Галина смотрела на закипающий чайник, и в голове было пусто — приятно, умиротворяюще пусто. День выдался спокойным: с утра отвела Алину в школу, потом бассейн, магазин, обед. Обычные дела в обычный вторник. Виктор вернулся с работы пораньше, сейчас возился с велосипедом Алины на балконе — колесо барахлило. Всё как всегда.
И это было хорошо. В пятьдесят четыре Галина особенно ценила такие моменты — когда всё идет по плану, когда нет никаких сюрпризов.
Звонок в дверь разорвал уютную тишину квартиры. Галина вздрогнула. Они никого не ждали. До возвращения Алины с кружка рисования оставался час.
— Витя, — позвала Галина мужа, — ты кого-то ждёшь?
— Не-а, — отозвался он с балкона. — Может, соседи?
Галина подошла к двери, глянула в глазок. На площадке стояла Света, её дочь. Улыбалась, поправляла волосы. Сердце почему-то ёкнуло тревожно. Света редко приходила просто так, без предупреждения.
— Светик? Что-то случилось?
— Привет, мам! — Света чмокнула мать в щёку. Проскользнула в квартиру. На ходу скидывая туфли. — А где папа? Я к вам с новостями!
— На балконе, — Галина смотрела, как дочь быстро проходит в гостиную, оставляя за собой шлейф сладких духов.
Было в этом что-то неестественное — в её движениях, в голосе, в улыбке. Слишком широкой, слишком яркой.
— Папа! — крикнула Света. — Иди сюда! У меня новости!
Виктор вошёл с балкона, вытирая руки тряпкой. На его лице мелькнула тень беспокойства. Но он быстро спрятал её за улыбкой.
— Привет, дочка. Что за новости? Чаю будешь?
— Обязательно! — Света плюхнулась на диван, похлопала по месту рядом с собой. — Садитесь оба, я хочу на вас смотреть, когда скажу.
Галина и Виктор переглянулись. Она видела в его глазах отражение своей тревоги. Последний раз, когда Света приходила с «новостями», им пришлось взять кредит, чтобы вытащить её из долгов.
— Подожди, чай принесу.
Галина направилась на кухню. Она медленно расставляла чашки. Пытаясь унять непонятную дрожь в руках. «Хватит себя накручивать, — думала она. — Может, у неё и правда хорошие новости. Может, повышение на работе. Или квартиру нашла».
Галина вернулась с подносом. Света уже рассказывала отцу про какой-то новый фильм. Который «обязательно надо посмотреть». Виктор кивал с улыбкой. Но глаза его оставались настороженными.
— Ну, — Галина поставила поднос на стол, — рассказывай, что за новости?
Света выпрямилась, обвела их торжествующим взглядом и объявила:
— Мам, пап, у меня новости. Я беременна!
Тишина. Такая плотная, что, казалось, её можно было потрогать руками. Галина замерла с чашкой на полпути ко рту. Виктор медленно опустил голову. Рассматривая свои руки.
— Ты не рада?
Света нахмурилась, глядя на мать:
— Ты что, не хочешь ещё одного внука?
Галина медленно поставила чашку. Перед глазами пронеслись картинки десятилетней давности: восемнадцатилетняя Света с огромным животом, её слезы, её испуг, её «Мам, я не справлюсь, помоги мне!». Потом крошечная Алина в их квартире, бессонные ночи, болезни, садик, школа. И Света. Которая сначала приходила раз в неделю. Потом — раз в месяц. А потом стала называть себя «тётей Светой».
— Света…
Галина заговорила медленно, тщательно подбирая слова:
— Мы не будем тебе помогать с этим ребёнком.
Дочь рассмеялась. Будто услышала отличную шутку:
— Ну вы шутите? Вы же не думаете, что я справлюсь одна?
— А кто отец? — спросил Виктор.
Его голос звучал тихо. Но твёрдо.
— Какая разница? — отмахнулась Света. — Он в стороне. Сказал, что дети ему не нужны. Но это неважно, правда? Мы справимся, как с Алинкой. Она же отлично растёт!
Галина смотрела прямо в глаза дочери:
— Нет. Ты уже оставила нам одного ребёнка. Мы воспитываем Алину. Но второго мы не потянем.
Она увидела, как улыбка Светы медленно тает, сменяясь недоумением, потом — обидой.
— Так это же другое! Я уже взрослая! У меня получится!
— Тебе двадцать восемь.
