— Ничего не получишь, так и знай! Уж я об этом позабочусь!
Здесь, посреди ресторанного зала, убранного в черные цвета, среди заплаканных людей в черных одеждах, вопли свекрови казались чем-то…
Нет, не неуместным, омерзительным даже.
– Да как ты смеешь заявлять, что твоему ребенку что-то полагается от наших денег?
Да если бы не мой сын…
Майя прижала руки к голове, закрывая уши. Зажмуриваясь, только бы не слышать. Кто-то кричал вокруг. Кажется, спрашивал, как она.
Возможно, несостоявшуюся свекровь уводили, выталкивали из банкетного зала, и, возможно, это стоило бы уйти Майе хотя бы потому, что покойному Саше она была никем.
Вот только этот банкет, все эти похороны и сопутствующие расходы, были оплачены из ее кармана. И об этом знали все друзья и коллеги покойного жениха.
Наверное, именно поэтому они все же вытолкали с поминок именно мать Саши, а не саму Майю.
— Вот же старая… Из-за денег на девчонку вскинулась, — осуждающе качала головой Сашина сестра.
Мать она не любила, и, видимо, у нее были на то причины. А вот с младшим братом ладила, поэтому и пришла, как и многие другие родственники, на этот поминальный обед в ресторане.
– Ты как? Давай водички принесу. В твоем положении лучше не нервничать лишний раз, знаешь ли, а тебе и без этой гр ым зы сейчас хватает…
Майя кивнула и всхлипнула.
— Мне не нужны были деньги, — едва слышно прошептала она. – Зачем они мне, если Саши больше…
Если его нет и все, что мы думали, о чем мечтали, если все значения не имеет?
— А вот тут я бы не горячилась на твоем месте.
Кое-что значение все-таки имеет, — Света головой указала на Майин живот.
Еще не заметный, но все же – уже имеющий такое большое значение.
– В глазах этой … ты хорошей все равно не будешь, а ребенку любая копейка пригодится.
Молчу уже о том, что эгоистично с твоей стороны действовать в ущерб сыну или дочери, лишая его или ее возможного наследства.
— Мне не наследство нужно было! Мне нужен был кто-то… близкий. Кто-то, кто мог бы разделить… Кто помог бы пережить это все, кто…
Слова пополам со слезами рвались из пересохшего горла, но окружающие милосердно не замечали, что срыв женщины не связан с похоронами жениха.
Просто чтобы не делать ситуацию еще более неловкой. Лишь Света сидела рядом, утешала, как могла.
И, вдобавок – сунула Майе свою визитку, сказав, чтобы обратилась к ней в ближайшие дни, как отойдет от пережитого.
Легко сказать, отойдет…
В их отношениях с Сашей все было идеально. Ничего не предвещало беды, не было каких-то проблем или ссор.
Они подходили друг другу, как две части одного целого. И Ангелина Петровна, Сашина мать, мало что могла сделать, чтобы испортить эту картину.
Она пыталась, конечно, внушить единственному сыну, что детдомовка с непонятным прошлым – не лучшая партия для него.
Что мастер маникюра – это ненормальная профессия для женщины, несолидная, вот ведь у Саши высшее образование, надо ровню себе искать…
Тот факт, что «не-ровня» — дипломированный инженер, не захотевший получать в месяц три копейки с горой ответственности и поэтому переквалифицировавшийся в мастера по «ноготочкам», Ангелину Петровну не смущал ни капли.
Но Саша свой выбор отстаивал вплоть до того, что матери было запрещено появляться у них дома.
Да и на свадьбу покойный жених всерьез думал мать не звать, чтобы не устроила концерт.
Она его устроила на Сашиных похоронах.
Еще неделю назад все было нормально. А потом – не вписавшаяся в поворот на трассе машина, сутки в реанимации, а потом – «умер, не приходя в сознание», сообщенное глухим и отчужденным голосом несостоявшейся свекрови.
Именно тогда Майя сорвалась, расплакалась, обняла эту чужую, но, казалось, ставшую более близкой из-за перенесенного горя женщину, после чего сообщила то, что планировала сказать Саше в тот злополучный день.
Что после ее сына все же остался кое-кто еще. Тот, кто увидит мир только через семь с половиной месяцев.
И, возможно, будет смотреть на него родными, зелеными Сашиными глазами.
Реакция была совершенно не такой, как предполагала Майя. Несостоявшаяся свекровь сходу обвинила девушку в желании заграбастать чужое имущество, в попытках манипулировать «бедной несчастной женщиной, потерявшей сына», а также во всех прочих смертных грехах, которые только пришли на ум Ангелине Петровне.
И вот, на поминках после кладбища стартовала вторая часть марлезонского балета.
И это при том, что Ангелина Петровна не дала ни копейки денег на похороны, не занималась организацией всего необходимого, не моталась по всем инстанциям для оформления всех необходимых документов, да даже словом добрым несостоявшейся невестке с похоронами своего же сына не помогла.
