Чем ничтожнее человек, тем он злопамятнее. Олег Львович помнил все обиды и обидчиков: начиная от насмешек в школе, и заканчивая недоумением по поводу его последнего назначения.
А ещё он умел подобострастно вылизывать вышестоящие зады и в этом ему не было равных. Именно это умение открыло ему дорогу наверх. Во власть.
И теперь он потрясал кулачками, и шептал всем недоброжелателям: будьте уверены, сво-ло-чи — мало никому из вас не покажется!
Он начал с тех, кто не успел оценить его настоящий потенциал и размах. Потенциал подлости и размах двуличия. Даже его шеф был удивлен, насколько мстительным может быть маленький человек, наделённый большими полномочиями.
Назначение Олега Львовича Пискунова многие сначала приняли, как шутку. Ну, разве может этот никчёмный, что-то скороговоркой лопочущий, некрасивый и нескладный человек руководить целым районом?
Именно им, зубоскалам, первым и пришлось оставлять насиженные кабинеты и мечты о дальнейшей карьере — «досмеялись, кончилось ваше время. Теперь я посмеюсь», — потирал руки Пискунов.
В заместители Олег Львович определил себе людей без специальных навыков, без образования, зато не приученных задавать лишние вопросы. У одного было две ходки за спиной, другого осудили условно. Лица «замов» не были обезображены интеллектом.
Отсутствие образования и тюремное прошлое не пугало их начальника — главное преданность и исполнительность.
Через неделю после своего назначения Олег Львович полностью очистил свой аппарат от тех, кто там работал прежде, и так раздухарился, что по приходу домой позвал жену.
— Лида! Собирайся и выметайся!
— Чего? — не расслышала супруга, — А?
— уй на! Иди сюда! — поморщился он, — поговорим.
— Ну? — в дверях появилась жена, и уставилась на него.
— Я тебя увольняю Лида, — непривычно растягивая слова сказал он, — при новой должности мне нужна молодая и красивая. Это не про тебя, ведь так? Вот и не обижайся.
— Олег, ты не можешь, — спокойно возразила жена, — у нас дети.
— Ну и что, — хмыкнул он, — подумаешь, дети! Обычное дело!
— Но твоя репутация пострадает! Ты же на виду! С тебя должны брать пример!
— Эээ… — почесал затылок незадачливый супруг, — и что ты предлагаешь?
— Каждая женщина, — проникновенно произнесла Лида, — зеркало успешности своего мужчины. Ты теперь хорошо зарабатываешь, так и дай мне на пластического хирурга. И твой авторитет не пострадает, все будут знать, какой ты крепкий семьянин, настоящий мужик!
— Да… что-то в этом есть, — раздумывая над сказанным, по привычке забубнил себе под нос Олег Львович, — денег дам. Но, если мне не понравиться результат, пеняй на себя. Сошлю в монастырь, или куда там сегодня ссылают?
— Да мы и так друг друга почти не видим. Скандалы я устраивать тебе не стану, — пообещала жена.
— Надо закрепить это как-то… документально, — неуверенно посмотрел он на неё.
— Конечно, как скажешь, — ответила она, мягко коснувшись его плеча, и стряхивая с него невидимую пушинку, — ты теперь большой человек, а мы твоя семья и будем рядом. Как и положено.
— Ладно, — увернулся от её руки Олег Львович, пытаясь сообразить, как ему теперь выкрутиться от любовницы, которой он пообещал бросить «старую кобылу».
Красавице Анжелике недавно исполнилось восемнадцать. Девушка выиграла конкурс красоты «Мисс Синерылье», где Олег Львович сидел в жюри.
Они сошлись, как лёд и пламень — ей нужен был сильный покровитель, а ему красивая девушка, которая придавала бы так недостающего ему престижа и статусности.
Он рассуждал так: «чем круче человек, тем дороже у него часы, тем красивее и моложе его спутница». Разве когда-нибудь видели миллионера под руку с пожилой или некрасивой?
Ещё он обратил внимание, что презрение ко всем, кто стоит ниже по социальной лестнице — визитная карточка «больших» людей. И изо всех сил старался соответствовать.
