Анна Викторовна бесконечно злилась. Просыпаясь каждое утро, готовя завтрак, наводя порядок в доме, занимаясь повседневными делами, она никак не могла остановить внутренний диалог, в котором отчитывала и поучала свою взрослую дочь.
На самом деле, отношения с Кирой у Анны Викторовны уже давно были испорчены. Она растила дочь в одиночку. Вышла замуж и спустя год забеременела. Муж, недолго думая, от нее ушел: мол, к детям не готов, да и вообще семейная жизнь ему не зубам.
Оставшись в одиночестве, Анна Викторовна долго приходила в себя. Рана от предательства сильно болела, но, понимая, что деваться некуда, она навсегда похоронила мысли о бывшем муже. Можно сказать, с того самого момента в ней напрочь умерло доверие к мужчинам. После развода решила, что больше никогда и ни за что не выйдет замуж. Все свое время Анна Викторовна решила посвятить дочери, отчаянно поверив, что единственный смысл ее жизни — это Кира.
Отдавая всю себя дочке, Анна Викторовна была твердо убеждена, что Кира обязана делать все, что она ей велит. И долгое время так и было. Кира росла неконфликтной и покладистой. Не спорила, не затевала ссор с матерью.
Первые разногласия появились, когда пришло время выбирать вуз для поступления. В старшей школе Кира всерьез увлеклась фотографией и по окончанию школы планировала пойти на курсы по фотосъемке.
Анна Викторовна была категорически против. Сама она не имела возможности получить достойное образование. Сразу после школы пошла работать на завод и так там и осталась. С завистью смотрела на матерей, чьи дети занимали высокие должности, ездили на дорогих машинах, имели статус и достаток. И в своих мечтах видела Киру такой. Красивой молодой женщиной в строгом костюме за рулем какой-нибудь иномарки. Сама профессия для Анны Викторовны значения не имела, но это должно быть, в ее понимании, что-то достойное, вроде юриста или экономиста. Чтобы не стыдно было рассказать коллегам с завода и соседкам во дворе.
Творческие профессии Анна Викторовна в душе презирала, считая их деятельностью для бездельников и слабаков. К тому же (в этом она была убеждена твердо), будучи фотографом, денег не заработаешь, и о финансовом благополучии можно и не мечтать. И вообще, это совсем не престижно и даже стыдно.
Когда Кира впервые заговорила о своих планах, Анна Викторовна была непреклонна и поспешила привести все существующие доводы в пользу того, что фотограф — не профессия, и вообще, такое занятие не для Киры. Та молча выслушала и не стала спорить. Анна Викторовна немного успокоилась, решив, что ее доводы возымели нужный эффект.
Однако через какое-то время разговор о курсах по фотографии всплыл снова. Анна Викторовна с пущей строгостью принялась поучать Киру.
— Да что это вообще за профессия такая — фотограф?! — возмутилась она.
Они с Кирой, поужинав, сидели на кухне. Кира встала, убрала грязную посуду в раковину и принялась доставать чайные чашки из шкафчика.
— Вот такая профессия, а что плохого? — ответила спокойным голосом, не глядя на мать, стоя к ней спиной и молча слушая причитания.
— Да разве это видано — приличной девушке такой ерундой заниматься?
— А что в этом неприличного? — улыбнулась Кира.
— Ну как это что? Не женское это дело.
— Ага, а юристом быть и экономистом — женское, значит?
— Так не стыдно людям на глаза показаться. Вон, у Маргариты дочка закончила юридический, сидит теперь в офисе, и отбоя нет от клиентов. И деньги есть, и на машине какой ездит. Фотографом таких денег не заработаешь!
— Да с чего ты это взяла?
Кира повернулась к матери и посмотрела прямо в глаза. Видя строгое лицо Анны Викторовны, еле сдержала улыбку. Поставила чашку с чаем перед мамой и подвинула вазу с конфетами и печеньем, но та даже не взглянула, продолжая гнуть свое.
— Да ты хоть раз видела фотографов на дорогих машинах?
— Видела, конечно, — просто ответила Кира. — Да я и бездельников видела на дорогих машинах, — добавила шутливо.
Анна Викторовна хмыкнула.
— А денег сколько надо на курсы и фотоаппараты…
— Ну, ты же все равно откладывала деньги на мое обучение — этого вполне хватит, я только этого и прошу. А я подучусь немного — и уже смогу сама фотографировать и тебе буду помогать.
— Да уж конечно!
Кира тяжело вздохнула. Села напротив матери и сделала глоток терпкого чая. Слушая монолог Анны Викторовны, понимала, что переубеждать бесполезно, поэтому просто молчала, ожидая, что разговор сам сойдет на нет. Так и произошло. Повозмущавшись еще какое-то время и увидев, что Кира ей не возражает, Анна Викторовна переключила все свое внимание на сплетни, передавая дочери последние новости из жизни соседок, знакомых и коллег.
Кира слушала маму вполуха. Когда допили чай, Анна Викторовна пошла в комнату смотреть телевизор, а Кира осталась на кухне мыть посуду после ужина.
