никитаМарина проснулась раньше всех. Привычка. Даже если не было будильника, даже если спать ещё можно было хоть час, глаза сами открывались, а мысли тут же начинали перебирать список дел. Готовка, стирка, дети, работа.
Она осторожно выбралась из кровати, чтобы не разбудить младшего. Старший уже давно спал отдельно, в другой комнате. Её телефон, точнее, тот самый телефон, который муж когда-то подарил, мигнул сообщением.
«Купи картошки и молока, мать с работы не успеет.»
Обычное утро в их доме.
За десять лет Марина уже не удивлялась таким просьбам. Семья мужа воспринимала её как само собой разумеющееся явление. Кто-то должен делать эту рутину, и этот кто-то всегда была она. И пусть муж работал, зарабатывал, дарил подарки, никогда не жалел денег на еду и одежду, но в этом доме Марина чувствовала себя наёмной домработницей, которой забыли платить зарплату.
Она поставила чайник, тихонько прошла по коридору, заглянула в детскую. Старший сын, свернувшись клубком, спал, обняв подушку. Младший тоже мирно сопел в постели. Сколько же сил уходит на то, чтобы они ни в чём не нуждались?
Марина вернулась на кухню, открыла холодильник и автоматически начала собирать завтрак. Когда-то она любила готовить. Это был её способ показать заботу. Но когда завтрак, обед и ужин стали её пожизненной обязанностью, удовольствие испарилось.
Вскоре проснулся муж.
— Опять в телефоне с утра? — пробормотал он, садясь за стол.
— Мне написали, что нужно купить молока и картошки, — спокойно ответила Марина.
— Ну и купишь, в чём проблема?
Проблема была в том, что это не обсуждалось. Она просто должна была. И неважно, работала ли она, устала ли, были ли у неё другие планы.
— Сегодня у меня рабочий день. Вечером дети дома. Может, кто-то другой купит?
— Ну да, конечно, ты же так устаёшь, — хмыкнул муж, отрезая себе кусок хлеба. — Ладно, раз уж мы об этом… Нам нужно поговорить.
— О чём?
Муж положил вилку и посмотрел на неё так, будто готовился произнести что-то, что он давно держал в себе.
— Я хочу развода.
Марина моргнула.
— Что?
— У меня есть другая, — просто сказал он. — Давно хотел сказать, но ждал подходящего момента.
Ей не хотелось устраивать сцену. Она просто устала.
— Ну… хорошо, — ответила Марина после паузы.
Муж даже удивился, что она не кричит, не плачет, не бьёт тарелки.
— Ты так спокойно реагируешь?
— Мы же оба понимаем, что давно к этому шло.
Он нахмурился.
— То есть ты не против?
— Нет, — честно сказала Марина. — Если ты любишь другую, я не собираюсь цепляться.
Она смотрела, как он осознаёт, что не получает ожидаемой сцены. И это раздражает его больше, чем если бы она закатила скандал.
— Ну и отлично, — буркнул он. — Тогда вопрос решён.
Марина сжимала телефон в руке, перечитывая сообщение снова и снова.
«Ты с ума сошла. Проваливай из моего дома. Даю тебе два дня.»
Два дня. Два дня, чтобы упаковать десять лет жизни и исчезнуть.
Она подняла голову. Вокруг всё было таким знакомым, старый комод, который она перекрашивала сама, потому что новый покупать не хотели. Детские рисунки на холодильнике, где её мальчишки старательно выводили корявые буквы «мама». Стеллаж с книгами, среди которых почти не было её, но она всё равно протирала их от пыли.
«Из моего дома.»
Марина стояла у шкафа, перебирая вещи. Вроде бы её собственные, но теперь — уже не её. Муж молча наблюдал, прислонившись к дверному косяку. Она чувствовала его взгляд на себе, но не поднимала глаз.
— Ну, так что? — наконец спросила она, не выдержав.
— Что?
— Что я могу взять?
Он усмехнулся.
— Кастрюли.
Она медленно выдохнула.
— Ты серьёзно?
— Да.
Марина захлопнула шкаф.
— То есть всё, что ты мне дарил, всё, что я покупала детям — всё остаётся здесь?
— Да.
— Почему?
— Потому что купил я.
Она повернулась к нему.
— А мой труд? Мои годы? Ты считаешь, что они не стоят ничего?
— А что ты хочешь? Чтобы я тебе зарплату заплатил?
— Нет. Я хочу, чтобы ты хотя бы признал, что я здесь не просто так жила.
— Жила, потому что тебе было удобно.
— Удобно?! — Марина печально посмотрела на него. — Ты правда считаешь, что я ничего не вложила? Что мне это было удобно?
— Ты делала то, что должна была делать.
Она прищурилась.
— То есть готовить для всех, стирать, убирать за тобой, за детьми, за твоими родителями, ходить в больницу с твоей бабушкой — это я должна была?
— Ну да.
Марина рассмеялась. Горько.
— Я десять лет работала, растила наших детей, вкладывала в этот дом не меньше тебя, а ты хочешь оставить мне только кастрюли?
Он пожал плечами.
— Ну, кастрюли же ты покупала.
Марина покачала головой.
— Это просто смешно.
— Вот и хорошо, что смеёшься, — сказал он, вставая. — Давай быстрее.
— Нет, подожди, — она шагнула к нему. — А телефон?
— Мой.
— Украшения?
— Мои деньги.
— Планшеты детей?
— Я покупал.
— Одежда?
— Я зарабатывал.
Марина сжала кулаки.
— А я?
Он посмотрел на неё равнодушно.
— А ты?
— Я имею в виду — что мне остаётся?
— Ну а что ты хотела?
