— Я прошу тебя только подождать.
— Нет. По закону я должен предложить долю в квартире сначала тебе — я это и делаю. Остальное — не мои проблемы.
Вот и всё. Вот и вся любовь родственная…
Даше пришлось рано повзрослеть. До 16 лет у неё была обычная семья: мама, папа, братик Пашка, младше её на четыре года, две бабушки (правда, жившие далеко).
А потом случилась та авария, после которой папы у них с Пашкой вообще не стало, а мама долго лечилась и в итоге осталась инвалидом.
Сначала за Аллой Фёдоровной, которая была практически прикована к постели, ухаживать помогала её мать, Елена Григорьевна.
Только благодаря её приезду они с братом не оказались в детдоме, и Даша смогла учиться в колледже.
Но как только ей исполнилось 18 лет, бабушка засобиралась домой.
— Соскучилась я по своему дому, хозяйству, — пояснила она. — Дышать мне в вашем городе нечем, а ты уже взрослая, Дашенька, справишься сама.
— Ба, ну Пашку же в детдом заберут, — расстроилась Даша.
— Ничего подобного. Я буду приезжать, как-нибудь протянем, пока ты колледж не окончишь и на работу не устроишься, — вздохнула Елена Григорьевна и уехала.
Ох, как Даша боялась, что опека прознает об этом, и брат отправится в детдом, но всё обошлось.
Диплом повара−кондитера она получила и тут же устроилась на работу в местную пекарню.
Тяжело, конечно, было и работать, и за матерью ухаживать, и за Пашкой присматривать, но она справлялась.
Впрочем, брат изо всех сил старался ей помочь. Вместо гулянок с приятелями 16-летний Пашка готовил нехитрый обед для всей семьи, убирал в квартире, читал что-то матери.
После девятого класса пошёл учиться в колледж на электрика, по вечерам подрабатывая комплектовщиком на складе.
…Мать тихо ум.ерла во сне, когда Пашка ещё учился в колледже. Как ни стыдно об этом было говорить, жить им стало легче: теперь не нужно было покупать лекарства, памперсы, всякие штуки для ухода за лежачей больной.
В квартире перестал витать запах болезни, прекратились жалобы и сто..ны, никого не надо было поворачивать, мыть, переодевать…
— Ну вот, и отмучилась моя доченька, — горестно вздохнула приехавшая на похороны Елена Григорьевна. — Вы про меня не забывайте, приезжайте хоть иногда.
— Конечно, ба, — хором ответили брат с сестрой, хотя оба очень сомневались, что когда-нибудь отправятся к родственнице за 600 километров.
Без матери дома стало как-то пусто, иногда Даша вздрагивала от тишины и не знала, куда себя деть без обычных обязанностей.
Конечно, они погоревали с братом, но постепенно стали привыкать к другой жизни — более спокойной и размеренной.
Может быть, для того чтобы заполнить внезапно образовавшуюся пустоту в своей жизни, Даша стала встречаться с Максимом.
26-летний симпатичный, обаятельный парень работал в бизнес-центре неподалёку от их пекарни и чуть ли не ежедневно приходил к ним за выпечкой.
Очень её хвалил, а однажды потребовал познакомить его с «автором этих шедевральных работ». Собственно, Даша трудилась помощником кондитера, но коллеги тогда решили, что ей, 21-летней, надо выйти к клиенту.
Чем уж она ему приглянулась, осталось загадкой, ведь внешность у неё была самая обычная.
Тем не менее Максим стал за ней активно ухаживать, а через месяц она уже у него ночевала чаще, чем дома.
— Замуж что ли собралась, сестра? — подшучивал над ней Пашка.
— Куда уж мне замуж? Как же тебя без присмотра оставить? — в таком же тоне отвечала Даша.
— Да ладно! Я сам со всем справлюсь. А ты это… иди. Замуж в смысле, если очень хочется, — разрешил брат.
— Самостоятельный ты мой, — трепала она его по голове. — Учись давай, не лодырничай!
Тем более что замуж Максим её как-то и не звал. Только спустя год, когда оказалось, что Даша беременна, парень сделал ей предложение.
Она не была уверена, что готова стать матерью.
Ей казалось, что она только недавно перестала нянчиться с больной матерью и младшим братом, но и идти на аборт было страшно, и Максим так горячо её уверял, что нужно рожать…
Они поженились, и Даша переехала в квартиру мужа.
В положенный срок на свет появилась Анечка, а вместе с ней появились проблемы.
Максим, как выяснилось, был совершенно не готов к тому, что по ночам ребёнок может плакать, и памперсы стоят немалых денег.
А теперь зарплату в дом приносил только он, и её катастрофически не хватало.
Скандалы между супругами стали вспыхивать чуть ли не ежедневно.
Когда Анечке исполнился год, стало немного попроще — по крайней мере, девочка больше не плакала по ночам, а Даша начала на дому готовить пирожные на продажу.
