момент!
На следующий день он уговорил её встать рано, ещё до рассвета, и пойти до реки. По дороге их заели комары, но, как показалось Любе, они сделали несколько очень удачных фотографий. По крайней мере, на зеркальном фотоаппарате получилось здорово: его Богдан тоже взял с собой.
Люба думала, что он будет всё время хвастаться своими путешествиями и достижениями. Но Богдан про себя почти не говорил. Зато спрашивал про Любу: про работу, про детей, что ей нравится в её профессии, а что нет. Это было приятно – Люба давно не чувствовала к себе такого внимания. Богдан фотографировал её, и Люба сначала смущалась, но вскоре расслабилась.
Потом была тёмная баня Фёдора Ивановича, переделанная под фотолабораторию. Красная лампа отбрасывал таинственные тени, а в воздухе пахло проявителем. Они склонились над ванночками, наблюдая, как на бумаге проступают их снимки: закат над полем, корова с грустными глазами, смешная деревенская ребятня.
И вдруг – её портрет. Тот, что он снял украдкой, когда она щурилась от солнца. Не модель с обложки, конечно, но тоже неплохо, и ничуть и не полная даже.
-Красиво, – сказала Люба смущённо.
-Красивая, – повторил он, глядя не на фото, а на Любу.
И в этом тёплом полумраке, среди запахов химикатов и мокрой бумаги, между ними что-то неуловимо изменилось.
Лето в деревне текло медленно и сладко, как густой мёд. Люба и Богдан много времени проводили вместе. Они встречали рассветы с фотоаппаратом, смеялись над неудачными кадрами и засиживались у костра до глубокой ночи, когда звёзды казались ближе, чем когда-либо. Люба наплевала на диету и ела запечённую картошку и сардельки, которые они с Богданом жарили на шампурах.
Между ними возникло то, что нельзя было назвать просто дружбой. Взгляды задерживались дольше, чем нужно, случайные прикосновения заставляли сердце биться чаще, а в тишине было слишком много несказанного. Мама всё замечала, как казалось Любе, но ничего не говорила. Только раз спросила про Семёна.
-Он уехал на фестиваль с другом.
С Семёном поначалу они созванивались каждый день, потом через несколько, а теперь только переписывались. Странно, но Люба совсем не скучала. «Нет, я не влюбилась в Богдана, – уверяла она себя. – Просто нам нужно немного отдохнуть друг от друга перед свадьбой».
Богдан учил её не только фотографии, но и умению видеть мир – замечать отражение неба в луже, игру света на листьях, мимолётные эмоции на лицах людей. А Люба учила его простой деревенской радости: есть малину прямо с куста, слушать, как шумят берёзы, и не бояться испачкать руки землёй.
-У меня очередная командировка скоро, – признался Богдан.
Сердце у Любы почему-то упало.
-Когда?
-В пятницу.
-Так скоро?
Эти слова сами вырвались у неё. И она поспешила исправить ситуацию.
-И когда вернёшься?
-Через полгода.
Она кивнула, но внутри всё сжалось. Полгода – это целая вечность.
Богдан вдруг взял её за руку:
-Люба, я не хочу уезжать.
И тогда она сама потянулась к нему. Первый поцелуй был неловким, как будто они оба боялись, что это ошибка. Но потом страх растворился в тепле его губ, в его надёжных крепких руках. Кроны берёз шелестели над ними, а где-то далеко кричали коростели, будто торопились спеть свою летнюю песню до конца. Они не говорили о любви – зачем, если каждое прикосновение и так было признанием?
В день отъезда Богдана утро было туманным и тихим, словно сама природа замедлила дыхание, чтобы не спугнуть их последние минуты. Богдан грузил вещи в машину, бросая украдкой взгляды на Любу. Она стояла на крыльце, кутаясь в свой растянутый кардиган, и сжимала в руках проявленную прошлой ночью фотографию – их общий автопортрет, где они смеются, прижавшись головами друг к другу.
-Богдан… – начала она, но голос дрогнул.
Он резко захлопнул багажник и подошёл ближе. Глаза его были жёсткими, какими она ещё их не видела.
-Люба, давай без слёз, – сказал он грубовато, но пальцы, поправляющие прядь её волос, были нежными. – Ты знаешь, кто я. Бродяга без постоянной прописки, сегодня здесь, завтра – на краю света.
-Я могу ждать, – прошептала она.
-Не надо.
Он резко отстранился, закурил. Дым смешался с туманом.
-Я не Семён. Не смогу дать тебе дом, детей, спокойствие. Даже если вернусь – ненадолго.
Люба кивнула, глядя куда-то мимо него, на мокрые от росы поля. Она вдруг поняла, что любит его именно за это – за ветер в его волосах, за то, что он никогда не станет «как все».
-Хорошо, – сказала она твёрдо. – Не жди, что я буду страдать. Я сниму сто кадров, напишу десять писем, а на одиннадцатое – забуду.
Богдан рассмеялся, но в глазах мелькнула боль:
-Вот и правильно.
Он сел в машину, захлопнул дверь. Через грязное стекло они последний раз поймали взгляды друг друга. Двигатель зарычал, колёса взбили грязь.
Люба не махала ему вслед. Она стояла, пока звук мотора не растворился в тумане, потом спрятала их общую фотографию в карман и прошептала:
-Дурак. Я всё равно буду ждать.
Удивительно, но к моменту возвращения в город от переживаний она действительно похудела, и свадебное платье сидело на ней идеально. Вот только ни она, ни Семён не испытывали от этого особой радости. Люба собиралась сразу ему рассказать про свой летний роман, но смалодушничала. Семён вроде как похвалил её фигуру, но выглядел хмурым и про свадьбу говорил неохотно.
-Может, мы поторопились? – заговорила, наконец, Люба.
На лице Семена промелькнуло удивление.
-Ты о чём?
-О свадьбе.
Он опустил глаза.
-Ты не хочешь выходить за меня замуж?
Люба почувствовала, как по щекам побежали слёзы.
-Не хочу, – призналась она. – Прости.
-Это ты меня прости, – вдруг сказал Семён. – Я был не прав, когда требовал от тебя похудения.
-Тебе не нравится, какой я стала?
-Нравится! Но…
Семён снова опустил глаза.
-Я встретил другую, – признался он. – И… Мне совсем неважно, какой у неё вес. Понимаешь?
Это было обидно. Больно. Но ведь она и сама ввязалась в другую историю. В такую, где она готова была ждать полгода, лишь бы хотя бы ещё один раз увидеть его.
-Понимаю, – ответила Люба. – Хорошо, что это случилось до свадьбы.
Расстались они мирно. Хорошо, что ресторан ещё не забронировали и приглашения не разослали. Только платье было жалко, но Семён решил, что его можно будет продать. Он съехал из квартиры, и Любе теперь было непросто одной платить за аренду. Пришлось искать подработку: Люба решила готовить дошкольников к школе, оказывается, такие услуги пользовались спросом.
Вес скоро вернулся: ну не могла Люба отказаться от картошки и порожных. Конечно, она старалась держать себя в руках, но больше из-за здоровья: с непривычки желудок стал болеть от всего этого фастфуда. Вот бы рагу из кролика или маминого супчика!
А через месяц она получила посылку. Отправитель – интернет-магазин, но она ничего не заказывала. Что за чудеса? Люба открыла коробку и ахнула: там лежал фотоаппарат. Номера телефона Богдана у неё не было, они специально решили не обмениваться. Но она была уверена, что это он.
Что же, она дождётся, чтобы поблагодарить его.
Хоть полгода.
Хоть вечность.
