Марина стояла у окна в ординаторской районной поликлиники. Шестой час вечера, смена подходила к концу. За окном моросил мелкий осенний дождь, размывая огни вечернего города.
— Опять задерживаешься? — Света, старшая медсестра, остановилась рядом. — Домой пора. Замоталась совсем.
Марина вздохнула. Домой. Как странно звучит это слово, когда дом — не твой.
Квартира свекрови на третьем этаже серой хрущевки встретила ее привычным запахом жареного лука и звуком телевизора. Ольга Алексеевна восседала в кресле с вязанием, не отрывая взгляда от экрана.
— Кирилл уже поел, — бросила она вместо приветствия. — Надо было раньше приходить.
— Спасибо, я задержалась на работе, — Марина разулась в прихожей, стараясь не капать на чистый пол. — Кирюш, ты где?
Из комнаты выглянул семилетний мальчик. Светлые вихры, нос в веснушках — вылитый отец.
— Уроки сделал? — Марина улыбнулась, поправляя воротник его кофты.
Кирилл кивнул и виновато посмотрел на бабушку.
— Только математику. Русский завтра.
— Ничего не завтра! — Ольга Алексеевна отложила вязание. — Будешь сейчас делать. Весь в мать — всё на потом.
Марина сжала челюсть, но промолчала. Спорить с Ольгой Алексеевной — только нервы трепать. За пять лет совместной жизни она давно это поняла.
Вечер тянулся как обычно. Кирилл под надзором бабушки доделывал русский. Марина на кухне готовила ужин на завтра и гладила белье. Звякнул телефон — сообщение от Виталия.
«Привет. Как вы? Я задержусь на неделю, попросили подменить Игоря».
Она перечитала сообщение дважды. Еще неделя. Значит, не две, а три недели его не будет дома. Три недели наедине со свекровью, которая не упустит случая напомнить, чья это квартира, и кто здесь лишний.
Марина отправила короткое «Хорошо, у нас все нормально» и положила телефон.
Что еще сказать? Что деньги на карточке почти закончились? Что Кириллу нужны новые очки, потому что старые он разбил в школе? Что свекровь опять устроила истерику из-за счетов за электричество?
Виталий работал вахтовым методом на Севере. Уезжал на месяц, возвращался на две недели. И каждую вахту переводил матери почти всю зарплату. «Ей нужно. Я по-другому не могу. Квартплата, лекарства…» — эту фразу Марина знала наизусть.
— Мариш, дай в долг до среды? Тысячи три? — Света поймала ее в коридоре поликлиники. — За садик заплатить надо.
— Только две есть, — Марина протянула купюры. — Самой до зарплаты дотянуть.
— А что так? Виталик же на вахте.
— Да. Но он… — она замялась, — он маме переводит. На лекарства, на квартплату.
Света покачала головой:
— И много?
— Почти все, — Марина пожала плечами, словно это была какая-то обыденность. — На нас с Кириллом — что остается.
— И ты молчишь?
— А что говорить? «Твоя мать или я»? Так она победит, — Марина невесело усмехнулась. — Ты же знаешь, как это бывает. Был ее сын — стал их муж.
Света внимательно посмотрела на подругу.
— Моя бабушка говорила: мужчина либо сын, либо муж. Двумя сразу быть не получится.
За ужином Кирилл ковырял вилкой в тарелке. Ольга Алексеевна бросала на него недовольные взгляды.
— Ешь нормально! Что размазываешь?
Марина положила ладонь на плечо сына.
— Ты что, заболел? — она коснулась его лба.
— Надо новые очки, — тихо сказал Кирилл. — Училка говорит, я плохо вижу с последней парты. А еще все смеются над моими очками, говорят, они для малышей.
— Очки? — Ольга Алексеевна фыркнула. — У меня в детстве вообще очков не было. И ничего, выросла.
— Это ортопедические, — напомнила Марина. — Врач прописал. У него астигматизм.
— Все эти ваши диагнозы… — Свекровь поморщилась. — Вон, я всю жизнь проработала без больничных! А сейчас молодежь только и делает, что по врачам ходит.
Марина снова промолчала. Спорить — бесполезно. Свекровь всегда права. Даже когда не права.
Вечером, уложив Кирилла, Марина позвонила мужу. В их семье так повелось — она звонила, не он.
