– Ты меня не выгонишь! Не выгонишь, слышишь?! – голос Эльвиры сорвался на визг.
Георгий стоял у окна, стиснув зубы. За пять лет брака он впервые видел жену в таком состоянии. Она металась по гостиной, то и дело поправляя растрепавшиеся волосы дрожащими руками.
– Эля, давай поговорим спокойно…
– Нечего тут говорить! – она резко развернулась, упираясь руками в спинку кресла. – Это и моя квартира тоже! Мы женаты, значит, всё пополам!
– Квартира принадлежит мне, – он говорил тихо, чётко проговаривая каждое слово. – По дарственной. От отца.
– Ну и что, что свёкор переписал на тебя квартиру, это ещё нужно доказать. Я отсюда никуда не уйду! – вопила жена.
– Перестань истерить.
– Не указывай мне! – она нервно расхохоталась. – Думаешь, самый умный? Думаешь, всё просчитал? Заранее квартирку оформил, да?
– Отец подарил её четыре года назад. Ты же знаешь.
– Знаю?! – она снова рассмеялась, но в смехе слышались слёзы. – Я знаю только одно: ты хочешь выкинуть меня на улицу! Но не выйдет! Я буду биться за своё до последнего! До последнего, слышишь?!
Эльвира прижалась горячим лбом к холодному стеклу. За окном моросил мелкий дождь, и серые струйки сбегали вниз, как слёзы. Пять лет назад в такой же дождливый день она впервые переступила порог этой квартиры.
Тогда всё казалось сказкой. Красивый роман с молодым программистом, свадьба, и вот – просторная трёхкомнатная квартира в центре, где они поселились вместе с Михаилом Леонидовичем. Георгий говорил, что это временно, но Эльвира сразу поняла – отсюда она никуда не уедет. Старый дом с толстыми стенами, высокие потолки, дубовый паркет – всё это словно было создано для неё.
Михаил Леонидович, в отличие от большинства свёкров, сразу принял невестку. Пятнадцать лет без жены давали о себе знать – он искренне радовался появлению молодой хозяйки. А Эльвира умела очаровывать людей – накрахмаленные салфетки, цветы на столе, тонкий аромат свежей выпечки. Через год свёкор, достроив наконец загородный дом, решил сделать широкий жест – переехал сам и подарил городскую квартиру сыну на день рождения. Эльвира хорошо помнит тот вечер: запах маминого фирменного торта, звон бокалов, счастливую улыбку мужа, пока отец рассказывал, как сам когда-то начинал с нуля. Она тогда не особо вслушивалась в эти разговоры – куда важнее было то, что квартира теперь их.
А потом… Потом Эльвира уволилась – зачем работать, если муж хорошо зарабатывает, а копить на свою квартиру больше не надо? Потом начала требовать ремонт – не жить же со старыми обоями. Следом захотелось новую мебель, шубу, отпуск на Мальдивах…
Георгий всё чаще стал задерживаться на работе – брал дополнительные проекты, чтобы оплачивать бесконечные счета. А она считала это предательством – какой смысл в дорогих вещах, если муж вечно пропадает в офисе? Но признаваться себе, что именно её запросы загнали мужа в этот круговорот, не хотелось. Куда проще было обижаться и требовать ещё больше внимания.
И чем это закончилось? Как он мог с ней так поступить?
Эльвира до сих пор не могла поверить, что этот разговор действительно состоялся. Вчера вечером, когда она листала глянцевый журнал, планируя обновление гардероба, Георгий вдруг отложил ноутбук и произнёс эти страшные слова:
– Эля, я подаю на развод.
Она даже не сразу поняла, что он сказал. Подняла глаза от фотографии роскошной итальянской сумки:
– Что?
– Я больше так не могу, – он говорил тихо, но твёрдо. – Ты постоянно устраиваешь скандалы, что я пропадаю на работе. А как иначе? Вчера опять взял дополнительный проект…
– Так а кто тебя заставляет! – она отбросила журнал. – Только работа, работа, работа! Тебе плевать на меня, на семью!
– Я как раз о семье и думаю, – он горько усмехнулся. – Новая шуба, отпуск, ремонт в ванной… Ты хоть понимаешь, что всё это стоит денег? Больших денег?
