никита«Я хочу, чтобы моя бывшая жена Марина и наша дочь Катя пожили с нами,» — сказал он, и мир Ольги рухнул.
Не другая женщина в постели мужа, а бывшая жена в её доме. Та самая, которая когда-то загуляла, которая после развода годами настраивала дочь против отца.
Оказалось, гражданский муж бывшей втянул её в какие-то серые схемы, и она потеряла деньги. Много денег. Её квартиру скоро заберут за долги.
Ночь они провели врозь — впервые с начала их брака. Сергей ушёл спать в гостиную, оставив между ними невидимую стену недосказанности. Сестра Ольги кричала в телефон, что нельзя впускать эту женщину в дом. Но если Ольга откажется помочь, он никогда себе этого не простит. И их брак будет навсегда отравлен.
Впустить в дом бывшую жену мужа, которая когда-то предала его? Женщину, чья дочь при единственной встрече в торговом центре сказала Ольге: «Ты подобрала то, что мама выбросила»? Но оставить ребенка на улице…
— Хорошо, — наконец произнесла она, делая выбор. Чашка с остывшим чаем дрожала в руке. — Давай поговорим с Мариной. Выясним, какая сумма нужна, и подумаем, что можно сделать. Но никакого совместного проживания, Сережа. На это я не пойду.
Сергей смотрел на Ольгу с таким облегчением и благодарностью, что она почти не жалела о своем выборе.
Почти.
Дождь обрушился на город без предупреждения — будто небо внезапно треснуло. Потоки воды превратили асфальт в зыбкое зеркало, где фонари и вывески расплывались в дрожащие пятна цвета. Ольга всматривалась в размытый пейзаж за окном, пальцы её бессознательно обхватывали чашку с кофе. Кофе давно остыл, но она продолжала держать её — якорь в реальности, за который можно ухватиться.
Встречу назначили на три. Кафе «Акварель» — ни их территория, ни Маринина. Нейтральная полоса. «Как между воюющими странами», — подумала Ольга, и эта мысль вызвала у неё мрачную усмешку.
— Ты точно не передумала? — Сергей в десятый раз задал один и тот же вопрос.
Его пальцы теребили манжету рубашки. Левый рукав сбился, и он зачем-то всё одёргивал и одёргивал его, словно эта мелочь вдруг стала критически важной. Ольга узнавала этот жест — так бывало в моменты сильного волнения. Перед защитой диплома он изорвал в клочья бумажную салфетку. В день их свадьбы содрал заусенец до крови.
— Нет, — она решительно отвернулась от окна и поставила чашку. На донышке остался глоток холодного кофе — такой же горький, как весь этот разговор. — Просто давай уже с этим закончим.
После того разговора на кухне прошло два дня. Два дня странной тишины, когда каждый из них понимал: решение принято, но его последствия неизвестны. Наташа больше не приезжала, но звонила каждый вечер, словно проверяя, не передумала ли сестра. Её голос в трубке звучал как напоминание о мире, где всё было просто и понятно.
— Ты берешь на себя слишком много, — повторяла она. — Это не твоя проблема. Не твоя ответственность.
Может быть, и так. Но проблема существовала, и уйти от нее, сделав вид, что она их не касается, было теперь невозможно.
— Поедем на моей машине, — сказала Ольга, глядя на часы. Секундная стрелка двигалась слишком быстро. — Я за рулем. Так мне будет спокойнее.
Он превратился в тень самого себя — слишком услужливый, слишком осторожный. Сергей ходил по дому на цыпочках, словно боялся наступить на хрустальные осколки их отношений. Глаза его следили за каждым движением Ольги, каждой сменой выражения её лица. В этой новой покладистости был привкус вины — вины человека, который знает, что разбил что-то ценное, и отчаянно склеивает черепки.
К кафе ехали двадцать минут по городу, вымытому дождем. Дворники размазывали капли по лобовому стеклу — влажные следы напоминали слезы. Сергей дважды тянулся к радио, словно тишина давила на барабанные перепонки. Оба раза Ольга молча выключала приемник. Фальшивая бодрость ведущих резала слух. Тишина казалась правдивее, честнее всего, что между ними происходило.
