Свекровь назвала ее нехорошим словом, когда грузчики выносили последний чемодан с летними вещами. Елизавета стояла рядом и чувствовала себя именно такой, но отступать было некуда — арендаторы уже ехали по Ярославскому шоссе и должны были приехать через час.
Всего десять дней назад эта ситуация казалась ей невозможной.
***
Началось все в понедельник, шестого мая, когда Елизавета в очередной раз пыталась подсчитать их семейный бюджет. Она сидела за кухонным столом, раскладывала чеки от строительного магазина и понимала, что цифры складываются в безнадежную картину. На ремонт им нужно было триста тысяч рублей — при их общем доходе в восемьдесят это означало минимум год экономии на всем.
— Толя, — сказала она мужу, когда тот пришел с работы и, как обычно, повесил пиджак на спинку стула, — а что если нам в этом году попробовать сдать дачу?
Анатолий остановился посреди кухни, снимая галстук.
— Как это сдать? Кому?
— Ну… туристам каким-нибудь, дачникам, — Елизавета подвинула к мужу листок с расчетами, стараясь говорить как можно более спокойно. — Смотри, если сдать дом на три летних месяца, можно получить тысяч семьдесят-восемьдесят. Этого хватит на часть ремонта, а остальное мы доберем к зиме.
Анатолий молча изучал цифры, время от времени почесывая затылок — верный признак того, что он напряженно думает.
— Идея, конечно, неплохая, — протянул он наконец, — только вот проблема небольшая имеется. Мои родители на этой даче каждое лето живут. Им больше некуда деваться, у них с этого огорода на всю зиму потом овощи…
— Толя, — Елизавета придвинулась к мужу поближе, взяла его за руку, — да я понимаю, что им будет непросто. Но посмотри реально на ситуацию. Твои родители получают пенсию тысяч сорок на двоих. Мы с тобой зарабатываем восемьдесят, но еще кредит за машину платим, плюс твоей маме на лекарства помогаем. У нас в квартире просто кошмар творится, в ванной плитка сыплется, на кухне кран третий месяц подтекает, а в спальне вообще обои висят как лохмотья после того прорыва в феврале. Может, хватит уже терпеть?
Анатолий долго молчал, рассматривая расчеты жены. Елизавета видела, как у него дергается мышца на щеке, всегда так было, когда он мучился с трудным решением.
— Лиза, ты же знаешь, какая у мамы реакция будет, — наконец сказал он. — Она воспримет это как личное предательство.
— А я что, не человек? Мне не хочется жить нормально? — голос Елизаветы стал чуть громче, хотя она старалась сдерживаться. — Толя, нам по тридцать шесть лет, мы работаем, имеем право на нормальные условия жизни! А сейчас… Скоро плесень по стенам пойдет, если еще подождем хоть немного!
— Хорошо, хорошо, — Анатолий поднял руки в примирительном жесте. — Давай попробуем. Только… мне с ними поговорить нужно будет. Аккуратно.
На следующий день, во вторник, Елизавета взялась за поиск арендаторов. Она взяла фотографии дачи с прошлого лета, составила подробное описание и разместила объявления на всех сайтах, какие смогла найти. К вечеру у нее было уже четыре звонка и две семьи, готовые приехать на просмотр.
— Ну как, нашла кого-нибудь? — спросил Анатолий, когда вернулся с работы.
— Завтра едем показывать дом, — Елизавета не могла скрыть удовлетворения. — Есть одна семья очень приличная из Москвы, с подростком. Готовы платить двадцать пять тысяч в месяц и сразу предоплату внести.
— Быстро ты, — покачал головой муж. — А с родителями когда говорить будем?
— Сначала договор подпишем, потом и поговорим. А то вдруг арендаторы передумают, зачем раньше времени нервы трепать?
В среду, восьмого мая, они поехали на дачу показывать дом потенциальным арендаторам. Первая семья, молодые родители с двумя маленькими детьми, долго осматривали каждый угол, но в итоге сказали, что подумают. А вот вторая семья, Петровы, была настроена более решительно.