– Ах так я меркантильная?! – она вскочила, сметая чашку со стола. – Это ты меня попрекаешь теперь? Да, я хочу жить красиво! Но я и внимания хочу! А ты только и знаешь, что со своим ноутбуком обниматься!
– Замкнутый круг какой-то, – он покачал головой. – Я работаю, чтобы обеспечить твой уровень запросов. Ты злишься, что я много работаю. Но стоит мне заикнуться о том, чтобы умерить траты – и я уже плохой муж, не способный содержать семью…
Следом был долгий разговор о разводе, о том, что жить вместе они больше не смогут. Эльвира заикнулась было о разделе имущества, но Георгий только горько усмехнулся:
– А что нам делить? Твои шубы да сумочки и воспоминания о Мальдивах? Ну еще ремонт. Давай так: шубы тебе, в счёт ремонта.
– А как же квартира? – с вызовом спросила Эльвира.
Тут-то муж и огорошил её заявлением, что к квартире она никакого отношения не имеет.
Но это ещё доказать надо. Эльвира точно знала: приобретённое в браке делится пополам. Так у них с мамой появилась их маленькая, но уютная квартира. Её мать отсудила у отца Эльвиры, когда тот ушёл к молодой и красивой, не обременённой разумом и совестью дамочке. Во всяком случае, так о ней отзывалась мать.
Да это не важно. Главное, что квартиру она тогда отсудила, и Эльвира отсудит.
***
Следующее утро застало её в юридической консультации. Собрала документы трясущимися руками, расправила помятые страницы.
– Значит, так, – она положила на стол юриста паспорт и свидетельство о браке. – Муж хочет выгнать меня из квартиры. Говорит, она типа только его, потому что свёкор ему подарил.
Юрист – сухонькая женщина в роговых очках – внимательно изучила документы.
– А дарственная у вас с собой?
– Нет, конечно. Она у мужа, он и показывать не хочет! – Эльвира победно улыбнулась. – Вот именно поэтому я и пришла. Раз нет документов – значит, и доказать ничего не может.
– Боюсь, вы ошибаетесь, – юрист поправила очки. – Если квартира подарена вашему мужу лично, а не вам обоим, то это его собственность. Даже если дарение произошло в браке.
– Как… как это? – Эльвира растерянно заморгала. – Но мы же женаты! У нас всё общее!
– Не всё. Имущество, полученное одним из супругов в дар, является его личной собственностью.
– Нет-нет, тут какая-то ошибка, – Эльвира нервно рассмеялась. – Я же там живу! Я ремонт делала, мебель выбирала…
– Это не имеет значения.
– Как это не имеет?! – голос Эльвиры дрогнул. – Вы, наверное, неопытный юрист. Я к другому пойду!
***
– Люд, ты представляешь? – Эльвира всхлипнула и отхлебнула горячий чай. – Она мне заявляет – не имеет значения! А ремонт? А пять лет жизни?
Людмила – крашеная блондинка с ярким маникюром – решительно махнула рукой:
– Ой, да что эти юристы понимают! Вот у моей Светки подруга…
– Какая Светка?
– Ну, с работы которая. Так вот, у её подруги точно такая же ситуация была. Судилась-судилась и отсудила!
– Правда отсудила? – Эльвира подалась вперёд. – Квартиру?
– Ну… не совсем квартиру… – Людмила замялась. – Но компенсацию! Главное – не сдаваться. Ты вспомни, как твоя мама с отцом развелись. Всё по закону получила!
– Да, мама говорила – надо биться до последнего…
– Вот! А твой свёкор… Слушай, а ты с ним поговори! Пусть совесть поимеет – как-никак столько лет в браке.
***
– Михаил Леонидович, – Эльвира старалась говорить спокойно, но голос предательски дрожал. – Вы же меня знаете… Я Гошу люблю, я…
– Знаю, – свёкор вздохнул. – Только любовь по-разному понимать можно. Ты сейчас о чём думаешь? О том, как вам отношения наладить? Или о том, как часть квартиры получить?
– Я… Я просто не хочу остаться ни с чем.
– Понимаю. Страшно начинать всё заново, – он помолчал. – Но знаешь, иногда это единственный путь. Особенно когда все мосты сожжены.
Следующие две недели превратились для Эльвиры в какой-то безумный калейдоскоп. Она обошла, казалось, все юридические конторы в городе. С каждым новым визитом надежда таяла, а счета за консультации росли. Три тысячи, пять, семь… Она выгребала из кошелька последние деньги, утешая себя тем, что это «инвестиция в будущее». В конце концов, речь шла о квартире – можно и потратиться.
