Когда кто-то говорит о конце лета, обычно представляется уже выцветшее солнце, пожухлые травы, прохладные вечерние ветра и мысли о том, что дни становятся короче. Но в маленьком городке Клюквине, расположенном в низине у извилистой реки Утли, всё пошло как-то иначе. В конце августа там вдруг случились мощные ливни, которые не прекращались несколько дней подряд, и вода в реке поднялась так быстро и так высоко, что все заговорили о неожиданном паводке.
За несколько дней берега Утли размякли, а в низинах собрались огромные лужи, переходящие в озёра; подступы к домам в прибрежной зоне стали опасны, и некоторые жители уже вынуждены были ходить по колено в воде. Для Клюквина было редкостью видеть паводок в конце лета: тут обычно затапливало весной, при половодье, но чтобы вода поднималась сейчас, когда сезон дождей вроде как давно прошёл, – это вызывало у горожан тихое волнение и даже страх.
В центре городка, на площади у памятника купцам Жуковым, которые основали здесь ещё в конце XIX века торговые ряды, собрался народ: мужчины в сапогах, женщины, прижавшие к себе детей, несколько стариков, которые, опираясь на клюшки, слушали последние вести. Слышались обрывки разговоров:
— Говорят, вода у моста уже подступила к дорожному полотну!
— Да неужто? Ещё вчера там сухо было, я сам ходил!
— Да за ночь поднялось на десять сантиметров, а может, и больше, смотря как считать.
— Если так пойдёт, скоро перельётся через набережную.
Люди тревожно покачивали головами. Многие здесь, в Клюквине, переживали не лучшие времена: завод по производству фанеры закрылся год назад, часть населения уехала в поисках работы. Те, кто остались, занимались огородами, мелким бизнесом да услугами для немногочисленных гостей, проезжавших в туристические заповедные зоны ещё дальше на север. Вдобавок к общим трудностям теперь грянул этот «летний паводок».
В доме культуры, большом и обшарпанном здании, пахнущем старой краской и бумагой, срочно собрались представители местной администрации и активисты – всего человек пятнадцать. Секретарь пыталась записывать в блокнот идеи и вопросы, но шум стоял такой, что почти невозможно было разобрать фразы. В воздухе витала смесь тревоги, усталости и суетливой энергии: кто-то предлагал перекрыть дорогу, кто-то – вызвать МЧС, кто-то – срочно укреплять мешками с песком берег у жилых домов.
Среди этой гудящей толпы выделялся Павел Семин, около сорока лет, высокий, худой, с резковатыми чертами лица. Он работал учителем географии в местной школе – точнее, до весны работал, а с сентября, если школа вообще откроется, дальше было неизвестно: ходили слухи, что часть классов оптимизируют и переведут в соседний район. Павел стоял, опершись на стену, слушал сумбур обсуждений и думал, что, вероятно, можно как-то помочь городу, но надо действовать более организованно.
– Люди, – наконец сказал он громким голосом, – давайте распределим задачи. У нас паводок не такой страшный, как весенний, но всё же опасен. Почему бы не разделиться на группы? Одна займётся мониторингом уровня воды, другая – поможет с мешками песка, третья – проверит, нет ли отрезанных от дороги домов в районе поселка Заречье.
Остальные на мгновение притихли, прислушались. Глава администрации, лысоватый мужчина лет пятидесяти по фамилии Боробин, кивнул.
– Да, верно. Мне вот только нужна поддержка. МЧС обещали прислать людей, но не так быстро. У нас сутки-двое, если ливни не прекратятся.
– Насчёт ливней, – вставил Павел, – по прогнозу погода улучшится только послезавтра, значит, ещё два-три дня дождей может быть. За это время вода может подняться существенно.
Вскоре действительно сформировались «бригады»: человек пять согласились насипать песок в мешки и возводить барьеры там, где река уже грозилась выйти из берегов. Другие занялись объездом прибрежных улиц, чтобы предупредить пожилых жителей и узнать, кому нужна эвакуация. Третьи должны были дежурить на мосту с рулеткой и палками, чтобы измерять подъём воды каждые пару часов.
Павел сам попросился в патруль: он хотел поехать в Заречье, маленькую деревню на другом берегу, которая формально входила в состав Клюквина, но фактически жила своей жизнью. Туда вёл узкий деревянный мост, который весеннее половодье всегда заливало, и если сейчас вода подступит снова, деревню могут отрезать.
