Третий раз за месяц! Я смотрела на них через окно кухни и чувствовала, как внутри всё сжимается от беспомощности. Ну вот опять, боже мой…
— Ксюша, открывай! Мы же видим, что ты дома! — голос свекрови разносился по всему двору, как сирена пожарной машины.
Звучит весело, да? Да куда там. Что они о себе думают?!
Муж Павел был в командировке. Последний разговор закончился его словами: «Ну и что такого? Это же моя семья!» А наши сбережения на ремонт снова таяли после каждого их «дружеского» визита. Дружеского! Ха! Как же! Набегут, сожрут всё, что есть в холодильнике, и свалят, оставив горы мусора и грязную посуду.
Открыв калитку, я выдавила улыбку. Фальшивую, конечно. Наверняка перекосило всё лицо.
— А мы тут мимо проезжали, — свекровь бесцеремонно проплыла мимо меня, а за ней потянулись остальные с сумками и мангалом. Мимо проезжали они… с мангалом. Ага. Случайно, в багажник закинули.
— Заодно решили обсудить вопрос с квартирой бабушки Клавы, — как бы между прочим добавила она, расставляя принесённые продукты на моей кухне. На моей! Как у себя дома, честное слово!
Я застыла. Сердце ухнуло куда-то в пятки. Квартира покойной бабушки мужа была нашим шансом погасить ипотеку, Павел был единственным наследником. Единственным! Тут что-то не так…
— А что с ней? — осторожно спросила я, стараясь держать голос ровным, хотя внутри всё уже кричало от предчувствия беды.
— Мы решили её продать. Вите нужны деньги на бизнес, — свекровь кивнула на своего младшего сына, моего деверя, который уже открывал наш холодильник. Да что ж такое?! «Мы решили»?! Кто – мы?!
— Но Павел…
— Паша всё понимает, он уже подписал дарственную. Вчера, кстати, — перебила она меня. — Семье нужно помогать.
Стоп-стоп-стоп… Что? Дарственную?! Вчера?!
Это была последняя капля. Просто кошмар. Мой муж, не посоветовавшись, отдал нашу надежду на будущее своему брату-неудачнику, у которого это уже пятый «прорывной бизнес»! Пятый! Один прогорел быстрее другого!
Я достала телефон и набрала номер мужа, включив громкую связь. Руки тряслись, в висках стучало.
— Паш, это правда про квартиру бабушки Клавы?
Тишина… как в лесу. Потом виноватое:
— Мама сказала, это временно, мы потом…
Временно?! Временно?! Да какое там временно?!
— Выметайтесь все из моего дома. Немедленно! — мой голос звенел от ярости. Я и сама не ожидала, что могу так орать.
— Это и мой дом тоже! — возмутилась свекровь, вздёрнув подбородок. Вот же…
— Который Я купила на свои деньги и в котором вы устраиваете проходной двор. Вон!
В наступившей тишине было слышно, как капает вода из крана. Кап-кап-кап…
Сердце стучало в такт. Потом свекровь молча кивнула родственникам, и они стали собираться, бросая на меня недоуменные взгляды. Ага, чё это она такая злая, правда?
Вечером я сидела с чемоданом в пустой квартире. Телефон разрывался от звонков мужа. В голове крутилась одна мысль: «Иногда, чтобы найти себя, нужно потерять всё остальное».
Я нажала кнопку «принять вызов».
— Ксюша, ты что с ума сошла?! — раздался голос Павла. — Мама в слезах, все в недоумении!
А я в шоколаде, конечно. У меня просто праздник какой-то!
— А я что, должна была улыбаться, когда узнала, что ты отдал нашу квартиру своему брату?
— Это не наша квартира, это наследство бабушки!
Вот так, значит? Не наша?
— Которое должно было достаться тебе, а значит, и нам. Или ты забыл, что мы женаты?
— Семья важнее всего, Ксюша. Ты этого не понимаешь.
У меня аж дыхание перехватило. Он это серьёзно?!
— Поняла. Твоя семья важнее нашей. Хорошо.
Я положила трубку и выключила телефон.
