— Мы помогаем вам, — не унималась Катя. — Отпустите вы этот чайник, он старый, еле работает.
— В своем доме будешь командовать, мои вещи не трогай! — Раиса Викторовна прижимала к груди старенький электрический чайник без крышки.
— Да не нужны мне ваши вещи, я как лучше хочу!
— Не надо мне ваше «лучше». Собирайтесь, хватит. Собирайтесь и уезжайте.
Раиса Викторовна вместе с чайником забежала в комнату, которую выделила для сына и невестки, достала их чемодан и стала кидать туда все вещи из шкафов.
— Не позволю! — кричала она. — Не позволю командовать в моем доме. Этого не будет никогда.
Сын Олег зашел в квартиру как раз в этот момент. Услышал крики и сразу прибежал в комнату.
— Мама, Катя, что у вас происходит?
— Твоя мама с ума сходит, — пожала плечами молодая женщина. — Решила, что мы у нее все отобрать хотим.
— Я схожу?! Раскомандовались, а тут я хозяйка! Не вы, я! Это моя квартира!
— Мам, ты чего? — Олег подошел к маме и забрал у нее из рук свои вещи. — Ты зачем тут всё раскидала? Что-то случилось?
Сын говорил ласково, спокойно. Раиса Викторовна опустилась на диван и заплакала.
Олег съехал от матери три года назад, оформил квартиру в ипотеку, женился.
Когда Раиса Викторовна провожала его с Катей за порог новой жизни, у неё сердце сжималось, но она ни слова не сказала, только вытерла уголком фартука слёзы и кивнула:
— Свою жизнь стройте, свою семью.
Жили они сначала неплохо, Олег звонил каждую неделю, Катя в гости заглядывала редко, стараясь вообще не общаться.
Если на улице случайно встретились, так и то пары фраз из нее не вытянешь.
А тут Олег пришел сам вечером, как сказал по телефону, на серьезный разговор.
— Мам, — сын сидел на кухне, приехал один, жену с собой не взял. — Ты же знаешь, квартира-то у нас не очень…
— Меняться не буду, — Раиса Викторовна успела наслушаться таких историй, где матерей выгоняли из собственного жилья, лишали всего.
— Да я не про это, — тут же перебил ее Олег. — Ремонт хочу сделать, деньги на него тоже есть, не переживай.
Снимать квартиру на время ремонта не хочется, вот и подумал… Может, ты нас пустишь к себе?
— У вас же своя семья. Как мы уживемся? Твоя Катька смотрит волком на меня… — сомневалась мама.
— Не переживай. Ну что ты, выгонишь нас на улицу что ли?
— Боюсь, не уживемся…
— Еще как уживемся, не переживай. Мы тогда завтра с вещами, договорились?
Раиса Викторовна кивнула, ну не могла отказать в помощи сыну.
Совместная жизнь растянулась на три месяца. Сначала Катя была тихой, но иногда все же вставляла свои предложения в обустраивание быта:
— Раиса Викторовна, давайте старые скатерти выкинем — пятна же!
— Давайте ковёр сдадим — воняет, весь в пыли…
Раиса Викторовна один раз ответила, что лучше ее вещи не трогать, на остальные замечания просто отмалчивалась, чтобы не было конфликта.
Но когда она увидела вместо своего электрического чайника — новый, не вытерпела. Вытащила из мусорки свой и устроила скандал, самый настоящий…
— Мы помогаем вам, — не унималась Катя. — Отпустите вы этот чайник, он старый, еле работает.
— В своем доме будешь командовать, мои вещи не трогай! — Раиса Викторовна прижимала к груди чайник без крышки.
— Да не нужны мне ваши вещи, я как лучше хочу!
— Не надо мне ваше «лучше». Собирайтесь, хватит. Собирайтесь и уезжайте.
Сквозь рыдания Раиса Викторовна слышала, как Олег пытался гладить Катю по плечу и её же уговаривать:
— Мама, ну чего ты, господи. Ты же знаешь, мы не в обиду, ну чайник этот… Да я тебе сто таких куплю.
Она вскинула голову, глаза покрасневшие:
— Мне не надо сто, мне этот нужен.
— Ну что в нём особенного-то?! — не удержалась Катя, голос сорвался. —Крышки нет! Сам не отключается. Зачем?
— А ты не поймёшь! — рявкнула Раиса Викторовна. — Это мой чайник и мой дом!
Олег тяжело сел рядом, положил руку ей на плечо.
— Мам, ну мы же семья… Ты чего… Мы ж твои…
Раиса Викторовна посмотрела на него недовольно.
— Семья? — проговорила она тихо. — Семья… Когда мои вещи в мусорный пакет? Вы не семья, вы гости. Только загостились.
Катя дёрнулась.
— Олег, ты слышишь? Она нас выгоняет! — Голос стал тонким, почти визгливым. — Мы куда поедем?!
У нас ремонт, между прочим! Чтобы стыдно не было перед гостями!
Раиса Викторовна даже не посмотрела на неё, только на сына.
— Я тебя сюда не звала, Катя. Это мой дом, не вам тут порядок наводить.