Марина почувствовала разочарование в муже.
Она повернулась к окну, посмотрела на серое небо.
— Знаешь, я всегда думала, что, если мы расстанемся, ты хотя бы чуть-чуть будешь уважать меня.
Он ничего не ответил.
Она развернулась, схватила первую попавшуюся кастрюлю и с силой поставила её на стол.
— Отлично. Заберу кастрюли.
Она встретилась с ним взглядом.
— Надеюсь, они будут тебе напоминать, какого человека ты потерял.
Он ничего не сказал.
А Марина развернулась и ушла собирать свои вещи.
Марина сидела на полу в своей комнате и смотрела на две сумки. В одной – детская одежда, в другой – кастрюли. Всё.
Её одежда осталась в шкафу, планшеты детей – на их полках, даже любимый телефон лежал на тумбочке, но теперь не её.
Муж вошёл, оглядел комнату.
— Ну вот и всё.
Она подняла на него глаза.
— Ты правда не понимаешь, как это подло?
Он вздохнул, устало потёр лицо.
— Марин, давай без драмы, ладно? Мы просто расстаёмся.
— Просто? Ты оставляешь мне только кастрюли.
— Я оставляю тебе то, что ты покупала.
— А всё остальное я что, у тебя отбирала?
— Нет, но это куплено на мои деньги.
Она горько рассмеялась.
— Хорошо, а мой труд?
— Ты делала это для себя.
Марина медленно поднялась на ноги.
— Слушай, ты сам хоть веришь в это?
Он не ответил.
— Я готовила, потому что мне это нравилось, да? Убиралась – потому что я сама захотела? Стирала твои рубашки – просто от нечего делать?
— Не начинай.
— А почему бы и нет? — Она шагнула к нему. — Ты говоришь, что всё это – твои деньги. Тогда давай посчитаем, сколько ты мне должен.
Он прищурился.
— Что?
— Давай разберёмся. Уборка – как у домработницы, шесть раз в неделю. Готовка – как у повара, три раза в день. Нянечка, потому что я сидела с детьми, когда ты работал.
Муж выдохнул.
— Ты несёшь бред.
— Правда? Тогда спроси себя, если я ничего не вложила в этот дом, почему без меня он развалится?
Он поморщился.
— Слушай, давай без этого. Всё уже решено.
Марина посмотрела на него.
— Ты правда не понимаешь, как ты меня предал?
— Это не предательство. Просто так бывает.
Она кивнула.
— Ну да. Так бывает.
Он открыл рот, будто хотел сказать что-то ещё, но передумал.
— Завтра утром чтоб тебя тут не было.
И вышел.
Марина села обратно на пол.
Она думала, что будет больнее. Что будет страшно.
Но было только пусто.
Когда она закрыла за собой дверь, на крыльце никого не было.
Ни его, ни его родителей, ни даже собаки, которую они когда-то завели по просьбе детей.
Она стояла, держа в одной руке тяжёлую сумку с кастрюлями, в другой – детские вещи.
Всё.
Она думала, что в этот момент почувствует себя униженной. Раздавленной. Но…
Внутри было спокойно.
Она сделала шаг вниз.
И ещё один.
И ещё.
Она не знала, где будет завтра, не знала, что скажет детям, но знала одно.
Она уходит навсегда.
Марина медленно шла по улице, сжимая в руках свои сумки. Ветер пробирался под лёгкую куртку, но она не чувствовала холода. Внутри была только пустота.
Она не оборачивалась. Зачем? Дом, в котором она прожила десять лет, уже не был её домом. Там остались вещи, воспоминания, куски её жизни, которые теперь принадлежали кому-то другому.
Остановилась у подъезда подруги.
— Приходи, конечно, — сказала та по телефону. — Дети с бабушкой, есть свободная комната. Переночуешь, а там разберёмся.
Марина кивнула, хотя подруга её не видела.
— Спасибо.
— Да ты не благодари. Ты сильная, справишься.
Она сильная?
Она не чувствовала себя сильной. Только выжатой.
Когда подруга открыла дверь, первым делом уставилась на её сумки.
— Это всё?
Марина кивнула.
— Кастрюли?
— Кастрюли.
Подруга медленно выдохнула.
— Ну и мразь твой бывший.
— Уже не мой, — Марина устало улыбнулась. — Ты хоть кофе мне сделаешь? А то кастрюли у меня есть, но вот на чём варить — нет.
Подруга рассмеялась.
— Да хоть борщ вари, кастрюль-то теперь полно.
Они сидели на кухне, пили кофе, а Марина думала, как за одну неделю её жизнь перевернулась.
— Что дальше? — спросила подруга.
Марина пожала плечами.
— Не знаю.
— Куда пойдёшь?
— Буду снимать жильё.
— Деньги есть?
— Немного.
Подруга посмотрела на неё внимательно.
— Он хоть алименты платить будет?
Марина вспомнила, как муж заявил, что он безработный и официально с него нечего взять.
— Нет, — ответила она спокойно.
Подруга стиснула зубы.
— Вот ведь…
— Я справлюсь, — перебила Марина.
Она сказала это вслух. И впервые поняла, что правда верит в это.
Прошло три месяца.
Марина сняла небольшую квартиру. Без мебели, без уюта, зато своя.
Купила старенький диван, поставила детскую кроватку, принесла из подруги свои вещи.
Каждый раз, когда она варила суп или макароны, смотрела на кастрюли и вспоминала, как стояла перед мужем и спрашивала.
«Ты оставляешь мне только кастрюли?»
Теперь это были не просто кастрюли.
Это было напоминание, что она когда-то была никем в своём доме.
Но теперь у неё был свой дом.
Небольшой. Без роскоши.
Но её.