— Ну конечно, зачем вам моя окрошка, когда есть эти ваши пиццы-суши! — Людмила Петровна с грохотом поставила кастрюлю на стол. — Я, видимо, зря полдня провозилась.
Её дочь даже не оторвала взгляд от ноутбука.
— Мам, ну что ты начинаешь? Сейчас поедим, только дай закончить с этими документами.
— Документы! — фыркнула Людмила Петровна. — А два часа назад это была «срочная рабочая переписка», а до этого — «важный созвон с партнёрами». Я, значит, полночи вчера резала овощи, с утра затемно встала за квасом, а вы…
В просторной кухне загородного дома, где собралась семья на летние выходные, Людмила Петровна выглядела единственным движущимся объектом. Её дочь Наташа уткнулась в ноутбук, зять Андрей что-то листал в телефоне, а внуки, Кирилл и Соня, сидели, погрузившись в планшеты.
— У нас, между прочим, редкий семейный сбор. Раз в полгода вырвались на дачу. А вы все в своих гаджетах.
Наташа вздохнула:
— Мам, ну мы же здесь, с тобой. Просто немного работы доделываю.
— Немного? — Людмила Петровна сняла фартук. — Вы на даче второй день. Я тебя только за завтраком и видела, да и то вполглаза.
— Бабуль, мы сейчас поедим, — подал голос пятнадцатилетний Кирилл, не отрываясь от игры.
— Да-да, — поддержала двенадцатилетняя Соня, стуча пальцами по экрану.
Людмила Петровна медленно обвела взглядом кухню. Никто даже не посмотрел на неё.
— Знаете что, — она развязала фартук и бросила его на стул, — я, пожалуй, прогуляюсь. Аппетит что-то пропал.
Наташа наконец оторвалась от ноутбука:
— Мам, ну что за детский сад? Окрошка стынет.
— Окрошка не суп, она не стынет, — отрезала Людмила Петровна. — И вообще, какая разница? Закажете себе доставку, как обычно.
— Мама!
— Что «мама»? — Людмила Петровна повысила голос. — Я для кого всё утро готовила? Для холодильника? Вчера мои пирожки так и простояли — никто даже не притронулся!
Андрей наконец оторвался от телефона:
— Людмила Петровна, ну зачем сразу…
— А затем! — перебила она. — Я вам, видимо, настолько безразлична, что даже поесть вместе не можете. А на мои звонки, Наташа, ты отвечаешь через раз. Внуков я вижу по великим праздникам. С Кириллом в последний раз нормально разговаривали на его день рождения — три месяца назад!
— Бабуль, — Кирилл виновато поднял глаза, — просто у меня экзамены были, потом…
— «Потом, потом», — передразнила Людмила Петровна. — У всех вечно «потом». А я, между прочим, не вечная. Думаете, бабушка всегда будет окрошку варить и пирожки печь?
— Окрошку не варят, — тихо заметила Соня, и тут же съёжилась под гневным взглядом бабушки.
— Вот именно! — Людмила Петровна всплеснула руками. — Даже внуки не знают, как готовится окрошка. А всё почему? Потому что никто не интересуется. Раньше мы с бабушкой вместе готовили, учились. А сейчас что? Дети картошку от морковки не отличат!
— Мам, ты преувеличиваешь, — начала Наташа.
— Я? — Людмила Петровна схватилась за сердце. — Я преувеличиваю? Да когда ты в последний раз хоть что-то приготовила сама, а не из доставки заказала?
Наташа покраснела:
— При чём тут это? У меня работа, я устаю…
— А я, значит, не устаю? Мне, по-твоему, делать нечего, кроме как на кухне торчать? Я, может, для вас стараюсь! Чтобы вместе, по-семейному!
В кухне повисла тяжёлая тишина.
— Ладно, — Людмила Петровна взяла сумку. — Пойду действительно прогуляюсь. А вы ешьте, не ждите меня.
Она направилась к выходу.
— Бабуль, стой, — Кирилл вскочил с места, но Людмила Петровна уже хлопнула дверью.
— Куда она пошла? — растерянно спросила Соня, глядя на закрывшуюся дверь.
— К Нине Степановне, наверное, — вздохнула Наташа, закрывая ноутбук. — Всегда так. Обидится и идёт к соседке чаи гонять.
— Разве бабушка не права? — Кирилл отложил планшет. — Мы реально как зомби сидим.
Андрей потёр переносицу:
— Сынок, у нас у всех свои дела. Бабушка просто… ну, старой закалки. Не понимает, что мир изменился.
Кирилл подошёл к окну и посмотрел на садовую дорожку, по которой медленно шла бабушка, опустив голову.