— Нам очень нравится, — сказала Ольга Петрова, выходя из дома после осмотра и оглядывая участок. — Тихо, красиво, воздух чистый. Мы готовы снимать с пятнадцатого мая по тридцать первое августа, и вот…
Она достала из сумки конверт.
— Предоплата за первый месяц, как и договаривались.
Елизавета с Анатолием переглянулись. Это было именно то, что им нужно.
— Тогда давайте оформим договор, — сказал Анатолий, доставая из портфеля заранее распечатанные бланки.
По дороге домой Елизавета уже планировала дальнейшие действия.
— Слушай, а дом-то нужно подготовить, — сказала она мужу. — Хорошую уборку сделать, может, что-то мелкое подремонтировать. Давай клининговую службу закажем на пятницу?
— Давай. Только… — Анатолий помолчал. — Лиз, а с родителями когда говорить будем? Арендаторы же в понедельник въезжают.
— В четверг поговоришь. Завтра как раз подходящий день, девятое мая, праздник. Настроение у них хорошее будет.
Но в четверг, девятого мая, все пошло совсем не по плану. Анатолий позвонил родителям поздравить с Днем Победы, и разговор принял неожиданный оборот.
— Спасибо, сынок, и вас с Лизочкой поздравляем! — голос Валентины Владимировны был слышен даже на расстоянии, она всегда говорила громче обычного, когда была в хорошем настроении. — А на лето мы, как всегда, на дачу собираемся. Кстати, я тут слышала от соседки, что вы уборку заказали? Лизочка какая молодец, какая хозяйственная! Наверное, к нашему приезду готовится, да?
Елизавета стояла с ножом в руке. Откуда свекровь узнала про клининг? Видимо, кто-то из соседей слышал, как она договаривалась с уборщицами.
— Мам, ну да, уборку заказали, но тут такое дело… — Анатолий посмотрел на жену умоляющим взглядом, словно просил помощи. — У нас с Лизой появились некоторые планы… Хотели с вами посоветоваться…
— Какие планы, Толечка? — в голосе Валентины Владимировны послышалась настороженность.
— Мам, знаете что, давайте лучше встретимся в выходные и спокойно поговорим. Приедем к вам в воскресенье, хорошо?
— Да о чем тут говорить-то? — рассмеялась свекровь. — Мы же, как всегда, на дачу на все лето переезжаем, ты же это знаешь! А теперь еще и уборка такая замечательная будет, просто прекрасно все получается!
Елизавета подошла к мужу и настойчиво жестами показала, что нужно объяснить ситуацию прямо сейчас. Анатолий замотал головой и прикрыл рукой трубку.
— Не сейчас, — прошептал он. — Праздник же, настроение хорошее у них. Лучше в воскресенье спокойно все обсудим.
— Мам, ну ладно, поздравляю еще раз с праздником, — сказал он в трубку. — В выходные увидимся, обсудим все.
— И вас, деточки! Мы с папой так ждем лета, так соскучились по даче!
Когда Анатолий положил трубку, Елизавета долго смотрела на него молча.
— Толя, ты понимаешь, что творится? — наконец произнесла она, стараясь говорить спокойно. — Она думает, что уборка для нее заказана. И радуется. А арендаторы в понедельник приезжают.
— Понимаю, Лиз. Но не мог же я в праздник такую новость сообщать. Завтра обязательно позвоню, все объясню.
— Завтра — это пятница, день уборки. А в понедельник — въезд. Толя, времени-то почти не осталось!
— Лиза, я же сказал, позвоню завтра и все улажу. Не переживай так.
Пятницу, десятое мая, Елизавета провела на даче, контролируя работу клининговой службы. Две женщины старательно мыли, чистили и полировали каждый сантиметр дома. К вечеру дача блестела чистотой и была готова для новых жильцов.
— Ну что, Толя, позвонил родителям? — спросила она мужа по телефону, когда ехала обратно в город. — Уже пора бы с ними поговорить… сам понимаешь… ну…
— Нет еще, на работе аврал был, никак не мог отвлечься. Но завтра утром обязательно позвоню, честное слово.
— Толя, завтра суббота!
— Ну и что? По субботам тоже можно звонить.