Тем не менее спустя ещё полгода Максим заявил, что подал на развод.
— Прости, дорогая, но я понял, что люблю не тебя, — развёл руками супруг.
— А кого же? — глупо спросила Даша.
— Ты её не знаешь. Это моя первая и, видимо, единственная любовь.
Вот так просто.
Даша спорить и что-то выяснять не стала — собралась и вместе с Анечкой переехала обратно в квартиру к брату.
Но тут возникла загвоздка. Пока она пыталась строить свою семью, Пашка тоже занимался этим вопросом, и теперь жил в их квартире с невестой Лизой.
Даша раньше видела девушку пару раз, и та ей не очень понравилась: смотрит надменно, фыркает при слове «готовка», одевается вызывающе.
И чем она брата завлекла? Нет, ну симпатичная она, конечно, но для семейной жизни этого мало же.
— Не выдумывай, сестра, — фыркнул Пашка, когда она поделилась с ним своим мнением о невестке. — Лиза хорошая, любит меня, и я её тоже. А об остальном договоримся.
— Угу. Договоришься с ней ты, как же? — с сарказмом отметила Даша. — По ней же видно, что она … ещё та.
Прямо теряюсь в догадках, почему она выбрала тебя? Такие обычно к богатым папикам приклеиваются намертво.
— Вот, значит, как ты обо мне думаешь? — насупился брат. — По-твоему, меня нормальная девушка и полюбить уже не может?
— Да я не об этом… — Даша попыталась объясниться.
Кажется, тогда они впервые серьёзно поссорились. И всё из-за этой Лизы. Как показало время, это была далеко не последняя размолвка между ними.
После того как Даша вернулась домой, ссоры в квартире стали случаться примерно по три на неделе.
— Лиза, — строгим голосом говорила Даша, — всю обувь в прихожей хранить не обязательно — для этого есть шкаф. Зачем ты вообще это всё достала? Ни пройти, ни проехать.
— Я, по-твоему, в одних туфлях каждый день должна ходить? — зло прищуривалась в ответ невестка. — Это тебе всё равно, во что наряжаться, а у меня имидж…
— О, господи… — закатывала глаза Даша.
Или:
— Ты можешь угомонить свою дочь?! — возмущалась Лиза. — Полдня уже скачет, как ненормальная! Голова от неё болит!
— Голова у тебя болит от безделья, — парировала Даша. — Лучше бы полы помыла, в прихожей уже морковку можно сеять.
— Да что ты говоришь?!
Кухня, на которой, как известно, двум хозяйкам не ужиться, стала отдельным полем боя.
Золовка с невесткой то и дело спорили по поводу того, как, когда и что лучше готовить, кому мыть посуду и так далее.
В итоге, когда Паше надоело разнимать женщин, было решено установить график пользования кухней.
Полки в холодильнике поделили, и каждая часть семьи сама себе покупала продукты.
О том, что Даша будет готовить пирожные на продажу, и речи не шло. Точнее, как только эта самая речь зашла, Лиза закатила такую истерику, что всех перепугала.
А Даше было очень сложно выживать с дочерью на копеечные алименты от Максима, и на работу в пекарню она выйти не могла.
Анечка два дня ходила в детский сад — две недели болела (сопливый ребёнок, кстати, невестку раздражал ещё сильнее).
Они прожили в таком аду почти год. Первым не выдержал Паша — скорее всего, Лиза просто поставила ему какой-то ультиматум — и заявил, что они съезжают на съёмную квартиру.
— А потом я собираюсь продать свою долю в квартире, — отводя глаза, заявил брат. — Мы с Лизой хотим взять ипотеку — нам нужны деньги на первый взнос.
— Паша−а−а, ну подожди хотя бы годик, — взмолилась Даша. — Я на работу выйду и смогу взять кредит, а так у меня денег же нет — ты же понимаешь.
— Прости, но Лиза… мы с Лизой решили, что пора это всё прекращать и жить нормальной жизнью без скандалов и нервотрёпки.
— Прекрасно… То есть на родную сестру и племянницу тебе наплевать?
— Вот зачем ты сюда Анечку ещё приплетаешь? — поморщился брат. — Да и тебя я люблю, но и свою семью хочу, своих детей. Что? Не имею права?!
— Да имеешь, конечно. Я прошу тебя только подождать.
— Нет. По закону я должен предложить долю в квартире сначала тебе — я это и делаю. Остальное — не мои проблемы.
Вот и всё. Вот и вся любовь родственная…
Даша совсем не приходила в восторг от перспективы жить в квартире с чужими людьми.
Продать жильё, и деньги поделить — тоже был не вариант. Квартира находилась в хорошем районе с детсадом, школой и местом её работы неподалёку.