Обычным людям, посмевшим выразить неудовольствие его работой, он отвечал обычно матом. Но в последнее время простому человеку попасть к нему стало невозможно.
Любовницу он поселил в особняке за трёхметровым забором и приезжал туда каждый вечер, в то время как жена Лида уехала в Москву, чтобы отдать известному светилу пластической хирургии честно «заработанные» Пискуновым денежки.
Вернуться она должна была через две недели после того, как можно будет снять бинты, и синяки и отёки немного спадут. Кроме лица, супруге Олега Львовича должны были смоделировать и новую фигуру — уменьшить и подтянуть грудь, сформировать талию и бразильскую попку.
В это время за детьми присматривала няня, которую Пискунов нанял в агентстве «Фрекен Бок». Женщина вполне оправдывала название агентства. Рыжая, полнотелая и громкоголосая, она, тем не менее, вполне сносно справлялась с возложенными на неё обязанностями — дети были сыты и ложились спать вовремя.
В то время, как няня рассказывала детям мордовские сказки про «одолень-траву» и злого змея Инекуя, Олег Львович, закрыв глаза, укладывал плешивую головёнку на колени любовницы и хлопал белёсыми глазками.
— А вот ей ты на операцию дал, — капризно говорила Анжела, — а мне на новую машину зажал!
— Будет, будет тебе машинка, кисуля, — сладко чмокал губами Олег Львович, — только ты уж для меня постарайся.
И она старалась, как могла.
****
Через положенный срок домой вернулась Лида. Увидев в гостиной рыжую бабищу, накрывающую на стол, она поперхнулась:
— А вы кто? А где Лена? И где дети?
— Какая Лена? А! Прежняя няня? Я за неё!
— Интересно, — Лида подошла ближе, разглядывая няню, и повторила — а Лена где?
— Так… Лена, я так поняла уволилась. Она же только днём могла, а я с проживанием, и спать укладываю, — нисколько не смутившись, отвечала няня, — А вы, должно быть, Анжела?
Она слышала несколько раз, как хозяин ворковал с какой-то Анжелочкой. А жену называл «старой кобылой».
Поскольку стоявшая перед ней женщина стараниями столичных хирургов выглядела молодо, хоть и с синяками, няня и решила, что это точно не жена.
— Нет, я не Анжела, — сухо отозвалась Пискунова, — я жена Олега… Львовича.
— Ах, извините, — покраснела няня, — детей сейчас из школы привезут. Вот, накрываю к обеду… ох, меня и не предупредил Олег-то Львович, что вы будете!
Она поставила на стол лишнюю тарелку, для неё.
— А что, Олег Львович часто с вами обедает? — спросила Лидия.
— Ни разу не было, он вообще, днём и ночью на работе! — с пиететом ответила няня. — Государственный человек!
****
Пискунов ворвался в свой кабинет бледный и злой. Всё потому, что хотел он сделать сюрприз любовнице, нагрянул с цветами и шампанским, а там… запах навоза и чужой волос на подушке — длинный, тёмный.
Сам-то Пискунов давно зачёсывал три волосины слева-направо, маскируя плешь.
— Где он?! — глухим от гнева голосом спросил он застывшую посреди спальни Анжелу, прикрывающую дорогим итальянским кружевом свою наготу, — говори сейчас же!
Он стал открывать все шкафы подряд, заглянул и под кровать, но там никого не обнаружил. Послышался странный звук. Лицо Анжелы расслабилось, она выдохнула.
Олег Львович подскочил к окну и увидел, как какой-то молодой парень, хромая, отбегает от стены особняка.
—Держи его! — заорал Олег Львович своему охраннику, стоявшему внизу. — Стреляй, не дай ему уйти!
Охранник выстрелил. Парень упал. Олег Львович хлопнул три раза в ладоши, и развернулся к любовнице.
Кто он? — стал он её трясти, — говори, не то закопаю вместе с ним!
— Это Эдик, — по щекам девушки пробежали две слезы, — ты что, убил его?