Но на следующее утро Анатолий снова не позвонил. Он нашел тысячу причин, то документы нужно было просмотреть, то за продуктами съездить, то телевизор починить.
— Лиз, ну не могу я так сразу с места в карьер, — оправдывался он, когда Елизавета в очередной раз напомнила о звонке. — Это же серьезный разговор, подготовиться нужно, слова подобрать…
— Какие? — Елизавета чувствовала, как внутри нее закипает раздражение. — Сказать: «Мама, мы сдаем дачу на лето». Все! Пять слов!
— Ты ведь знаешь мою маму. Она такие новости близко к сердцу принимает…
До полудня муж отлынивал от разговора с родителями под любыми предлогами. Елизавете уже хотелось его треснуть чем-нибудь тяжелым. Но она из последних сил сдерживалась.
Через полчаса зазвонил телефон.
— Толечка, сынок! — радостный голос Валентины Владимировны звучал торжествующе. — Мы приехали на дачу, какая же здесь красота стала после уборки! Лизочка такая умница, такая хозяйственная! Мы уже начали обустраиваться, папа продукты в холодильник раскладывает, а я шторы развешиваю. Спасибо вам, детки, за такую заботу о нас!
— Мама, а вы где… — оторопело вскочил и забегал Анатолий. — Зачем на дачу… вы же… в июне всегда. И как в дом попали?
— Так у нас ключи, ты чего? — весело расхохоталась Валентина Владимировна. — Все, пойду шторы вешать. Окна чистые — загляденье, поцелуй от меня Лизочку за такое чудо!
Елизавета выхватила трубку у мужа.
— Анатолий, — сказала она тоном, не предвещающим ничего хорошего, — садись в машину и езжай на дачу. Сейчас же. И объясни своим родителям все.
— Лиз, но я же не готов к такому разговору…
— Толя, арендаторы приезжают в понедельник утром! Это завтра! У нас договор, они деньги заплатили! Если ты не поедешь, я сама!
— Хорошо, хорошо. Только… Только ты со мной. Одному мне с ними не справиться.
Они приехали на дачу в половине седьмого вечера. Уже с порога было видно, что Валентина Владимировна и Константин Андреевич основательно обосновались. В прихожей стояли их домашние тапочки, на кухонном столе лежали лекарства, на подоконниках красовались цветы в горшках.
— А вот и наши детки приехали! — весело встретила их Валентина Владимировна, выходя из спальни в домашнем халате. — Как раз вовремя, я ужин готовлю. Толенька, папа сегодня грядки начал размечать, говорит, в этом году рекордный урожай будет! Станем вас баловать огурчиками свежими.
Елизавета посмотрела на мужа. Анатолий стоял как вкопанный, глядя на разложенные повсюду родительские вещи.
— Валентина Владимировна, — начала Елизавета максимально мягким тоном, стараясь улыбаться, — а что это вы так рано в этом году приехали? Обычно же ближе к июню…
— Да что тут раннего-то? — удивилась свекровь, помешивая что-то в кастрюле. — Май уже, тепло, самое время дачный сезон открывать. Тем более уборка такая замечательная была, грех не воспользоваться!
— Мам, — Анатолий наконец подошел к матери, сел рядом с ней за стол, — а мы вас как-то предупреждали, что убираться будем?
— Да что предупреждать-то? — рассмеялась Валентина Владимировна. — Вы же заботливые детки, конечно, о родителях думаете. Мне как соседка позвонила, я сразу поняла, что Лизочка к нашему приезду старается.
Елизавета почувствовала, как у нее начинают потеть ладони.
— Валентина Владимировна, — сказала она, стараясь сохранить спокойствие, — боюсь, тут какое-то недоразумение произошло. Мы с Анатолием уборку заказывали совсем не для… То есть у нас появились некоторые планы относительно дачи…
— Какие планы? — свекровь перестала помешивать еду и повернулась к невестке. — О чем вы говорите?
Елизавета посмотрела на мужа. Анатолий сидел, опустив голову, и молчал.
— Мам, — наконец заговорил Анатолий, не поднимая глаз, — дело в том, что мы с Лизой… Мы решили попробовать сдать дачу на лето. Нам очень нужны деньги на ремонт, а аренда дачи могла бы помочь.
