никита— А ты хоть представляешь, сколько денег у вас будет уходить на эту ипотеку? — Елена Петровна постучала пальцем по бумагам, лежащим на столе. — В месяц почти тридцать тысяч! Это треть Диминой зарплаты!
Марина молча смотрела в окно кухни. Свекровь говорила уже минут пятнадцать, не останавливаясь. Дождь барабанил по карнизу, создавая неприятный, дребезжащий звук. За столом, низко опустив голову, сидел Дима, её муж и сын этой властной женщины.
— А если у вас родится ребёнок? На что вы будете жить? Ты вообще думаешь о будущем?
Вот оно. Тот самый момент. Всё начинается заново, подумала Марина.
Прошло пять лет с того майского дня, когда она, молодая и влюблённая, согласилась на вроде бы разумное предложение свекрови. И теперь, глядя на эту женщину с властным голосом и привычкой всё контролировать, Марина горько жалела о своей наивности.
— Елена Петровна, — она старалась говорить спокойно, — мы с Димой всё посчитали. У нас есть первоначальный взнос…
Марина заметила, как Дима вздрогнул, но продолжал молчать. Почему он никогда не вступается за неё? Почему позволяет своей матери так разговаривать с его женой?
— У меня есть сбережения с работы. И я планирую выйти на полную ставку в следующем месяце, — твёрдо сказала Марина.
— Ах, сбережения! Все эти твои менеджерские премии? И что, ты собираешься ребёнка на бабушку сваливать, чтобы по офисам бегать?
Маленький Илья, который тихо играл в углу с машинками, поднял голову, почувствовав напряжение. Ему было три года, и он уже научился затихать, когда бабушка повышала голос.
— Мама, — наконец подал голос Дима, — давай мы сами разберёмся…
— Сами? — Елена Петровна горько усмехнулась. — Ты уже пять лет сам разбираешься. И что? Живёте в моей квартире, я вашего ребёнка воспитываю, пока ты в школе детей чужих учишь, а твоя жена…
— А я что? — Марина резко поднялась из-за стола. — Договаривайте, Елена Петровна. Что я?
В комнате повисла тяжёлая тишина. Марина чувствовала, как её колотит изнутри. Пять лет. Пять лет унижений, замечаний, бесконечного контроля. Пять лет её учили, как стирать, как гладить, как говорить с мужем, как воспитывать ребёнка.
— Мариш, не заводись, — Дима примирительно поднял руки. — Мама просто волнуется за нас.
— Да? — Марина перевела взгляд на мужа. — А ты не волнуешься за нас? За меня? За Илью?
За себя — хотелось добавить ей, но она сдержалась.
В прихожей зазвонил телефон. Елена Петровна, поджав губы, вышла из кухни.
— Зачем ты начинаешь при маме? — тихо спросил Дима, когда свекровь скрылась из виду. — Ты же знаешь, какая она.
— А какая она, Дим? — Марина села обратно за стол. — И почему я должна это терпеть? Пять лет назад ты обещал, что мы поживём здесь год. Максимум два. Сдадим мою квартиру, подкопим денег и съедем. И что в итоге?
— Ты же видишь, какая ситуация, — Дима развёл руками. — У меня в школе зарплата…
— Знаю, — Марина закрыла глаза. — Но я больше так не могу. Мне нужно своё пространство. Нам нужно. Ты понимаешь это? Или ты хочешь, чтобы твой сын рос в квартире, где каждый день скандалы?
В ту ночь Марина лежала без сна, вспоминая свою прежнюю жизнь. Дима тихо сопел рядом — он всегда быстро засыпал, как будто проблемы касались только её. Между ними, свернувшись калачиком, спал Илья — свекровь настояла, чтобы ребёнок спал с родителями, хотя в квартире было три комнаты.
Марина вспоминала свою квартиру — небольшую двушку, оставшуюся от родителей. Светлую, с ремонтом, который она делала сама, откладывая деньги со своей первой работы. Там всё дышало свободой. Там она встретила Диму, пригласив его после нескольких свиданий. Он был таким внимательным, таким чутким… Но стоило им пожениться и переехать к его матери, как всё изменилось.
«Зачем платить за твою квартиру, если у мамы трёшка? Сдадим твою, будем копить деньги» — говорил он тогда.
«Я сама найду вам хорошую семью, есть одна знакомая, Ксения, с сыном, очень порядочная, работает в банке» — вторила Елена Петровна.