— Не в этом дело, пап. Помнишь, как в детстве мы с бабулей пельмени лепили? А теперь даже за стол вместе не садимся.
Наташа закусила губу:
— Господи, она же даже трость не взяла. После перелома ходит еле-еле, а туда же — обиды строить.
— Может, ей просто внимания не хватает? — Соня отодвинула планшет. — Учительница говорила, что старые люди часто чувствуют себя забытыми.
— Не старые, а пожилые, — машинально поправила Наташа. — И мама ещё не такая… В общем, не в этом дело.
Кирилл открыл кастрюлю с окрошкой. Над столом поплыл аромат укропа, квашеной капусты и кваса. Запах детства — так всегда пахло на кухне у бабули.
— Знаете, я и не помню, когда в последний раз ел бабушкину окрошку, — задумчиво произнёс Кирилл. — Раньше мы каждое лето…
— Так, хватит драматизировать, — Наташа встала. — Все есть будут? Давайте хоть покушаем нормально.
— А бабушка? — спросила Соня.
— Вернётся, — Андрей взял телефон, посмотрел на экран и, помедлив, положил его экраном вниз. — Остынет и вернётся.
Наташа начала разливать окрошку по тарелкам.
— Вы не понимаете, — тихо сказала она. — У мамы день рождения через две недели, ей семьдесят исполняется. Она намекала, что хочет отметить. А мне в это время Москву лететь на конференцию.
— Опять? — Андрей поморщился.
— Обязательная. Начальство настаивает.
— И что теперь? — Кирилл взял ложку. — Бабуля будет одна в день рождения?
Никто не ответил. За окном сгущались вечерние тени, а вдоль садовой дорожки, где скрылась Людмила Петровна, зажглись маленькие садовые фонарики.
— А мне казалось, что бабушка изменилась после того, как дедушка умер, — вдруг сказала Соня, ковыряя ложкой в тарелке. — Стала какая-то… придирчивая.
— Не придирчивая, а одинокая, — Кирилл отодвинул свою тарелку. — Представьте: прожить с человеком сорок лет, а потом остаться одной.
Наташа опустила голову:
— Я предлагала ей к нам переехать. Она отказалась — говорит, стеснять не хочет.
— Ну да, чтобы мы и там в телефонах сидели, — хмыкнул Кирилл.
— Следи за языком, — одёрнул его отец.
— Да я правду говорю! Помните, как бабуля плакала на Новый год, когда мы подарки открыли и сразу по своим комнатам разбежались?
Наташа отставила тарелку, к которой едва притронулась:
— Так, хватит. Пойду верну её.
— Может, дать ей время? — предложил Андрей.
— Темнеет уже, а у неё с равновесием проблемы. Еще упадёт где-нибудь…
Кирилл решительно встал:
— Я с тобой, мам.
— И я! — подхватилась Соня.
Наташа замерла, глядя на детей:
— Серьёзно? Все?
— А что такого? — пожал плечами Кирилл. — Ты сама говорила, что семья должна держаться вместе.
Андрей тяжело вздохнул и тоже поднялся:
— Ладно, идёмте. Не оставлять же Людмилу Петровну в лесу на ночь.
Они вышли на веранду. Прохладный вечерний воздух пах сосновой смолой и чабрецом, который Людмила Петровна посадила вдоль дорожек еще прошлым летом.
— Куда она могла пойти? — Наташа оглядывалась, прикрывая глаза от последних лучей солнца.
— К пруду, наверное, — предположил Кирилл. — Она говорила, что там красиво на закате.
— Или к Нине Степановне, они же дружат, — добавила Соня.
— Так, — Наташа взяла командование на себя. — Разделимся. Я к Нине, вы с папой к пруду, а Соня пусть…
— Не надо разделяться, — неожиданно сказал Андрей. — Пойдёмте вместе. Вы когда вообще в последний раз вместе гуляли?
Наташа удивлённо посмотрела на мужа:
— А если разминёмся с ней?
— У тебя есть телефон, у неё есть телефон, — пожал плечами Андрей. — Позвонишь.
— Который она не всегда берёт, — вздохнула Наташа. — Я звоню, а он лежит где-нибудь на комоде.
— Она специально оставляет, — вдруг сказала Соня. — Бабуля говорила, что иногда хочет побыть недоступной. Что это… как там… «роскошь современного мира».
— Ого, — усмехнулся Кирилл. — А бабуля-то продвинутая.
— Да она мудрая просто, — тихо сказал Андрей. — Мы вечно на связи, но ни с кем толком не общаемся.