— Привет! — его голос звучал бодро. На заднем плане слышались голоса, смех. — Как вы там?
— Нормально, — Марина собралась с духом. — Виталик, нам нужны деньги. Кириллу новые очки, старые разбили. И куртка на зиму, из прошлогодней вырос.
Пауза. Такая долгая, что ей показалось — связь прервалась.
— Ты меня слышишь?
— Да, слышу, — в его голосе появилось раздражение. — Я же говорил, что сейчас не могу. После вахты. Потерпи две недели.
— Не две, а три. Ты же задерживаешься, — напомнила она. — И дело не в том, что я не могу потерпеть. Дело в том, что Кирилл сейчас не видит нормально.
— Марин, ну что ты опять? — он вздохнул. — У меня сейчас нет лишних денег. Всё отправил маме. Ты же знаешь — ей на лекарства, на квартплату.
— А нам на что жить? — ее голос дрогнул. — Твоему сыну, мне?
— Да подождут твои очки. Не развалятся.
— Они уже развалились, Виталик. Он не видит доску!
— Что ты драму разводишь? — он перешел на шепот. — Тут ребята сидят, неудобно.
— А сыну в школе удобно? С разбитыми очками?
Она нажала «отбой» раньше, чем услышала ответ.
На следующий день после ночной смены Марина буквально падала с ног. Сутки на ногах, прием бесконечного потока пациентов, а теперь еще сломанный лифт и три этажа пешком.
Она уже поднималась по последнему пролету домой, когда услышала громкий голос свекрови в коридоре. Ольга Алексеевна говорила по телефону, как всегда, на громкой связи — «чтобы руки были свободные».
— Людочка, ну конечно, всё оплатили! Банкет шикарный будет, сама выбирала меню! Да-да, Танечке на свадьбу!
Свекровь засмеялась — так заливисто, словно ей не шестьдесят два, а шестнадцать.
— А как иначе? Я же копила! Виталик переводил мне каждый раз — я ему говорила, что на коммуналку и лекарства импортные. А сама по чуть-чуть откладывала. Разве могла я племянницу оставить без свадьбы?
— А что Марина? — тон свекрови изменился, стал ниже и холоднее. — Пусть молчит. Она никто. И жить ей тут в моей квартире — пока я разрешаю.
Марина застыла с ключом у двери. Внутри стало холодно и пусто.
Так вот куда уходили их деньги. На свадьбу какой-то родственницы. Деньги, которых не было на очки Кириллу. На его зимнюю куртку. На еду, в конце концов!
Два дня Марина ходила сама не своя. Переваривала услышанное. Разбирала-рассуждала сама с собой. Строила планы.
Она не устроила скандал. Не стала закатывать истерику. Просто перестала разговаривать со свекровью — отвечала односложно, когда та что-то спрашивала. А свекровь, кажется, и не заметила перемены.
На третий день Марина отпросилась с работы на два часа. Поехала в банк, сняла все деньги со своей карты — не так много, но на первое время хватит. Потом в агентство недвижимости, которое посоветовала Света.
— Сколько за эту двушку? — спросила она у пожилого риелтора с залысинами.
— Пятнадцать тысяч плюс коммуналка. Район так себе, сами видите. Рядом стройка, шумно будет.
— Можно посмотреть?
— Конечно. Прямо сейчас поедем?
Квартира оказалась ужасной. Обшарпанные стены. В углу ванной — черные пятна плесени. Окна выходят на стройплощадку.
Но у нее будут свои ключи. И свои правила.
— Я согласна.
Следующую неделю она провела в подготовке. Заказала грузовое такси на выходные. Втайне от свекрови купила самое необходимое для новой квартиры — чайник, кастрюлю, сковородку. Собрала документы Кирилла из садика — нужно было перевести в другой, поближе к новому дому.
Она не говорила сыну о переезде — боялась, что проболтается бабушке. Просто сказала, что они поедут в гости к ее подруге, и там можно будет поиграть с другими детьми.
Кирилл не задавал вопросов. Он вообще стал очень тихим в последнее время — как будто чувствовал, что в доме не все в порядке.
— Девочки, кто может подменить меня в субботу? — Марина заглянула в ординаторскую. — Очень нужно.
— Что случилось? — Света оторвалась от компьютера.
— Переезжаю, — тихо сказала Марина.
— Куда?