Галина сердито посмотрела на дочь:
— Десять лет назад. Тебе было восемнадцать. И ты говорила те же самые слова.
— Но я тогда была ребёнком!
— А сейчас кто? Кто ты сейчас, Света?
Дочь молчала. Переводя растерянный взгляд. С отца на мать и обратно. Галина видела. Как в её глазах нарастает паника. Она не планировала отказ. Она была уверена. в их безусловной поддержке.
— И что мне делать?
В голосе Светы появились слёзы:
— Вы хотите, чтобы я… избавилась?
— Это твоё решение. Только твое. Как и решение завести ребёнка. Как и решение, кто будет отцом. Как и решение, кто будет его воспитывать. Мы не говорим тебе, что делать. Мы говорим, чего не будем делать мы.
Твердо сказала Галина. Света вскочила, расплескав чай:
— Вы не можете так поступить со мной! Вы мои родители!
— Да, — кивнула Галина, — мы твои родители. И мы уже воспитываем твоего ребёнка. Которого ты оставила нам десять лет назад.
— Я не оставляла! — Света почти кричала. — Я просто… просто доверила вам! Потому что вы старше. И опытнее!
— У тебя было десять лет. Чтобы стать матерью Алине, — сказал Виктор. — Ты была «тётей Светой».
Дочь смотрела на них с возмущением. Как будто они предали её. Потом схватила сумочку:
— Вы ещё пожалеете! Вы увидите, как я справляюсь, и будете просить прощения!
Дверь за ней хлопнула так, что зазвенела посуда в серванте. Галина и Виктор сидели в тишине, не глядя друг на друга.
— Правильно ли мы поступили? — спросила наконец Галина, чувствуя, как к горлу подкатывает ком.
Виктор взял её за руку и сжал:
— А что нам делать? Галя, нам уже за пятьдесят. Мы с трудом успеваем водить Алину на все её кружки. Куда нам ещё один младенец?
Галина кивнула, но внутри росло чувство вины. Может, они действительно слишком жестоки? Может, им стоило пообещать помощь?
— Она справится,
Виктор обнял, словно читая её мысли:
— Ей пора повзрослеть. Это её жизнь, её выбор.
После этого Света перестала приходить. Не звонила, не писала. Только от общих знакомых Галина узнавала обрывки новостей: Света съехалась с каким-то мужчиной, живот уже заметен, работу бросила.
Каждый раз, укладывая Алину спать, Галина думала о том, что происходит со Светой. Как она справляется? Готовится ли к рождению ребёнка? Есть ли у неё всё необходимое?
Иногда ей хотелось позвонить, предложить помощь — хотя бы советом, если не делом. Но что-то останавливало. Может, страх снова оказаться втянутой в водоворот Светиных проблем. Может, обида за все эти годы, когда дочь считала нормальным оставить своего ребёнка родителям.
Однажды Алина вернулась из школы необычно тихая.
— Что случилось? — спросила Галина. Заметив её красные глаза. — Кто обидел?
Алина помотала головой, но губы её дрожали.
— Сегодня тётя Света пришла в школу, — сказала она тихо. — Позвала меня в кафе после уроков. Сказала, что у неё для меня сюрприз.
Галина напряглась:
— И что? Вы пошли?
— Я ждала её у школы, как она сказала. Прождала почти час, — голос Алины дрогнул. — Она не пришла. И на звонки не отвечала.
Галина притянула внучку к себе, обняла крепко-крепко. Девочка всхлипнула:
— Она всегда так. Обещает и не приходит.
— Я знаю, милая, — прошептала Галина, гладя её по волосам. — Знаю.
Вечером, уложив Алину, Галина сидела на кухне с чашкой остывшего чая. В голову лезли непрошеные мысли.
«Если бы мы тогда её не взяли… Где бы она была? С кем бы росла Алина?»
Но потом вспомнилась Света, стоящая с улыбкой: «Я беременна!». И острая мысль: «Она думает, что мы всегда всё будем тянуть за неё».
Виктор сел рядом, положил свою большую ладонь на её руку:
— О чём думаешь?
— О Свете. О нас. О том, правильно ли мы поступили.
Он вздохнул:
— Галь, мы уже не молодые. Мы даже Алину с трудом на кружки водим. Ещё одного — не потянем.
— Я знаю. Просто иногда кажется. Что мы слишком суровы. Если ей действительно нужна помощь?
— Тогда она попросит, — сказал Виктор. — Не как должное, а как помощь. Понимаешь разницу?
Галина кивнула. Она понимала. Слишком хорошо понимала.