Валентина Владимировна медленно положила ложку и уставилась на сына.
— Сдать дачу? — переспросила она. — Как это? Кому?
— Ну… туристам, — ответила Елизавета. — Семье с ребенком. Они готовы хорошо платить за возможность провести лето на природе.
— Но это же наша дача! — голос свекрови стал громче. — Мы с папой здесь двадцать лет каждое лето живем! Все обустроено, огород, сад, воспоминания! И вы хотите каких-то посторонних людей сюда привести?
— Мама, — Анатолий наконец поднял голову, — пойми, нам действительно очень нужны эти деньги. После последнего потопа квартире такой ремонт требуется… Мы просто больше не можем там жить. А с зарплат еще год копить будем.
— А мы что? Не семья? — Валентина Владимировна встала и начала ходить по кухне, размахивая руками. — Мы что, чужие люди, которых можно выгнать ради денег? Всю жизнь работали, эту дачу обустраивали, каждую копейку сюда вкладывали, а теперь в старости должны уступить место каким-то незнакомцам? Я считаю эту дачу нашей… семейной!
Константин Андреевич, который все это время молчал, сидя в углу кухни, наконец подал голос:
— Валя права, — сказал он, глядя на сына. — Эта дача — наш дом. Мы привыкли здесь жить. У нас тут все налажено, режим свой. Зачем все ломать?
— Константин Андреевич, — сказала Елизавета как можно более ровным тоном, — никто не говорит о том, что вы чужие люди. Но у семьи могут быть разные потребности. И сейчас наша главная цель — привести в нормальное состояние жилье.
— Вот жили бы у нас пока лето и делали свой ремонт! — воскликнула Валентина Владимировна. — А дачу оставили в покое! Вы молодые, здоровые, можете и по-другому заработать. А мы старые, больные, нам деваться некуда!
— Мам, — Анатолий попытался встать, но свекровь жестом остановила его.
— Не перебивай! Я еще не закончила! — Валентина Владимировна была уже в полном негодовании, ее несло. — Я вырастила сына, всю жизнь ему отдала, думала, что на старости лет хоть немного отдохну, а мне говорят: «Освобождай дачу, нам денег нужно»! Да как так можно?!
— Валентина Владимировна, — Елизавета тоже встала, чувствуя, что больше не может сдерживаться, — давайте говорить честно. Дача оформлена на Анатолия. Мы с ним — молодая семья, работаем, принимаем решения о том, как распоряжаться нашим имуществом. И мы решили, что в этом году дачу нужно сдать.
— Ах вот как! — лицо свекрови стало красным от возмущения. — Значит, теперь все решает молодая жена, а мнение родителей можно в расчет не принимать? Для сына мы теперь действительно никто?
— Мам, ну что ты такое говоришь? — Анатолий встал и попытался обнять мать, но она отстранилась.
— Не трогай меня! Я думала, что знаю своего сына. Оказывается, ошибалась! Думала, вырастила человека с сердцем, а получается, деньги для него важнее родителей!
— Речь не о том, — сказала Елизавета, стараясь не повышать голос. — Арендаторы уже заплатили деньги, договор подписан, они приезжают в понедельник…
— Мы никуда не поедем! — отрезала Валентина Владимировна. — Это наш дом, и мы здесь останемся. А ваши арендаторы пусть ищут другое место!
Разговор зашел в тупик. Елизавета с Анатолием уехали в город ни с чем, а родители остались на даче, демонстративно продолжая обустраиваться.
— Ну и что теперь делать будем? — спросила Елизавета, когда они ехали по темному шоссе обратно в город. — Мама твоя явно не хочет уступать.
— Не знаю, — устало ответил Анатолий. — Может, попробуем договориться с арендаторами? Перенести на следующий год или найти им другой вариант?
— Толя, — Елизавета остановила машину на обочине и повернулась к мужу, — ты понимаешь, что происходит? Твоя мать просто игнорирует наши потребности. Она даже слушать не хочет о наших проблемах.