Они шли по тропинке, которая петляла между соснами. Наташа пыталась дозвониться матери, но телефон Людмилы Петровны был выключен.
— Не берёт трубку! — в её голосе появились панические нотки.
— Да успокойся ты, — Андрей положил руку ей на плечо. — Людмила Петровна не ребёнок, погуляет и вернётся.
— Ты не понимаешь, — Наташа остановилась, глядя на мужа. — Она в последнее время говорит… странные вещи.
— Какие вещи? — насторожилась Соня.
Наташа понизила голос:
— Что всем в тягость. Что, может, в пансионат переехать стоит, чтобы не мешать нам жить. А недавно… — она сглотнула, — недавно сказала, что иногда думает, что без неё всем было бы проще.
— Мам, — Кирилл побледнел, — ты это серьёзно?
— Ну точно не к Нине она пошла, — Андрей нахмурился. — К пруду. Быстрее.
Они ускорили шаг. Солнце почти село, и между деревьями сгущались тени.
Тропинка к пруду вилась через густой подлесок. Растрёпанный куст шиповника царапнул Наташу по руке, и она вскрикнула.
— Мам, осторожнее, — Кирилл подал ей руку. — Дай помогу.
— Темень такая, — Наташа достала телефон, включила фонарик. — И как она в своём возрасте одна ходит по таким зарослям?
— Бабуля говорила, что выросла в деревне, — откликнулась Соня. — Она всякие травы знает и никогда не теряется в лесу.
— А еще говорила, что в её время телефоны не светили, а в темноте ходили с керосиновыми лампами, — фыркнул Кирилл. — Наверное, мы выглядим как городские неженки.
Андрей хмыкнул:
— Особенно ты, с твоим страхом пауков. Помню, как ты визжал на рыбалке, когда…
— Пап! Мне было девять! — возмутился Кирилл.
Наташа вдруг остановилась.
— Тихо. Слышите?
За деревьями едва слышно плескалась вода. Они вышли на маленькую полянку, с которой открывался вид на пруд. На берегу, на старой скамейке, одиноко сидела Людмила Петровна. Даже в сумерках было видно, как поникли её плечи.
— Мам? — тихо позвала Наташа.
Людмила Петровна вздрогнула, но не обернулась.
— Надо же, вспомнили про бабушку. Ужин, наверное, уже съели?
— Не ели мы, — Кирилл первым подошёл к скамейке. — Без тебя не стали.
— Хм, неужели, — недоверчиво хмыкнула Людмила Петровна, но её голос дрогнул.
— Бабуль, прости нас, — Соня подсела с другой стороны. — Мы правда как будто разучились… ну… быть семьёй.
— Ты нам нужна, мам, — Наташа встала напротив, загораживая последние отблески заката на воде. — Я знаю, что слишком занята, что редко звоню, что…
— Что день рождения мой пропустишь, — закончила за неё Людмила Петровна. — Нина Степановна проговорилась, что ты ей звонила, спрашивала, не присмотрит ли она за мной четырнадцатого.
Наташа прикусила губу:
— Мам, пойми, эта конференция очень важная, я…
— Конечно, важная, — устало вздохнула Людмила Петровна. — Все ваши дела всегда важнее. А я что? Старая бабка, доживающая свой век. — Она повернулась к внучке. — Соня, деточка, когда у тебя день рождения?
— Двадцатого марта, бабуль.
— Вот видишь, я помню. А ты мой день рождения знаешь?
Соня смущённо опустила голову:
— Нет…
— Четырнадцатого июля, — тихо сказал Кирилл. — И тебе будет семьдесят.
Людмила Петровна удивлённо повернулась к внуку:
— Ты помнишь?
— Конечно, — кивнул Кирилл. — И кстати, я хотел тебе сказать… Я решил, что на следующий год поступаю в кулинарный.
— Куда? — выдохнула Наташа.
— В кулинарный, мам. Хочу стать шеф-поваром.
— Но мы же говорили про юридический! — воскликнула Наташа. — У тебя же все данные!
— Я хочу готовить, а не законы изучать, — твёрдо сказал Кирилл. — И знаешь, кто меня вдохновил? — он повернулся к бабушке. — Ты, бабуль. Твои рецепты. Помнишь, как мы вареники с вишней делали? И как ты меня научила тесто для блинчиков взбивать?
Людмила Петровна недоверчиво покачала головой:
— Кирюша, ты это серьёзно?
— Абсолютно, — кивнул он. — И я хотел попросить… Научи меня делать настоящую окрошку. Не из пакетов, а как раньше делали.
— И меня! — подхватила Соня. — Я тоже хочу научиться.
