Наталья торопливо нарезала овощи, то и дело поглядывая на часы. Вера Николаевна должна была прийти с минуты на минуту, а борщ еще не готов. Хотя какая разница? Все равно придерется.
— Леш, ты стол накрыл? — крикнула она в сторону гостиной.
— Ага, — отозвался муж, не отрываясь от телефона. — Мама уже написала, что подходит к дому.
Наталья вздохнула и потерла висок. Каждая такая встреча превращалась в испытание нервов. Улыбаться, кивать, делать вид, что все замечания свекрови — просто забота.
— Леш, а ты точно договорился с Игорем на субботу? Мы же хотели в театр.
— Блин, Нат, забыл совсем. Давай я сейчас напишу.
— Ну как так-то?! Я же просила неделю назад! — Наталья с размаху воткнула нож в разделочную доску.
Дверной звонок прервал начинающуюся ссору. Алексей вскочил с дивана и пошел открывать.
— Сыночек! — раздался громкий голос Веры Николаевны из прихожей. — Как ты похудел! Она тебя не кормит, что ли?
Наталья закатила глаза. Начинается.
— Мам, все нормально, просто в спортзал хожу.
Вера Николаевна зашла на кухню, окинула критическим взглядом помещение.
— Здравствуй, Наташа. Что-то у тебя здесь… творчески. — Она провела пальцем по столешнице. — А это борщ? Такой светлый. Я всегда говорила: свеклу нужно тушить отдельно, а не варить сразу.
— Здравствуйте, Вера Николаевна. Он еще не готов, — Наталья изобразила улыбку. — Леш, помоги маме раздеться.
— Да уж разделась, не маленькая. — Свекровь села за стол. — А что это мы сегодня без закусок? Только основное?
— В холодильнике оливье, сейчас достану, — сказала Наталья.
— Я бы на твоем месте сделала и селедку под шубой. Алеша ее с детства любит. Правда, сыночек?
Алексей беспомощно улыбнулся:
— Мам, все нормально, правда.
Когда все наконец сели за стол, напряжение можно было резать ножом. Наталья молча накладывала еду, Алексей болтал о работе, Вера Николаевна кивала и периодически вставляла комментарии вроде «А вот Света, жена Игоря, уже второго родила» или «Тань, соседка моя, квартиру так отремонтировала, что все ахают».
— Наташ, ты соли маловато положила, — заметила Вера Николаевна, попробовав борщ.
— У вас же давление, Вера Николаевна.
— Я знаю, что у меня давление! Но борщ должен быть вкусным.
— Очень вкусно, мам, — вмешался Алексей. — Нат, правда отличный борщ.
Вера Николаевна фыркнула:
— Конечно, ты будешь хвалить. А я правду скажу. Кстати, Леша, ты заявление на отпуск написал? Я путевки присмотрела в Кисловодск.
— Какие путевки? — нахмурилась Наталья. — Мы же собирались в Грецию в сентябре.
— Греция-Шмеция! Что там делать? А в Кисловодске лечебные процедуры, воздух. И я с вами поеду.
Наталья сжала зубы:
— Мы уже все обсудили. И билеты почти купили.
— А со мной обсудить забыли? — Вера Николаевна повернулась к сыну. — Леш, что молчишь?
— Я… э-э… мы еще подумаем, куда поехать.
Наталья встала из-за стола:
— Я за чаем.
Пока она гремела чашками на кухне, из комнаты доносился громкий шепот свекрови. Наталья боролась с желанием швырнуть что-нибудь.
Вернувшись с чаем, она застала Веру Николаевну с телефоном в руках.
— Смотри, Леша, какие номера хорошие. И всего за тридцать тысяч на двоих.
— На троих, — поправила Наталья. — Вы же с нами собрались.
— А я у сестры остановлюсь! Что мне, с молодежью в номере тесниться?
Наталья поставила чашки на стол с такой силой, что чай выплеснулся.
— Ой, какая ты нервная, Наташа, — покачала головой Вера Николаевна. — Мужчины это не любят. Посмотрим, как твой борщ понравится другому мужчине, когда мой Алексей устанет от твоих указаний.