— Она уже здесь, — Сергей произнес это так тихо, будто сообщал о приближении смертельной опасности.
Ольга проследила за его взглядом. У окна сидела женщина. Одинокая фигура за столиком, тонкие пальцы сжимают чашку. Точеный профиль, темные волосы собраны наспех, выбившаяся прядь касается щеки. Мать его ребенка. Женщина, с которой он делил прошлое. Ольга почувствовала, как в груди что-то сжимается — не ревность, а странное родство. Они обе любили одного и того же человека. Обе пострадали от этой любви, каждая по-своему.
Тонкий профиль, темные волосы, собранные в небрежный пучок.
— Идем? — Ольга вышла из машины, не дожидаясь ответа.
Марина заметила их, когда они были в нескольких шагах от столика. Ее лицо, красивое, но отмеченное ранними морщинками у глаз и рта, застыло в напряженной полуулыбке. Она не встала. На скатерти перед ней лежал телефон, и она периодически бросала на него взгляд, словно ожидая спасения.
— Привет, — Сергей произнес это слово таким странным тоном, что Ольга невольно вздрогнула. В нем не было ни теплоты, ни враждебности — только усталость человека, выполняющего неприятную, но необходимую обязанность.
— Привет, — отозвалась Марина, скользнув взглядом по Ольге. Взгляд задержался на её кольце — том самом, что Сергей подарил на первую годовщину. — Спасибо, что пришли.
Никто не знал, как начать этот разговор. Официантка, появившаяся из-за соседнего столика, стала невольным спасением. Три кофе. Три человека, которые никогда не должны были оказаться за одним столом.
— Как Катя? — спросил Сергей, когда официантка отошла.
— Нормально, — Марина пожала плечами, скомкав салфетку, которую до этого расправляла на коленях. — В школе все хорошо, если тебя это интересует.
— Меня интересует все, что связано с моей дочерью.
— Правда? — тонкие брови Марины взлетели вверх. — А где же ты был все эти годы?
— Не начинай, — устало произнес Сергей. Пальцы его барабанили по столу — тихий, едва слышный ритм тревоги. — Мы не для этого встретились.
Ольга наблюдала за ними, чувствуя себя актрисой странного спектакля, где ей не выдали роль. Марина была именно такой, какой она ее представляла: красивая, но потрепанная жизнью женщина с затаенной обидой в глазах. Женщина, которая давно сделала свой выбор и теперь расплачивается за него.
— Сергей рассказал мне о ваших проблемах, — наконец произнесла Ольга, нарушая неловкое молчание. Собственный голос показался ей слишком громким.
Марина повернулась к ней, в глазах мелькнуло что-то, похожее на стыд, тут же сменившийся вызовом.
— И ты пришла посмотреть на падение бывшей жены своего мужа?
— Я пришла обсудить, чем мы можем помочь, — спокойно ответила Ольга, удивляясь собственному хладнокровию. — Ради Кати.
Имя девочки словно пробило брешь в стене, которую выстроила Марина. Она опустила глаза.
— Катя не знает всего, — тихо сказала она. — Я не хочу ее пугать.
— Но она может оказаться на улице, — так же тихо ответил Сергей. — Или это неправда?
Марина сглотнула, явно борясь с собой. Пальцы перестали отбивать нервную дробь, замерли на гладкой поверхности стола.
— Правда. Мы… я… задолжала крупную сумму. Иван убедил меня вложить деньги в какой-то бизнес. — Она говорила быстро, глотая слова, как будто хотела поскорее пройти через неприятное признание. — Все бумаги были оформлены на меня. Теперь выясняется, что никакого бизнеса не было, а я должна банку миллион двести тысяч и еще триста пятьдесят какому-то человеку, которого даже в глаза не видела. Квартира в залоге. Мне дали месяц на погашение хотя бы части долга.
Официантка принесла кофе. Все трое молчали, пока она расставляла чашки и спрашивала, не нужно ли чего-нибудь еще. Её простой вопрос звучал нелепо в плотном воздухе напряжения, окутавшем столик.