И вот уже пять лет Ксения аккуратно платила за их квартиру, а они… они задыхались здесь, в этих трёх комнатах, которые казались клеткой.
— Я ухожу, — сказала Марина через три дня после разговора об ипотеке. Она стояла в коридоре с собранной сумкой. Илья, одетый в комбинезон, держался за её руку.
— Что значит — уходишь? — Дима растерянно смотрел на жену. — Куда?
— К Тане. Она разрешила пожить у неё, пока я не решу, что делать дальше.
— Что значит — решишь? — Дима нервно провёл рукой по волосам. — Мариш, ну что за детский сад?
— А это не детский сад? — Марина кивнула в сторону комнаты свекрови. — Каждый день слушать, какая я плохая жена и мать? Как я неправильно складываю твои рубашки? Как Илье нельзя то, что можно всем детям? Это не детский сад?
— Мама просто старой закалки… — начал Дима.
— Она не старой закалки, Дим. Она контролирует всё и всех. И тебя в первую очередь. Почему ты молчишь, когда она начинает меня отчитывать? Почему ты не даёшь мне самой решать, как воспитывать нашего сына?
— Дай мне время, — попросил Дима. — Я поговорю с ней.
— Ты говоришь это пять лет, — Марина горько усмехнулась. — Каждый раз одно и то же. «Дай время, я поговорю». А ничего не меняется, Дим.
— Ты хочешь разрушить семью из-за бытовых мелочей? — в голосе Димы появились умоляющие нотки.
— Нет, я хочу спасти нашу семью. Пока она окончательно не разрушилась.
В тот момент в коридор вышла Елена Петровна. Она окинула взглядом собранные сумки и поджала губы.
— Ты что же, решила бросить мужа и уйти? — её голос звенел от возмущения. — Вот она, современная молодёжь! Чуть что — сразу в кусты!
— Я не бросаю мужа, — спокойно ответила Марина. — Я даю ему шанс выбрать: или его мать, или его семья.
— Я и есть его семья! — почти закричала Елена Петровна. — Я его вырастила! Я одна тянула его, когда его отец нас бросил! Я работала на две ставки, чтобы он мог учиться!
Марина видела, как мучительно исказилось лицо мужа. Елена Петровна всегда использовала этот козырь — свои жертвы ради сына. И всегда это действовало.
— И поэтому он должен всю жизнь расплачиваться за это? — тихо спросила Марина. — Жить с вами до старости? Отказаться от своей семьи?
— Думаешь, ты незаменима? — Елена Петровна презрительно фыркнула. — У Вероники Павловны дочка до сих пор не замужем. Умница, красавица, не то что некоторые…
— Мама! — Дима повысил голос. — Хватит!
Марина почувствовала, как крепко держится за её руку сын. Илья смотрел широко раскрытыми глазами на бабушку и отца, и в этих глазах стоял испуг.
— Видишь, до чего ты довела ребёнка своими истериками? — Елена Петровна перевела взгляд на внука. — Илюшенька, иди к бабушке, солнышко. Бабушка пирожки испекла.
Но Илья только сильнее прижался к матери.
— Я ухожу, Дима, — повторила Марина. — Надеюсь, ты примешь правильное решение.
Она взяла сумку и открыла входную дверь. В последний момент обернулась:
— И, кстати, квартира, которую снимает ваша Ксения — моя. И я имею полное право решать, что с ней делать.
В квартире Тани было тесно — однушка на окраине города, но там было спокойно. Никто не комментировал, как Марина складывает вещи, никто не проверял, что она готовит Илье на обед, никто не говорил, что она «неправильно воспитывает мужчину».
Дима звонил каждый день. Сначала были обвинения: «Как ты могла так поступить?», «О чём ты думала?», «Мама плачет из-за тебя». Потом просьбы: «Вернись, мы всё обсудим», «Давай попробуем ещё раз», «Я поговорю с мамой».
На четвёртый день раздался звонок от Ксении.
— Марина? Здравствуйте, это Ксения, я снимаю вашу квартиру…
— Да, Ксения, я знаю, — Марина напряглась. — Что-то случилось?
— Мне позвонила Елена Петровна и сказала, что вы расторгаете договор, и я должна съехать в течение месяца…
Марина застыла с телефоном в руке. Вот оно. Свекровь решила взять её измором. Думает, без денег от сдачи квартиры она быстро вернётся.