В комнате повисла звенящая тишина. Алексей замер с куском хлеба в руке. Наталья побледнела.
— Что вы имеете в виду? — тихо спросила она.
— Ну что ты сразу! Шутка это! — Вера Николаевна нервно засмеялась. — Чувства юмора никакого.
— Шутка? — Наталья сжала кулаки под столом. — Вы только что намекнули, что ваш сын может меня бросить. И это шутка?
— Господи, ну что ты к словам цепляешься! — Вера Николаевна всплеснула руками. — Леша, скажи ей!
Алексей смотрел в тарелку, явно не зная, что делать.
— Мам, это было… не очень, — наконец пробормотал он.
— И всё? — Наталья перевела взгляд на мужа. — Это все, что ты можешь сказать?
— А что я должен сказать? — Алексей развел руками. — Мама не хотела обидеть.
— Конечно, не хотела! — подхватила Вера Николаевна. — Ты же знаешь, я говорю что думаю.
— Вот именно, — прошептала Наталья. — Что думаете, то и говорите.
Она встала из-за стола.
— Извините, мне нужно прилечь. Голова разболелась.
Наталья ушла в спальню и закрыла дверь. Из гостиной доносились приглушенные голоса. Она легла на кровать и уставилась в потолок. Слезы текли по вискам.
Через полчаса дверь тихо открылась, и вошел Алексей.
— Нат, ты чего? — он сел рядом. — Мама уже ушла. Сказала, что ты слишком чувствительная.
— Чувствительная? — Наталья села на кровати. — Леш, она меня унижает каждый раз, когда приходит! А ты молчишь!
— Да не унижает она. Просто характер такой.
— И я должна это терпеть? А фраза про «другого мужчину» — это не унижение?
Алексей вздохнул:
— Она пошутила неудачно.
— Это не шутка! Она меня ненавидит! — Наталья встала и заходила по комнате. — Я для нее недостаточно хорошая жена для ее идеального сына. И ты это знаешь!
— Ну хватит драматизировать.
— Драматизировать?! — Наталья остановилась. — Я четыре года терплю, Леш. Четыре! А ты ни разу не заступился.
Алексей потер лицо ладонями:
— Что ты от меня хочешь? Чтобы я с матерью поругался?
— Я хочу, чтобы ты был на моей стороне! Чтобы сказал ей наконец, что так нельзя!
— Я посередине, понимаешь? Вы обе мне дороги.
— Посередине не получится, Леш. — Наталья покачала головой. — Не в этот раз.
Следующие три дня в квартире стояла гнетущая тишина. Они почти не разговаривали. Алексей делал вид, что ничего не произошло, Наталья — что не замечает его.
На четвертый день позвонила Вера Николаевна.
— Леша, я испекла твой любимый пирог. Заезжай после работы, — раздалось из динамика телефона.
— Хорошо, мам, — ответил Алексей, глядя на Наталью.
Она молча встала и ушла на кухню. Когда муж уехал, позвонила подруге.
— Катя, я не могу больше.
— Что случилось?
— Свекровь… Она сказала такое… А Лешка промолчал. Опять.
— Да ты не первый раз жалуешься! — вздохнула Катя. — Говорила тебе: ставь границы сразу. Муж должен жену защищать, а не маму.
— Он между двух огней. Но я так больше не могу, понимаешь?
— И что думаешь делать?
Наталья помолчала.
— Не знаю… Может, разъехаться на время. Чтобы он понял.
— А если не поймет?
— Тогда… не знаю.
Вечером Алексей вернулся с пирогом. Наталья даже не вышла из комнаты.
— Нат, мама пирог передала, — он заглянул в спальню. — Будешь?
— Нет, спасибо.
— Нат, ну сколько можно? — Алексей сел на край кровати. — Мама сказала, что извиняется, если обидела. Но ты тоже хороша — сразу в слезы.
Наталья посмотрела на него с недоверием:
— Она извиняется «если» обидела? То есть даже не признает, что сказала ужасную вещь?
