— Я вас не звал сюда! — напрягается свекор, аж желваки ходуном ходят. — Сами навязались на мою голову!
— Как это не звал? Ты обещал нам помочь, значит и финансово обеспечивать как-то должен! — возмущается его сестра Лидия Петровна.
Я молча наблюдаю, как рушится дружная семейка… Забавное зрелище…
***
Тащусь домой после ночной смены — ноги как свинец, в голове туман. Двенадцать часов на ногах. Думаю только об одном: добраться до кровати и вырубиться до вечера.
Поднимаюсь по лестнице, ключи достаю и вдруг слышу… в квартире голоса. Много голосов. Женские, громкие, веселые. Что за ерунда? Григорий дома один должен быть, Виктор Петрович вчера на дачу укатил…
Дверь открываю и столбенею конкретно. Прихожая завалена чемоданами, сумками, пакетами какими-то. Прямо склад барахла. А из кухни смех доносится, и посуда звенит.
— Гриша! — кричу, стягивая плащ. — Ты где?
Выскакивает муж — красный весь, глаза бегают.
— Света, ты это… Уже пришла…
— А кто еще должен был прийти, по-твоему? — на чемоданы киваю. — Что тут такое происходит?
— Тут такое дело…. Понимаешь ли… папа вчера звонил… — Григорий мнется, как школьник перед директором. — Тетя Лида, сестра его… Ну помнишь, я рассказывал… Она с дочками приехала… Так вот и получилось…
Так получилось! Само собой, значит. По щучьему велению.
— Надолго она приехала? — голос у меня уже злой становится.
— Да нет, что ты… На пару дней всего… — руки у него трясутся прямо. — Ну максимум неделька… У них там проблемы сейчас…
Неделька! Ага, конечно.
Из кухни выплывает тетка лет пятидесяти пяти, блондинка крашеная с начесом, в розовой кофте. За ней две девицы тянутся: одна длинная, худая, вторая пышная такая. Обе при полном параде — ногти, цепочки, все дела.
— Ой, Светочка! — блондинка улыбается во весь рот. — Лидия Петровна я, Виктора сестра! А это мои девочки — Юленька и Кирочка!
Девочки! Одной двадцать восемь стукнуло, второй — двадцать пять, а все девочки. Кивают мне снисходительно, как царицы каким-то крепостным.
— Очень… приятно… — выдавливаю через силу. — А Виктор Петрович в курсе, что вы приехали?
— Ну конечно, детка! — Лидия руками машет. — Он же нас и позвал! Сам говорил, родная кровь, не дадим пропасть! Правда же, Гришенька?
Гришенька! Моего мужа Гришенькой обзывает! Смотрю на Григория, тот глаза в пол, молчит, трус несчастный.
— Мы уж тут и чайку поставили, и бутербродики намазали, — щебечет Юлька.
— Света очень устала, — наконец муж голос подает. — Может, и вы… отдохнете пока…
— Да что ты, Гришенька! — Лидия его под руку хватает. — Мы не устали совсем. На кухне посидим, поболтаем. Мы же теперь одна семья! Светочка не будет против, правда? Тут у вас так хорошо, уютно…
Смотрю на всю эту компанию — на Лидию с ее липовой улыбкой, на девиц, которые мою квартиру уже оценивающе разглядывают, на мужа-тряпку. И понимаю: приехали они надолго. И спрашивать меня никто не собирался.
***
Неделя прошла, какие там пару дней! Лидия с дочками обосновались как у себя дома. Даже лучше, потому что дома им самим о себе заботиться пришлось бы.
Встаю утром — ванная занята. Лидия час красится, Юлька волосы укладывает феном, Кира маску на лицо налепила. Стою в коридоре в халате, жду милости. На работу опаздываю каждый день.
— Светочка, а где тут полотенца чистые? — спрашивает Юлька, вытираясь моим банным полотенцем.
— В шкафу… — отвечаю, зубы стиснув.
— А то это уже мокрое стало… Неудобно как-то…
Неудобно ей! Мокрое — потому что ты им только что вытиралась! Но молчу, иду за чистым. Ради мира в семье, как Григорий любит повторять.