С ним вызвалась ехать Анна, девушка около тридцати, работавшая когда-то в районной газете, а теперь безработная и перебивалась подработками: писала статьи в интернет, делала фото на заказ. Анна была невысокая, с косичкой, выглядела то ли застенчивой, то ли обеспокоенной. Ей захотелось сделать «репортаж» о паводке, а ещё она не без симпатии относилась к Павлу, да и он к ней. Впрочем, оба пока скрывали это за нейтральными разговорами.
Они сели в старенькую «Ниву» – расхлябанную, но ещё на ходу, – которую администрация выделила для таких поездок. Павел сел за руль, Анна – на пассажирское сиденье, держа на коленях фотоаппарат. За окнами моросил дождь, и дворники не справлялись с мутными стёклами.
– Я в Заречье лет пять не была, – призналась Анна. – Когда-то делала материал о местных жителях, о том, как там красиво у реки.
– Там действительно тихо и красиво, – кивнул Павел, – но если вода поднимется, им придётся туго.
Дорога шла мимо поля, которое уже наполовину превратилось в озерцо: вода заливала канаву и грозилась перехлестнуть через асфальт. Машина вибрировала, фары выхватывали клочья дождя и тусклые очертания деревьев. Наконец они добрались до деревянного моста через Утлю. Павел притормозил, вышел, чтобы проверить, безопасно ли ехать: доски были влажные, под ними бурлила темно-коричневая вода.
– Лучше потихоньку, – сказал он Анне, – Прорвёмся, пока не слишком разлилось.
«Нива» проехала мост, закачавшись на досках, и они оказались на другом берегу, где виднелась цепочка деревенских домов. Свет в окнах – у кого-то еще горел, а у кого-то, видимо, не было электричества или экономили. Тут дороги ещё хуже: грязь, лужи. Местами казалось, что колёса вот-вот увязнут.
– Если вода поднимется сантиметров на двадцать, – заметил Павел, – мост станет непроходимым. Надо предупредить людей, чтобы были готовы к эвакуации, если что.
– Конечно, – кивнула Анна. – Я постараюсь ещё сделать несколько снимков, чтобы отправить в нашу группу в соцсетях, пусть люди видят и готовятся.
Они вышли из машины. Дождь, казалось, стал ещё сильнее. Стараясь не поскользнуться, пошли к первому дому – крыльцо низкое, во дворе вода уже стоит на пару сантиметров. Постучали. Дверь приоткрыл старик в ватнике и валенках, за его спиной маячили печная труба и тусклая лампа.
– Чего вам? – буркнул он сначала недовольно, но, увидев Павла и Анну, которые представились от администрации, смягчился. – А, насчёт воды? Да бывал у нас уже паводок. Прорвёмся!
Павел объяснил, что, возможно, придётся эвакуироваться, если мост затопит. Старик лишь отмахнулся:
– Да куда я поеду, тут скотина у меня – пара коз, куры. Я их не брошу. Я уж как-нибудь останусь, в лодку сяду, если что.
Анна с тревогой посмотрела на Павла. Хоть люди и понимают опасность, но добровольно уезжать не хотят. Тем не менее, записали адрес, попросили держать контакт.
Следующий дом – женщина с двумя детьми. Она выглядела обеспокоенной, сказала, что муж пока уехал в город по делам, а она боится, что не выберутся с детьми, если мост смоет. Павел предложил ей собираться уже сейчас, ведь есть машина, можно отвезти её в Клюквин на подготовленную точку размещения (школа имела достаточно пространства). Но женщина замялась, сказав, что муж велел дождаться, а вдруг всё обойдётся.
Так они обошли почти десяток домов. Картина везде похожая: либо пожилые, которые уже видавшие виды и не желающие уезжать, либо семьи, сомневающиеся, стоит ли сейчас сорваться с места. Анна делала фотографии: утонувший в воде огород, покосившийся забор, погреб с прибывшей водой. Лица людей, которые смотрят на объектив камеры с напряжёнными улыбками.
В одном доме они наткнулись на подростка, лет четырнадцати, по имени Серёжа. Он был один: родители уехали утром за покупками и ещё не вернулись. Мальчик сидел, смотрел в окно, где дождь хлистал по стёклам.
