Марина стояла у окна, рассеянно помешивая остывший чай. За стеклом моросил мелкий дождь, но даже его монотонное постукивание не могло заглушить звон посуды на кухне, где хозяйничала Тамара Ивановна.
Третья неделя… Всего две недели должны были превратиться в бесконечность.
— Мариночка, — раздался голос свекрови, — ты что же это, опять посуду в раковине оставила? У Игорёчка моего такой тяжёлый рабочий день, а ты…
Марина глубоко вздохнула, считая про себя до десяти. Когда-то давно психолог посоветовал ей этот способ справляться с раздражением. Раньше помогало. Раньше – до появления Тамары Ивановны в их квартире.
— Я собиралась помыть после обеда, — тихо ответила она.
— После обеда! — всплеснула руками свекровь. — А что же это за хозяйка такая, которая всё на потом откладывает? Вот я в твоём возрасте…
Звон тарелок стал громче, будто Тамара Ивановна намеренно гремела ими, подчёркивая свое недовольство. Марина поставила чашку на подоконник и прижала прохладные пальцы к вискам. Головная боль, ставшая постоянным спутником последних недель, снова давала о себе знать.
Всё началось с телефонного звонка. Тамара Ивановна перенесла операцию на колене, и врачи настоятельно рекомендовали ей покой и уход. Игорь тогда посмотрел на жену этим своим особенным взглядом – смесь мольбы и чувства вины – и Марина согласилась. Как могла не согласиться? Свекровь всё-таки, не чужой человек.
— Мам, ты бы отдохнула, — раздался голос вошедшего на кухню Игоря. — Врачи же сказали…
— Ах, какой отдых! — перебила его Тамара Ивановна. — Как я могу отдыхать, когда тут такой беспорядок? Вот в моё время…
Марина беззвучно повторила последнюю фразу вместе со свекровью. За эти недели она выучила наизусть все присказки Тамары Ивановны. «В моё время», «вот я в твои годы», «если бы ты действительно любила моего сына»… Каждая фраза – как маленькая иголка, которая впивается под кожу.
— Игорь, — тихо позвала Марина мужа, — можно тебя на минутку?
Но тот только виновато развёл руками:
— Прости, опаздываю на работу. Вечером поговорим, хорошо?
«Вечером поговорим» – ещё одна фраза из их нового словаря. Только вечером разговор снова не состоится, потому что Тамара Ивановна будет смотреть свой сериал на полной громкости, а потом начнёт рассказывать, как тяжело ей одной в своей квартире, и как болит прооперированное колено.
Вечер наступил неожиданно быстро. За окном сгустились сумерки, а Марина всё стояла у плиты, готовя ужин.
Кухонные часы показывали почти семь, скоро должен вернуться Игорь. Сашка, их десятилетний сын, сидел за столом, сосредоточенно решая задачи по математике.
— Что это за каракули? — Тамара Ивановна склонилась над тетрадью внука. — В моё время за такой почерк линейкой по рукам били. Вот смотри, как надо писать.
Она выхватила карандаш из рук мальчика и начала исправлять написанное. Сашка бросил затравленный взгляд на мать.
— Тамара Ивановна, — Марина старалась говорить спокойно, хотя внутри всё клокотало, — мы с учительницей работаем над его почерком. У нас своя система.
— Система! — свекровь насмешливо фыркнула. — Какая там система, если ребёнок пишет как курица лапой. Вот Игорёчек в его возрасте…
Входная дверь хлопнула, и Сашка с облегчением вскочил из-за стола.
— Папа пришёл!
Игорь появился на кухне, усталый, но улыбающийся. Марина поймала себя на мысли, что в последнее время его улыбка стала какой-то виноватой, будто он заранее извинялся за всё, что происходило в доме.
— Как дела у моих любимых женщин? — поцеловав мать в щёку, он подошёл к Марине.
— Всё хорошо, сынок, только вот невестка твоя совсем за ребёнком не следит. Ты видел, как он пишет? А рубашка у тебя опять не проглажена как следует.
Марина сжала половник так сильно, что побелели костяшки пальцев. Неужели Игорь не видит, что происходит? Неужели не понимает, как она устала от постоянных придирок?
— Ма-ам, — протянул Игорь тем самым тоном, которым разговаривал с матерью с детства, — Марина очень старается.