Каждый раз, усаживаясь в очередное кожаное кресло, она надеялась услышать что-то другое. Но все юристы, как сговорившись, твердили одно и то же: квартира – личная собственность мужа.
– У вас нет никаких прав на эту недвижимость.
– Дарение не является совместно нажитым имуществом.
– Нет, проживание и ремонт не дают вам права собственности.
Молодой адвокат в дорогом костюме долго изучал документы, потом спросил:
– А ремонт был капитальным? Может, перепланировка, замена коммуникаций?
У Эльвиры замерло сердце:
– Нет… косметический. Обои, плитка в ванной…
– Тогда точно нет, – он захлопнул папку. – Это не может стать поводом для выделения доли.
С каждым новым отказом внутри что-то обрывалось. Выходя из очередной конторы, она подолгу стояла на улице, пытаясь собраться с мыслями. В голове крутилось одно и то же: «Как же так? Ведь я там жила, я вкладывала душу, силы, время…»
В конце концов Эльвира поняла – надо действовать иначе. Достала папку с документами. Там хранились чеки на мебель, договоры с рабочими, эскизы дизайна. Пальцы дрожали, пока она раскладывала бумаги по стопкам. На некоторых чеках значилось имя Георгия – он оплачивал покупки своей картой. Эти Эльвира откладывала в сторону. А вот и её собственные траты! Правда, на куда более скромные суммы – какие-то шторы, подушки, вазы…
– Я тоже вкладывалась! – бормотала она, пересчитывая чеки. – Это и мой дом тоже!
Вечером позвонила соседке сверху. Та жила в этом доме лет тридцать и всегда хвалила Эльвиру за «хозяйственность».
– Валентина Петровна, помните, как мы ремонт делали? Я ещё к вам бегала спрашивать, не слишком ли громко работают?
– Как не помнить, деточка! – прошамкала старушка. – Ты всё так аккуратно устроила. Не то что предыдущие жильцы…
– А вы не могли бы письменно подтвердить, что я тут всё обустраивала? Что я как настоящая хозяйка себя вела?
– Ой, милая, а зачем это? – встревожилась соседка. – Что-то случилось?
– Да так… документы нужны…
Эльвира обошла всех соседей. Кто-то сочувствовал, кто-то вежливо отказывался «вмешиваться в семейные дела». Пожилой сосед из квартиры напротив долго качал головой:
– Деточка, но ведь это квартира Михаила. Он сам мне говорил, что сыну подарил…
Последние слова соседа догоняли её на лестнице. «Квартира Михаила… сыну подарил…» Каждая ступенька отдавалась в висках пульсирующей болью. Руки тряслись так, что ключ никак не попадал в замочную скважину.
Захлопнув за собой дверь, Эльвира привалилась к стене. Перед глазами всё плыло. Пять лет жизни… Пять лет она считала эту квартиру своим домом. Выбирала каждую мелочь, спорила с мужем из-за цвета обоев, готовила воскресные обеды, принимала гостей… А теперь что? Съезжай в никуда?
Волна злости накрыла внезапно. Она почувствовала, как внутри что-то окончательно надломилось. Рухнуло. Сломалось.
– Да что вы все заладили – свёкор, свёкор! – она схватила фотографию в рамке, где они втроём празднуют новоселье. – А я, значит, никто?! Пять лет жизни – коту под хвост?!
Фотография полетела об пол. Звон разбитого стекла принёс странное удовлетворение.
Следом полетела ваза с журнального столика. Потом настольная лампа. На кухне с грохотом посыпалась посуда – те самые чашки, которые они с Георгием когда-то так долго выбирали в магазине.
– Думали, я просто уйду?! – она кричала, не замечая слёз. – Думали, выкинуть меня можно?! Не выйдет!
Схватила стоящую в углу напольную вазу – подарок свёкра – и замахнулась…
– А теперь крушим фамильные ценности? – раздался от двери спокойный голос.
Эльвира застыла с поднятыми руками. В дверном проёме стоял Михаил Леонидович – прямой, подтянутый, как всегда. Только желваки на скулах выдавали напряжение.
