– Вот и оставайся ухаживать за моим отцом, раз такая добренькая, я поехал в отпуск! – написал мне муж в сообщении, когда я спросила, куда он пропал.
– Два года без отпуска, Вера, я не могу больше… – Гриша плюхнулся на диван, и закрыл глаза ладонями, показывая, что на пределе терпения.
Я знала, что он пахал, как проклятый последнее время. Был период, когда у него с работой не ладилось, и семью тянула я. Но эти времена давно миновали, за спиной были девятнадцать лет крепкого стабильного брака, двое сыновей, которые уже окончили школу. Старший уже учился на втором курсе, младший поступил, и тоже отлично закрыл первый семестр.
Осень стояла теплая, урожайная, город потихоньку одевался охрой желтеющих листьев. Редкие дождики пока не предвещали холодов, а все дачники пристраивали в добрые руки многочисленные огурцы, ведра с помидорами и огурцами.
– Понимаю, давай я возьму за свой счет, и махнем куда-нибудь. Мы давно хотели на Кольский полуостров, в Тери берику, на край земли… – мечтательно протянула я, и присела рядом с супругом, поглаживая того по каменному от напряжения плечу.
– Завтра же иди к начальству и договаривайся. Я уже жук-невывожук, все.
– Да я сама уже еле живая. Но мы хотели ведь папе помочь с заготовками. Арсений Петрович ждет.
Арсений Петрович – мой свекор. Отношения с ним у меня самые дружеские. Особенно тесно мы стали общаться, когда отец мужа потерял свою жену. После тяжелого недуга свекровь погасла, как свечка на ветру, оставив Арсения Петровича одного с огромным огородом, стареньким псом и курами и гусями. Большое хозяйство требовало много сил, а те, после потери жены, у свекра таяли, казалось на глазах. Но он решительно не желал заводить меньше птицы или сажать меньше овощей – твердил, что земля его держит на поверхности, пока он суетится да шевелится. А уж как сляжет, так господь и приберет вслед за его Софушкой.
–Батя поймет. Он сам по молодости работал, как лошадь, что целину поднимает. Мы всего-то на две с половиной недели. Дети учатся, а нам надо с тобой развеется хоть чуть-чуть.
Спорить с мужем я не стала. Да, работа это хорошо, и деньги никогда не лишние, но ведь если не отдыхать, то жить когда? Когда радоваться тому, что живешь. Пройдет твой век в этих серых рабочих буднях, в этих деньгах, которые тратятся, зачастую, на далеко не самые важные вещи этом мире.
– Нужно теплой одеждой запастись тогда. Путевкой ты займешься? – спросила я у Гриши.
– Да, не переживай, я все устрою. Сейчас знакомому туроператору позвоню – это супруг моей коллеги по работе, он подскажет, какие варианты есть и за какие суммы.
Через полчаса из зала вышел сияющий муж, который сообщил дату отъезда на Кольский. Стоило это куда меньше, чем я предполагала, и это тоже очень порадовало. Тери берика – край земли, жди нас!
За окном шумел красными кленовыми листьями солнечный ласковый сентябрь, настроение было самым радужным. Я выбрала на маркетплейсе пару теплых свитеров и гамаши. Меня начинал охватывать чемоданный ажиотаж.
По молодости мы частенько с Гришей куда-нибудь выбирались – и за границей бывали, и по России покатались. Но время шло, хотелось покоя, дороги уже не казались такими привлекательными, да и здоровье нет-нет пошаливало. Потом надо было сыновьям помочь поступить и обустроиться в другом городе. Отпуск, если и выпадал, то проводился на даче у свекра в поселке, дома на диване с пиццей у телевизора, шуршащего всякой новостной чепухой.
***
До заветной поездки оставалась неделя, когда муж вдруг заявил мне:
– Слушай, давай все же на Кольский в другой раз. Хочу на море. Туроператор звонил, сказал есть отличные путевки в Египет – от них отказались, и мы можем спешно забронировать по полцены.
– Ну, на море тоже не плохо. Там и пирамиды, и верблюды, и тепло.–отозвалась я.
С мужем я спорила редко. Была я в целом тихой, и крайне редко высказывала свое мнение, чаще соглашаясь, чтобы сохранить лад в семье. Гриша нередко бывал вспыльчивым и обидчивым, и за годы нашего брака я привыкла к его характеру, и умела отворачиваться от перепадов настроения.
– Тогда решено, меняем планы. Но вылет уже через пять дней, имей в виду.