— Старается! — всплеснула руками Тамара Ивановна. — Если бы старалась, то в доме был бы порядок. Я же вижу, что тут творится. Вон, занавески давно не стираны, пыль на шкафу… Эх, не так я тебя воспитывала.
За ужином Марина почти не участвовала в разговоре.
Свекровь монополизировала беседу, рассказывая о том, как сегодня в магазине обсчитали, как соседка сверху опять залила потолок, и как в поликлинике грубая медсестра не хотела выписывать рецепт.
— Я жалобу на неё напишу! Вот помяните моё слово! — грозила пальцем Тамара Ивановна. — А ты, Игорёчек, должен со мной пойти. Тебя послушают, ты всё-таки мужчина.
Игорь согласно кивал, изредка бросая взгляды на непривычно молчаливую жену. После ужина Тамара Ивановна устроилась в кресле перед телевизором, и вскоре квартиру заполнили звуки очередной мелодрамы. Марина убрала со стола и загрузила посудомоечную машину.
— Что с тобой? — тихо спросил Игорь, когда они остались вдвоём на кухне.
— А ты не видишь? — так же тихо ответила Марина. — Твоя мама здесь уже почти месяц. Она переставила всю мебель в гостиной, перебрала мои кухонные шкафы и постоянно критикует всё, что я делаю.
— Она просто хочет помочь, — Игорь устало потёр переносицу. — Ты же знаешь, ей тяжело одной.
— А мне? — Марина почувствовала, как предательски дрогнул голос. — Мне не тяжело? Я больше не чувствую себя хозяйкой в собственном доме. Каждое моё действие подвергается критике. Каждое!
— Тише, — Игорь испуганно оглянулся на дверь. — Она может услышать.
— Вот именно! — горько усмехнулась Марина. — Мы даже поговорить не можем нормально в своём доме.
На следующее утро Марина спешила в школу – первый урок начинался в восемь тридцать. Наскоро позавтракав, она собрала Сашку, который капризничал и не хотел идти в школу.
— Что за воспитание! — донеслось из комнаты свекрови. — В наше время дети родителей слушались.
Марина сделала вид, что не услышала. Выйдя из дома, она глубоко вдохнула прохладный воздух. Только здесь, за пределами квартиры, она могла почувствовать себя собой.
День в школе пролетел незаметно. Проверяя тетради в учительской, Марина получила сообщение от Сашки: «Мам, я у бабушки. Она забрала меня из продлёнки пораньше».
Телефон чуть не выпал из рук. Без предупреждения? Без разрешения? Это было уже слишком.
Когда Марина вернулась домой, Тамара Ивановна кормила внука пирожками.
— Смотри, какой худенький стал, — причитала она. — Совсем ребёнка не кормят. Я решила забрать его пораньше, чтобы нормально поел домашнего.
— Тамара Ивановна, — Марина старалась говорить спокойно, хотя внутри всё кипело, — вы не имеете права забирать ребёнка из школы без нашего ведома.
— Это ещё почему? — свекровь выпрямилась во весь рост. — Я его бабушка! Имею полное право заботиться о внуке.
— Нет, не имеете, — Марина почувствовала, как дрожат руки. — Вы должны были хотя бы предупредить нас.
— Игорь! — крикнула Тамара Ивановна сыну, который как раз вошёл в квартиру. — Ты слышишь, что твоя жена говорит? Она запрещает мне видеться с внуком!
— Я такого не говорила! — возмутилась Марина. — Я только прошу…
— Вот! — торжествующе перебила её свекровь. — Она ещё и перечит! А я ведь только добра хочу. Я же вижу, что ребёнок недополучает внимания, что в доме беспорядок…
Марина посмотрела на мужа. Тот стоял, переводя растерянный взгляд с матери на жену.
— Давайте все успокоимся, — наконец произнёс он. — Мам, действительно, надо было предупредить…
— И ты туда же! — Тамара Ивановна картинно схватилась за сердце. — Я для вас всё, а вы…
В тот вечер Марина долго не могла уснуть. Лежала, глядя в потолок, и понимала – так больше продолжаться не может. Рядом посапывал Игорь, который после семейной сцены старательно делал вид, что ничего не произошло. Из комнаты свекрови доносился приглушённый звук телевизора.
На следующий день Марина отпросилась с последнего урока и поехала в супермаркет. Купила свежей рыбы, овощей, любимый напиток Игоря. Дома тщательно накрыла стол, даже достала праздничную скатерть.