***
Прихожу с работы — кухня как после торнадо. Тарелки в раковине горой навалены, на плите сковородка пригоревшая, стол в крошках и разводах. А гости все в зале телевизор смотрят.
— Девочки, — говорю, заходя в комнату, — может, посуду помоем?
— Ой, Светочка, — Кира даже головы не поворачивает, — мы сегодня так устали! По магазинам ходили, маме подарочки искали… Ноги просто отваливаются…
По магазинам! На деньги, которые Виктор Петрович им «на карманные расходы» дает. Из семейного бюджета, между прочим.
— Мы подумали, — встревает Лидия, — ты же хозяйка, тебе лучше знать, как тут все устроено… Мы только мешать будем…
Хозяйка! То есть прислуга, короче. Топаю на кухню, мою эту гору посуды. Григорий заглядывает, лицо мое видит.
— Света, ну… не сердись так… Они же ненадолго…
— Сколько еще? — шиплю, сковородку оттирая. — Неделя уже прошла!
— Ну еще чуть-чуть потерпи… — бормочет он. — У них сейчас трудности какие-то…
Трудности! А у меня что, санаторий? Пашу днями и ночами, дома убираю, готовлю, стираю за всеми. А они на диване лежат, сериальчики смотрят.
***
Самое противное началось, когда мои вещи без спроса таскать стали. Захожу в спальню — Юлька в моем новом платье перед зеркалом крутится.
— Ну и что? — плечами пожимает. — Все равно же наденешь когда-нибудь, а мне сегодня очень красиво выглядеть нужно…
Нужно ей! А то, что я месяц на это платье копила, с зарплаты откладывала — неважно.
Иду в ванную — мои духи почти пустые стоят. Дорогие духи, муж на день рождения подарил. Кира их каждый день на себя выливает щедро.
— Кира, — показываю на флакон, — это мои духи…
— Ну да, — равнодушно отвечает, — хорошие. Приятно пахнут…
И все! Ни извинений, ни смущения. Как будто так и положено.
А Григорий… Господи, что с ним стало! Ходит на цыпочках, всем кивает, глаза опускает, когда пытаюсь с ним говорить.
— Гриша, — говорю ему вечером, — дальше так нельзя. Совсем обнаглели…
— Света, ну подумай сама… — мямлит он. — Родня же отцовская… Как я им откажу…
— А я тебе кто? Тоже родня вроде как…
— Ну что ты… Конечно, родня… Но это же временно все…
Временно! Уже вторая неделя пошла!
***
Решила с Виктором Петровичем поговорить. Вернулся он с дачи довольный, загорелый. Сестру с племянницами встретил радостно, всех расцеловал.
— Виктор Петрович, — подхожу к нему, — нам поговорить нужно…
— О чем поговорить, Светочка? — лицо делает удивленное.
— Ваши родственники у нас уже две недели живут. Когда они планируют уехать?
Лицо у свекра сразу каменеет.
— Светлана, не понимаю, в чем проблема. Это моя семья. Родную кровь в беде не бросают.
— А какая у них беда конкретно? — спрашиваю прямо в лоб.
— У Лидии с квартирой проблемы… Ремонт там… Девочкам работу найти сложно… Поддержка им нужна…
Работу найти сложно! Юлька вообще в жизни ни дня не вкалывала, на маминой шее сидит. Кира полгода назад с работы слиняла, надоело, говорит. Вот и вся их беда.
— Виктор Петрович, я понимаю — семья. Но у меня тоже права в этом доме есть…
— Какие права? — глаза прищуривает. — Забыла, кто квартиру покупать помогал? Кто на первый взнос давал?
Вот оно что! Припомнил! Хотя взнос не только его был, мы с Григорием тоже скидывались, кредит оформляли. Но он себя главным считает, а меня — приживалкой.
— Не забыла, — спокойно отвечаю. — Но я живу здесь, работаю, в общий бюджет скидываюсь тоже…
— Ну и живи дальше, — огрызается. — Никто не мешает. А моя сестра с дочками останутся, пока проблемы не решат. И точка.