– Хорошо, перепишу заявление на отпуск чуть раньше. Меня отпустят, ведь сейчас затишье в фирме. Все к зиме раскачаются, а сейчас начало учебы у детей, и нет особенно заказов.–я пожала плечами, и пошла выбирать купальник.
Свитера и гамаши по нашим зимам на Урале все равно не лишними будут, так что я не прогадала, прикупив тепленького.
***
Ленивое утро субботы началось со звонка свекра:
– Верочка, а вы где? Я думал, вы на выходные приедете помочь ко мне.–голос Арсения Петровича звучал глухо и как-то очень устало и даже надтреснуто.
– Ох, папа, мы закрутились, простите. Забыла предупредить, что в эти выходные не получится.
– Плохо, Вера. У меня тут опять спину защемило так, что ни вздохнуть, ни разогнуться. Проснулся, и как крючок ползаю по дому. Стешу вот покормил, и лежу пластом. Может, хоть ненадолго натереть меня заскочите?
– Ой, беда-то какая! Я сейчас соберусь и приедем. Разбужу Гришу только.–сказала я, отключив вызов, и пошла расталкивать мужа.
Мы приехали к свекру через два часа – проскочили по городу без пробок, а трасса порадовала приятной пустотой.
Арсению Петровичу явно было совсем худо – он охал, хватался за поясницу, ступал так тяжело, что казалось, вот-вот упадет.
–Вишь, как вот. Года-то идут, я не молодею. То нога отстегивалась, теперь в спину вступила. А в прошлом году вообще думал, за женой уйду – всю зиму как коряга разваливался.–говорил свекор, когда я растирала ему спину. – Одна и надежда, что с урожаем теперь вы, дети, поможете.
– Бать, ну вот ты как всегда! Мы путевки в Египет купили с Верой, завтра уже лететь надо в полдень. Какой урожай? Да горит пусть синим пламенем. – Гриша раздосадовано махнул рукой.
– Да что ты, сын! Столько труда в эти грядки вложено, они слезами моими политы. Но раз летите, что же… Справлюсь. Авось, полегчает, отлежусь. – Арсений Петрович старался спрятать свое огорчение, но получалось плохо.
Потом он задремал, а мы с мужем вышли на крыльцо.
– Гриш, мы оставить его не можем! – шептала я супругу.
– Можем и оставим. Я не могу больше пахать, мне надо разгрузку.–зло шипел в ответ Гриша.
Я только головой покачала:
– Я побуду с папой, а ты езжай тогда домой.
Муж ничего не сказал, развернулся, и ушел. Я услышала, как отъезжает за воротами его машина. На меня тоскливо смотрел старенький серый Стеша, позвякивая длинной цепью.
Я отправилась варить лечо – свекор успел собрать помидоры, перцы. Оставалось перемыть, нарезать, простерилизовать банки. Потихоньку толклась в кухне. На соседней плитке побулькивало ярко-желтое облепиховое варенье, пахло уходящим летом, горячим солнцем, духовитыми травами. На море и мне хотелось, но как отца оставить? У него никого кроме нас. Сестра есть, но та сама уже давно с палочкой, дети далеко. Не на кого старикам надеяться.
– Дочка, ты что там суетишься? – раздался из комнаты голос Арсения Петровича.
– Лечо варю, пап. Ты лежи, я скоро приду. Кушать хочешь? Я лапшу в холодильнике видела.
– Немного погрей, пожалуйста, и огурцов с зеленью и хлебом подай.–отозвался свекор.
Я убавила огонь под кастрюлями, погрела тарелку лапши, намыла огурцов, петрушки и лука. Укроп Арсений Петрович не любил, но всегда сажал, чтобы нам передать зелени. Заботился, переживал. И я старалась на выходных в самый горячий сезон приезжать и помогать чем могу.
– Обиделся Гришка на меня? – спросил огорченно свекор и поморщился от неосторожного движения, снова схватившись суховатой загорелой рукой за спину.
– Ничего, отойдет. Он устал просто. Давно не отдыхал, вот и…
– А тут я, старик назойливый, жизни не даю. Вот и ты сидишь со мной, а могла бы на моря укатить, Вера. Хорошая ты у меня, дочка. Повезло Гришке с тобой. – Арсений Петрович тепло улыбнулся мне, протянув огурец. – Ты бери, не стесняйся. Этот сорт уж очень вкусный, сладкий прямо.