Всё. Хватит. Надоело! В голове проносились обрывки воспоминаний: как мы копили на первый взнос, как мечтали о ремонте, как планировали будущее. И как всё это рушилось из-за постоянных визитов его родни.
Дверь открылась внезапно, я аж вздрогнула — на пороге появился Павел. Я не ожидала, что он вернётся так быстро. Выглядел помятым, как несвежая простыня.
— Ксюша, давай поговорим, — он выглядел уставшим. Ещё бы! Небось всю командировку с мамочкой решал, как лучше меня обвести вокруг пальца!
— О чём? О том, как ты снова поставил свою семью выше нашей? Или о том, как ты подписал дарственную, даже не посоветовавшись со мной?
— Я не знал, что ты так отреагируешь…
А как я должна была отреагировать?! Прохладное открыть?!
— А что, я должна была радоваться? Вите нужны деньги на бизнес, а нам на ремонт не нужны?
— Мы как-нибудь…
— Как -нибудь? Павел, мы уже два года живём в полуразрушенной квартире, потому что постоянно помогаем твоей семье. А теперь ты отдаёшь нам последний шанс выбраться из этой ямы?
Он сел на диван и опустил голову. Уши красные, как помидоры. Ещё бы!
— Я не знал, что делать. Мама так просила…
— А я? Я что, не имею права голоса в нашей семье?
— Конечно, имеешь. Просто…
— Просто твоя мама всегда важнее. Поняла.
Я встала и начала запихивать вещи в чемодан. Футболки, джинсы, бельё — всё вперемешку, как в стиральной машине.
— Куда ты?
— К маме. Мне нужно подумать.
— Ксюша, не надо…
— А что, ты хочешь, чтобы я осталась и смотрела, как твоя семья разоряет нашу жизнь?
Или хочешь, чтоб я рыдала от счастья, когда твоя мамочка заявляется с толпой родни без приглашения? А потом ещё и квартиру отдать, которую мы могли бы продать?!
— Они не разоряют…
— Нет? А что тогда? Каждый месяц они приезжают без приглашения, съедают наши продукты, оставляют мусор и грязь. А теперь ты отдаёшь им квартиру, которая могла бы помочь нам выбраться из долгов. Класс, Паш. Класс!
— Я отменил дарственную, — тихо сказал он.
Я остановилась. Замерла. Что он сказал?
— Что?
— Я позвонил маме и сказал, что передумал. Дарственная не вступила в силу.
Слёзы накатили на глаза — горячие, злые. Я села рядом с ним, не зная, радоваться или биться головой о стену.
— Почему ты не сказал мне сразу?
— Я боялся. Боялся, что ты будешь злиться.
— Я Всё равно злюсь. Но теперь хотя бы есть надежда.
— Надежда на что?
— На то, что ты наконец-то поймёшь, что мы — семья. А твоя мама и брат — это твоя семья, но не наша. Большая разница!
Он обнял меня. Пахло от него дорогой и усталостью.
— Я понял. Прости.
— Теперь скажи это своей маме.
— Уже сказал. Она в ярости, но… она поймёт.
Ну-ну. Держи карман шире!
— А если не поймёт?
— Тогда… тогда нам придётся выбирать. И я выбираю тебя.
Я улыбнулась сквозь слёзы. Ну не дурак ли?
— Правда?
— Правда. Ты — моя семья. А остальные… они просто родственники.
Просто родственники. Вот это я понимаю — прозрение!
Мы сидели в тишине, обнявшись. За окном стемнело, и в доме зажглись огни. Я сопела в его плечо, пытаясь успокоиться.
— А что с шашлыками? — спросил он вдруг. Вот ведь дурной вопрос!
— Можешь позвать их обратно, если хочешь. Но только если они будут вести себя прилично.
Я, конечно, лукавила. Сама мысль снова видеть их сегодня вызывала тошноту.
— Нет уж, спасибо. Давай лучше сами поедим. Только вдвоём.
Я кивнула. Впервые за долгое время я почувствовала, что мы действительно семья. И что никто не имеет права разрушать то, что мы построили.
