— Опять эти дешёвые конфеты? — Лариса брезгливо отодвинула пакет. — Папа, ну сколько раз говорить – не носи ты эти подарки. Олеся избалована другими сладостями.
Василий Григорьевич растерянно замер в прихожей своей дочери. Его натруженные руки, все ещё хранящие въевшуюся заводскую смазку, беспомощно теребили старенькую куртку.
— Я же от души, Ларис… Думал, внучке приятно будет.
— От души? — Лариса нервно рассмеялась. — А «от души» купить что-то приличное слабо? Ты же знаешь, что Артём не любит, когда ты появляешься вот так, без предупреждения. У него статус, положение.
В этот момент из детской выбежала шестилетняя Олеся.
— Дедушка пришёл! — радостно закричала она, бросаясь к Василию Григорьевичу.
— Олеся! — одёрнула дочь Лариса. — Ты же только что переоделась в чистое платье. Отойди от деда, он с работы, весь в машинном масле.
Девочка замерла на полпути, растерянно глядя то на мать, то на деда. В её глазах заблестели слёзы.
— Ну что ты, доча, — тихо произнёс Василий Григорьевич. — Я пойду. Не буду мешать. Олесеньке привет передавай…
Он развернулся и медленно побрёл к лифту. Его ссутуленная спина казалась особенно одинокой в ярко освещённом подъезде элитного дома.
Лариса захлопнула дверь и прислонилась к стене. Где-то в глубине души шевельнулось неприятное чувство, но она привычно подавила его. В конце концов, она права. Нельзя вот так врываться в их жизнь со своей нищетой.
— Мама, а почему дедушка такой грустный? — тихо спросила Олеся.
— Не забивай голову глупостями, — отрезала Лариса. — Иди лучше занимайся с репетитором по английскому. Скоро придёт папа, он не любит, когда ты отвлекаешься от занятий.
Вечером, когда вернулся Артём, Лариса рассказала ему о визите отца. Муж только поморщился:
— Я же просил тебя решить этот вопрос. Неприлично, когда твой отец приходит сюда в своей замасленной одежде. Что подумают соседи? Что скажут мои партнёры, если случайно его увидят?
— Я знаю, дорогой. Я поговорю с ним ещё раз.
Но поговорить не получилось. Через неделю Василий Григорьевич слёг с инфарктом. Когда Ларисе позвонили с завода, она как раз выбирала новую люстру для гостиной.
— Да-да, я поняла, — рассеянно ответила она в трубку. — Нет, сейчас не могу приехать. У меня важные дела. Вечером, может быть…
Вечером она не поехала. И на следующий день тоже. Когда через три дня отец умер, она была на показе новой коллекции в бутике.
Похороны прошли скромно. Лариса стояла в стороне от заводских товарищей отца, морщась от их простых слов и неказистой одежды. Артём даже не приехал, сославшись на важные переговоры.
— Эх, Василий Григорьевич, — вздыхала пожилая соседка. — Золотые руки были. Душа-человек. Всем помогал, последним делился…
— Прекратите этот балаган, — не выдержала Лариса. — Нашли что вспоминать. Если бы он действительно был таким замечательным, не жил бы в нищете.
После похорон жизнь потекла своим чередом. Артём всё чаще задерживался на работе, всё реже проводил время с семьёй. Лариса находила утешение в бесконечных покупках, спа-салонах и встречах с такими же жёнами успешных бизнесменов.
Только Олеся часто спрашивала про дедушку и однажды разрыдалась, увидев во дворе похожего старика.
А потом в их благополучной жизни начали появляться трещины. Сначала мелкие, почти незаметные. Артём стал раздражительным, часто говорил по телефону шёпотом. Потом отменил запланированный отдых в Европе. А через месяц объявил, что они банкроты.
— Как это – банкроты? — не поверила своим ушам Лариса. — У нас же всё было хорошо! Твой бизнес…
— Был, — жёстко оборвал её Артём. — Всё было построено на кредитах. Я рисковал, играл ва-банк. И проиграл. Нам придётся продать квартиру, машину, всё.
— Но как же мы? Куда мы пойдём?
— Мы? — Артём неприятно усмехнулся. — Никаких «мы» больше нет. Я подаю на развод. Марина давно зовёт меня к себе в бизнес.