Света появилась снова спустя месяц. Позвонила в дверь вечером, когда Алина уже легла спать. Живот был заметен — уже месяц шестой, не меньше.
— Привет, — сказала она. — Можно?
Галина молча отступила, пропуская дочь. Света прошла в гостиную, осмотрелась, будто видела квартиру впервые.
— Как Алинка? — спросила она. Присаживаясь на краешек дивана.
— Хорошо, — ответила Галина. — Только расстроилась. Ты не пришла в прошлый раз. Она ждала тебя.
Света поморщилась:
— Да, извини. Я… мне стало плохо. Токсикоз.
Галина не стала говорить, что токсикоз обычно бывает в первом триместре, а не в шестом месяце. Просто кивнула:
— Хочешь чаю?
— Нет, спасибо, — Света погладила живот. — Я ненадолго. Просто хотела спросить… Ну, вы ведь передумали? Примете малыша?
Сердце Галины сжалось. Как всё просто в мире Светы. Прийти. Улыбнуться. И ей тут же обеспечат всю помощь. Всю заботу. Всю поддержку.
— Света, послушай меня…
Галина присела рядом с дочерью.
— Мы любим Алину. Но мы не можем. Не можем воспитывать еще ребёнка. Это твоя жизнь. Ты взрослый человек. Это твоя ответственность.
Лицо Светы исказилось, словно от боли:
— Я так и знала! Вы бессердечные! Вы не любите меня!
— Любим.
Виктор зашел в комнату:
— Мы любили тебя. Мы любили тебя даже тогда. Когда ты отказалась от Алины. Но любовь — это не вечная жертва. Мы больше не можем.
— Не можете. Может не хотите?
Света вскочила, её глаза горели гневом.
— Вы просто не хотите помогать! Вам плевать! Что со мной будет!
— А тебе плевать, что будет с нами.
Сказала Галина. Чувствуя, как внутри поднимается волна горечи.
— Ты хоть раз подумала, каково нам было растить твоего ребёнка? Пока ты ходила по клубам? Каково было объяснять Алине. Почему её мама приходит раз в месяц. На час. И называет себя «тётей»?
— Я так решила. Потому что думала о ней! — закричала Света. — Чтобы ей не было больно. Когда я ухожу!
— А зачем ты уходила? — тихо спросил Виктор.
— Почему не осталась? С нами? Со своей дочерью?
В её глазах плескалась растерянность.
— Я… я не могла. Я была молодая. Я хотела жить.
— А теперь? Что изменилось теперь?
— Мне некуда идти.
Внезапно призналась Света. И её голос дрогнул.
— Он выгнал меня. Сказал, что не готов к ребёнку. Что я сама виновата.
Галина почувствовала. Как сердце сжимается от боли. Её девочка, её Светик…
«Нет, она не ребенок. Ей 28. Она взрослая женщина. И это её выбор».
— Мы не возьмем, — повторила Галина. — Есть социальные программы, пособия. Можем помочь найти работу с гибким графиком.
— Работу? — Света поморщилась. — С ребёнком? Шутите?
— Много женщин так живут.
Сказал Виктор и посмотрел на жену.
— Работают. И растят детей. Твоя мать, так вырастила И тебя, и Алину.Тебе придётся научиться.
Света смотрела на них с обидой и непониманием. Потом резко развернулась и пошла к двери:
— Ладно! Я вам ещё покажу! Вы ещё пожалеете!
Дверь хлопнула. Галина и Виктор остались вдвоём. В тишине гостиной.
— Как думаешь? Что она сделает? — спросила Галина.
Виктор покачал головой:
— Не знаю. Но надеюсь, что наконец повзрослеет.
Прошло полгода. Света почти не появлялась. Несколько раз звонила, просила денег — то на коляску, то на кроватку. Галина не отказывала, но давала немного. И всегда предлагала помощь делом. Найти работу. Посидеть с ребёнком.
— Не нужна мне твоя помощь! — огрызалась Света. — Только деньги давай и не учи меня жить!
По словам общих знакомых, Света жила у какой-то подруги, потом снимала комнату, потом снова нашла мужчину.
Алина росла. Перешла в пятый класс, записалась в новый кружок — театральный. Галина водила её туда три раза в неделю, сидела в коридоре с другими родителями, помогала учить роли. Виктор учил её кататься на велосипеде без рук, пёк блины по выходным. Обычная, спокойная жизнь.