— А где сейчас этот Иван? — спросила Ольга, когда официантка ушла. Ложечка в её руке позвякивала о чашку.
Марина усмехнулась, но в усмешке не было веселья. Была горечь, которую Ольга неожиданно поняла.
— Дома. Где ему еще быть.
— Он тоже потерял деньги? — Сергей смотрел на бывшую жену внимательно, словно пытаясь прочитать что-то между строк.
— Нет, — Марина отвела взгляд, её взгляд зацепился за каплю на оконном стекле, медленно сползающую вниз. — У него ничего не было. Ни денег, ни залогов. Все оформлено на меня.
Повисла тишина. Ольга и Сергей переглянулись. Оба думали об одном и том же, оба не решались произнести это вслух.
— Он… — начал Сергей.
— Не надо, — оборвала его Марина. Краем салфетки она вытерла несуществующее пятно на столе. — Я пришла не за тем, чтобы обсуждать мою личную жизнь.
— Синяк на руке Кати — это тоже часть твоей личной жизни? — тихо спросил Сергей.
Марина вздрогнула. Её пальцы сжали салфетку так, что костяшки побелели.
— Она… упала на физкультуре.
— Конечно, — кивнул Сергей. — И ты веришь в это.
— Это не твое дело.
— Моя дочь — мое дело! — в его голосе впервые появились нотки гнева. Посетители за соседним столиком обернулись, и он понизил голос. — И если этот человек…
— У Кати переходный возраст, — перебила его Марина. Её руки снова обрели спокойствие, как будто она заставила себя взять контроль. — Она сама не знает, чего хочет. Иногда огрызается на Ивана, он может повысить голос. Обычные семейные сложности. Не делай из этого трагедию.
Ольга смотрела на женщину перед собой, и внутри росло странное, двойственное чувство. С одной стороны, Марина вызывала у нее неприязнь — своей жертвенной позой, своим явным нежеланием признавать очевидное. С другой — что-то в её глазах, в напряженной линии плеч говорило о глубине отчаяния, в котором она находилась. Отчаяния знакомого — того, что бывает, когда ты загнан в угол собственной жизнью.
— Мы можем помочь, — сказала Ольга, прерывая начинающуюся перепалку. Ложечка замерла в её руке. — Но у нас есть условия.
Марина повернулась к ней, в глазах смешались удивление и настороженность.
— Условия?
— Сергей готов внести залог за вашу квартиру, — продолжила Ольга, чувствуя странное спокойствие, словно решала деловой вопрос, а не вмешивалась в чужую разрушенную жизнь. — Мы поможем вам найти работу, чтобы вы могли постепенно вернуть долг. Но вы должны прекратить отношения с Иваном. И позволить Сергею видеться с дочерью. Регулярно.
Лицо Марины окаменело. На скуле дернулся маленький мускул.
— Вы ставите мне условия? Вы хотите решать, с кем мне быть?
— Мы предлагаем помощь, — Ольга пожала плечами. Чашка с кофе стояла нетронутой, от нее поднимался тонкий пар, размывая лицо сидящей напротив Марины. — Принимать ее или нет — ваше дело.
— Как благородно с вашей стороны, — Марина скривила губы. — Особенно от тебя, Оля. Думаешь, я не понимаю, зачем тебе это? Хочешь выглядеть святой в глазах мужа? Или в своих собственных?
— Достаточно, — резко сказал Сергей. Его пальцы, все еще отбивавшие нервный ритм, замерли. — Ты не в том положении, чтобы оскорблять людей, которые пытаются тебе помочь.
Марина отвернулась, глядя в окно на дождь. Её профиль, четкий и резкий, казался вырезанным из бумаги — хрупким и колким одновременно. Три чашки с кофе остывали, нетронутые.
— У меня нет выбора, да? — наконец произнесла она, не поворачиваясь. — Либо ваша помощь на ваших условиях, либо улица.
— Выбор есть всегда, — ответила Ольга. Она поднесла чашку к губам, но не сделала глоток. Кофе был слишком горьким. — Ты можешь обратиться к родителям. К друзьям. К социальным службам, наконец.
