— Я придумала! – заявила баба Маша, ввалившись без предупреждения к Юльке. – Вот, смотри!
Она сунула внучке в руки проспект, на котором желтым по красному говорилось, что объявляется набор седьмых, восьмых и девятых классов в Кадетское училище. Ниже – фотографии мальчиков в форме, серьезных и симпатичных.
— Вот, сдадите Гришу в училище, хватит ему уже нервы тебе мотать. Он и раньше-то жизни тебе не давал, а теперь, как узнает, так и вообще…
Про это Юлька пока никому не говорила, даже мужу, но от глаза бабы Маши ничего нельзя было утаить – сразу она заметила и округлившуюся грудь, и осунувшееся лицо («Девка будет, они всегда у матери красоту забирают»), и руки, стремившиеся прикрыть несуществующий еще живот.
Ребенок у них не получался долго. Первая жена Володьке двух сыновей родила, и он Юлю не торопил, а вот сама она очень хотела ребенка, особенно девочку. Но девочка не получалась, и когда на Новый год Володя сказал: «Ну, давайте загадаем, чтобы у мальчишек, наконец, родилась сестренка», Гриша поставил стакан с лимонадом на стол и произнес:
— У нас уже была сестренка, хватит.
Володя попытался как-то сгладить ситуацию, но это у него всегда не особо получалось: с самого первого дня, как они сошлись, младший сын принял её, словно так и надо, а старший, наоборот, возненавидел еще больше – не смог простить, что его учительница крутила роман с отцом, пока мама уехала из дома. Юлька оправдывала Гришу – все же, какая ни была, а мать, а он ребенок, где ему понять все эти взрослые премудрости.
— Ага, как портки стирать ему, так это ты, а как по дому помочь – он не при делах, – ругалась баба Маша.
И это она еще не знала про все Гришины проделки – раньше Юля рассказывала, а потом перестала: он и конспекты ее уроков в печке жег, и платье любимое ножницами порезал, и всю рассаду помидор вырвал… В общем, за два года много чего было, и терпение Юльки было на исходе. Поэтому она проспект не выбросила, а спрятала в карман, хотя бабе Маше сказала, что поздно уже – сентябрь начался, не возьмут.
— Возьмут, – баба Маша тыкнула толстым пальцем с обломанным ногтем в нижнюю строчку: «Донабор до октября месяца».
Володе Юлька не стала ничего говорить – он бабу Машу слушался, называл ее бабулечкой и просто обожал, так что лучше она сама сначала подумает, что ей делать. Вроде как мысль дельная – она с Гришей никак не справляется, а в проспекте вон чего только не обещают, может, и правда хотя бы постель за собой заправлять научится. Но, с другой стороны, как отправить ребенка одного и так далеко? Маленький же он совсем, хоть и вредный. Нет, нельзя – была бы жива его мать, она бы сына в интернат не отправила. Да, сложно с ним, хорошо хоть Юля его не учит, да и младший Мишка с этого года в пятый класс от нее ушел, теперь никто не будет за спиной шептаться, что она своему специально пятерки ставит. А если Миша и правда умничка, никогда у нее таких учеников не было, как он.
И словно для равновесия был у нее и другой – Валерка Ситников, которого пришлось в четвертом классе на второй год оставить. Думала, что избавилась от него, а завуч ее опять уговорила взять два класса.
— Как я первый и четвертый-то, – попыталась отговориться Юлька.
— Ой, а что там делать с первым – два притопа, три прихлопа. Выручайте, Юлия Сергеевна, некому совсем, вы же знаете – Верочка на пенсию ушла, хотела досидеть, но ноги…
Пришлось соглашаться. Валерка, когда узнал, прямо на уроке выругался и на пол сплюнул. А потом назвал Юлю таким словом, что стерпеть она не смогла.
— Так, Ситников, сейчас к директору пойдешь!
— А что – Грише можно вас так называть, а мне нет? – с вызовом спросил он.
Юлька покраснела до корней волос. Но Валерку к директору все равно отвела. А вечером не вытерпела – нажаловалась Володе. А тот, недолго думая, высек сына. Юля пыталась его остановить, но куда там – сильно Володя осерчал, когда услышал, как сын Юлю называет.
Гриша не плакал. Но глаза у него были… «Лучше бы в кадеты его отправила», – подумала Юлька.