А потом однажды Алина спросила за ужином:
— Бабушка, а тётя Света — она правда моя мама?
Галина замерла с вилкой на полпути ко рту. Виктор перестал жевать. Они никогда не скрывали от Алины правду. Но и не обсуждали это.
— Почему? С чего ты решила? — поинтересовалась Галина.
Алина пожала плечами:
— В школе говорили. Кто-то видел её с ребенком. Сказали, что у меня братик или сестричка. И что тётя Света на самом деле моя мама.
Галина вздохнула. Бросила взгляд на Виктора. Он кивнул.
— Да, милая. Света твоя мама. Но когда ты родилась. Она была очень молодой. И не могла тебя воспитывать. Поэтому мы с дедушкой стали твоими вторыми родителями.
Алина обдумала это, потом спросила:
— А почему она называет себя тётей?
— Потому что… — Галина запнулась, — потому что. Так она чувствовала себя комфортнее.
— А я?
Алина подняла глаза, в них стояли слёзы.
Галина встала, обошла стол и обняла внучку:
— Прости нас, солнышко. Мы не хотели. Делать тебе больно.
— Я люблю вас.
Тихо сказала Алина. Прижимаясь к бабушке:
— Вы мои папа и мама.
— Мы тоже тебя любим, — прошептала Галина
Она чувствовала, как к горлу подкатывает ком:
— Больше всего на свете.
В тот вечер. Укладывая Алину спать. Галина впервые поняла. Что они поступили правильно. Не потому, что у них не было сил на второго ребёнка. Не потому. Что они устали. Потому, что любовь. Не только забота и жертвенность. Иногда любовь. Умение сказать «нет». Даже если это причиняет боль. Даже если это кажется жестоким.
Через несколько месяцев после того разговора. Галина возвращалась из магазина. Она увидела Свету. На детской площадке возле их дома. Она сидела на скамейке. И кормила из бутылочки ребёнка. Завёрнутого в голубое одеяльце.
Галина подошла ближе:
— Здравствуй, Света.
Дочь подняла глаза — усталые, с тёмными кругами.
— Привет, мам.
— Мальчик? — Галина кивнула на свёрток.
— Да, — Света слабо улыбнулась. — Артём. Пять месяцев уже.
— Красивое имя, — Галина присела рядом. — Как ты справляешься?
— Сложно, — призналась Света, и в её голосе не было ни вызова, ни обиды — только усталость. — Работаю удалённо, пока он спит. Денег мало, но… мы справляемся.
— Хочешь зайти? — предложила Галина. — Алина будет рада тебя видеть. И… познакомиться с братом.
Света помолчала, потом кивнула:
— Хочу. Если вы не против.
— Конечно, не против.
Они поднялись в квартиру вместе. Виктор, увидев Свету с ребёнком, удивлённо поднял брови, но ничего не сказал. Просто предложил чаю.
Алина внимательно рассматривала маленького Артёма, а потом вдруг спросила:
— Тётя Света… то есть, мама. Можно я подержу его?
Света вздрогнула от слова «мама», но потом улыбнулась — неуверенно, осторожно:
— Конечно, только садись на диван. И голову поддерживай, вот так.
Галина смотрела, как её дочь учит свою дочь держать своего сына, и думала о том, насколько запутанной может быть жизнь. И насколько простой она становится, когда каждый берёт на себя ответственность за свои решения.
— Мам, — тихо сказала Света, когда Алина увлечённо ворковала с малышом, — спасибо вам. За то, что не сдались тогда. Я… я наконец поняла, что значит быть мамой.
— Поняла? — переспросила Галина.
— Да, — Света смотрела на своих детей с улыбкой, в которой было больше усталости, чем радости, но радость всё-таки была. — Это когда нет выбора. Когда просто делаешь, что должен, даже если очень тяжело. Даже если хочется всё бросить.
Галина кивнула. Она-то знала это всегда.
— Ты справишься, — сказала она, сжимая руку дочери. — Мы рядом. Не чтобы делать за тебя, а чтобы поддержать, когда будет совсем тяжело.
И Света — её легкомысленная, вечно ускользающая Света — вдруг положила голову на плечо матери и разрыдалась. Тихо, беззвучно, но так искренне, как не плакала с детства.
— Я так устала, мама, — прошептала она. — Так устала быть одна.
— Ты не одна, — ответила Галина, гладя её по волосам. — Ты никогда не была одна.
И в этот момент она поняла: иногда «нет» может стать лучшим подарком. Даже если это последнее «нет» дается так трудно.
