— Козел! Я ему покажу, как за моей спиной шашни крутить! — Светлана Борисовна метала громы и молнии, нарезая круги по кухне, словно разъяренная фурия. — Нет, ну каков подлец, а?!
Юля, ее невестка, сидела тихо, боясь лишний раз вздохнуть. Свекровь в гневе — то еще зрелище. Лучше не попадаться под горячую руку.
— Мам, ну может он к другу поехал? Что сразу поступил нечестно-то? — робко вставил сын Антон, пытаясь успокоить мать.
— Другу?! С ночевкой? Да он уже которую неделю шляется неизвестно где! Явно другую женщину завел, кобель старый! Видать, я ему не по вкусу стала, решил на молоденьких потянуло! Ну я ему устрою!
Антон с Юлей переглянулись. Свекор Никита Палыч вчера не ночевал дома, мать по этому поводу злится, как черт. Ситуация щекотливая.
— Светлана Борисовна, ну что вы так волнуетесь, вернется Никита Павлович, все объяснит. Не стоит придумывать лишнего, — Юля попыталась урезонить свекровь.
— Ишь, выискалась защитница! Сынок у меня непутевый, так еще и сноха туда же! Я лучше знаю своего благоверного, насквозь его вижу! Всю жизнь бабник был, а теперь, значит, на старости лет взялся обманывать! Не бывать этому!
Антон закатил глаза. Ну все, понеслось. Теперь мать не успокоится, пока скандал не закатит по первое число. А отцу потом разгребать, хоть виноват, хоть нет. Вечно у них так.
В дверь позвонили.
— Легок на помине! — Светлана Борисовна решительным шагом направилась в коридор. — Сейчас я ему устрою!
Антон с Юлей затаились в кухне, с опаской прислушиваясь — что будет. Сейчас начнется!
— Ну и где ты шлялся?! Всю ночь не было! Что, нагулялся, бабник чертов?! Молодуху себе нашел на стороне? Думал, жена старая дура, ничего не заметит?
— Света, ты чего разоралась с утра пораньше? Какая молодуха? Ты вообще о чем? — недоуменный голос Никиты Павловича разносился на весь подъезд.
— Нечего юлить! Колись давай, где был! У посторонней женщины ночевал, да? Как не стыдно в твои-то годы! Забыл, сколько я для тебя сделала? И вот она, благодарность! Предатель!
— Да ты совсем сдурела, что ли? Какая другая женщина? Я у брата ночевал! Поздно засиделись, вот и остался. Что ты несешь вообще?
— Ах ты обманщик! Братом прикрывается! Вот я сейчас быстро выясню, где ты был! — Светлана Борисовна метнулась к телефону. — Алло, Паша, твой непутевый братец у тебя ночевал?… Был, говоришь?… Ладно, извини, что побеспокоила.
Она повесила трубку и стушевалась. Потом обернулась к мужу.
— Значит, не предавал доверие?
— Да с чего ты вообще взяла?! Отбрило уже в голову чёрт знает что! И так каждый раз! Никуда от тебя нельзя отлучиться, сразу обман приплетаешь!Совсем старая стала, ревнивая, несносная! Надоело уже! — рявкнул Никита Палыч, снимая ботинки. — Лучше чаю мне налей!
Антон с Юлей все еще прятались на кухне. Буря, кажется, миновала.
***
Первым на кухню зашел Никита Палыч. Покосился на притихших детей, тяжело вздохнул.
— Антош, что это с матерью твоей? Совсем крыша поехала? Чуть что — сразу, другая женщина. Уже и к брату в гости сходить нельзя. Надоело, ей богу. Сколько можно терпеть эти закидоны?
— Пап, ну ты ее тоже пойми, переживает она. Ты поздно вернулся, ничего не сказал. Вот и надумала себе невесть что. Она же любит тебя, — робко заступился Антон за мать.
— Любит она, как же! Пилит только с утра до ночи! И за что, спрашивается? За то, что всю жизнь ее на руках носил? Эх, зря я в молодости по бабам не бегал, может сейчас бы полегче было, — беззлобно проворчал отец.
Юля, молча слушавшая их разговор, внезапно встрепенулась.
