Юлия проснулась от привычного шороха — Дима опять возился с телефоном, листал банковские уведомления. Семь утра понедельника, а он уже разбирается с финансовыми делами. Звуков было много — то экран тапал, то вздыхал недовольно.
— Опять какую-то комиссию списали, — буркнул он, не поднимая глаз от экрана.
За окном моросил серый октябрьский дождь. Сегодня у Юлии важная планёрка с тремя поставщиками — без неё половина складов встанет колом. Она работала заместителем директора по логистике, привыкла решать проблемы быстро и без лишних разговоров.
— За что именно списали? — спросила, натягивая махровый халат.
— За обслуживание карты или ещё какую ерунду. Банкиры вечно способы придумывают, как деньги выкачать.
На кухне включила дорогую итальянскую кофемашину — подарок себе на день рождения. Если вкалываешь по двенадцать часов, имеешь право на нормальный кофе.
Дима сидел за столом в домашних штанах, продолжал хмуро изучать приложение, время от времени качал головой.
— Слушай, — сказал он, не отрываясь от экрана. — Оформляй счёт в банке на нас обоих, так проще с переводами будет. Не надо каждый раз реквизиты искать, пароли вводить.
Юлия замерла с чашкой в руках. Медленно обернулась. В животе что-то неприятно сжалось — предчувствие конфликта.
— Что ты сказал?
— Общий счёт нужен. Удобно же.
— Разбежался, — ровно произнесла она. — Может, сразу и квартиру, и дачу на тебя переписать?
Дима поднял голову от телефона:
— Да ты что? Совсем не об этом речь.
— А о чём тогда?
— Об удобстве. Живём же вместе третий год как семья.
Юлия поставила чашку, села напротив. Знакомое ощущение — сейчас будет очень неприятный разговор, которого не избежать.
В детстве родители научили её главному жизненному правилу: зарабатывай сама, ни на кого не рассчитывай. Папа работал токарем на заводе, вставал в пять утра, добирался на другой конец города. Мама трудилась швеёй на фабрике, сидела за машинкой по десять часов подряд.
Денег в семье хватало строго впритык, родители считали каждую копейку, но никогда не ругались из-за финансов.
— Запомни навсегда, дочка, — говорила мама, раскладывая зарплату по конвертам. — Деньгами не делись, пока человека не проверишь. Годами проверяй.
— А папу сколько проверяла?
— Двадцать лет он зарплату домой носит. Заслужил доверие.
— А сколько нужно, чтобы заслужить?
— Это жизнь покажет. Но меньше десяти точно не получится.
Юлия училась на отлично, в институт поступила на бюджет. Подрабатывала с третьего курса — репетиторством, в кафе, где брали студентов. После института устроилась в логистику менеджером. Пахала как проклятая — приходила первой, уходила последней, брала сверхурочные.
Через два года получила повышение. Ещё через три стала замом директора. К тридцати руководила отделом из двенадцати человек.
Квартиру покупала в ипотеку. Родители помогли с первым взносом, остальное тянула сама. Трёшку в хорошем районе, с удобной планировкой. Каждый месяц откладывала половину зарплаты на досрочное погашение.
Дачу купила без кредитов — копила четыре года. Небольшой домик в кооперативе, но полностью свой. С участком, садом.
К тридцати пяти была полностью независима. Работала много, но жила достойно. Косметика качественная, отпуск два раза в год, рестораны дважды в неделю. Не богачка, но и не нищая.
Диму встретила на корпоративе смежной IT-компании три года назад. Он работал менеджером по продажам, был остроумным, рассказывал забавные истории про клиентов. Не понтовался, был естественным.
— У меня двое детей от первого брака, — предупредил на втором свидании. — Артём девять лет и Маша пять. Если это проблема — лучше сразу скажи.
— Какая проблема? Дети — это прекрасно.
И правда оказалось прекрасно. Артём с Машей приезжали каждые выходные, Юлия готовила им блинчики с творогом, покупала настольные игры, водила в кино. Постепенно стали близки.
Дима переехал к ней через год. Первое время всё было честно — платил половину коммуналки, покупал продукты, возил на дачу. Работал в IT-компании с приятелем — планировали развивать бизнес.
— Сергей классный программист, — рассказывал за ужином. — А я продавать умею. Года через два будем зарабатывать серьёзные деньги.
Юлия верила в его планы. Дима действительно хорошо продавал — умел убедить любого клиента, найти подход к капризным заказчикам. Планы казались реальными.
Но год назад всё рухнуло. Сергей его жестоко кинул.
— Переоформил всё на себя, — сообщил Дима, вернувшись домой мрачнее тучи. — Контракты, клиентскую базу, даже офисную мебель. Я теперь просто безработный.
— Как такое возможно?
— Очень просто. Компания была оформлена на него, я работал как наёмник. Думал, мы партнёры, а оказался просто ло…хом.
Юлии было жалко его. Поверить человеку и получить предательство — больно и унизительно.
— Найдёшь теперь работу, — утешала она. — Опыт есть, связи хорошие.
— Уже ищу. Рынок сложный только сейчас.
Поиски затянулись на месяц. Потом устроился в компанию, но зарплата оказалась вдвое меньше.
— Временно, — объяснял Дима. — Обкатаюсь, повышение попрошу.
А ещё у него были долги. Машину брал в кредит, телефон с ноутбуком — в рассрочку. Плюс алименты бывшей жене.
— Потерпим немного, — обещал он. — Долги закрою, заживём нормально.
Но долги не закрывались месяц за месяцем. А расходы незаметно перекладывались на Юлию. То она продукты покупала на неделю, то ужин оплачивала полностью, то детям дорогие подарки дарила сама.
— Компенсирую же, — говорил Дима. — Зарплату поднимут — всё верну.