— Ксения, ничего подобного я не говорила. У нас с вами договор на год, и я не собираюсь его расторгать.
— Правда? — в голосе Ксении послышалось облегчение. — Просто Елена Петровна сказала…
— Елена Петровна не имеет никакого отношения к моей квартире, — твёрдо сказала Марина. — Не волнуйтесь, живите спокойно.
После этого разговора она набрала номер мужа. Долго слушала гудки, потом раздался его неуверенный голос:
— Марина?
— Почему твоя мать звонит моим квартирантам? — она старалась говорить спокойно, но голос дрожал. — Какое она имеет право?
— Мама просто хотела помочь… — начал Дима.
— Помочь? Кому? Выселить Ксению и оставить нас без денег — это помощь? Или она думает, что без этих денег я сразу прибегу обратно?
В трубке повисла тишина.
— Ты видишь, Дим, что происходит? — уже мягче спросила Марина. — Она пытается контролировать всё. Даже мою квартиру. Даже когда я ушла.
— Я поговорю с ней, — в который раз пообещал Дима.
— Нет, Дим. Теперь я хочу, чтобы ты выбрал. Либо мы живём своей семьёй — ты, я и Илья — в моей квартире. Либо мы расстаёмся, и ты остаёшься с мамой.
— Ты ставишь мне ультиматум? — в голосе Димы послышалось возмущение.
— Я ставлю точку в этой истории, — ответила Марина. — Мне надоело быть девочкой для битья. Я хочу уважения. Я хочу спокойной жизни. И я хочу, чтобы мой сын не боялся лишний раз пошуметь в квартире.
— А как же мама? Она же одна останется…
— Твоей маме 57 лет, Дим. Она не беспомощная старушка. Она преподавала в школе 30 лет. У неё полно подруг и знакомых. Она прекрасно справится сама. А вот наша семья — нет.
— Дай мне время подумать, — попросил Дима.
— У тебя есть неделя, — сказала Марина и отключилась.
Вечером того же дня в дверь Таниной квартиры позвонили. На пороге стояла Елена Петровна.
— Что вы здесь делаете? — Марина инстинктивно загородила проход.
— Пришла забрать внука, — Елена Петровна попыталась заглянуть в квартиру. — В какой конуре ты его держишь? Он уже неделю без свежего воздуха!
— Мы каждый день гуляем в парке, — отрезала Марина. — И Илья никуда с вами не пойдёт.
— Я его бабушка! Я имею право видеть внука!
— Имеете. По предварительной договорённости со мной. А сейчас, извините, мы обедаем.
Марина начала закрывать дверь, но Елена Петровна выставила ногу.
— Значит, так? — её голос стал ледяным. — Ты думаешь, что можешь отобрать у меня сына и внука? Думаешь, я не знаю, зачем тебе нужен Дима? Ты охотилась за ним с самого начала!
— О чём вы говорите? — Марина растерялась.
— Думаешь, я не навела справки? Сиротка с квартирой! Идеальная партия для моего сына! А то, что у него своя семья могла быть, с нормальной девушкой, которая уважает старших — это тебя не волновало!
— Какая ещё «своя семья»? — Марина почувствовала, как к горлу подступает ком. — Вы о чём?
— О Ксении! — выпалила Елена Петровна. — Они с Димой встречались в институте! Они могли быть вместе, если бы не ты!
Марина замерла. Ксения. Девушка, которой свекровь так настойчиво предлагала сдать квартиру. Девушка с ребёнком. Ребёнком, который был старше Ильи…
— Скажите мне, — Марина вдруг почувствовала странное спокойствие, — а этот ребёнок Ксении… он Димин?
Елена Петровна отшатнулась, как от удара.
— Как ты смеешь!
— Значит, Димин, — Марина кивнула своим мыслям. — Поэтому вы так настаивали, чтобы именно Ксения сняла мою квартиру. Поэтому вы постоянно меня унижаете. Я — препятствие между вашим сыном и той, кого вы выбрали ему в жёны.
— Ты ничего не понимаешь! — Елена Петровна покраснела. — Дима должен нести ответственность!
— Значит, я была права, — Марина почувствовала, как к глазам подступают слёзы. — Всё это время… Всё это время вы врали мне. И Дима врал.
— Он не врал! — Елена Петровна понизила голос. — Он просто… он не знает.