После этого разговора тема фотографии не всплывала долго. Анна Викторовна, не слыша больше от Киры о ненавистных курсах, успокоилась, решив, что сумела переубедить дочь.
Однако после окончания школы, когда выпускной был позади и наступило время вступительных экзаменов, Кира снова подняла волнующий ее вопрос. Но теперь уже Кира была непреклонна в своем решении. Она заявила, что в любом случае пойдет на курсы, даже если мама откажется помогать. После этого Анна Викторовна окончательно вышла из себя. На голову Киры посыпались проклятия и упреки в неблагодарности и эгоизме. В пылу ссоры она попрекнула дочь всем, что вспомнила, не забыв сказать, что жалеет о том, что родила. В глубине души Анна Викторовна знала, что это неправда, поскольку именно в своей единственной дочке и видела весь смысл собственной жизни. Но в пылу ссоры была так зла на Киру за непослушание, что намеренно подбирала самые обидные слова. А видя в глазах Киры слезы и разочарование — испытывала странное удовлетворение.
Как бы там ни было, Кира поступила так, как и сказала. От матери съехала, оборвав общение. Денег на курсы не просила. Да Анна Викторовна и не думала помогать ей.
В ней теплилась надежда, что Кира, пожив в одиночестве, оставшись без гроша в кармане и всех удобств, приползет к ней на коленях, прося помощи. И уж тогда-то Анна Викторовна, наконец, почувствует триумф победы и докажет свою правоту! Она втайне рисовала себе картину, как Кира возвращается к ней и, повинившись, соглашается со всем, что Анна Викторовна так упорно ей доказывала.
Она уже представляла, как они снова живут вместе с дочкой. Кира так же наводит порядок в доме, помогает готовить и ходит за продуктами. И, конечно же, получает ту профессию, о которой не стыдно рассказывать соседям.
Но, уйдя от матери, Кира вообще не давала о себе знать. Она не приезжала в гости, не звонила, и Анна Викторовна понятия не имела, что происходило в жизни дочери. Поначалу не беспокоилась, ожидая, что просто должно пройти некоторое время, чтобы Кира, так сказать, хлебнула непростой взрослой жизни и осознала ошибку.
Однако время все шло, а ничего не менялось, и в душе Анны Викторовны все больше разгоралась тревога. Она то бесконечно злилась на дочь за непослушание, про себя отчитывая и поучая, то беспокоилась о ней, предполагая самое худшее. Сама не звонила и не писала, будучи твердо уверенной, что во всем виновата Кира, а соответственно, ей и нужно просить прощения и писать первой.
Хотя периодически Анна Викторовна тревожилась, гордость не позволяла переступить через себя. Злясь и сокрушаясь, продолжала хранить молчание, втайне мечтая, как Кира напишет и позвонит. Но чем больше проходило времени с момента ссоры — там меньше веры в ее внезапное раскаяние оставалось у Анны Викторовны.
Новая надежда на восстановление общения появилась перед собственным днем рождения. Анна Викторовна ждала заветной даты с нетерпением. Считала, что Кира в любом случае приедет с поздравлениями или в крайнем случае позвонит. «Не сможет же она проигнорировать праздник любимой матери», — проговаривала про себя Анна Викторовна. С приближением праздника чувствовала, как вновь обретает уверенность. Снова в голове прокручивала возможный разговор с дочерью. Поздравления она была намерена принять с высоко поднятой головой и чувством собственного достоинства, всячески показывая, что все у нее хорошо, и после ухода Киры она ни капельки не переживала. Сама надеялась услышать от Киры, помимо поздравлений, разумеется, как дочке плохо, и как жизнь без мамы не ладится.
Вопреки ожиданиям, ничего из ее предположений и фантазий не сбылось. Кира не приехала на день рождения, не звонила и даже не написала сообщения. И разочарование наряду с яростью вновь захватили Анну Викторовну.
Она с новой силой принялась мысленно ругать дочь и посылать все имеющиеся беды на ее голову. Казалось, что после дня рождения ее состояние еще больше ухудшилось. Еще чуть-чуть — и Анна Викторовна совсем потеряла бы сон, если бы не решилась на отчаянный шаг: сама позвонить Кире, но не чтобы помириться, а чтобы высказать все, что она о ней думает.
Приготовив все самые обидные слова в адрес дочери, она набрала номер Киры. Слушая длинные гудки в трубке, чувствовала, как колотится сердце. Ответа долго не было, уже было хотела сбросить, однако на звонок все же ответили… но не Кира. Из трубки донесся деловитый мужской голос:
— Да?
— Кира? Кто это?
— Здравствуйте, Анна Викторовна.
— Где Кира? — повторила глупо, растерявшись, что ее назвали по имени.
— Это Иван, я молодой человек Киры.
— Какой еще человек? — с раздражением спросила Анна Викторовна, игнорируя приветствие. — Дайте мне дочку, где она?
— Кира сейчас в больнице, не может пока говорить. Когда сможет, я ей передам, что вы звонили.
— Что значит «в больнице»? Что случилось?