Прошёл год. Зарплату не подняли. Долги остались. А Дима всё чаще предлагал «объединить бюджет».
— О чём конкретно говоришь? — спросила Юлия, пристально глядя на него.
— Об удобстве, — повторил Дима с раздражением. — Один счёт, с него за квартиру платить, продукты покупать.
— И алименты переводить тоже?
— И алименты. А что такого?
— Такого, что алименты — твоя обязанность. Не моя.
Дима отложил телефон на стол:
— Мы три года живём семьёй. Что за мелочность?
— Не мелочность. Арифметика.
— Какая арифметика?
— Простая. Зарабатываешь сто тысяч. Я — двести семьдесят. Из твоих уходит на алименты, на кредиты. Остаётся всего-то? тысяч тридцать? А ты общий счёт предлагаешь.
Дима заметно покраснел:
— Это временные трудности.
— Уже год как временные.
— Найду работу получше, всё изменится.
— А пока что происходит?
— Пока мы семья. Помогаем друг другу.
Юлия пересела поближе:
— Чем ты мне помогаешь?
— Как чем? Живу с тобой, забочусь…
— Конкретно. Чем именно?
Он растерялся:
— По дому помогаю. Готовлю иногда.
— Яичницу по воскресеньям?
— Не только! Макароны тоже умею варить.
— Потрясающая помощь. А ещё чем?
— Моральную поддержку оказываю. Всегда рядом нахожусь.
— Понятно. То есть ты ешь мою еду, живёшь в моей квартире, пользуешься моими деньгами. А взамен — моральная поддержка и воскресная яичница?
— Ты передергиваешь!
— Называю вещи именами. Скажи честно — когда последний раз полностью платил за ужин в ресторане?
Дима задумался:
— В прошлом месяце…
— В прошлом месяце платила я. И в позапрошлом тоже. И три месяца назад.
— Может, и так. Но не специально получается!
— А как получается?
— Забываю кошелёк. Карта не проходит.
— Карта не проходит, потому что денег нет. А денег нет, потому что всё на кредиты уходит.
— Но я же обязан их выплачивать!
— Обязан. За свой счёт, а не за мой.
Дима встал, прошёлся по кухне:
— Мы же любим друг друга — мы пара! Неужели деньги важнее?
— Речь не о деньгах. О уважении.
— К чему уважение?
— К тому, что я зарабатываю. К тому, что это мой дом. К тому, что у меня есть право сказать «нет».
— А если я по-человечески попрошу помочь?
— Попроси честно. «Юль, дай денег на алименты, через месяц верну». Подумаю.
— А если откажешь?
— Откажу — это моё право.
Дима сел обратно, потёр лицо руками:
— Знаешь что? Может, ты права. Может, я действительно расслабился.
— Расслабился.
— Но не от жадности! Просто устал бороться. Стало проще позволить тебе всё решать.
— А мне не проще. Мне тяжело тащить на себе всех.
— Всех?
— Тебя и твоих детей. Они тоже фактически на мне — еда, развлечения, подарки.
— Но ты сама предлагала им помогать!
— Предлагала, когда думала — это взаимно.
Дима долго молчал. Потом тихо спросил:
— Что ты хочешь? Чтобы я съехал?
Юлия размышляла над ответом:
— Хочу, чтобы ты стал мужчиной, а не нахлебником.
— А если не хочу меняться?
— Тогда съезжай.
— И всё? Три года насмарку?
— Три года ты жил за мой счёт. Пора это признать.
Дима встал:
— Знаешь что? Может, действительно пора встряхнуться.
— Может.
— Сколько времени даёшь?
— До конца месяца съезжай. Через полгода сможешь содержать себя сам — поговорим.
— А если не смогу?
— Не сможешь — твои проблемы. Я быстро найду того, кто сможет.
Дима собирался два дня. Без скандалов, молча складывал вещи. Юлия не мешала и не помогала.
— Ключи на тумбочке оставлю, — сказал он, застёгивая последнюю сумку.
— Оставляй.
— А если справлюсь? Если найду нормальную работу, долги закрою?
— Справишься — приходи. Поговорим.
— А вдруг ты кого-то встретишь?
— Вдруг встречу.
Дима поднял тяжёлые сумки:
— Спасибо. За всё хорошее.
— Не за что.
— И за то, что глаза открыла. Я правда расслабился.
— Правда расслабился.
— Увидимся ещё?
— Увидимся.
Дверь закрылась с тихим щелчком. Юлия осталась одна в своей квартире — той самой, за которую сама платила ипотеку, которую сама обставляла.
Заварила свежий кофе, села у окна. Дождь закончился, сквозь тучи пробились солнечные лучи. На столе лежал телефон — можно было позвонить родителям, рассказать новости.
Но особых новостей не было. Просто жизнь вернулась в нормальное русло.
Через неделю Дима прислал сообщение: «Снял комнату, переехал. Ищу работу получше».
Юлия ответила: «Удачи».
Через месяц: «Устроился в другую компанию. Зарплата заметно выше».
«Хорошо».
Через два месяца: «Закрыл один кредит досрочно. Остались ещё два».
«Молодец».
Юлия не злилась на него. Просто жила своей обычной жизнью — работала, встречалась с подругами, ездила на дачу.
Возможно, тот Дима ещё вернётся. А возможно, его уже не существует.
В любом случае, это не её проблема. У неё своя жизнь — спокойная, независимая, без чужих долгов и алиментов.
И если Дима не справится, найдётся другой. Мир полон мужчин, которые умеют зарабатывать и не предлагают общие счета через три года знакомства.
А пока она варила утренний кофе, планировала отпуск в Италии и радовалась простому факту — никому ничего не должна.
Это было прекрасное ощущение свободы.