— У меня остались только родители-пенсионеры в другом городе, которые все равно не смогут мне хоть чем-то помочь, да и не захотят, я думаю. — Марина говорила тихо, всё ещё не поворачивая головы. — И дочь, которая может оказаться без крыши над головой. Так что да, спасибо за заботу, но выбора у меня нет.
Она повернулась к ним, в глазах блестели слезы, но лицо оставалось жестким, непримиримым.
— Хорошо. Я принимаю вашу помощь. И ваши условия. Я найду работу. Я позволю Сергею видеться с Катей. Но не указывайте мне, как строить личную жизнь. Если я решу расстаться с Иваном — это будет мое решение, а не ваше.
Сергей и Ольга снова переглянулись. Во взгляде мужа она прочла понимание — не идеально, но хотя бы начало.
— Я понимаю, что это сложно, — мягко сказала Ольга. Она наконец отпила кофе — холодный, он оставил горький осадок на языке. — Но пойми и ты: мы беспокоимся о Кате. И о тебе тоже.
— Не надо обо мне беспокоиться, — Марина горько усмехнулась. — Это не твоя забота.
— Но Катя — моя забота, — твердо сказал Сергей. Ложечка в его руке звякнула о блюдце как финальный аккорд. — И если я вижу, что ей угрожает опасность, я не буду стоять в стороне.
Марина долго смотрела на него, словно видела впервые. Потом медленно кивнула.
— Ладно. Я… подумаю над этим. Мне нужно время.
— Времени как раз нет, — напомнил Сергей. — Ты сама говорила — месяц до выселения.
— Я знаю! — Марина вскинула голову, в глазах мелькнуло отчаяние. Голос её дрогнул. — Думаешь, я не понимаю? Думаешь, я не просыпаюсь каждую ночь в холодном поту, представляя, как мы с Катей оказываемся на улице?
Рука Ольги сама потянулась к руке Марины, но остановилась на полпути. Слишком интимный жест, слишком неуместный сейчас. Салфетка под её пальцами смялась.
— Мы поможем, — повторила она вместо прикосновения. — Но нам нужны гарантии, что деньги не уйдут в никуда. Что они действительно пойдут на погашение долга.
— Что ты предлагаешь? Писать вам отчеты о каждой потраченной копейке? — В голосе Марины мелькнула злость, но быстро погасла, сменившись усталостью.
— Нет, — покачала головой Ольга. Её отражение в окне казалось чужим — напряженная линия плеч, тревожная складка между бровей. — Мы сами внесем залог. Напрямую. И оплатим первый взнос по кредиту. А ты будешь постепенно возвращать нам долг. Без процентов, в том темпе, в каком сможешь.
Марина смотрела на нее, прикусив губу. В её глазах боролись гордость и облегчение.
— Это… справедливо, — наконец произнесла она. — Спасибо.
— У моей компании есть вакансия, — добавила Ольга. Слова вырвались сами собой, она не планировала их заранее. Но сейчас, глядя на эту женщину — загнанную в угол, но все еще сохраняющую остатки гордости, — она вдруг поняла: предложить работу — значит дать удочку, а не рыбу. Дать возможность сохранить лицо. — Административный помощник. Ничего сложного, но стабильная зарплата. Если хочешь, я могу замолвить слово.
— Ты… предлагаешь мне работу? — Марина смотрела на нее с недоверием. Чашка в её руке дрогнула, расплескав несколько капель на скатерть. — Зачем?
— Затем, что тебе нужен стабильный доход, чтобы выплачивать долг, — пожала плечами Ольга. — И затем, что я предпочитаю знать, где ты и чем занимаешься.
Откровенность, граничащая с грубостью. Но Марина не обиделась. Напротив, в её взгляде промелькнуло что-то похожее на уважение.
— Честно, — кивнула она. Капля кофе на скатерти расплывалась темным пятном, напоминающим очертания острова на карте неизведанной территории. — Ладно. Я подумаю.