Людмила Петровна прижала ладонь ко рту, пытаясь сдержать дрожь в голосе.
— Вы это… просто так говорите? Чтобы старуху успокоить?
— Мама! — Наташа опустилась на корточки перед ней. — Ты не старуха. Ты самый родной человек, который у нас есть.
— А конференция? — Людмила Петровна посмотрела дочери в глаза.
Наташа вздохнула:
— Пошлю их к чёрту. В конце концов, семьдесят лет бывает только раз в жизни.
— Наталья! — Людмила Петровна округлила глаза. — Ты что такое говоришь?
— А что? — усмехнулась Наташа. — Ты не единственная, кто может громко хлопнуть дверью. Только… — она взяла маму за руки, — больше не уходи так. Мы перепугались не на шутку.
— Я хотела до Нины дойти, — пробормотала Людмила Петровна. — Но там новый забор поставили, я дорогу не нашла. А обратно идти… гордость не позволила.
— Бабуль, — Кирилл обнял её за плечи, — давай вернёмся домой? Твоя окрошка ждёт.
— Да какая теперь окрошка, — махнула рукой Людмила Петровна. — Она ведь того… скисла, наверное.
Андрей, молчавший всё это время, вдруг хлопнул себя по лбу:
— Я вспомнил! Наташа, помнишь, как мы познакомились?
— При чём тут это? — удивилась Наташа.
— На дне рождения твоей мамы! — Андрей повернулся к тёще. — Шестьдесят вам исполнилось, правильно? И вы приготовили тот потрясающий торт…
— «Графские развалины», — улыбнулась Людмила Петровна.
— Точно! — подхватил Андрей. — Я тогда чуть язык не проглотил, таким вкусным он был.
— И что же вы предлагаете? — Людмила Петровна посмотрела на зятя с интересом. — До дня рождения ещё две недели.
— А давайте начнём готовиться прямо сейчас, — предложил Андрей. — Что нужно для этого торта?
— Да много чего, — Людмила Петровна задумалась. — Орехи, шоколад, коржи надо печь…
— Я могу с орехами помочь! — подпрыгнула Соня. — Мы в школе на труде молотки для мяса использовали.
— Для мяса? — рассмеялась Людмила Петровна. — Ну, ладно, пойдёт.
Наташа подала матери руку:
— Пойдёмте домой. Холодает уже.
Семья медленно двинулась к дому. Кирилл поддерживал бабушку под локоть, а Соня шла впереди, освещая дорогу фонариком.
— А знаете, — вдруг сказала Людмила Петровна, — я ведь рецепт окрошки от своей бабушки получила. Она говорила: «Люда, окрошка — это не просто еда, это семейное дело. Готовить надо вместе, каждому — своё задание».
— Правда? — оживился Кирилл. — А что за задания?
— Ну, кто-то квас ставит, кто-то овощи режет, кто-то зелень шинкует… — Людмила Петровна вдруг остановилась. — А что, если мы завтра с утра всё заново сделаем? Но вместе. Я вас научу.
— Да! — Соня повернулась к ним, и луч фонарика заметался по деревьям. — Супер-идея!
— Так, а тебе, молодой человек, — Людмила Петровна строго посмотрела на внука, — предстоит освоить главный урок шеф-повара.
— Какой? — Кирилл выпрямился.
— Нарезка! — торжественно объявила бабушка. — Потому что в окрошке главное — чтобы все кусочки были одинакового размера.
Наташа обняла мать за плечи:
— А мы с Андреем будем на подхвате и, главное, — никаких телефонов. Обещаю.
Когда они вернулись на дачу, на веранде было темно. Андрей включил свет, и Людмила Петровна увидела, что стол так и остался нетронутым. Окрошка ждала в большой керамической кастрюле, которую она привезла ещё из родительского дома.
— Надо же, правда не ели, — прошептала она.
— Конечно, нет, — Наташа сняла крышку с кастрюли. — Как мы могли без тебя?
— А я предлагаю тост, — Андрей достал из серванта бутылку лимонада и бокалы. — За самую лучшую тёщу в мире!
— И бабушку! — добавила Соня.
— И учителя в кулинарном искусстве, — Кирилл подмигнул бабушке.
Людмила Петровна покачала головой, не в силах сдержать улыбку:
— Ох, молодёжь… Кто ж тосты перед окрошкой произносит?
— У нас особенная семья, — Наташа обняла маму. — И особенные традиции.
Они сели за стол, и в этот вечер никто даже не вспомнил о телефонах. Окрошка оказалась такой же вкусной, как в детстве, а Людмила Петровна снова почувствовала себя нужной.