Олег поднялся с дивана, глухо выдохнул:
— Мам, ты… Ты серьёзно? Ты сейчас нас куда? В ночь? У нас плитка ещё не положена, ты понимаешь? Мы же ненадолго, ты же знаешь!
— Неделя — ненадолго. Месяц — уже гости. Три — это уже не гости, это новые хозяева.
А я тебя родила не для того, чтобы ты меня на диван на кухне переселил.
— Мам, ты не права! — Олег всплеснул руками. — Мы тебе помогаем! Катя тебе помочь хочет! Шторы новые повесить! Мебель поменять! Чтоб тебе хорошо было!
— Чтоб мне?! — Раиса Викторовна встала тоже, маленькая, сутулая. — Мне не надо ваше «хорошо». Моё «хорошо» у меня уже есть, вот — чайник мой, стол мой.
Катя хлопнула ладонями по бёдрам:
— Всё! Олег, ты видишь?! Она психованная! Пусть одна тут и сидит, варится в своём старье!
Потом сама будет звонить: «Сынок, помоги». Посмотрим ещё!
— Катя, не надо! — Олег дёрнул жену за локоть. — Замолчи…
— Замолчи?! А ты что?! Маменькин сынок! Тебе бы только чайник этот обнимать! Давай тут с ней и спи, если так всё старье вам дорого!
Олег закрыл глаза, провёл рукой по лбу. Голос упал до шёпота:
— Мама, ну… Может, ты правда… Может, мы ещё немного у тебя? Закончим и уйдём. Ты же знаешь, я же всё для тебя…
Раиса Викторовна рассмеялась.
— Для меня? Ты? Для меня ты сейчас что сделал? Сказал, что мой дом старый и всё тут надо поменять.
Катя фыркнула:
— Ой, да кто ж так живёт в двадцать первом веке? Вот и понятно, от кого у тебя такие тараканы!
Олег тяжело опустился на край дивана, глянул сначала на мать, потом на Катю — взгляд усталый, виноватый.
— Мам, ну хватит… Ну что вы обе, ну не надо вот так. Мы не враги тебе, мы же родные. Ну ты же знаешь меня…
Раиса Викторовна отвернулась к окну.
— Мам, ну правда, давай спокойно. — Олег встал, подошёл ближе, положил руку ей на плечо. — Ну что тебе стоит? Ну потерпи нас ещё неделю. Я Катю попрошу не трогать ничего.
Катя молчала, руки скрестила на груди.
Раиса Викторовна не ответила сразу.
— Неделю и всё.
— Всё, всё, мама, я обещаю, — быстро закивал Олег.
Первые два дня Раиса Викторовна действительно не замечала сына и невестку. Катя ходила по квартире, как по чужому дому, тихая, улыбалась даже:
«Раиса Викторовна, я посуду помою…» Олег появлялся дома только ночью, днём мотался на стройку, по магазинам.
На третий вечер всё повторилось.
Раиса Викторовна вышла из ванной, услышала, как на кухне Катя с кем-то шепчется. Заглянула тихонько.
Катя стояла у шкафа и перекладывала кастрюли, мыла полки, что-то бормотала мужу по телефону.
— Старая ржавчина… — расслышала Раиса Викторовна. — Да я её спрячу в кладовку, что она сделает? Да пусть потом ищет.
Сама не увидит, я ей новые куплю, и чайник этот туда же.
Вечером Катя открыла её комнату будто бы случайно, но голос был громкий, хлёсткий:
— Раиса Викторовна, ну что за запах тут у вас?! Пыль! Давайте хоть постельное сменим!
— Не трогай! — Раиса Викторовна села на кровати, как ужаленная. — Не трогай ничего!
— Ну сколько можно?! — Катя всплеснула руками. — Вы как мышь какая-то в старых тряпках! Всё это выкинуть надо давно!
Всё застарело! Люди нормальные давно ремонт делают, а вы тут…
— Катя! — Олег вбежал с кухни. — Что ты опять начинаешь?!
Но поздно было. Раиса Викторовна вскочила, схватила тот самый старый чайник с прикроватной тумбочки, она теперь и чай с ним у кровати держала, и пронеслась мимо сына и невестки к их комнате.
Одним движением сорвала плед с их чемоданов, кинула вещи прямо на пол:
— Всё! Одевайтесь! Ночь — не ночь, пошли вон!
— Мам! Ну ты чего! — Олег попытался перехватить её руки. — Ты чего, господи!
— Ты слышал меня! — Раиса Викторовна дышала тяжело. — Катя, вперёд! Сама ж сказала, не место тебе в моём хламе!
Катя застыла.
— Ты её слышал?! Она нас выгоняет! Посреди ночи!
— Слышал! — вдруг рявкнул Олег. И посмотрел так, что Катя впервые за всё время отпрянула от него. — Катя, одевайся.
Раиса Викторовна смотрела, как её сын медленно собирает чемодан. Он застёгивал замок молча, а Катя что-то шипела ему в спину, он не отвечал.
Они ушли, даже не попрощавшись, оставив мусор и беспорядок в комнате. Но Раиса Викторовна была рада и этому. Теперь никто не будет командовать в ее доме. И пусть сын обижается сколько хочет. Она не позволит такого отношения к себе.