— Марина? Твой финансовый директор? — у Ларисы закружилась голова. — Так вы…
— Да, мы вместе уже полгода. Она умная женщина, знает, чего хочет. И главное – умеет зарабатывать деньги, а не только тратить их.
Всё рухнуло в одночасье. Квартиру пришлось продать за долги. Подруги отвернулись, телефон молчал. Даже Вера, с которой они дружили со школы, перестала отвечать на звонки.
Лариса сняла крошечную комнату на окраине города. Олесю пришлось отдать Артёму – у него и Марины были деньги на частную школу и репетиторов.
Впервые в жизни она осталась одна. Совсем одна.
Работу найти не получалось – не было ни опыта, ни образования. Все её умения сводились к умению тратить чужие деньги. Накопления таяли с пугающей быстротой.
В один из особенно тяжёлых дней она брела по улице, считая оставшиеся в кошельке рубли, и случайно забрела в маленький магазинчик игрушек. За прилавком сидела пожилая женщина, похожая на добрую фею из старых сказок.
— Что-то ищете? — спросила продавщица.
— Нет, я… — Лариса хотела уйти, но что-то её остановило. — У меня дочь… Ей скоро семь. Хотела купить подарок, но…
— Посмотрите вот эту куклу, — женщина достала с полки старомодную игрушку. — Она не новая, но в хорошем состоянии. И цена символическая.
Лариса взяла куклу в руки и замерла. Такую точно она видела в детстве у соседской девочки. Как же она мечтала о такой! Папа обещал купить на следующую зарплату, но…
— Я возьму, — неожиданно для себя сказала она.
Дома, рассматривая куклу, она заметила, что на шее игрушки что-то поблескивает. Присмотревшись, она увидела тонкую цепочку с кулоном. Внутри кулона обнаружилась записка, написанная знакомым почерком:
«Доченька, если ты читаешь это, значит, меня уже нет. Этот кулон – наша семейная реликвия. Он достался мне от твоей бабушки. Я хотел подарить его тебе на свадьбу, но ты не захотела принять. Береги его. И помни – настоящие ценности не измеряются деньгами. Твой папа.»
Лариса опустилась на пол, прижимая к груди куклу и кулон. Впервые за много лет она позволила себе плакать, по-настоящему плакать, оплакивая отца, свою глупость, потерянные годы…
На следующий день она вернулась в магазин игрушек. Но на месте магазина оказался строительный супермаркет.
— Здесь никогда не было никакого магазина игрушек, — сказал охранник. — Это здание уже пять лет как снесли и построили новое.
Лариса в растерянности рассматривала кулон. Он выглядел старинным и явно дорогим. Может быть, это действительно фамильная ценность?
Она обошла несколько ювелирных магазинов, пока не нашла антикварный салон. Пожилой эксперт долго рассматривал кулон через лупу.
— Потрясающая работа! — восхищённо произнёс он. — Это работа известного ювелира начала двадцатого века. Таких кулонов было сделано всего несколько штук. Один из них пропал во время революции… Откуда он у вас?
— От отца, — тихо ответила Лариса. — Семейная реликвия.
— Я знаю коллекционера, который давно ищет такой кулон. Он готов заплатить очень хорошие деньги.
Через неделю Лариса встретилась с коллекционером. Игорь Викторович, представительный мужчина лет пятидесяти, внимательно выслушал её историю.
— Знаете, — задумчиво произнёс он, — я предлагаю вам сделку. Кулон останется у вас – это ваша семейная реликвия. А я предлагаю вам работу в моей галерее. Нам нужен человек, который понимает ценность настоящих вещей.
…Прошло пять лет. Лариса стала ведущим специалистом галереи. Она многому научилась, получила второе образование. В её новой квартире на стене висит портрет отца, а на камине стоит та самая кукла.
Олеся приходит к ней каждые выходные. Они вместе пекут пироги по рецепту дедушки и говорят обо всём на свете.
— Знаешь, мам, — сказала как-то Олеся, — я помню, как дедушка приходил к нам. Он всегда приносил мне конфеты в красных обертках. Они были самыми вкусными.
Лариса обняла дочь, пряча навернувшиеся слёзы.
— Прости меня, папа, — прошептала она. — Я наконец поняла цену настоящего счастья.
А кулон она носит всегда. И каждый раз, прикасаясь к нему, чувствует тепло отцовской любви – той самой, которую когда-то не сумела оценить.