Да и вообще она здесь привыкла…
Даша попыталась ещё раз поговорить с братом и даже, спрятав гордость подальше, побеседовать с его женой (Лиза с Пашей поженились, даже не позвав её на «роспись»).
Но, увы, брат стоял на своём, а невестка только фыркнула и вообще говорить с ней отказалась.
Немного денег у Даши было — она же получила материнский капитал, — но это была только пятая часть суммы. Она бросилась за помощью к Максиму.
— Ты с…ела? — изумился бывший муж. — Откуда у меня такие деньги? Да и были бы, я бы не дал…
— Но Анечка и твоя дочь тоже! Ей же надо где-то жить! — пыталась вразумить его Даша.
— Ну, вполне можно и в одной комнате жить. В чём проблема-то? — пожал плечами Максим.
Она даже не могла на него никак воздействовать. Например, как делают некоторые, шантажировать ребёнком, поскольку Максим и так особого рвения к общению с дочерью не проявлял.
Впрочем, через пару дней бывший муж позвонил Даше и предложил сделку.
— Я даю тебе деньги, а они идут в зачёт алиментов.
— Ты же сказал, что у тебя их нет?.. — оторопела Даша.
— Нашёл… Да какая разница?
— Максим, ты же не ввязался во что-то незаконное? — осторожно спросила она, зная склонность мужчины к авантюрам.
Какими бы ни были между ними отношения, оказаться в тюрьме она ему не желала.
— Вот всё тебе надо знать! — фыркнул бывший муж. — Ладно, расскажу. Это идея моей жены.
У неё есть кое-какие накопления, но совершенно нет желания терпеть наше с тобой общение.
— И твоё общение с Анечкой?..
— Ну… это мы посмотрим. Короче! — раздражённо произнёс Максим. — Она готова заплатить сейчас, и чтобы ты от нас отстала навсегда.
Договор заключим у нотариуса — всё честь по чести. Так как?
Даша задумалась ненадолго. Заставить Максима общаться с Анечкой она не может — пусть потом дочь сама решает, нужен ли ей такой отец.
Без этих копеечных алиментов они прекрасно проживут. Да и кто знает, сколько Максим будет их платить? Мало этих алиментщиков по стране скрывается?
— Да, я согласна, — твёрдо сказала она.
Спустя три месяца жизнь её начала входить в нормальную колею. Все сделки были совершены, и теперь они с Анечкой могли спокойно жить в собственной квартире.
Дочь наконец-то адаптировалась в детском саду, и Даша смогла вернуться на работу.
В свободное время (хоть его было не так уж и много) она готовила дома пирожные на продажу. Денег им хватало. Даша уже задумывалась о ремонте и поездке на море…
Вот только с братом отношения были прохладными — точнее, их вообще не было.
Паша не звонил и не писал. Она тоже решила им не навязываться — пусть живут своей жизнью, да и обида на брата, не захотевшего войти в её положение, всё ещё была жива.
От общих знакомых Даша узнала, что у неё появился племянник Глеб, но супруги часто ссорятся и даже собираются разводиться.
Но раз брат не жалуется, помощи её не просит, то и она лезть к ним не будет.
…Паша появился на пороге её квартиры через год.
— Пустишь? — посмотрел на неё брат глазами побитой собаки.
— Проходи… — она не стала строить из себя обиженную, да и интересно было узнать, что его к ней привело. — Что-то случилось?
— Мы разводимся с Лизой, — каким-то глухим голосом поведал Паша.
Она промолчала. Не говорить же расстроенному брату, что это ожидаемый финал.
— Я подозреваю, что у Лизы кто-то есть, — продолжил брат. — Она не признаётся, конечно, но я же не слепой.
Она всё время на нервах, постоянно к чему-то придирается, чего-то требует. Мы ругаемся, сын плачет.
В общем, квартиру я оставил им, доплачу ипотеку сам…
Даша по-прежнему молчала. Пусть брат сам скажет всё — не будет она ему помогать, жалеть.
— Пустишь меня пожить к себе? — Пашка посмотрел на неё умоляющими глазами. — Ненадолго.
Я собираюсь на Север уехать, работать вахтами, а, может, и насовсем там останусь.
— Ты сам… — начала Даша.
— Да знаю я, знаю, что виноват перед тобой! — прервал её брат. — Надо было как-то по-другому всё сделать. Прости.
Конечно, она его простила. Хотела, правда, сказать, что неплохо бы выяснить, его ли сын Глеб, прежде чем квартиру бывшей жене и ребёнку отдавать, но сдержалась. Сами разберутся.
Пашка прожил у неё месяц, а затем уехал на полгода. Снова пожил месяц, попытался общаться с сыном, но тот не слишком отцу обрадовался — у него в папах уже числился новый муж мамы…
Тогда брат уехал насовсем. Навещает сестру с племянницей иногда и, кажется, жениться снова пока не собирается.