– Ты давно здесь один? – спросил Павел.
– Со вчерашнего вечера, – пожал плечами Серёжа. – Сказали, что вернутся сегодня днём, но уже вечер, а их нет. Может, мост затопило, и они не могут переехать обратно?
Павел и Анна переглянулись. Было уже около семи вечера, свет быстро мерк, и ехать за покупками родители уехали… да, вполне могут застрять, если на дороге сильное размыв. Мальчика нельзя же так оставить одного.
– Может, поедешь с нами пока? – предложила Анна. – А когда родители вернутся, мы их найдём и скажем, где ты.
Серёжа подумал, глянув на пустой холодильник:
– Да я только рад, тут скучно и мрачно, – ответил он, смутившись. – Возьму куртку.
Так что у них появился «попутчик». С ним поехали дальше по деревне, после чего решили возвращаться в Клюквин. Но когда добрались до моста – стало понятно: вода уже плескалась по самым краям досок, а в некоторых местах в лунном свете было видно, как волны перекатываются прямо через верх.
– Плохи дела, – прошептала Анна, выглядывая из машины.
– Но может, ещё успеем, – сказал Павел. – Главное, медленно и аккуратно.
Машина въехала на мост, который скрипел и вибрировал. Дощечки под колёсами прогибались, вода хлестала по бокам. Серёжа затих на заднем сиденье, выглядя напуганным. Анна лишь сжала ремень на груди. Ещё метр, и ещё, казалось, что вот-вот доски могут выскочить или течение унесёт всё. Но «Нива» всё же проехала. Павел выехал на твёрдый берег, выдохнул, и они с облегчением поняли, что выбрались.
Сразу позвонили главе администрации: отчитались, что мост фактически уже непроходимый. Людям в Заречье придётся либо оставаться там и надеяться на лодки, либо в срочном порядке выезжать. Боробин выругался, сказал, что попробует организовать лодку, чтобы переправлять людей, но это не так просто в темноте.
– Ладно, пока делаем, что можем, – устало проговорил Павел и стал думать, куда пристроить Серёжу.
В итоге решили отвезти мальчика в школу, точнее, в здание лицея (пока ещё не закрытого), где на втором этаже имелся актовый зал, превращённый в пункт временного размещения. Подходя к школе, Павел ощутил смешанное чувство: ведь это место, где он столько лет учил детей географии, кто знает, будет ли у него работа осенью. Но сейчас об этом некогда думать.
В зале стояло несколько раскладушек, дежурили два врача. Уже принесли сюда кое-кого из прибрежных улиц, кому было небезопасно оставаться дома. Павел представил Серёжу, рассказал ситуацию. Одну из раскладушек мальчику тут же выделили, пообещали накормить.
– Я могу остаться с ним? – предложила Анна. – В смысле, надо же кому-то его поддерживать. А вы, Павел, идите, помогайте там…
Павел кивнул и хотел уже уходить, но Серёжа внезапно ухватил его за рукав:
– Дядя Павел, а если мои родители вообще не доберутся?
– Не думай так. Мы выясним, что с ними. Возможно, их просто задержало на дороге, – успокоил его Павел, стараясь говорить уверенно. Хотя в душе и сам волновался: дорога-то могла быть размыта, мосты подтоплены…
На улицу он вышел уже в полной темноте. Ливень постепенно стихал, но вода не спешила уходить. Изредка улицы озарялись вспышками молний, хотя гром был далёкий, едва слышный. Павел вспомнил, что хотели еще мешки с песком уложить у набережной, пошёл туда. Нашёл несколько мужчин, которые, освещая себе путь фонарями, таскали эти мешки. Подошёл, помог, заодно обсудил, что дальше.
– Прогноз обещал улучшение через день, – сказал кто-то. – Если с утра не зальёт дальше, значит, удержимся.
– Лишь бы не пошёл вновь ливень, – отозвался другой. – Тогда уровень резко поднимется.
Павел до трёх ночи помогал укладывать барьер. Силы уже на исходе, одежда промокла, резиновые сапоги натирали ноги, но он упорно тащил мешок за мешком. Иногда поглядывал в даль: где-то там река, вспыхивающая при молнии серебристым отсветом, и где-то за рекой, в Заречье, оставались люди, которые не захотели (или не смогли) уехать.