— Что? — Марина почувствовала, как земля уходит из-под ног. — Как это — не знает?
— Ксения не сказала ему. Я узнала случайно, когда увидела мальчика… Он копия Димы в этом возрасте.
Марина смотрела на свекровь и не узнавала её. Властная женщина, которая всегда знала, как правильно, вдруг выглядела растерянной и жалкой.
— Уходите, — тихо сказала Марина. — Просто уходите. Я больше не хочу вас видеть.
Когда дверь закрылась, Марина опустилась на пол и разрыдалась. Из комнаты выглянул испуганный Илья.
— Мамочка, ты плачешь? — он подошёл и обнял её маленькими ручками. — Не плачь, пожалуйста.
Марина прижала сына к себе. В этот момент ей было невыносимо больно и страшно. Но она знала, что должна быть сильной. Ради себя. Ради Ильи.
Дима пришёл через два дня после визита Елены Петровны. Он выглядел осунувшимся и каким-то потерянным.
— Можно войти? — спросил он, стоя на пороге.
Марина молча открыла дверь шире. Илья, увидев отца, бросился к нему с радостным криком. Дима подхватил сына на руки и крепко обнял.
— Я соскучился, малыш.
Марина смотрела на них и понимала, что как бы ни было больно, она не имеет права лишать сына отца. Но и возвращаться в тот ад она больше не собиралась.
— Нам нужно поговорить, — сказала она, когда Илья убежал смотреть мультики. — О многом.
— Я знаю, — Дима кивнул. — Мама мне всё рассказала.
Марина напряглась. Неужели Елена Петровна рассказала про Ксению?
— И что же она рассказала?
— Что приходила к тебе. Что вы поругались. Что ты… что ты не хочешь нас видеть.
— И это всё? — Марина внимательно смотрела на мужа.
— Нет, — Дима опустил взгляд. — Она ещё сказала, что ты угрожала отобрать у нас Илью. Что ты хочешь подать на развод.
Марина горько усмехнулась. Конечно. Елена Петровна не могла упустить возможность настроить сына против жены.
— Я не угрожала ничем таким, — спокойно сказала Марина. — Я только сказала, что больше не вернусь в вашу квартиру.
— А как же мы? — Дима поднял на неё глаза. — Как же наша семья?
— А есть ли она, наша семья? — Марина села напротив. — Семья — это когда муж и жена вместе принимают решения. Когда поддерживают друг друга. Когда между ними нет лжи.
— Я никогда тебе не врал! — возмутился Дима.
— Правда? — Марина наклонилась ближе. — А Ксения? Ты мне никогда не рассказывал о ней.
Дима застыл.
— При чём тут Ксения?
— Ты встречался с ней в институте? Отвечай честно, Дима.
— Да, было дело… — он неуверенно улыбнулся. — Недолго, пара месяцев. А что?
— И ты знал, что она будет снимать мою квартиру?
— Мама предложила… Сказала, что знает надёжного человека.
Марина внимательно всматривалась в лицо мужа. Он выглядел искренне озадаченным. Неужели он действительно не знает?
— Дима, сколько лет сыну Ксении?
— Не знаю… — он пожал плечами. — Вроде ходит в школу уже. А почему ты спрашиваешь?
Марина прикрыла глаза. Нет, она не скажет ему. По крайней мере, не сейчас. Сначала они должны решить свои проблемы.
— Так что ты решил? — спросила она, меняя тему. — Ты выбрал?
Дима тяжело вздохнул.
— Я говорил с мамой… три раза за эти дни. Объяснял, что мы с тобой хотим жить отдельно. Что это нормально. Что все семьи так живут.
— И что она?
— Сначала кричала. Потом плакала. Потом начала говорить про неблагодарность, — Дима провёл рукой по волосам. — Но я твёрдо решил. Мы переезжаем в твою квартиру. Как только Ксения съедет.
— Я не буду просить Ксению съехать, — Марина покачала головой. — У нас договор. И ей некуда идти с ребёнком.
— Но как же мы тогда?..
— Возьмём ипотеку, — Марина смотрела прямо в глаза мужу. — Как и планировали. Купим квартиру, будем платить 30 тысяч в месяц, как говорила твоя мама. Но это будет наш дом. Без контроля, без упрёков, без вечного чувства вины.
