Капитолина Андреевна, трясущимися руками запихивая в сумку какие-то вещи, торопливо выскочила из собственной квартиры. За спиной грохнула дверь. Вот так — в шестьдесят пять лет оказаться на улице, выгнанной из собственного дома. И кем? Мужем младшей дочери, которого она сама же в эту квартиру и пустила.
— Куда теперь? — пробормотала она, сжимая в руках телефон. Родственники… У кого погостить? Все примут с неохотой — до чего же докатилась, командирша?!
А ведь полгода назад всё было по-другому. Была она хозяйкой и в своём доме, и в доме сына пыталась командовать. Требовала от старшего сына Тихона отдать московскую квартиру младшей дочери Кристине — той самой, чей муж теперь выгнал её на улицу.
Она присела на скамейку в сквере, перебирая в памяти события последних месяцев. Как всё докатилось до такого? А ведь началось всё с простого — устроить жизнь младшей дочери за сет ее брата… Она его что же — зря растила…?
Тогда, полгода назад, она узнала, что Тихон с женой купили вторую квартиру в Москве.
— Сынок, — начала она тот разговор, — а правда, что вы с Машей вторую квартиру купили?
— Да, мам, — в голосе Тихона слышалась гордость. — Пятнадцать лет копили, каждую копейку откладывали. Машина бабушкина квартира в пригороде пошла на первый взнос. Ты же помнишь, как мы начинали — комнату снимали, потом однушку. Первую квартиру еле-еле потянули, всё на кредитах…
— Ой, да помню я, помню, — перебила его Капитолина Андреевна. — Всё прибедняешься. А теперь вот уже и вторую квартиру купил — значит, не такие уж вы и бедные.
— Мам, мы её в ипотеку взяли, — терпеливо объяснил Тихон. — На двадцать лет. Половину зарплаты будем отдавать.
— Ипотеку? — Капитолина Андреевна поджала губы. — А я тут как раз хотела с тобой поговорить… Кристиночка-то моя, сестра твоя младшая, беременна. Они с Вадимом в Москву переехать хотят…
— Как беременна? Когда успела? Вадим этот хоть порядочный? Или как обычно это у Кристинки — «шикарный ухажер», а как дело до серьезных отношений — то в кусты!
— Да все у них хорошо, он перспективы хорошие имеет — только бы в Москве зацепиться, так он Кристиночку будет золотом заваливать, да на курорты возить.
— Мам, — насторожился Тихон, уже понимая, к чему идёт разговор, — ты к чему клонишь?
— А к тому, сынок, что негоже младшей сестре по съёмным углам скитаться, когда у старшего брата две квартиры простаивают! — выпалила она наконец. — Ты же не изверг какой-то, чтобы родную сестру на улице оставить? Она ведь беременная, ей покой нужен, уют…
— Какие простаивают? — возмутился Тихон. — В одной мы живем сами, еле ипотеку выплатили! А вторую специально купили, чтобы сдавать и кредит на эти деньги и гасить! Чтобы не тратиться и пожить хоть по-человечески. А потом Ульяне достанется — у девочки хоть какой-то старт в жизни будет. Да и на институт уже надо начинать копить.
— Вот оно что! — всплеснула руками Капитолина Андреевна. — Я-то думала, у тебя сердце есть! А ты, значит, всё просчитал? Всё распланировал? Ульяне квартиру, Ульяне на институт… А сестра родная пусть хоть под забором рожает?
— Мам, ну что ты такое говоришь? — Тихон начал закипать. — При чём тут «под забором»? У Кристины муж есть, пусть работает, снимают квартиру как все нормальные люди! Мы тоже так начинали.
— Ах, значит, внучке квартиру, а родной сестре угол пожалел? Я же не прошу тебя ее на сестру переписать, я хочу чтобы ты пустил ее туда жить! — голос Капитолины Андреевны зазвенел от обиды. — Не смей мне перечить! Отдашь квартиру сестре! Да как ты можешь! Я тебя растила, ночей не спала! Ты старший брат — ты обязан о младшей сестре заботиться!
— Не обязан я никого содержать! — не выдержал Тихон. — Мы с Машей пятнадцать лет горбатились, чтобы на жильё накопить. От всего отказывались, каждую копейку считали. А теперь что — просто взять и отдать квартиру Кристине? А ипотеку за неё кто платить будет?
— Подумаешь, ипотека! — передразнила его мать. — У тебя зарплата московская, не обеднеешь! Вон, машину себе новую купил, а для сестры денег жалко?
— Какую новую? — опешил Тихон. — Ей 5 лет уже? Мы на неё три года назад еле наскребли, потому что старая совсем развалилась! Мам, ты вообще слышишь, что говоришь?
— Всё я слышу! — отрезала Капитолина Андреевна. — Слышу, что родная кровь тебе не указ. Что деньги тебе дороже родной сестры.
С того разговора всё и началось. Капитолина Андреевна звонила каждый день — то Тихону, то его жене Маше. Когда они перестали брать трубку, начала названивать даже внучке Ульяне.
Примерно неделю спустя Маша возвращалась домой после напряжённого рабочего дня, когда услышала очередной скандал. Тихон, видимо забрал телефон у Ульяны и говорил по громкой связи с сестрой.
— Крис, давай начистоту, — голос мужа звучал устало. — Мы не можем позволить себе содержать вас с мужем. У нас ипотека, понимаешь?
— Ой, можно подумать! — фыркнула Кристина. — Две квартиры в Москве имеете, жируете, а родной сестре угол пожалели. Вам просто повезло с Машкой — бабкина квартира досталась. А мы что, хуже? Мы тоже хотим в Москве устроиться, деньги грести лопатой. Нам только надо зацепиться на старте — мы так заживем — не две, а три квартиры купим!