Под утро дождь почти прекратился. В городе постепенно воцарилась глухая, напряжённая тишина, словно все ждали, что случится дальше. Павел добрёл до школьного здания, решил хоть немного прилечь. Выбрал пустую складную кровать в углу актового зала, рядом с полками, где были старые костюмы для школьных спектаклей. Закрыл глаза и почти сразу провалился в тревожный сон.
…Проснулся он, когда уже наступило утро и зал наполнялся блеклым солнечным светом, пробивавшимся сквозь мутные окна. За окном серое небо, но без дождя. В зале суетились люди, кто-то наливал чай из огромного термоса, кто-то тихо разговаривал у стены. Серёжу Павел нашёл за раскладушкой: мальчик ещё спал, свернувшись калачиком под одеялом. Рядом дремала Анна, уронив голову на руку.
Павел осторожно разбудил её. Девушка подняла на него усталые глаза:
– Ну как там, уровень?
– Кажется, стабилизировался. Дождь ночью почти кончился.
Он предложил сходить до администрации – узнать последние новости. Анна согласилась, встала, поправила волосы. Они немного перекусили печеньем, попросили присмотреть за Серёжей одного из врачей, а сами вышли на улицу.
За окном город выглядел так, будто прошёл сильный шторм: много луж, вода у набережной всё ещё стояла довольно высоко, кое-где лежали ветки, обломанные ветром. Но дождя действительно не было, и даже проглядывало что-то вроде светлого просвета в небесах.
У здания администрации – типичной двухэтажной постройки с облупившейся штукатуркой – их встретил сам Боробин. Вид у него был помятый, но довольный:
– Слышь, хорошие новости: ливни почти сошли на нет, синоптики говорят – в ближайшие дни распогодится. Уровень воды за ночь поднялся всего на пару сантиметров, но уже остановился. Может, сегодня всё обойдётся.
Анна облегчённо выдохнула:
– Здорово. А что с Заречьем?
– С Заречьем сложнее, – развёл руками Боробин. – Но мы выслали утром лодку, двоих добровольцев. Людей, кто хочет эвакуироваться, перевезут. Многие, правда, не хотят. Вроде в целом там порядок.
Павел вспомнил о семье Серёжи:
– А родители мальчика, которые вчера поехали за покупками?
– Есть сведения: вчера они заночевали на трассе, там заблокировало дорогу, но вроде уже пробились. Думаю, к обеду будут тут, – сказал Боробин. – Так что мальчик дождётся их.
Павел с Анной переглянулись и улыбнулись: хоть один повод для радости. Весь день они помогали там и сям – кому-то передать инфу, кому-то помочь с разгрузкой мешков. Погода прояснялась, и к вечеру даже выглянуло робкое солнце. Уровень воды у моста постепенно начал опускаться. Местные говорили: «Ну, значит, пронесло, не повторится потоп».
К ночи в городе стали отключать дополнительное аварийное освещение, многие возвращались в свои дома из пункта размещения. Сюда же приехали родители Серёжи, взволнованные, на старом «ГАЗике». Когда увидели сына – кинулись обнимать, благодарить Павла и Анну. Мальчик выглядел счастливым, но также слегка виноватым, видимо, стеснялся, что поднял суету.
В администрации уже ночью собрались на короткое совещание – подвести итоги. Боробин встал в центре комнаты, глядел на Павла, Анну и остальных, кто активно участвовал в этом «аврале». Сказал:
– Хочу поблагодарить всех. Мы справились, паводок хоть и неожиданный, но не нанёс больших бед. Так что, думаю, завтра можно уже расходиться по домам, кто ночевал в школе. А с Заречьем будем ещё следить, лодку оставим на всякий случай.
Люди кивали, у кого-то прямо от усталости на лице играла улыбка – ведь тревога уже отступила. Анна сделала несколько снимков, чтобы потом выложить отчёт в соцсети, и сказала:
– Павел, а ты что думаешь дальше делать, когда всё утихнет?
Он, помедлив, ответил полушёпотом:
– Вот утихнет – тогда и решу. Возможно, искать работу в соседнем городе. Но сегодня, знаешь, я почувствовал, что всё-таки Клюквин нам дорог, что мы не одни, а все вместе держимся… Возможно, и оставаться ещё есть смысл.