— Насколько я поняла, вы, Никита Палыч, раньше не особо-то жену предавали? А сейчас стали? — вкрадчиво спросила она.
— Тьфу ты! Тоже туда же! Вот ведь бабы, только бы вам лясы точить, кто кому рога наставил! Нет у меня никого! И не было! — взорвался свекор. — Но видать зря я столько лет верным был.
— Мам, ну правда, ты чего? Отец же сказал, что у брата был. И дядя Паша подтвердил. Ну что ты себе напридумывала-то? — поддержал отца Антон.
— Паша! Ха! Можно подумать, этот олух царя небесного тебя не покроет! Братец, как же! — Светлана Борисовна, зашедшая на кухню вслед за мужем, язвительно фыркнула. — Не верю я! Нутром чую — баба тут замешана! И выясню я, кто она, помяни мое слово!
— Да как хочешь! Мне скрывать нечего! Хоть обыщись вся, не найдешь ничего! — в сердцах бросил Никита Палыч, треснув кулаком по столу. — В моем доме такие допросы устраивать! Совсем стыд потеряла!
— В твоем доме? Ах вот как! А я, значит, тут никто? Ну конечно! Как же я сразу не догадалась! Заявил, что в доме хозяин! А мы так, погулять вышли! — Светлана Борисовна тоже перешла на крик.
Антон попытался их утихомирить:
— Мам, пап, может хватит уже? Ну что вы как дети малые, ей богу! Давайте лучше чаю попьем, отдохнем нормально.
Но его уже никто не слушал. Родители продолжали ругаться, обвиняя друг друга во всех грехах. А бедная Юля сидела ни жива ни мертва, боясь лишний раз рот раскрыть. Ох и попала она в эту семейку! Не дом, а сплошные разборки и склоки. Хоть бы выходные скорее закончились, что ли…
***
Скандалы в доме продолжались еще несколько дней. Светлана Борисовна никак не могла успокоиться и поверить, что муж её не предавал. Она как одержимая искала доказательства, опрашивала всех подряд, даже соседей. Но никакого компромата найти не могла.
А Никита Палыч все больше мрачнел и злился. Его оскорбляли постоянные подозрения жены. Ведь он же и правда был ни в чем не виноват! Но разве докажешь что-то разбушевавшейся бабе? Хоть тресни, все одно — виноват и точка! В конце концов ему все это надоело.
— Антон! — рявкнул он как-то за ужином. — Видишь, что твоя мать творит? Житья от нее нет! Сколько можно терпеть эти подозрения? Я ей что, кобель какой блудливый?
— Пап, ну что ты завелся опять? Мам просто переживает. Ты же ее знаешь, она всегда такая, — примирительно забубнил сын.
— Переживает? Да она мне мозг выносит своими придирками! Обыскалась уже вся, а все неймется! Как будто я первый день с ней живу, ей-богу!
— Антоша прав, Никита! — вклинилась Светлана Борисовна. — Я же о тебе забочусь. Стараюсь уберечь нашу семью от всякого непотребства! А ты мне еще и выговариваешь!
— Ага, заботится она! От чего уберечь-то? От моего брата, которого я раз в год вижу? Ты бы лучше борщами меня берегла, чем истерики закатывать на ровном месте!
— Я значит должна у плиты стоять и помалкивать, пока ты по бабам шастаешь? Ну уж нет! Не на ту напал!
— Да нет у меня никого! Сколько раз повторять! Что ты как заведенная талдычишь одно и то же? Тронулась совсем на старости лет!
— Ах так! То есть я по-твоему выжила из ума? Спятила? Не смей так со мной разговаривать, хам!
Хлоп! Звонкая оплеуха обожгла щеку Никиты Палыча. Он ошарашенно замер, потирая горящее лицо. Светлана Борисовна победно взирала на него, громко сопя. Антон с Юлей испуганно жались по углам, боясь попасть под горячую руку.