Мы ели и разговаривали. Я и вечером осталось с отцом супруга, не смогла бросить одного. Доварила лечо и варенье, помыла полы в доме, посуду, обмахнула пыль, перестелила постель. Григорий не писал и не звонил. На мои звонки не отвечал. Я засыпала с тяжелой душой. Так не хотелось ссор в семье.
***
Утром накормила Стешу, приготовила нам с Арсением Николаевичем омлет с помидорами и зеленью, дала корма гусям и курам.
– Останешься ухаживать за моим отцом, раз такая добренькая, я поехал в отпуск! – написал мне муж в сообщении, когда я спросила, куда он пропал.
Я от такого заявления чуть телефон не выронила, и отвечать на такое не стала – бог Григорию судья! Две недели прожила у свекра – благо, у меня был отпуск. На грядках загорела, и, на удивление отдохнула. Давала свои плоды сельская тишина, нехитрая и не слишком тяжелая работа, свежий воздух. Муж пропал с радаров.
Это потом я узнала, что он поехал в Египет не один. Взял с собой свою коллегу, которая как раз недавно разошлась со своим третьим мужем. А пока мы наслаждались покоем с Арсением Петровичем, много говорили и гоняли чаи с липовым цветом и ароматными вареньем. Сидели на лавочке у крыльца, встречали рассветы, провожали закаты. Свекор шел на поправку, уже мог сам встать, начал потихоньку делать кое-какие дела по хозяйству.
Гриша, пропавший с радаров нашелся в социальных сетях, обнимающий ярко накрашенную Нину в вызывающе открытом купальнике. Да еще и знакомые наши с моим неблаговерным в одном отеле оказались, и после спрашивали меня какого такого мой муженек обнимается с другой женщиной и водит ее по экскурсиям.
Через две недели Гриша отписал, что задержится в отпуске еще. Я только бровь подняла, не стала пока ничего говорить Арсению Петровичу – вдруг от волнения снова спину прихватит. Весть о подвигах Гриши пришла откуда не ждали – те знакомые, что видели моего мужа с Ниной были родственниками соседки свекра. Они-то ласточками на хвостах и принесли.
Я копалась в огороде, когда Арсений Петрович окликнул меня, вернувшись из сельского магазина:
– Вот что, Вера. Про Григория я все ведаю, зря ты, дочка, молчала. Знаю, чего непутевый этот наворотил, и скажу тебе так: идем к нотариусу, я напишу завещание на тебя и внуков. А ему шишку с маслом!
– Но как же, он ведь родной вам.
– Больше, значит, не родной, раз жену и внуков предал! – отрезал свекор.
Он действительно сделал, как обещал – дом, землю, машину, гараж, все свои сбережения на банковских счетах. Оказалось, я своего мужа знала плохо, а вот свекор предугадал поведение своего сына. Вернувшись с курортов с новой любовью всей своей жизни Гриша потребовал у меня расстаться. Квартира, в которой мы жили – была моей, так как досталась в наследство от бабушки. Еще одна маленькая студия была куплена на маткапитал, так что на нее также супруг претендовать не мог. И тут он вспомнил, что батя его не бедный человек и явился к Арсению Петровичу – мол, отпиши мне часть своего.
Отец смотрел на сына с откровенной жалостью и брезгливостью:
– Тебе не стыдно с таким ко мне приходить? Знаю, что не стыдно. Потому я все уже успел переписать на Веру и внуков моих, твоих детей.
– Да как ты смел? Это моя доля, мое право! – бушевал Гриша.
– Твои права закончились, когда ты пошел налево. Твоя эта кукла накрашенная мизинца жены твоей не стоит, понял? Так что пошел вон отсюда, и чтобы глаза мои тебя не видели. Слава богу, мать не дожила!
На зимние каникулы приехали мои сыновья, которым я честно рассказала все, как есть. Они уже взрослые. И Никита и Павел встали на сторону меня и деда, осудили отца, и не спешили с ним общаться.
У Гриши не сложилось с Ниной. Когда он вернулся без квартиры, без наследства и без денег, меркантильная дамочка сказала своему ухажеру чао-какао. После этого бывший муж приходил ко мне каяться и просить прощения. Я лишь покачала головой – нет места в моей жизни предателю.
Каждые выходные я проводила у свекра. Мальчишки, как только приезжали на каникулы тоже тянулись к деду. Новый год отметили вчетвером – весело, с бенгальскими огнями, вкусными салатами и закусками. Я чувствовала себя спокойной, и даже дышалось мне после расставания с Гришей как-то легче. Наверное, наши отношения и правда просто изжили свое, раз он так легко закрутил с другой, а я так просто отпустила и не смогла простить.