Разговор окончен. Барин свое слово сказал. Иду к Григорию. Рассказываю, как с отцом побеседовала.
— Гриша, решать что-то надо. Больше так не могу…
Муж мнется, вздыхает, затылок чешет.
— Света, ну… пойми ты… Отец принципиальный очень… Если перечить начну…
— А если я ультиматум поставлю?
Григорий бледнеет прямо.
— Света, не надо так… Давай… Ну… мирно как-то… Они же не навсегда…
— Сколько еще?! — взрываюсь. — Месяц? Полгода? Год?
— Ну что ты сразу в крайности… — обнять пытается. — Потерпи еще чуть-чуть… Все уладится…
Все уладится! Само собой, видимо.
А те тем временем совсем распоясались. Лидия на кухне командует, посуду переставляет, мою готовку критикует.
— Светочка, а суп почему такой пресный? Соли надо больше. И лаврушку… А мясо жестковатое… Я бы по-другому сделала…
Сделала бы — так делай! Кто мешает?
Девочки мои вещи таскают, косметику переводят, в ванной часами торчат. А когда что-то сказать пытаюсь — смотрят как на ненормальную.
— Света, ты чего такая дерганая? — спрашивает Юлька, моей тушью ресницы красит. — Мы же ничего плохого не делаем…
Ничего плохого! Естественно.
***
После тяжелейшей смены, двое пациентов очень тяжелые были, сутки дежурила, вечером приползаю домой, как зомби. Одна мысль в голове: добраться до кровати, вырубиться.
Иду в спальню, ручку поворачиваю — заперто. Стою, не врубаюсь. Дверь в мою спальню заперта!
Стучу.
— Эй! Кто там?
— Минуточку, дорогуша! — голос Лидии доносится.
Минуточку?! В мою спальню?! Виктора Петровича нахожу на кухне. Сидит, ужинает, газету читает.
— Что происходит? — спрашиваю, еле сдерживаясь. — Почему в мою спальню попасть нельзя?
— А, это… — даже глаз не поднимает. — У Лидии спину прихватило. Жесткая кровать нужна, ортопедическая. У вас хорошая кровать…
У нас хорошая кровать! Которую мы с мужем выбирали, покупали! Наша кровать!
— А нам где спать?
— На диване в зале. Или раскладушки поставим, у меня есть пара в гараже. Ерунда какая, а не проблема.
Ерунда?!
Я сутки на ногах, людям жизни спасала, а теперь на раскладушке должна спать, потому что у его сестрички спина болит!
— Виктор Петрович, это моя спальня, наша с мужем кровать…Доступно объясняю?
— Ничего твоего тут нет, — спокойно отвечает свекор, наконец взгляд поднимая. — Квартира моя, кровать моя. Купил я, значит, распоряжаюсь я…
Вот так. Прямо и без обиняков.
Мужа дома нет, Кира говорит, пошел куда-то на улицу. Нахожу Григория в гараже недалеко от дома — там возится с машиной, от всех разборок прячется.
— Гриша, твой папаша из нашей спальни выгнал меня…
Муж выпрямляется, головой о капот стукается.
— Как это выгнал?
— А так. Твоя тетушка теперь на нашей кровати спит, а нам диван в зале предложили…
— Да ну… — тряпкой руки вытирает. — Наверное, ты что-то не так поняла…
— Иди сам у него спроси…
Идет. Возвращается минут через десять с кислой миной.
— Света… Он говорит — временно это… Пока спина у тети Лиды не пройдет…
— Сколько это может длиться?
— Ну… месяц… Может, полтора…
— Месяц-полтора я на диване спать должна?!
— Света, ну поспим на диване, что поделаешь… — руками разводит. — Отцу не скажешь же…
Не скажешь! Конечно. Зато мне сказать можно что угодно!
Стою в гараже, смотрю на мужа, который собственную жену защитить не может, и понимаю, все, хватит, больше терпеть не буду.
***
На следующий день Юлька с Кирой на кухню заявляются с новыми идеями.