Повисла гнетущая тишина. Казалось, еще секунда, и разразится новый скандал похлеще прежних. Но внезапно Никита Палыч как-то обмяк, ссутулился и обессиленно махнул рукой:
— А идите вы все… И ты, Светка, со своими придирками, и ты, Антошка, с советами бестолковыми, и ты, Юлька… Нет, ты-то ладно, ты не при делах. Короче, все катитесь к чертям собачьим! Устал я от вас! В рыбалку поеду, проветрю мозги, а то совсем с вами свихнусь!
И, не говоря больше ни слова, грузно поднялся из-за стола и вышел вон. Светлана Борисовна ошарашенно смотрела ему вслед, хлопая глазами.
— Никита!.. Ты куда это собрался? А ну вернись! — опомнившись, кинулась она за ним. — Думаешь, сбежал — и все, концы в воду?
Но муж даже не обернулся. Ему и правда все осточертело. Он быстро кидал вещи в рюкзак, не отвечая на расспросы жены. Нужно было срочно сматываться из этого дурдома, иначе точно беды не миновать.
— Вот и вали к своей зазнобе! — разобиженно крикнула ему вдогонку супруга, увидев сборы. — Только потом не приползай на коленях прощения просить!
Но Никита Палыч лишь отмахнулся, не удостоив ее и взглядом. Решительно хлопнул дверью и был таков.
В комнате еще долго висело гробовое молчание. Юля с Антоном растерянно переглядывались, не зная, что делать и говорить. Свекровь, кажется, обиделась всерьез. Нужно было срочно придумать, как ее утешить и успокоить…
***
Прошла неделя, а от Никиты Палыча не было ни слуху ни духу. Светлана Борисовна совсем извелась, места себе не находила. То обзванивала всех друзей-рыбаков мужа, то обивала пороги больниц и моргов. Ей уже мерещилось невесть что — от несчастного случая на реке до страстного романа на стороне. Юля с Антоном всячески пытались ее отвлечь и утешить, но тщетно. Свекровь вконец себя накрутила.
— Никитушка, и где же тебя носит, ирода? — причитала она, меряя шагами кухню. — Неделю как сгинул! Хоть бы позвонил, дал знать, что жив-здоров! Ведь с ума сойду с тоски, переживая за тебя, негодника!
— Да что ему сделается, мам! — в сотый раз повторил Антон. — Он же у нас мужик крепкий, здоровый. Потерпи еще чуток, скоро объявится.
— Ага, как же! Так я и поверила! Всю душу вынул, ирод! Говорила ему — не езди никуда! Нет ведь, заупрямился как баран! А я теперь страдай тут!
Юля подошла к свекрови, робко приобняла ее за плечи:
— Светлана Борисовна, ну вы чего, в самом деле? Может, давление скакнуло? Или приболели? Что вы так убиваетесь?
— Ой, да какое давление! Сердце у меня болит! Душа ноет! За него, за паразита моего бессовестного! Не могу больше, сил нет!
И она вдруг разрыдалась в голос, запричитала, заохала. Юля растерялась:
— Ну что вы, что вы! Не плачьте! Все будет хорошо, вот увидите!
Но свекровь уже было не унять. Слезы лились ручьем, сотрясая ее грузное тело. Антон с Юлей переглянулись: кажется, дело совсем плохо. Нужно было что-то срочно предпринять, пока мать совсем не расклеилась.
Вдруг в дверь требовательно позвонили. Юля вздрогнула, вопросительно посмотрела на мужа. Неужто Никита Палыч вернулся? Антон поспешил открыть.
На пороге стояла высокая статная женщина лет пятидесяти. Ухоженная, с иголочки одетая, она смотрела на Антона холодным оценивающим взглядом.
— Светлана Борисовна здесь проживает? — отрывисто спросила гостья, кивнув на все еще доносящийся с кухни плач.
— Д-да, — оторопело пробормотал Антон. — А вы, собственно, кто?
— Та, кого она ищет, — коротко бросила женщина и, отстранив его плечом, прошла в квартиру.
Юля встретила незваную гостью настороженным взглядом. Что-то в этой даме было не так, неуловимо пугающе. Но та и бровью не повела, решительно направилась на кухню, откуда все еще слышались всхлипы Светланы Борисовны.
— Однако, сколько лет, сколько зим! Здравствуй, подруга! — елейно пропела она с порога, картинно всплеснув руками.