— Ты правда этого хочешь? — Дима смотрел неуверенно. — Это же такие деньги…
— Я хочу нормальной жизни, Дима. Я хочу, чтобы наш сын не боялся громко смеяться. Я хочу, чтобы ты наконец стал мужчиной, а не маминым мальчиком.
— Это несправедливо! — вспыхнул Дима. — Я всегда заботился о вас!
— Но ты никогда не защищал меня от своей матери, — тихо сказала Марина. — Никогда не говорил ей «нет». Даже когда она была не права.
Дима опустил голову.
— Я постараюсь измениться.
— Не нужно стараться, — Марина подошла и взяла его за руку. — Просто будь на моей стороне. Просто помни, что мы — семья. Мы должны поддерживать друг друга.
— Я согласен на ипотеку, — твёрдо сказал Дима. — Завтра же пойдём в банк.
Через три месяца они въехали в новую квартиру. Небольшая двушка в новостройке на окраине города, но своя. Илья с восторгом бегал по комнатам, кричал и смеялся — впервые за долгое время он был по-настоящему счастлив.
Елена Петровна не приезжала к ним. Она звонила Диме каждый день, но он постепенно научился вежливо, но твёрдо заканчивать эти разговоры. Марина не настаивала на общении со свекровью, но и не запрещала мужу видеться с матерью.
Квартиру, оставшуюся от родителей, они продолжали сдавать. Ксения оказалась идеальной квартиранткой — тихой, аккуратной, всегда вовремя платившей.
Однажды, когда Марина встретилась с ней, чтобы забрать оплату, она увидела её сына. Мальчик лет десяти-одиннадцати, с такими знакомыми чертами лица и глазами цвета весеннего неба — как у Димы, как у Ильи.
— Красивый мальчик, — сказала Марина, чувствуя странную тяжесть в груди. — Как его зовут?
— Артём, — Ксения улыбнулась. — Спасибо. Он у меня умница.
— Он… очень похож на кого-то, — осторожно сказала Марина.
Ксения вздрогнула и быстро перевела взгляд.
— На дедушку, — торопливо сказала она. — Все говорят, что он вылитый мой отец.
Марина кивнула. Что ж, каждый имеет право на свои тайны. И на свою жизнь. Главное, что она наконец обрела свою.
Вечером того же дня Марина стояла у окна их новой квартиры. Дима обнял её сзади и положил подбородок ей на плечо.
— О чём думаешь?
— О том, какой длинный путь мы прошли, — она повернулась к нему. — И как важно было не сдаться.
— Ты была права, — он поцеловал её в висок. — Нам нужно было своё пространство. Своя жизнь.
— Думаешь, твоя мама когда-нибудь примет это?
— Не знаю, — честно ответил Дима. — Но это уже не так важно. Важно, что мы наконец-то живем своей жизнью. Важно, что ты и Илья счастливы.
Марина улыбнулась и прижалась к мужу. Да, они справились. Выстояли под натиском чужих ожиданий, мнений, требований. Отстояли свое право на собственные решения.
Илья выбежал из своей комнаты с новой машинкой в руках.
— Мама, папа, смотрите! — он радостно закружился по комнате, громко издавая звуки мотора.
И никто не сказал ему: «Не шуми». Никто не отправил его в угол. Никто не напомнил, что «мальчики не должны так себя вести».
— Как думаешь, мы правильно поступили? — спросил Дима тихо, наблюдая за сыном.
— А ты выглянь в окно, — Марина кивнула на яркие огни города. — Видишь эти окна? За каждым из них своя история. Своя жизнь. И каждый имеет на нее право.
— Даже если за одним из них живет Ксения со своим сыном? — неожиданно спросил Дима, и Марина замерла.
— Ты знаешь? — она повернулась к мужу.
— Догадывался, — он пожал плечами. — Артем очень похож на меня. Но знаешь что? Прошлое должно оставаться в прошлом. У нас есть настоящее. И будущее.
Марина молча кивнула. Каждый делает свой выбор. И она сделала свой — бороться за свою семью, за свое счастье, за своего сына.
— У тебя получилось отстоять наше пространство, — Дима обнял ее крепче. — Три комнаты для троих. Это правильно.
— Для четверых, — тихо сказала Марина и положила его руку себе на живот. — Нас скоро будет четверо.
Глаза Димы расширились от удивления, а потом засияли таким счастьем, что Марина поняла — да, они на правильном пути. В их собственном доме. В их собственной жизни.