— Господи, ну хватит! Это была фраза, брошенная в сердцах. Забудь уже.
— Я не могу забыть. И не буду. — Наталья закрыла книгу. — Или ты поговоришь с ней серьезно, или я уеду к маме.
— Что? — Алексей нахмурился. — Ты шантажируешь меня?
— Я ставлю условие. Мне надоело чувствовать себя чужой в собственной семье.
— Да никто тебя чужой не считает!
— Тогда докажи это, Леш. Поговори с матерью.
Алексей ушел, хлопнув дверью. Наталья разрыдалась.
На следующий день позвонила сестра Алексея, Ирина.
— Наташ, что у вас происходит? Мама вся на нервах, Лешка мрачный.
— Спроси у мамы, что происходит, — устало ответила Наталья. — Это она сказала, что Леша найдет другую, когда устанет от меня.
— Да ладно! — ахнула Ирина. — Она мне такого не говорила. Сказала, ты обиделась на какую-то ерунду.
— Ерунду? — Наталья горько рассмеялась. — Твоя мама годами пытается нас рассорить. А теперь уже прямым текстом говорит, что я плохая жена.
— Наташ, ты преувеличиваешь, — вздохнула Ирина. — Знаешь же, какая она. Говорит, не думает.
— А я устала это терпеть! И главное — Леша молчит. Всегда.
— Он просто не хочет конфликтов.
— Ир, я собираюсь уехать к маме. На время.
В трубке повисла пауза.
— Ты серьезно? Из-за одной фразы?
— Не из-за фразы. Из-за четырех лет унижений и молчания мужа.
Вечером Наталья достала чемодан. Алексей смотрел на ее сборы с порога.
— Ты правда уедешь? — его голос дрогнул.
— Правда. Позвонила маме, она ждет.
— Нат, ну это глупости! — Алексей подошел и попытался обнять ее. — Давай все обсудим.
— Мы обсуждали сто раз. Ничего не меняется.
— Я поговорю с ней, обещаю.
— Нет, Леш. — Наталья сложила блузку в чемодан. — Сначала я уеду, а потом будем разговаривать. Мне нужно пространство.
Звонок в дверь прервал их разговор. Алексей пошел открывать.
— Мама? Ты чего без предупреждения?
Вера Николаевна влетела в квартиру:
— Ира сказала, у вас проблемы. Что происходит? — Она заглянула в спальню и увидела чемодан. — Это что еще такое?
— Я уезжаю к маме, — спокойно ответила Наталья.
— С ума сошла? Из-за чего? — Вера Николаевна повернулась к сыну. — Леша, что ты молчишь?
— Мам, Наташа обиделась на твои слова. Про другого мужчину.
— Господи, да это была шутка! — Вера Николаевна всплеснула руками. — Никакого чувства юмора!
— Это не шутка, — Наталья выпрямилась. — Вы годами намекаете, что я плохая жена. Критикуете все: еду, уборку, внешность. Даже отпуск наш пытаетесь контролировать!
— Я просто советую! Ты слишком чувствительная!
— А вы слишком жестокая!
Алексей стоял между ними, бледный и растерянный.
— Хватит! — вдруг крикнул он так громко, что обе женщины замолчали. — Мама, Наташа права. Ты часто ее задеваешь.
— Я?! — Вера Николаевна схватилась за сердце. — Родной сын…
— Не надо драмы, — отрезал Алексей. — Я люблю тебя, но Наташа — моя жена. И я не позволю ее обижать. Даже тебе.
— Леша… — Вера Николаевна опустилась на стул. — Я никогда…
— Нет, мама. Ты постоянно. Я молчал, думал, само наладится. Ошибся.
В комнате повисла тишина. Наталья смотрела на мужа с удивлением.
— Я не хотела обидеть, — тихо сказала Вера Николаевна. Ее глаза наполнились слезами. — Правда не хотела.
— Но обидели, — ответила Наталья. — И не в первый раз.
— Давайте сядем и поговорим, — предложил Алексей. — Все втроем. Честно.
Они сели за стол. Впервые за четыре года решили действительно поговорить.