Рыдания резко оборвались. Светлана Борисовна медленно подняла на гостью полные ужаса глаза.
— Лидка… — только и смогла прошептать она побелевшими губами. — Ты откуда… Зачем…
— Как это зачем? В гости к тебе пришла, милая. Соскучилась, понимаешь. Столько воды утекло, а ты все такая же, не меняешься, — мурлыкнула та, придвигаясь ближе. — Все ищешь мужа своего непутевого?
Юля с Антоном застыли на пороге, не понимая, что происходит. Кто эта женщина? Откуда она знает свекровь? И причем тут Никита Палыч?
— Лидка… Ты… Ты зачем явилась? — просипела Светлана Борисовна, дрожа всем телом. В ее голосе явственно слышался неприкрытый страх.
— Как это зачем? — гостья издевательски хохотнула, поигрывая сумочкой. — За своим, милая. За своей половиной.
— К-какой еще половиной… — совсем сникла свекровь, судорожно комкая край фартука.
— Ах, она еще спрашивает! Нет, ты только послушай! — наигранно всплеснула руками Лидия. — Половиной, говорю. Семейной. Той, что ты у меня увела двадцать лет назад. Никитушкой моим ненаглядным, будь он неладен!
Юля ахнула, зажав рот рукой. Антон побагровел, сжимая кулаки. Что? Отец… и эта женщина? Не может быть!
— Молчишь? То-то же! А я ведь предупреждала. Говорила — не трожь его! Он мой! Так нет же! Увела, окрутила, присвоила! А теперь сама ищешь-свищешь? Получай, фашистка, гранату! — оскалилась Лидия.
Светлана Борисовна сидела ни жива, ни мертва. Все мысли и чувства смешались в голове, не давая связно мыслить. Лидка… Откуда… Не может быть… Никита…
— Короче так, милая, — жестко отчеканила гостья. — Забирай своего кобеля из моего дома. И чтоб духу его там больше не было! А то я за себя не ручаюсь, ясно?
— К-как… Как это из твоего… — еле выдавила Светлана Борисовна.
— А так! У нас всегда так было. Как припрет твоего благоверного, так он ко мне. А ты сиди дура-дурой, жди у моря погоды!
— Не может быть… Никита не такой… Он не мог…
— Ой, да хватит уже! Все он мог! Только от тебя шифровался. А сам чуть что — сразу ко мне под бочок. Привык, понимаешь. А ты тут убивайся, ищи его по всем моргам! Ну все, хорош лясы точить. Сказала — забирай и точка. Не то хуже будет, — с этими словами Лидия резко развернулась и так же стремительно вылетела из квартиры, хлопнув дверью.
Светлана Борисовна медленно сползла со стула на пол, хватаясь за сердце. Перед глазами все поплыло, закружилось. Последнее, что она видела, были испуганные, полные боли лица детей, кинувшихся к ней на помощь. А потом наступила тьма…
***
Никита Палыч вернулся на следующий день, весь какой-то потерянный и подавленный. Он долго не решался зайти в квартиру, мялся у порога, не зная, как посмотреть в глаза жене и детям. Но делать было нечего.
С тяжелым вздохом он повернул ключ в замке, приготовившись к очередному скандалу. Однако в доме стояла гнетущая тишина.
— Свет, ты дома? — тихо позвал он, не решаясь повысить голос.
Из кухни вышел Антон, мрачный и молчаливый. Смерил отца тяжелым взглядом, кивнул в сторону гостиной.
— Там она. Лежит.
У Никиты Павловича екнуло сердце. Неужели?.. Он рванул в комнату, чуть не сбив по пути Юлю.
Светлана Борисовна и правда лежала на диване, укрытая пледом. Бледная, осунувшаяся, со следами высохших слез на щеках. Увидев мужа, она судорожно всхлипнула и отвернулась к стене.
— Света… Прости меня, — выдохнул Никита Палыч, опускаясь перед ней на колени. — Я… Я такой дурак. Столько лет врал тебе… Думал, все обойдется. А оно вон как вышло…
Жена молчала, даже не смотрела на него. Только плечи мелко дрожали под одеялом.