И вот, она оказалась здесь. С рухнувшим миром, с поломанной судьбой и… С новой жизнью под сердцем.
И от последнего было больней всего. Прежде всего – из-за того, что Саша так и не узнал…
Засыпала Майя в слезах. И снился ей он. Любимый. Говорил, что у него «здесь» все хорошо. Просил назвать дочку Сашей. Просил любить ее. И еще – чтобы Майя была сильной.
Она обещала, что будет. И плакала, проснувшись. А больше месяца спустя, после сороковин, начала действовать, для начала обратившись к Свете, раз уж та обещала помочь.
Женщина была юристом, поэтому ее помощь могла быть нелишней. Впоследствии Майя не раз радовалась тому, что все-таки последовала Светиным советам и обратилась к ней за помощью.
— Тебе сразу после рождения дочери или сына надо будет подать в суд. Дальше – установление отцовства…
— Это что же, могилу будут разрывать? – неприятно кольнуло что-то Майю внутри.
Она знала, что Саша бы отнесся к этому без каких-либо суеверий, но вот сама она…
— Этого не потребуется. Наши родители развелись со скандалом после маминой измены. Ну и так как мне пятнадцать было, а Сашке тринадцать – отец в судебном порядке проводил ДНК-экспертизу.
Уверен был, что кто-то из нас, а то и оба сразу не от него и не хотел, если это так, чужим детям деньги платить.
Ну да у него тараканов тьма была, суть в том, что официально было установлено, что мы оба – дети одного отца.
— Это значит, что можно доказать отцовство Саши через тебя, все правильно понимаю? – сразу схватила суть Майя.
— Да. Учитывая, что наше с ним родство подтверждено в судебном порядке – этого должно хватить.
Смотря какой случай, конечно, могут и эксгумацию запросить, ну да будем надеяться, что до этого не дойдет.
Что ты так смотришь? Я ж вижу, как тебя передернуло, как только заподозрила такое.
Мы-то с Сашкой к этому относились в стиле «меня в этой могиле уже не будет», ну а для тебя это какое-то значение да имеет.
— Нехорошо это, мертвых трогать.
— Поверь мне, Саша бы, зная, что его родная мать хочет у его же ребенка наследство отобрать, заранее завещание бы составил в духе «хоть на куски меня разрежьте, но родство докажите».
Эксгумация не понадобилась. Точно в срок у Майи родилась девочка, как и говорил во сне Саша.
Может быть, и правда там, после жизни, есть что-то? Девушка точно не знала. Саша больше не снился, но просьбу, услышанную во сне, Майя на всякий случай выполнила.
Несостоявшаяся свекровь помотала нервы Майи, но, понимая, что отношения с ней все равно уже не наладить, женщина следовала советам Светланы по принципу «с паршивой овцы хоть шерсти клок».
В их случае – клок наследства, которым оказались доля в квартире с матерью и дача, доставшаяся Александру от отца.
Уже при дележке наследства Майя доплатила свекрови разницу между стоимостью трети квартиры и половиной дачи, получив загородный дом в личное пользование.
Еще два года спустя она эту дачу продала (все равно никогда не занималась садово-огородными работами, а отдыхать предпочитала на море), а на вырученные деньги, снова добавив своих, взяла однушку на имя дочери.
Опека все действия разрешила, поскольку оформлялось все на ребенка и новая недвижимость стоила дороже старой, что считалось улучшением жилищных условий.
Впоследствии Майя эту квартиру сдала на длительный срок, чтобы получать дополнительный доход.
А сама продолжала жить вместе с Сашенькой в той однушке, которая ей досталась от государства на совершеннолетие.
Бывшая свекровь на горизонте не появлялась вплоть до десятилетия дочери.
В тот день Саша вернулась из школы взволнованная и рассказала, что их класс отвели в театр на спектакль, где старенькая гардеробщица почему-то в голос разрыдалась, увидев Сашу.
А потом кинулась к ней обниматься с криками «Сашенька, Сашенька».
Когда ее оттащили, девочка поспешила убежать домой и сейчас расспрашивала маму, что именно за странная сумасшедшая и откуда она знает ее имя.
Майя вздохнула.
Именно этого разговора она почему-то боялась. Не хотела, пусть и невольно, но стравливать внучку с бабушкой. Но и молчать не могла.
Нельзя было не сказать девочке, что бабушка, кинувшаяся к ней сейчас с объятиями, всего лишь несколько лет назад называла ее, еще крошечную совсем малышку, совсем уж нехорошими словами.
Поэтому Майя вздохнула и, усадив дочь за стол, принялась рассказывать.
— Мы с твоим папой не успели пожениться. Уже подали заявление, распланировали все, но он попал в аварию и погиб.