— Какой на фиг, Эдик, как он сюда попал? — продолжал трясти Анжелу Пискунов.
— Он помогал по хозяйству! Ты сам его нанял! — она закрыла руками мокрое от слёз лицо, — он чинил всё, посыпал дорожки, работал в саду, чистил камин!
— И тебя заодно! — размахнувшись, он дал девушке такую затрещину, что она отлетела на ковёр. Потом подошёл, и помог ей подняться, после чего приказал встать на колени, — не смей мне врать, поняла?!
— Нет… он меня не трогал, — скулила она, приложив руку к распухшей щеке.
— Смотри у меня, — он поднял её лицо за подбородок, и процедил сквозь зубы: — убью.
Через пару дней в офисе у Пискунова появились хмурые молодые люди. Не слушая возражений, проклятий и угроз, обильно сыпавшихся из Пискуновского рта, его загрузили в машину и привезли в закрытый посёлок, о котором глава района и не знал, поскольку был не местный. Охранники не препятствовали — их скрутили раньше.
Пискунова провели через холл, где в мягких креслах сидели такие же хмурые, люди что и вели его. Наконец, перед ним открылись двери, за которыми был кабинет, где за роскошным столом сидел человек с красным лицом, в обычной клетчатой рубашке и без галстука. Человека все почтительно называли «дядя Гена».
— Здравствуй, Олег Львович, — приветствовал его краснолицый, — ты, наверное, ломаешь голову, кто я, и почему ты здесь, у меня в гостях?
— Неплохо бы узнать, — обернувшись на доставивших его сюда молодцов, ответил Пискунов. Он уже понял, что перед ним человек серьёзный. Он слышал про «дядю Гену» — который крышевал земельный бизнес, но никогда не видел его.
— Видишь ли, Олег, я хотел записаться к тебе на приём, но оказалось, что у тебя плотный график, твоя секретарша сказала, что свободных окошек нет и не предвидится. Разве слуга народа может быть таким недоступным?
— Можно было бы позвонить мне, я бы нашёл время! — Олег Львович смотрел прямо перед собой, — я сам собирался познакомиться с вами! Вы ведь…
— Ах, простите, я не представился! Геннадий Шарабанов, для своих «дядя Гена» — ощерился потемневшими зубами хозяин кабинета.
Зубы стали такими от чифиря, который он время от времени себе заваривал прямо в роскошном кабинете, в память о зоне.
Его руки были синими от наколок, кричавших о богатом тюремном прошлом хозяина.
— И? Зачем я вам понадобился? — глядя на них, сглотнув, спросил Пискунов.
— Мы ищем парня, — дядя Гена забарабанил пальцами по полированной поверхности стола, — которого в последний раз видели в твоём особняке.
— Да? Интересно! Какого ещё парня? — затряс головой Олег Львович, — вы в своём уме? В моём доме ежедневно бывают десятки человек! Одной прислуги…
— Во-о-от! Теплее, — плотоядно улыбнулся дядя Гена. — теплее!
— Что «теплее»? Я буду жаловаться! Губернатор мой друг. Вам это с рук не сойдёт!
— Весёлый дядька! — потряс кулаками дядя Гена, обращаясь к своим опричникам. — Боевой. Гляди, угрожает!
Кривые ухмылки явились реакцией на шутку хозяина.
— Сейчас же отвезите меня домой! — продолжал бушевать Пискунов, — я позвоню Ляпунову, да-да! Тому самому!
— Слышь ты, крыса, — цыкнул зубом дядя Гена, которому надоел весь этот цирк, — куда парня дел? Он жив?
Оказалось, что Эдик был сыном женщины, которой был обязан дядя Гена. Ирина была простой акушеркой и принимала сложные роды у его жены. Можно сказать, спасла и мать, и дитя. И дядя Гена тогда обещал женщине, что выполнит любое её желание. Двадцать лет женщина молчала и ничего не просила.
Когда сын не вернулся домой, Ирина заволновалась, сердце терзали ужасные предчувствия. И она вспомнила об обещании. И позвонила дяде Гене.