— Светочка, — говорит Юлька, — вот хочу попросить дядю Витю помочь деньгами, как думаешь, даст ? Нам квартиру снимать нужно, залог внести…
— Сколько нужно-то? — спрашиваю невинно.
— Ну… тысяч пятьдесят… — Кира в пол смотрит.
Пятьдесят тысяч! Не хухры-мухры.
— А еще на что деньги требуются?
— Мне учебу закончить надо, — Юлька оживляется, — я дизайнер интерьера. Там тысяч тридцать еще…
— А мне тачку купить, — Кира встревает, — хотя бы подержанную. Без машины же никуда…
Без машины никуда! Конечно. А я на маршрутках мотаюсь.
И тут меня озаряет. Встаю, топаю в зал, где Виктор Петрович с Лидией телевизор смотрят.
— Виктор Петрович! — говорю громко. — Девочки просят деньгами помочь!
— Какими деньгами? — он настораживается моментально.
— Ну как же! — делаю удивленное лицо. — Вы же сами говорили, родную кровь не бросают! Девочкам квартиру снять надо, на жизнь, на учебу, на машины… Вы же старший брат, вы же должны помогать!
— Должен? — Виктор Петрович хмурится. — С чего это я должен?
— Как же! — руками развожу. — Вы их к себе пригласили, значит, и отвечаете! Семья — это святое!
Лидия сразу включается:
— Витенька, правда! Нам так тяжело… Если бы ты с квартирой помог… И девочкам на первое время…
— Да, дядя Витя! — Юлька с Кирой тут как тут. — Нам совсем немного! Пятьдесят на квартиру, тридцать на учебу, тысяч семьдесят на машину…
— Сто пятьдесят тысяч?! — У Виктора Петровича глаза на лоб лезут.
— Ну не сразу же! — Лидия руками машет. — Частями! По десятке другой в месяц…
— Да вы обнаглели совсем! — взрывается свекор. — Я вам не банкомат!
— Но вы же говорили — семья святое дело, — напоминаю сладким голоском. — Родных не бросают…
— Одно дело приютить, другое — содержать! — Виктор Петрович краснеет. — Не обязан я вам деньги давать!
— Как не обязан?! — Лидия встает, руки в боки. — Ты старший брат! У тебя и дом, и работа, и пенсия!
— И что с того?
— А то, что семье помогать должны! — Юлька подключается. — Мы же не чужие люди!
— Не чужие! Родственники, — бурчит Виктор Петрович, — а сами палец о палец не ударите! Только руку протягиваете! Как попрошайки!
И понеслось. Лидия про братский долг кричит, девочки про трудную жизнь ноют, Виктор Петрович орет, что никому ничего не должен.
— Тогда зачем позвал?! — вопит Лидия. — Обманул! Говорил, поможешь, а сам жадничаешь!
— Никого не звал я! — отбивается свекор. — Сами навязались!
Григорий на шум выскакивает, всех успокоить пытается. Поздно. Скандал разгорелся не на шутку.
— Все! — заявляет наконец Виктор Петрович. — Собирайтесь и валите! Завтра же! Надоели ваши просьбы!
— Сам съезжай! — огрызается Лидия. — Мы никуда не уедем!
— Еще как уедете! — глаза у свекра горят. — Сам выкину!
Дальше пошли обиды, упреки, семейные ссоры. Вспоминают все, кто кому что должен, кто кого двадцать лет назад обидел. Орут все разом.
А я стою в сторонке, молчу. Наблюдаю, как разваливается дружная семейка. К вечеру чемоданы собраны. Лидия с дочками уезжают, дверью хлопнув и пообещав «больше в этот дом ни ногой».
***
Живем теперь втроем — я, Григорий и Виктор Петрович. Свекор ходит мрачный, на меня косо поглядывает, понимает, что я всю заварушку устроила. Но сказать ничего не может, сам родственников выгнал.
Григорий тоже понял, в чем дело. Благодарно на меня смотрит, видит, что жена его от месяцев мучений спасла. А я наконец сплю в своей кровати, в своей спальне. И никто больше мои вещи без спроса не таскает.