— Лиз, это моя мама. Она привыкла жить определенным образом. Для нее дача — это очень важно.
— А для меня не важно жить в нормальных условиях? — голос Елизаветы стал громче. — Толя, у нас в ванной плитка сыплется каждый день, на кухне кран третий месяц подтекает, в спальне после того прорыва стены до сих пор сырые! Мне это нравится?
— Конечно, не нравится…
— Тогда что ты предлагаешь? Будем дальше жить в этом кошмаре, чтобы твоим родителям было комфортно?
Анатолий долго молчал.
— Не знаю, Лиз. Честно.
— А я знаю, — твердо сказала Елизавета, заводя машину. — Завтра утром я еду на дачу и делаю так, чтобы дом был готов для арендаторов к понедельнику.
— Лиза, давай еще раз попробуем с ними поговорить…
— Мы говорили. Результат ты видел.
Все воскресенье Анатолий набирал номер родителей. Безрезультатно — ответа не было. Те явно решили, что тактика молчания даст хорошие плоды. Заставит сына и невестку изменить свое решение. Елизавета тоже не находила себе места, арендаторы должны были приехать уже в понедельник.
Вечером терпение у Елизаветы закончилось.
— Все, — сказала она мужу, — я вызываю грузчиков. Завтра утром едем на дачу и освобождаем дом.
— Лиз, ты что? Как ты можешь выгнать моих родителей?
— Я не выгоняю. Я просто освобождаю дом для законных арендаторов. Твои родители могут переночевать в летней кухне или поехать домой в город.
— Но они же не готовы…
— Толя, — Елизавета посмотрела мужу в глаза, — завтра в два часа дня на дачу приедут люди, которые заплатили нам двадцать пять тысяч рублей за месяц аренды. У нас с ними договор. Если мы его не выполним, нам придется вернуть деньги и заплатить неустойку. Ты этого хочешь?
— Нет, конечно…
— Все, утром я беру грузчиков и еду на дачу. Хватит, не только твоя мама умеет играть по-своему.
Свекры еще не встали, а Елизавета рано утром уже входила в дом. Она понимала, что тактика внезапности даст свои преимущества.
— Все, цирк окончен, сегодня сюда заедут арендаторы, — объявила Елизавета громко. — Остальных прошу покинуть помещение. Как бы вам ни хотелось остаться, дача сдана на все лето.
— Ты не посмеешь! — заорала свекровь, выскакивая из спальни в пижаме и одном тапочке. — Пусть сын мне все это в лицо скажет, тогда поверю. А пока… Мордоворотов своих выгоняй, и сама уезжай. Что непонятного? Немедленно все уходите… иначе…
— Хозяйка, вы бы разобрались между собой, — предложил миролюбиво один из грузчиков. — Время — деньги, а нам за ваши семейные конфликты никто не доплачивает.
— Начинайте, — кивнула Екатерина. — Вот эти вещи, что в сумках и чемоданах. Их в летнюю кухню. Остальное сейчас тоже соберем. Тут не так много на самом деле, быстро управитесь.
— Не позволю! — Валентина Владимировна бросилась грудью защищать имущество.
Но Елизавета взяла ее за руку и отвела в спальню.
— Собирайтесь, чтобы потом не было криков, будто кто-то что-то повредил. Лучше сами упакуйте вещи.
— А моя рассада? Семена, удобрения! — вскричала Валентина Владимировна и покраснела. — Пока Толя не приедет…
Анатолий не ответил на звонок. Зато свекор вышел во двор и теперь наблюдал за происходящим из партера. Он вообще предпочитал плыть по течению и не вмешиваться в дела жены.
— Костя, — подошла к нему Валентина Владимировна, — ну скажи ей что-нибудь! Ну нельзя же так!
— Что я могу сказать, Валя? — устало ответил муж. — Дом не наш, решение не наше.
Вещи закончили выносить. Елизавета прошлась по всем комнатам, проверяя порядок. Все выглядело безупречно.
Ровно в два подъехала темно-синяя «Хонда». Из машины вышла семья Петровых — родители и подросток лет пятнадцати. Свекровь тут же совершила марш-бросок и опередила Елизавету буквально на пару секунд. Она хитро улыбалась, предвкушая победу.