Только зря она из-за Гриши переживала – тем же вечером он изрезал вышивку Юли, которую она целый месяц вышивала – трех ангелочков, чтобы забеременеть. И ведь получилось все! Но никто об этом до сих пор не знал…
Володе про вышивку Юля не сказала – собрала обрезки, сложила в коробку – сжечь не поднялась рука. Показалось, что живот налился свинцовой тяжестью. Нет, она не может так рисковать.
На другой день она поговорила с Володей.
— Как здорово ты придумала! – обрадовался он. – Он хороший у нас, Гриша, просто непутёвый, как и мать его, и дисциплины ему не хватает.
— Дело не только в этом, – призналась Юлка. – Кажется, я беременна.
Володька замер на миг, и Юле показалось, что он совсем не рад, но уже в следующий момент он подхватил её на руки и закружи.
— У нас будет девочка! – провозгласил Володя.
— Тише ты! Не говори пока никому, сглазят.
— Завтра я съезжу в город, узнаю, что и как.
Спала Юля той ночью плохо – все никак не могла успокоиться: то ли из-за ребенка, то ли из-за Гриши. И только к утру приняла окончательное решение.
А в школе, словно назло её решению, Валерка устроил очередную выходку, видимо, Гриша его подначил. Доказательств, что это Валерка, не было, но он смотрел на Юльку с таким вызовом, что сомневаться не приходилось. На столе у нее лежала дохлая крыса, а Юля крыс ужас как боялась. В слезах она выскочила из класса, хотя и понимала, что это непедагогично. Ее затошнило, голова закружилась – пришлось облокотиться о стенку.
— Мама, что с тобой?
Это Мишка. Он ее давно мамой звал, за что часто получал от Гриши.
— Все хорошо, иди в класс, – прошелестела она.
Миша послушно ушел, а Юля так и стояла, пытаясь собраться с силами и доковылять до учительской.
— Струсила, училка! – крикнул Валерка.
— Ты кого училкой назвал?
Этот голос прозвучал так неожиданно, что у Юльки в буквальном смысле подкосились ноги. Она обернулась и увидела Гришу. Тот приближался к классу, из которого выглядывали четвероклассники. Большинство из них тут же испарились, но Валерка и его дружки остались стоять.
Гриша заглянул в класс, осмотрел стол и сказал:
— Так. Вы сейчас унесете крысу на улицу. Потом помоете стол. Потом попросите прощения у Юлии Сергеевны. И я не посмотрю, что ты мелкий – ноги выдерну и в уши вставлю.
С Валеркиного лица постепенно сползала вызывающая усмешка. Видимо, что-то было в лице Гриши такое, что давало понять – он не шутит. Через минуту Валерка уже тащил крысу за хвост, испуганно поглядывая на грозного Гришу.
— Спасибо, – сказала Юля.
Гриша дернул плечом.
— Иди, звонок уже был.
— Да какая разница, – бросил он. – Все равно в училище скоро уеду.
Юля вскинула глаза.
— Ты о чем?
— Да я давно рекламу у тебя видел…
Юля заметила, как у него дрожит губа, и вспомнила, как маленького его дразнили из-за мамы, а он дрался с мальчишками, а потом у директора стоял так же, опустив голову, и губа у него так же дрожала… Ей захотелось схватить его в охапку, прижать к себе, пожалеть – бедный ты мой мальчик! Но она знала, что он оттолкнет ее.
— Никуда ты не поедешь, – тихо произнесла она. – Я еще утром отцу твоему сказала. У нас тут новости – сестренка у тебя будет. А ей очень нужен будет такой брат, как ты.
Гриша поднял на нее глаза – удивленные, влажные от подступающих слез.
— Сестренка?
— Да.
Она ожидала, что он фыркнет, скажет что-нибудь, типа «она мне не сестренка». Но Гриша шмыгнул носом, несколько раз моргнул и сказал:
— Если тебя еще кто-то будет доставать, ты только скажи – я их быстро успокою.
Юля улыбнулась.
— Хорошо. Спасибо, Гриша.
Он снова дернул плечом.
— Ладно. Я тогда на уроки пойду. Раз ты…
Гриша недоговорил и пошел по коридору, а Юля стояла и смотрела ему в спину. Она так хотела, чтобы он обернулся… И он обернулся. Улыбнулся ей и махнул. Юля улыбнулась в ответ и вытерла мокрое лицо. «Хороший мой мальчик» – подумала Юля…