— Итак, — Алексей глубоко вздохнул. — Давайте раз и навсегда разберемся.
Вера Николаевна украдкой вытерла слезы:
— Я никогда не хотела зла. Просто беспокоюсь о вас.
— Мам, твое беспокойство выглядит как контроль, — сказал Алексей. — Ты вмешиваешься в наши решения, критикуешь Наташу…
— Я просто советую!
— Нет, мама. Ты диктуешь. А я… я трус. Боялся тебя расстроить и молчал.
Наталья смотрела на мужа с удивлением. Она не ожидала таких слов.
— Леша, ты не трус, — тихо сказала она. — Просто ты любишь маму.
— И тебя люблю. — Он взял ее за руку. — Поэтому больше не буду молчать. Мама, нам нужны границы.
Вера Николаевна выпрямилась:
— Какие еще границы? Я мать! Я имею право…
— Нет, мам. Не имеешь. Мы взрослые люди. Ты не можешь решать, куда нам ехать в отпуск, как готовить борщ или какие шторы вешать.
— Я хотела как лучше, — пробормотала Вера Николаевна.
— Знаете, — Наталья подалась вперед, — я тоже виновата. Я копила обиды, вместо того чтобы сразу говорить о проблемах.
— Правда? — удивилась свекровь.
— Да. Мне казалось, если я скажу, будет хуже. Но молчание не помогло.
Алексей сжал ее руку:
— Мы все ошибались. Теперь давайте договоримся. Мама, ты уважаешь наше личное пространство. Никаких критических замечаний о жене, нашем доме и решениях. Если хочешь помочь — спрашиваешь, нужна ли помощь.
— А взамен, — продолжила Наталья, — мы будем чаще вас навещать. И советоваться, когда нам действительно нужен совет.
Вера Николаевна молчала. Потом медленно кивнула:
— Я не думала, что так сильно обижаю тебя, Наташа. Прости меня. Правда.
— И вы меня простите. За резкость.
— А еще, — добавил Алексей, — мы сами решим, куда поедем в отпуск. Но обязательно навестим тебя до или после.
Вера Николаевна слабо улыбнулась:
— Хорошо. Я постараюсь… быть лучше.
Они проговорили еще два часа. Впервые без масок и фальши. Вера Николаевна рассказала о своих страхах потерять контакт с сыном. Наталья — о чувстве неполноценности рядом со свекровью. Алексей признался, как тяжело ему быть между двух огней.
Когда Вера Николаевна ушла, Наталья закрыла чемодан.
— Ты все равно уедешь? — тихо спросил Алексей.
— Нет. — Она улыбнулась. — Просто уберу его на место.
Прошло три месяца.
Семья собралась на воскресный обед. Вера Николаевна помогала Наталье на кухне.
— Наташ, я тут пирог испекла. Будешь?
— Конечно, Вера Николаевна. Спасибо.
— Слушай, может, хватит официоза? Зови меня просто Верой.
Наталья улыбнулась:
— Хорошо… Вера.
Алексей зашел на кухню и обнял их обеих:
— Мои любимые женщины мирно беседуют? Непривычно.
— Не ехидничай, — шутливо толкнула его Наталья. — Лучше скажи, когда билеты в Грецию покупать будем?
— А вы точно в Грецию хотите? — спросила Вера. — Я читала, что…
Она осеклась и улыбнулась:
— Впрочем, это ваше дело. Расскажете потом, как съездили.
Наталья и Алексей переглянулись. Прогресс.
— Кстати, Вера, — сказала Наталья. — Борщ сегодня по вашему рецепту. Свеклу отдельно тушила.
— Правда? — Вера просияла. — Дай попробую.
Она зачерпнула ложку, попробовала и улыбнулась:
— Отлично получилось. Даже лучше, чем у меня.
— Серьезно?
— Совершенно. У тебя свой почерк, Наташ. И он прекрасен.
Одна фраза изменила всю семью. Одна фраза заставила их наконец поговорить по-настоящему. И теперь они учились новому языку — языку уважения и понимания.