— Говори уже, — глухо произнесла она, когда пауза стала невыносимой. — Давно вы с ней… Как я сразу не поняла…
— Двадцать лет, — сипло отозвался муж, пряча глаза. — Прости… Молодой был, глупый. Закрутил с ней еще до свадьбы нашей. А потом все тянул, боялся признаться. Думал — брошу. А сам ходил к ней, когда невмоготу было. Слабак…
Светлана Борисовна дернулась, как от удара. Сжала зубы, перебарывая подступившие рыдания.
— И дети у вас есть? — почти прошептала она.
Никита Палыч затравленно кивнул, опуская голову еще ниже.
— Сын. Леха. На два года младше Антона.
Из кухни послышался грохот. Кажется, Антон не выдержал и что-то расколотил. Юля что-то зашептала ему, успокаивая.
— Вот оно как… — протянула Светлана Борисовна, горько усмехаясь сквозь слезы. — Значит, я правду чуяла. Всю жизнь… А ты… И в глаза мне смотрел… Предатель…
Голос ее сорвался. Плечи затряслись от беззвучных рыданий. Никита Палыч хотел было обнять ее, утешить, но жена отпрянула, забилась в угол дивана как раненый зверек.
— Не трогай! Не смей! — прошипела она исступленно. — Я на тебя и смотреть не могу! За что ты так со мной? Я ведь всю жизнь тебе отдала! Всю душу вынула, лишь бы тебе угодить! А ты!.. Всю жизнь налево ходил! И ребенка на стороне завел! Как ты мог?!
— Прости, Светочка, умоляю! — взмолился муж, пытаясь поймать ее взгляд. — Я не хотел! Так вышло! Дурак был! Ты лучшее, что было в моей жизни! Я люблю только тебя!
— Любишь? Ха! Не смеши! Знаешь, сколько раз Лидка твоя мне звонила? Сколько подлянок строила? Всю душу вынула, змеюка! А я терпела! Думала — показалось! А ты!.. И ты туда же! Всю жизнь ходил к ней! Получай теперь! Вон из моего дома!
— Света, не гони… — Никита Палыч совсем стушевался, сник. — Ты пойми… Это же было давно… По молодости… С тех пор ничего не было, клянусь!
— Да мне плевать! — взвизгнула жена. — Хоть сто лет назад, хоть вчера! Факт есть факт! Всю жизнь меня за нос водил! Всю душу вынул своими загулами! Довел до инфаркта! Вон отсюда! Чтоб глаза мои тебя не видели! Катись к своей Лидке! Живите теперь счастливо, голубки! А я так больше не могу! Все! Конец!
И она разразилась громкими рыданиями, уже не скрываясь. Никита Палыч сидел подле нее на полу, обхватив голову руками. Он понимал, что натворил. И бесконечно корил себя за это.
— Не плачь… Не надо… — беспомощно бормотал он, пытаясь дотронуться до жены. Но та отталкивала его руки, сотрясаясь от плача.
На пороге показались притихшие Антон и Юля. В глазах сына стояли злые слезы. Невестка зябко куталась в кофту, кусая губы.
Никита Палыч обвел их растерянным взглядом и обреченно прошептал:
— Простите… Я вас всех подвел… Мне лучше уйти.
Он тяжело поднялся и, пошатываясь, побрел к выходу. Жена даже не пыталась его остановить. Только все так же надрывно рыдала, уткнувшись в подушку.
В прихожей Антон молча кинул отцу его куртку и рюкзак. Тот поймал их на автомате, спросил сипло:
— Я… Я могу еще вернуться?
Сын нахмурился, покачал головой:
— Не знаю. Это мама решит. Но сейчас — уходи. Ей слишком больно.
Никита Палыч кивнул, закинул рюкзак на плечи. Бросил последний тоскливый взгляд на гостиную, откуда доносились тихие всхлипы жены. И, тяжело вздохнув, переступил порог.
В лицо ударил холодный ветер. Бывший семьянин поежился и побрел прочь, сгорбившись под тяжестью своих ошибок.
Позади с тихим щелчком закрылась дверь, отрезая его от прошлой жизни.
Жизни, которую он сам разрушил…