— Думай быстрее, — Ольга достала из сумочки визитку. Белый прямоугольник с тиснеными буквами лег на стол между ними. — Позвони мне, когда решишь.
Марина взяла карточку, повертела в пальцах, словно пытаясь найти в ней скрытый смысл.
— Почему ты это делаешь? — спросила она, глядя Ольге в глаза. Между ними впервые возникло что-то похожее на взаимопонимание. — Зачем тебе помогать женщине, с которой твой муж был раньше? Большинство на твоем месте радовались бы, что я в беде.
Ольга улыбнулась — не тепло, но и не холодно. Где-то посередине.
— Возможно, я не большинство.
— Или ты хочешь, чтобы Сергей был тебе благодарен?
— Или это, — согласилась Ольга. Она посмотрела на мужа, внимательно следившего за разговором, и что-то в его глазах подсказало ей правильный ответ. — В любом случае, тебе от этого только польза. Так что не задавай лишних вопросов.
Марина усмехнулась, впервые за встречу искренне.
— Понимаю. Деловой подход.
— Именно, — кивнула Ольга. — Деловой подход и никаких сантиментов.
Сергей наблюдал за этим обменом репликами, переводя взгляд с одной женщины на другую. В его глазах читалось удивление, смешанное с каким-то новым чувством. Словно он видел нечто, чего не ожидал увидеть.
— Ладно, — сказал он, допивая наконец свой кофе. Глоток был решительным, как точка в конце предложения. — Я предлагаю на этом закончить. Марина, мы поможем. Но и ты должна сдержать слово.
— Я не давала слова расстаться с Иваном, — упрямо напомнила она. Визитка Ольги исчезла в кармане её куртки, висевшей на спинке стула.
— Но ты обещала подумать, — тихо сказал Сергей. — И ты обещала позволить мне видеться с дочерью. Этого достаточно для начала.
У кафе они расстались — три фигуры, разошедшиеся по трем разным направлениям. Марина шагнула к автобусной остановке, её плечи по-прежнему были напряжены, будто она несла невидимую тяжесть. Ольга и Сергей направились к машине, оставляя между собой расстояние, которого раньше не было.
Дождь истощил себя, оставив город умытым. Асфальт влажно поблескивал, а в воздухе висел особый запах — свежести и бетонной пыли, прибитой каплями. Запах обыденности. Запах жизни, которая продолжается, несмотря ни на что.
— Спасибо, — Сергей нарушил молчание, как только они сели в машину. Голос его звучал хрипло. — Ты… — он запнулся, не находя слов.
Ольга вставила ключ в замок зажигания, избегая его взгляда. Повернула — металл царапнул металл. Двигатель откликнулся низким рокотом.
— Я делаю это не для неё, — произнесла она, глядя на руки, сжимающие руль. На обручальном кольце играл отблеск уличного фонаря. — И не для тебя. Для девочки, которая ни в чем не виновата.
Сергей кивнул. Он смотрел прямо перед собой, словно через лобовое стекло мог разглядеть будущее.
— Знаю, — тихо отозвался он. — Но всё равно… спасибо.
Они возвращались домой без единого слова. Каждый был заперт в собственных мыслях, словно в отдельной камере. Ольга думала о том, что, возможно, совершила главную ошибку их брака, а может быть, его спасла. О том, хватит ли ей душевных сил пройти по лезвию — помогать, но не привязываться; поддерживать, но не растворяться.
В мыслях Сергея была Катя — её обиженный взгляд, когда он уходил из дома много лет назад; её слова, брошенные Ольге в торговом центре. Дочь, которую он потерял дважды — сначала уйдя, потом позволив себя забыть.
Телефон зазвонил ровно в тот момент, когда Ольга поставила последний порезанный помидор в миску с салатом. Точность Наташи была такой же неизменной, как восход солнца. Сестра звонила каждый вечер в одно и то же время — как часы, которые заводят, чтобы не потерять ход времени.
— Ну? — спросила сестра без предисловий. — Как прошла встреча со змеюкой?
Ольга отнесла телефон на кухню, прикрыв дверь. Сергей в гостиной смотрел новости, но она знала: он прислушивается к каждому слову.