Пришло время расставить все точки над «и».
— Что за праздник? — удивилась Тамара Ивановна, войдя на кухню.
— Семейный ужин, — спокойно ответила Марина. — Нам нужно поговорить.
Когда все собрались за столом, Марина глубоко вздохнула и начала:
— Тамара Ивановна, я хочу сказать вам спасибо за заботу. Правда. Но нам нужно установить некоторые правила.
— Какие ещё правила? — свекровь насторожилась. — В моём возрасте меня будут учить.
— Не учить, — мягко перебила Марина. — Договариваться. Это наш дом. Мой и Игоря. У нас свои привычки, свой уклад. Я больше не могу жить в постоянном напряжении, когда каждое моё действие критикуется.
— Я не критикую! — возмутилась Тамара Ивановна. — Я помогаю! Делюсь опытом!
— Мама, — неожиданно твёрдо произнёс Игорь, — Марина права. Ты действительно часто… вмешиваешься.
— Вот значит как, — губы Тамары Ивановны задрожали. — Выгоняете мать? После всего, что я для вас сделала?
— Никто вас не выгоняет, — Марина старалась говорить максимально мягко. — Но ваше колено давно зажило. Может быть, пора вернуться в свою квартиру? Мы будем часто навещать вас, обещаю.
— Не утруждайтесь! — Тамара Ивановна резко встала из-за стола. — Я всё поняла. Сын, невестка решила от меня избавиться, а ты молчишь?
Игорь поднял глаза на мать:
— Мам, Марина права. Мы все устали. Ты тоже устала. Давай я завтра помогу тебе собрать вещи и отвезу домой?
Тамара Ивановна посмотрела на сына так, словно видела его впервые. Потом перевела взгляд на невестку, открыла рот, чтобы что-то сказать, но передумала. Молча развернулась и ушла в свою комнату. Через несколько минут оттуда донеслись приглушённые всхлипывания.
— Может, я слишком резко? — встревоженно спросила Марина.
— Нет, — Игорь взял её за руку. — Ты всё правильно сделала. Прости, что я так долго молчал.
Следующие две недели телефон молчал. Тамара Ивановна, которую Игорь отвёз домой на следующий день после разговора, не звонила и не писала. В квартире установилась непривычная тишина.
Марина постепенно возвращала вещи на свои места, стирала занавески, которые свекровь назвала «позором», и наслаждалась возможностью готовить то, что нравится её семье, а не то, что «правильно».
Сашка повеселел, перестал бояться делать уроки на кухне. Игорь чаще улыбался, хотя иногда Марина замечала, как он задумчиво смотрит на телефон.
В одно воскресное утро раздался звонок в дверь. На пороге стояла Тамара Ивановна с большим пирогом в руках.
— Можно войти? — спросила она непривычно тихо.
Марина молча отступила в сторону, пропуская свекровь. В прихожей повисла неловкая пауза.
— Я тут подумала, — Тамара Ивановна теребила край фартука, — может, чаю попьём?
За чаем свекровь неожиданно произнесла:
— Прости меня, Мариночка. Я… я действительно перегнула палку. Просто когда живёшь одна, начинаешь бояться стать совсем ненужной.
Марина посмотрела на эту властную женщину, которая сейчас казалась такой уязвимой, и почувствовала, как оттаивает сердце.
— Вы не ненужная, Тамара Ивановна. Просто у всех должно быть своё пространство.
— Теперь буду приходить только по приглашению, — улыбнулась свекровь. — И обещаю не переставлять мебель.
Они обе рассмеялись, и напряжение последних месяцев начало таять, как весенний снег.
С того дня многое изменилось. Тамара Ивановна действительно стала спрашивать разрешения, прежде чем прийти. Игорь научился говорить «нет» матери, когда её советы переходили границы. А Марина больше не молчала, если что-то не устраивало – говорила прямо, но спокойно.
Однажды вечером, укладывая Сашку спать, Марина услышала, как сын шепчет:
— Мам, а знаешь, бабушка теперь даже лучше стала. Не ругается, когда я пишу криво.
Марина улыбнулась и поцеловала сына в макушку. Да, подумала она, иногда нужно просто научиться говорить правду. И слышать друг друга. Даже если правда поначалу кажется горькой, она может стать началом чего-то нового и хорошего.