В подвале, который раньше использовали, как гараж, было темно и сыро.
Пискунов, смотанный в кокон, болтался вверх ногами и тихо всхлипывал. Дядя Гена курил чуть поодаль. Один из его людей подошёл и доложил:
— Её привезли. Сюда вести?
— Веди, — кивнул дядя Гена.
Водитель привёл пожилую женщину с широким лицом. Это была Ирина. Она беспокойно оглядывалась по сторонам, и заметив Пискунова, вскрикнула.
Дядя Гена подошёл к ней и что-то шепнул на ухо, после чего она зарыдала, а он обнял её трясущиеся плечи.
— Мой мальчик! Где он? — наконец подняла она заплаканные глаза.
— А вот, он знает, — показал на качавшегося Пискунова дядя Гена, — но не говорит.
Женщина перестала плакать и подошла к Олегу Львовичу, который уже мало что соображал.
— Где мой сын? — спросила она.
Пискунов открыл глаза и посмотрел на неё:
— Почем мне знать!
— Скажите, прошу…
— Я покажу. Отпустите! — из носа у Пискунова повисла кровавая сопля.
Шарабанов между тем пообщался с одним из своих людей и отвёл женщину в сторону и прошептал:
— Мы и так уже знаем, где Эдик. Помощники Пискунова сдали своего начальника. Так что, он нам больше не нужен. Как скажешь, так и будет, Ира. Хочешь глотку ему перережем, как барану, скажешь, закопаем заживо. Говори, мать.
— Хочу, чтобы судили по закону, — сказала она.
— Но… это невозможно, тогда он получит минимум, а то и вовсе уйдёт от ответственности! У него могут найтись защитники в Москве, ведь не сам же по себе такой красавец у нас народился. Его кто-то двигает!
— Гена, я хочу по закону, — снова повторила женщина.
— Да нет у нас закона для таких как он, нет! Тем более, что стрелял не он, он — вскричал Шарабанов, но Ирина и в третий раз повторила то же самое.
— Ладно, как скажешь, так и будет. Похороны твоего сына я оплачу, сделаем всё, как надо.
— Спасибо, Гена.
— Отвези Ирину домой, — дал распоряжение водителю Шарабанов, обнял женщину напоследок, и махнул рукой — «майна»!
Кокон опустили.
— Ну, а с тобой, мой хороший, мы не закончили, — проводив глазами несчастную мать, сказал дядя Гена. — руки об тебя марать неохота, но сам понимаешь, война нам не нужна.
Он плюнул на пол и повернувшись пошёл, показав не спускавшим с него глаз охранникам жест, который имитировал руление автомобилем в пьяном виде.
— Ты что, Шарабанов, беспредельничать? — заплетающимся языком произнёс Олег Львович, который также не спускал с него покрасневших глаз. — я друг губернатора!
И дальше из его рта полился такой отборный поток мата, что дядя Гена подошёл и лично стукнул его в живот, после чего Пискунов согнулся и присмирел.
Уже на следующий день районная газета на первой полосе опубликовала некролог, где говорилось, какая невосполнимая утрата постигла местных жителей. Сообщалось, что талантливый руководитель, примерный семьянин Олег Львович Пискунов погиб в дтп.
Подробности аварии не разглашались, но свидетели утверждали, что Пискунов был в стельку пьян.
Тут же началась делёжка собственности. Хотя и делить особо было нечего — его активы, недвижимость и автомобили были по-прежнему записаны на жену, тёщу и престарелую мать.
Любовница Анжела, которой Пискунов наврал, что купил особняк для неё, как-то утром с удивлением обнаружила на пороге настоящих хозяев, которые в связи со смертью арендатора, пришли её опечатать. Анжеле предложили освободить особняк.
— Это ошибка! Возмущалась «Мисс Синерылье», — это мой дом, я на него заработала!
— Могу себе представить, как, — окинув её с головы до ног презрительным взглядом, хмыкнула риелторша.
Лидия же Пискунова, уехала с детьми туда, где ничего не напоминало ей о годах, прожитых с Олегом Львовичем.