— Простите, — обратилась она к Ольге Петровой, — но здесь какая-то ошибка вышла. Мы с мужем в этом доме живем, это наша дача…
Елизавета быстро подошла к свекрови и взяла ее под руку.
— Валентина Владимировна, не мешайте людям, пожалуйста. Здравствуйте, не обращайте внимания, проходите в дом.
— Но как же так? — растерянно спросила Ольга Петрова. — У нас договор, мы заплатили… Имеем право тут жить…
— Все правильно, — твердо сказала Елизавета. — Договор в силе, дом ваш. Эта женщина здесь больше не проживает.
Она провела арендаторов по дому, показала, где что находится, как пользоваться техникой. Петровы остались довольны и начали разгружать машину.
А Валентина Владимировна стояла у летней кухни и плакала. Константин Андреевич подошел к ней, обнял за плечи.
— Валя, поехали домой, — тихо сказал он.
— Какой дом? — всхлипнула она. — Это и есть наш дом!
— Был наш, — Константин Андреевич покачал головой. — Теперь видишь, все изменилось.
Они медленно собрали самое необходимое и пошли к машине. У калитки Валентина Владимировна обернулась и крикнула:
— Ты еще пожалеешь о том, что натворила! Такие вещи не прощаются!
Елизавета проводила их взглядом и вернулась к арендаторам, которые обустраивались в доме.
Около семи вечера приехал Анатолий. Он выглядел бледным и расстроенным.
— Ты хоть представляешь, что устроила? — набросился он на жену, едва выйдя из машины. — Мама рыдает уже третий час, папа еле ее успокоил! Они чувствуют себя преданными!
— Никто их не предавал, — спокойно ответила Елизавета. — У них есть хорошая квартира в городе, пусть живут там.
— Лиза, ты не понимаешь! Для них эта дача — не просто дом для отдыха, это их жизнь! Родители здесь каждое лето двадцать лет проводят!
— А для меня наша квартира — это тоже моя жизнь, — Елизавета села на ту же скамейку, где несколько часов назад сидел Константин Андреевич. — Толя, я больше не могу жить в тех условиях, которые у нас есть. Мне тридцать шесть лет, я не хочу половину жизни провести в разваливающейся квартире только для того, чтобы твоим родителям было удобно.
Анатолий медленно опустился рядом с ней.
— Знаешь, что мне сказала мама? Я предал семью ради денег.
— Толя, — Елизавета взяла мужа за руку. — Семья — это мы с тобой. А то, что было до — это прошлое. Мы имеем право строить свое будущее.
— Но мама никогда не простит…
— Может быть. Но ты готов всю жизнь жить по указке своих родителей? Отказываться от собственных потребностей ради их комфорта?
Анатолий долго молчал, глядя на дом, из окон которого лился теплый свет. Семья Петровых ужинала, и было слышно, как они обсуждают планы на завтра.
— Наверное, ты права, — наконец сказал он. — Возможно, пора мне самому принимать решения.
— Я не хочу, чтобы ты выбирал между мной и родителями, — ответила Елизавета. — Да и не нужно этого. Я хочу, чтобы ты выбирал между зависимостью и свободой. Хватит… оглядываться на других.
Анатолий сжал ее руку.
— Хорошо, тогда будем свободными.
Через три месяца, когда закончился срок аренды, Елизавета и Анатолий завершили ремонт в квартире. На вырученные от сдачи дачи деньги они поменяли сантехнику, положили новую плитку, поклеили обои. Квартира преобразилась.
Валентина Владимировна и Константин Андреевич провели лето в городской квартире. Они больше ни разу не приезжали на дачу и очень редко звонили сыну. Анатолий несколько раз пытался наладить отношения, но мать отвечала холодно.
— Ты сделал свой выбор, — говорила она. — Живи теперь с ним.
Но постепенно боль утихала. Елизавета и Анатолий обустраивали обновленную квартиру, планировали отпуск, говорили о детях. И когда они болтали на кухне за утренним кофе, оба понимали — поступили правильно.
А дачу они сдали и на следующее лето.