— Нормально, — ответила она, отщипывая веточку базилика для салата. Темно-зеленые листочки пахли свежестью и простотой. — Мы договорились.
— О чем именно? — в голосе сестры звучала тревога.
— Мы поможем ей выкупить долг. И я предложила ей работу в компании.
Молчание в трубке было таким долгим, что Ольга решила, что связь прервалась.
— Наташ? Ты здесь?
— Ты с ума сошла.
Не вопрос — утверждение. Ольга вздохнула, продолжая нарезать овощи для салата. Спокойные, методичные движения ножа помогали сохранять равновесие. Тихий стук лезвия о разделочную доску отсчитывал секунды.
— Может быть. Но я не могу иначе.
— Ты понимаешь, что она тебя использует? Что она села тебе на шею и будет ездить, пока ты не сломаешься?
— Посмотрим, — пожала плечами Ольга, хотя сестра не могла этого видеть. Нож в её руке замер над помидором. — Я не обещала ей вечную поддержку. Только шанс выбраться из ямы.
— И работу, — напомнила Наташа. В её голосе звучало неверие. — Ты понимаешь, что теперь будешь видеть её каждый день? Бывшую жену своего мужа? Ты в своем уме?
Этот вопрос Ольга задавала себе весь день. С того момента, как предложение о работе сорвалось с её губ — необдуманное, импульсивное, но, возможно, единственно верное.
— Я буду видеть её не каждый день, — спокойно возразила она. — Она будет работать в другом отделе. К тому же, так я смогу контролировать ситуацию.
— И что скажут люди? — Наташа не сдавалась. Её голос в трубке становился всё выше, Продолжение переработанного рассказа
почти срывался на крик. — Как ты объяснишь коллегам, почему взяла на работу бывшую жену мужа?
— Никак, — отрезала Ольга. Нож вошел в помидор резче, чем нужно, красный сок брызнул на разделочную доску. — Это не их дело. И не твое, прости.
Повисла пауза. Ольга почти физически чувствовала обиду сестры через телефонную линию. Тяжелое дыхание в трубке говорило больше, чем любые слова.
— Прости, — повторила она мягче. — Я знаю, что ты беспокоишься. Но я все решила. И я справлюсь.
— Надеюсь, — вздохнула Наташа. Её голос сразу стал тише, словно сдувшийся воздушный шарик. — Но если она хоть раз перейдет границу…
— Я сама разберусь, — твердо сказала Ольга. — Обещаю.
Когда разговор закончился, она вернулась в гостиную. Сергей сидел все в той же позе, но телевизор был выключен. Он ждал ее. В синеватом сумраке комнаты его лицо казалось осунувшимся, постаревшим за эти два дня.
— Наташа против? — спросил он, хотя ответ был очевиден.
— Конечно, — Ольга села рядом, чувствуя смертельную усталость. Диван словно втягивал её в себя. — И она права. Это безумие — брать на работу бывшую жену собственного мужа.
— Ты можешь отказаться, — тихо сказал Сергей. — Просто позвони Марине и скажи, что передумала. Она поймет.
Ольга посмотрела на него долгим взглядом. И зачем он ее пытается отговорить? Он же хочет, чтобы она не отступила. Хочет, чтобы она помогла его дочери — любой ценой. В его глазах она видела надежду, прикрытую вежливой готовностью принять любое решение.
— Нет, — покачала она головой. — Я не передумаю. Просто… просто давай не будем делать из этого большее, чем оно есть. Я помогаю твоей дочери. И да, заодно её матери. Но это не значит, что мы становимся одной большой счастливой семьей.
Сергей кивнул, не скрывая облегчения. Морщинка между бровей разгладилась.
— Конечно. И спасибо тебе.
Он потянулся к ней, обнял. Знакомый запах его одеколона, знакомое тепло его тела. Забавно, подумала Ольга, как быстро меняется жизнь. Еще три дня назад она подозревала его в измене. Сегодня она сама предложила работу его бывшей жене.
Жизнь полна иронии.