— В двушку. Паршивую, но свою. Точнее, съемную.
— А муж?
— А муж… — Марина усмехнулась. — Он пока об этом не знает.
Света присвистнула:
— Ты серьезно решилась? А свекровь?
— А свекровь тоже узнает. Когда уже все будет сделано.
Переезд занял почти весь день. Оказалось, что за пять лет они с Кириллом накопили больше вещей, чем она думала. Книги, игрушки, одежда, посуда, которую она покупала сама. Грузчики матерились вполголоса, таская коробки с третьего этажа без лифта.
Свекровь в этот день, как и каждую субботу, ушла на рынок — запасаться на неделю вперед. Марина дождалась, когда за ней закроется дверь, и только тогда позвонила грузчикам.
Перед уходом она разложила на кухонном столе:
Таблицу всех переводов от Виталия за последние 2 года.
Копии чеков: очки, антибиотики, питание, вещи для Кирилла.
Заявление на развод.
Записку: «Когда ты снова будешь мужем, а не сыном — приходи. Пока ты банкомат для своей мамы — ты нам чужой».
Она не испытывала ни злости, ни сожаления. Только странное опустошение и легкость — как будто сбросила тяжелый рюкзак, который тащила годами.
Новая квартира встретила их запахом сырости. Кирилл ходил по комнате, трогая облупившиеся обои. Остановился у окна, долго смотрел на стройку. А потом повернулся к Марине — в его взгляде читался вопрос.
— Мы теперь будем здесь жить? — спросил он наконец.
— Да, — ответила она, расстилая новое покрывало. — Только ты и я.
— А папа?
— Папа приедет с вахты. Тогда и решим.
Вечером, когда Кирилл уже спал, обнимая плюшевого медведя, Марина выключила телефон. Она знала, что Ольга Алексеевна уже вернулась домой. Знала, что сейчас начнутся звонки, сообщения, может быть, даже угрозы.
Она не хотела это слышать. Не сегодня.
Утром она включила телефон. Двадцать три пропущенных звонка. Пятнадцать сообщений. От свекрови, от каких-то незнакомых номеров — видимо, родственников, которых та подняла на уши.
Она стерла все, не читая. И только потом заметила — от Виталия ни одного звонка, ни одного сообщения. Это было… ожидаемо. И все равно больно.
Начиналась новая жизнь. Жизнь, в которой она сама принимает решения. Сама отвечает за себя и сына. Без оглядки на чужое мнение, без вечного чувства вины и стыда, что она «живет на чужой территории».
Телефон зазвонил, когда она собирала Кирилла в садик.
— Алло? — незнакомый номер.
— Марина! Это что за фокусы?! — голос свекрови дрожал от ярости. — Куда ты увезла ребёнка?
— В нашу новую квартиру, — спокойно ответила она.
— Какую ещё квартиру? Немедленно возвращайтесь домой!
— Мы дома, Ольга Алексеевна. У нас теперь свой дом.
— Я всё Виталику расскажу! Он приедет и разберётся с твоими выходками!
— Расскажите. И про свадьбу Тани тоже расскажите. И про «лекарства».
— Не тебе судить, как мы тратим зарплату моего сына — фыркнула свекровь — Я его растила и мне решать куда идут его деньги
Таня просто нажала «отбой» и снова выключила телефон.
Началась новая жизнь. Трудная. Со своими правилами и проблемами. Но — своя.
Виталий приехал раньше, чем она ожидала. Позвонил в дверь спустя десять дней после их разговора. Она открыла и застыла на пороге. В руках — большой рюкзак и пакет.
— Можно? — спросил он тихо, кивнув в сторону квартиры.
Марина молча отступила. Он прошел внутрь, огляделся, словно запоминая каждую деталь.
— Кирилл?
— Спит уже. Завтра рано в садик.
Он кивнул и прошел на кухню — маленькую, с облезлой столешницей и старым холодильником.
— Я все понял, — сказал он, глядя в окно. — Поздно, наверное. Но понял.
Он достал из рюкзака синюю куртку — точно такую, какую Марина отложила в корзину в интернет-магазине, но так и не оплатила. И положил на стол конверт.
— Здесь все, что получил. Я больше не буду… не буду так.
Марина молча поставила чайник. Что тут скажешь?!
— Кирилл любит твои оладушки, — сказала она наконец. — Сможешь напечь на завтра?