— Повезло? — Тихон задохнулся от возмущения. — Повезло?! А то, что мы пятнадцать лет каждую копейку считали — это везение? То, что отпуск себе позволить не могли, пока ипотеку платили — тоже везение?
— Да ладно тебе, — отмахнулась Кристина. — Подумаешь, какие-то отпуска. Зато теперь две квартиры есть. Слушай, как-то некрасиво получается — старшему брату две квартиры, а младшей сестре ничего.
— Знаешь что, Кристина, — медленно произнёс Тихон. — Эту квартиру мы покупали для нашей дочери. Для Ульяны. Чтобы у неё было своё жильё, когда вырастет. А не для того, чтобы тебя с мужем содержать. Это наши квартиры и ты к ним никакого отношения не имеешь
— Ах вот как! — голос Кристины зазвенел. — Хорошо устроились, ничего не скажешь! А помнишь, как после смерти деда…
— Хватит! — оборвал её Тихон. — Ты прекрасно знаешь, что тогда я отдал тебе бОльшую часть наследства. Потому что мама сказала — тебе на учёбу нужно. И что? Где твоё образование? Где карьера?
В трубке повисла тишина, а потом раздался злой смех Кристины:
— Ну и живите со своими принципами! Только потом не удивляйтесь, если мама с вами общаться перестанет.
Три недели после этого разговора в семье царило напряжённое молчание. Капитолина Андреевна не звонила — видимо, набиралась сил для нового натиска. Тихон ходил мрачнее тучи, а Маша всё чаще ловила себя на мысли, что гроза ещё впереди.
В начале октября Кристина объявила, что они с мужем всё-таки переезжают — но не в Москву, а к матери. Капитолина Андреевна торжествовала: наконец-то младшенькая будет рядом! Она даже написала Тихону язвительное сообщение — первый раз за три недели:
— Можешь спать спокойно, сынок! Твоя сестра с мужем переезжают ко мне — так что твои московские хоромы останутся при тебе. Вот видишь, мы и без подачек твоих обошлись. Хоть и не «москвичи», а как-то выживаем.
Но радость была недолгой. Уже через месяц по родне поползли слухи — муж Кристины, Вадим, оказался не таким уж примерным семьянином. Работать дополнительно он категорически не хотел, зато заливать любил прилично — и начинал буянить.
К Новому году ситуация накалилась до предела. Вадим устраивал разгулы всё чаще, денег в семье не было и не хватало категорически. Кристина была на седьмом месяце, но мужу было всё равно — он мог среди ночи устроить скандал, требуя денег и поставить весь подъезд на уши.
В середине января Капитолина Андреевна впервые пожаловалась сестре:
— Ты представляешь, он вчера пришёл, стал орать, что квартира теперь его… Что я тут лишняя…
— А Кристина что? — спросила сестра.
— А что Кристина… Молчит. Боится она его, когда он такой.
К концу января Вадим окончательно распоясался. Он мог среди ночи выгнать Капитолину Андреевну из её же спальни, заявляя, что ему там удобнее спать. Кристина только плакала, но перечить мужу не смела.
В феврале случилось страшное. Вадим, устроил погром в квартире. Разбил сервант Капитолины Андреевны, порвал старые фотографии. А когда свекровь попыталась его утихомирить, замахнулся и на неё.
На следующий день Капитолина Андреевна собрала самое необходимое и ушла к сестре. Думала, на пару дней, пока зять не успокоится. Но дни складывались в недели…
Сестра приняла её радушно, но через неделю начала намекать — мол, может, к другим родственникам пора? У неё самой квартира маленькая, однушка, с мужем живут.
Так начались скитания Капитолины Андреевны по родне. Неделю у сестры, две у племянницы, потом у двоюродной сестры в соседнем городе… Все принимали, но как-то неохотно, с намёками — надолго ли? А что дальше думаете делать?
В начале марта она решилась позвонить Тихону. Но только набрала номер — гордость взяла верх. Нет, не будет она унижаться! Сами должны понять, раскаяться, позвать…
А через неделю раздался звонок от сына:
— Мам… я всё знаю. Если тебе совсем тяжко — приезжай к нам. Поживёшь пока, а там видно будет.
В трубке повисла тяжёлая тишина. Капитолина Андреевна хотела ответить — да слова в горле комом встали. Гордость боролась с отчаянием. Гордость победила — она молча нажала отбой.
Весна тянулась медленно. В апреле Кристина родила дочку, но и это не образумило Вадима. Он продолжал гулять, скандалить, требовать денег. К маю семья окончательно развалилась — Кристина подала на развод и уехала с ребёнком к подруге в другой город.
В начале июня Капитолина Андреевна наконец вернулась в свою квартиру — Вадим съехал, оставив после себя разгромленное жилье. Разбитая мебель, обшарпанные стены, пропавшие вещи… Она ходила по комнатам, не узнавая собственный дом. Здесь, в этой квартире, она прожила тридцать лет. Здесь вырастила детей, строила планы, мечтала…
Телефон тренькнул — очередное сообщение от Кристины: «Мам, памперсы кончились, денег нет совсем. Может, займёшь? Я потом верну, честно!» Рядом лежало уведомление из банка о просрочке по кредиту, который она взяла, чтобы «помочь доченьке обустроиться».
Тридцать лет она командовала всеми, решала чужие судьбы, учила жизни. «Москвичи», «зажрались», «две квартиры»… А теперь — разбитая мебель, обшарпанные стены, дочь-одиночка с ребёнком на руках, и сын, которого она потеряла из-за своей гордыни и жадности. Вот и думай теперь, кто из них действительно «зажрался» — те, кто честно работал и копил на свое жилье, или те, кто считал, что весь мир им должен?