— Да уже все в порядке, не переживайте. Кира беременна, ранние сроки и сильный токсикоз. Ей уже лучше, но сейчас нужен покой. Я передам, что вы звонили.
Анна Викторовна, ошарашенная новостью, какое-то время молчала. Вдруг снова почувствовала раздражение от того, что какой-то посторонний тип передает ей новости о ее дочери.
— А вы кто такой? — грубо спросила она.
Мужчина с той стороны, казалось, ничуть не смутился и не испугался от такой грубости.
— Говорю же, я ее молодой человек. Ну, уже можно сказать, что будущий муж. Мы так быстро не планировали свадьбу, но ребенок изменил планы, — ответил беззлобно, в голосе чувствовалась улыбка.
Анна Викторовна, привыкнув ненавидеть весь мужской род, не разделяла добродушия Ивана.
— Вы можете приехать в больницу, если хотите, я пришлю адрес. Только просьба — не нервировать Киру, ей сейчас нужен покой.
Почувствовав в голосе Ивана заботу, Анна Викторовна испытала смешанные чувства зависти и ревности. Ее до боли кололо осознание, что о ее Кире кто-то заботится, а она, Анна Викторовна, словно оказалась на обочине жизни собственной дочери.
— Не могу я никуда ехать, дел и так по горло, — хмыкнула она в трубку.
— Очень жаль. А я надеялся, что вы используете этот шанс.
Иван раздражал Анну Викторовну с каждой минутой все сильнее, ее голос становился все грубее и резче.
— Какой еще шанс?
— Ну, Кирюша сейчас беременна, и это шанс для вас ее поддержать и наладить общение…
Слух Анны Викторовны сильно резануло ласковое обращение к ее дочери. «Вот же нахал, и смеет же называть ее так!» — зло подумала она. До этого только она называла дочку Кирюшей в моменты, когда хотела похвалить, и то, что кто-то еще мог давать ей тепло, невероятно злило.
А Иван тем временем продолжал:
— Может, захотите помириться… Да и ребенок родится, нам не помешает помощь бабушки. Я много работаю и езжу по командировкам, не всегда смогу быть рядом.
— А я вам бесплатная рабочая сила, что ли?
— Да при чем тут сила. Я подумал, бабушка захочет проводить время с внуком. Но если нет — попрошу своих родителей приехать на время, они сейчас за границей.
Голова у Анны Викторовны шла кругом. Ревность рвала душу, а голос Ивана, такой спокойный и умиротворяющий, только сильнее раздражал. К тому же ей было сложно справиться с обидой на дочку. Она все это время мучилась и думала о Кире, в то время как та жила как ни в чем не бывало с каким-то юнцом, напрочь забыв о матери!
— В общем, решать вам. Если нужно будет — позвоните, я пришлю адрес больницы.
— Некогда мне, я же сказала!
— Ну, как хотите. Если будет одиноко, то пишите. Ладно, мне пора, Кира скоро проснется, до свидания.
Не дожидаясь ответа, Ваня положил трубку. Анна Викторовна какое-то время так и стояла, глядя в одну точку, прижимая к уху телефон. От избытка информации и неожиданных новостей голова гудела.
На смену ревности и злости пришла странная тоска. Последние слова Ивана про одиночество глубоко ее зацепили, она тяжело вздохнула, ощущая себя самой несчастной.
Эту ночь после разговора с Иваном Анна Викторовна спала плохо. То и дело просыпалась, засыпала после пробуждений тяжко. Утром встала с мутью в голове, подавленная. Теперь ей стало ясно, что Кира и не думала ей писать и звонить, и надежда на то, что дочка первая проявит инициативу, растаяла окончательно.
В голове прокручивала разговор с Иваном и все больше хотела поехать к Кире в больницу. Оставалось только решиться позвонить и спросить адрес. Анна Викторовна долго тянула, перебирая в голове возможные варианты реакции дочери на ее появление. Самым страшным для нее было бы увидеть триумф и надменность на лице Киры, этого Анна Викторовна пережить бы не смогла, восприняла бы как свое полное поражение.
Она долго думала, сомневалась и взвешивала и в итоге все же решилась на еще один звонок. Трубку снова взял Иван и незамедлительно прислал ей адрес.
Анна Викторовна, не откладывая, принялась собираться в больницу. Готовая получить упреки, претензии или того хуже — равнодушие или надменность, старалась принять самый непринужденный вид. Уже садясь в такси, решила изображать беззаботность и спокойствие. Хотела создать видимость того, что в больницу заехала просто так, от нечего делать, даже сочинила историю о том, что недалеко от больницы живет ее давняя знакомая, и она заехала по дороге.
Однако ни одно из ухищрений Анны Викторовны не пригодилось. Кира при встрече с радостью кинулась маме на шею. Об их ссоре и долгой разлуке даже не вспомнила. Анна Викторовна впервые за долгое время почувствовала облегчение и прилив сил. С будущим зятем она познакомилась поближе, и теперь он ни капельки ее не раздражал. Главное, что Иван был предпринимателем, и теперь Анна Викторовна могла с гордостью рассказывать соседям, что муж ее дочери много зарабатывает и ездит на дорогой иномарке.