А я в тот день узнала, что у меня будешь ты. Его мама, твоя бабушка…
В общем, она отказалась тебя признавать. Обвинила меня в том, что я твоему папе… ну…
— Изменила? – нахмурилась Саша.
— Да. Эти обвинения были бредом, малыш. Я никогда и ни с кем… В смысле, если бы действительно что-то было и ей об этом рассказали – я бы еще поняла, но…
— Мам, какая разница? Был ведь суд и экспертиза, верно? И она ведь даже после того, как стало ясно, что я – ее внучка, все равно от меня отказалась?
— Сказала, что видеть нас обеих не хочет. Еще и пожелала вслед мне всякого. Орала, что я ради своего выродка ее обобрала.
— А сильно обобрала? – сощурилась Саша.
— Наследство делили между ней и тобой. Она долю в квартире, где жила, забрала, ну а мы дачу получили.
Я ее потом продала и купила ту квартиру, которая сейчас сдается.
— То есть мы по-совести половину забрали, а не выгнали несчастную женщину на помойку в коробку из-под холодильника, так? – Саша наклонилась вперед, сводя кончики пальцев.
От этого жеста у Майи каждый раз болью отзывалось в груди. Ведь именно так делал Саша, когда рассуждал о чем-то.
Дочка часто делала что-то так же, как и он. И от этого было и больно и радостно одновременно. Было понимание, что Саша не исчез бесследно.
– Знаешь, мам, мне тогда…
Договорить девочке не дал звонок в дверь. Идя открывать, Майя уже догадывалась, кого увидит на пороге.
И точно – там стояла Ангелина Петровна. С огромным подарочным пакетом в руках, со слезами в глазах и едва слышным.
— Я к Сашеньке пришла. К внучке своей.
И прежде, чем Майя успела что-то ответить, в коридор вышла упомянутая Сашенька.
— А что, уже внучка? Не …? И не… — изо рта девочки посыпались непечатные выражения. – Мам, не надо делать такое лицо. Я не ругаюсь, это цитата.
И ты сама мне эти слова говорила, когда рассказывала о том, что было в прошлом.
— Настроила, значит? И промолчать не смогла? – злобно зыркнув на Майю, спросила Ангелина Петровна.
— И почему это я должна была молчать? – накипевшая в прошлом обида выплеснулась из Майи, как извержение вулкана. – Вы оскорбляли меня и ее даже после того, как стало ясно, что она действительно Сашина дочь.
Вы годами не появлялись на пороге и не давали о себе знать, хотя мы с Сашей так и жили в моей квартире.
А сейчас, когда она выросла, решили отношения наладить?! Конечно, пеленки менять не надо, ночей не спать не надо, можно просто прийти, дать подарок – и стать любимой доброй бабушкой, вы на это ведь рассчитывали?!
— А вы бы пришли, если бы я не была похожа на папу?! – перекричала Майю маленькая Саша, прижимая кулаки к груди. – Я маленькая в садике как д*** была, у всех бабушки есть, а у меня нет, а сейчас думаете, что можно вот так вот взять – и прийти?!
Да вы мне не нужны! И никогда не нужны были! Так что кругом и на три буквы шагом марш! И коробку свою дурацкую заберите, мне от чужих людей ничего не нужно!!!
Девочка захлопнула дверь, едва не прищемив Ангелине Петровне руку. И долго после этого рыдала, свернувшись в клубок на коленях у Майи.
— Знаешь, мамочка? Лучше бы у меня вот вообще бабушки не было, понимаешь?
Мне одна девочка в школе сказала, что она мне завидует, потому что у меня папа умер. Я на нее разозлилась, а теперь ее понимаю.
Она думала о том, что если бы ее папа умер бы до того, как их с мамой бросил, она бы могла думать о том, что он бы ее всегда-всегда любил. Как я думаю.
И если бы она умерла… ну, раньше, я бы могла думать, что моя бабушка меня бы любила. А теперь знаю, что нет и… И… Я плохая, да?
— Нет, зайка, ты не плохая. Это бабушка тебе досталась не очень хорошая. Так бывает, родная. Все бывает.
Просто не повезло. Но ты не переживай. Все будет хорошо. Пусть у тебя бабушки нет, зато есть тетя, верно? И дядя Паша, и сестренка двоюродная, Женя.
— И братик Вася, только он маленький совсем. Но когда он вырастет, я смогу с ним бегать, как с Женей, — тут же приободрилась Сашенька.
Майя лишь улыбнулась, радуясь, что дочь так легко пришла в себя после случившегося.
«Бабушка» еще несколько раз пыталась появиться в их жизни. Пару раз звонила Майе, обвиняя ту в том, что лишила старушку внучки.
Да только Майя лишь один раз ответила, что внучки Ангелина Петровна лишила себя сама, а потом внесла новый номер несостоявшийся свекрови в черный список и продолжила жить дальше.
Счастливо, со своей пусть и маленькой, но оттого все равно очень любимой семьей.