– Эта любимая ваза моей покойной жены, – он говорил всё так же спокойно, проходя в комнату. – Она покупала её ещё в восьмидесятых, в комиссионке. Год копила деньги.
Эльвира медленно опустила руки. Ваза глухо стукнула, возвращаясь на место.
– Присядь, – Михаил Леонидович кивнул на кресло. – Нам надо поговорить.
Она осела в кресло, вдруг почувствовав дикую усталость. В свете закатного солнца разгромленная комната выглядела особенно жалко. Осколки, обрывки, смятые фотографии… Во что она превратила их дом? Их жизнь?
Михаил Леонидович достал из кармана сложенный вчетверо лист бумаги, но не спешил его разворачивать.
– Знаешь, в чём твоя главная проблема? – он говорил спокойно, но жёстко. – Ты привыкла только брать. У мужа, у меня, у жизни. Всё тебе кто-то что-то должен.
– Вам легко говорить! – она всхлипнула. – Вы и не знаете, каково это – остаться без всего…
– Не знаю? – он усмехнулся. – В девяностые я потерял всё. Абсолютно всё – квартиру, сбережения, работу. И начал с нуля, с маленьким сыном на руках. Никто мне ничего не должен был. Я сам выкарабкивался.
Эльвира молчала, кусая губы.
– Четыре года ты сидела дома, тратила деньги мужа и считала, что это нормально. А сейчас, когда он решил прекратить этот аттракцион невиданной щедрости, ты устраиваешь погромы.
– И что мне теперь делать? – она вытерла злые слёзы. – На улицу идти?
– Для начала – прекратить истерику и вспомнить, что ты умеешь работать. Или офис-менеджером трудиться ниже твоего достоинства?
– После четырёх лет перерыва кто меня возьмёт…
– А ты пробовала искать? – он усмехнулся. – Или сразу решила, что проще квартиру отсудить?
Она отвернулась к окну. За стеклом догорал закат, окрашивая осколки на полу в красный цвет.
– Вот что я тебе скажу, – Михаил Леонидович наконец развернул лист. – Иди работать. Любую работу для начала найди – хоть офис-менеджером, хоть продавцом. А если действительно захочешь чего-то добиться в жизни…
Он протянул ей бумагу. Эльвира пробежала глазами по строчкам. Курсы профессиональной переподготовки… Бухгалтерский учёт…
– Я оплачу обучение. Не из жалости – считай это инвестицией. Но только когда докажешь, что готова работать, а не истерики закатывать.
– А… жить где?
– Месяц даю на поиск съёмной квартиры, – он поднялся. – Подумай. Хочешь и дальше за чужой счёт жить или всё-таки своего добиваться начнёшь?
Он направился к выходу, но у двери обернулся:
– И запомни: никто ничего не должен тебе просто так. Ни муж, ни я, никто. Только ты сама можешь что-то изменить в своей жизни.
Через полгода Эльвира сидела за столом в маленькой съёмной квартире и проверяла расчёты в рабочей тетради. Завтра последний экзамен на курсах бухгалтеров, нужно всё перепроверить.
На кухне закипал суп – после работы она привычно занялась домашними делами. Всё как раньше, только теперь это была не игра в хозяйку дорогой квартиры, а её настоящая жизнь. Маленькая, но своя.
Она отложила калькулятор и подошла к окну. В темноте мерцали огни большого города. Где-то там, в старом доме с толстыми стенами, осталась её прошлая жизнь. Странно, но сейчас она вспоминала о той квартире без горечи. Будто это был не её дом, а декорация для чужого спектакля.
В голове снова всплыл тот вечер, звон разбитого стекла, спокойный голос свёкра. Тогда она восприняла его слова как жестокость. А сейчас понимала – он единственный, кто действительно хотел ей помочь. Не деньгами, не связями – помочь найти себя.
В понедельник у неё собеседование в крупную компанию. С дипломом бухгалтера шансы уже совсем другие. И пусть для начала только помощником – это всё равно новая ступень, не просто «работа, чтобы были деньги на съём квартиры».
Эльвира помешала суп и улыбнулась своему отражению в окне. Надо же, а ведь она впервые в жизни гордится собой. Не дорогой сумкой, не статусом жены успешного мужа – собой. Тем, чего добилась сама.
Может быть, она и правда слишком долго считала чужие деньги, забыв, как радостно зарабатывать свои?