Анна тепло улыбнулась:
– Я вот тоже так думаю. Может, и всё-таки возродим что-то в нашем городе. Выкручиваемся же из беды сообща.
Когда рассвело, Павел выпил горячего чая, затем пошёл по набережной, оглядываясь. Уровень воды заметно упал, уже были видны травянистые участки, на которых ещё вчера бурлили потоки. Люди во дворах смывали грязь, кто-то радостно кричал, что «река вернулась в берега».
Недалеко от берега он застал Анну: она стояла с фотоаппаратом, сняв капюшон, и фиксировала, как утреннее солнце подсвечивает мокрые ветки и капли на них. Павел подошёл ближе, тихо спросил:
– Всё пытаешься поймать красивый кадр?
– Да, тут такие отражения… И хочется показать в статье, что, несмотря на всё, утро – новое, и город не сдаётся.
Они немного поговорили о планах. Анна собиралась написать очерк о людях, которые помогали друг другу во время паводка. Предложила взять у Павла комментарий, может, как у учителя-географа. Он согласился, хоть и смущённо, сказал что-то вроде: «Главное – не паниковать, наблюдать за уровнем воды, помогать ближним».
Но в голосе его слышалась искра. Возможно, этот незапланированный «летний паводок» разбудил в нём и в других жителей какие-то силы, которые в обычное время дремали под слоем повседневной усталости и проблем.
Вскоре, когда течение окончательно утихло, и моста уже не заливало, добравшись до Заречья на лодке, можно было увидеть, что деревня в целом перенесла всё стойко: некоторые дворы затопило, но не критично. Многие жители радовались, что ещё и ветра сильного не было, крышу не сорвало. Старик с козами остался на месте, сказал, что видел паводки и похлеще. Женщина с двумя детьми всё же переехала к родственникам на другой улице.
А в Клюквине, где вода отошла от набережной, оставив грязь и мусор, люди вновь вернулись к своим тихим будням. Но на площади уже не было той угрюмой усталости. Кто-то улыбался при виде знакомых, спрашивал, как прошли эти дни. А Павел, вечером, протерев от грязи свой старенький велосипед, покатил по улочкам, наслаждаясь влажным воздухом после дождя.
Увидев Анну у магазина, притормозил:
– Слушай, а я тут подумал, у нас в школе нужна ведь внештатная поддержка со стороны СМИ, чтобы привлечь внимание к сохранению классов. Ты как, не хочешь поучаствовать?
Она посмотрела на него, приподняв бровь:
– Ты правда считаешь, что сможем отстоять школу?
– Не знаю, – вздохнул Павел, – но раз не снесло нас паводком, то и с этим, может, справимся. Вдруг получится привлечь внимание района, получить грант или хоть какую-то поддержку.
Анна улыбнулась:
– Отчего бы не попробовать? Я как раз ищу, где применить свой журналистский опыт. А фотоснимков красивых у меня предостаточно.
Они переговорили, наметили план: провести небольшую фотовыставку о природе Клюквина, о людях, которые справлялись с летним паводком, и привязать это к теме сохранения школы как центра культуры и образования для всего городка. И пусть это звучало смело, но после пережитых тревожных суток казалось, что невозможное возможно.
В тот же день в маленьком кафе «Яблочный пирог» – одном из последних, оставшихся в Клюквине, – Павел и Анна сидели за столиком, где пахло свежей выпечкой. Они просматривали на ноутбуке фотографии: вода, окутывающая мост, люди в резиновых сапогах, мешки с песком у набережной, старики, не желающие покидать свои дома… Анна подбирала надписи и заголовки, а Павел кивал, иногда добавляя географические детали: уровень реки, скорость течения, структура местных почв.
– Здорово, – заметила Анна. – Знаешь, если всё это грамотно оформить, получится хороший материал. Может, даже районная газета возьмёт, а там и областная.
– А если ещё подчеркнуть роль школы в информировании населения, в быстром реагировании… – подхватил Павел. – Мол, вот она, социальная функция образовательных учреждений.
За окном сумерки ложились на улочки городка, но теперь в этой вечерней тишине не было прежнего страха. Небо очищалось, звёзды начинали подмигивать над затихшей рекой. Людям предстояло ещё вывозить со дворов грязь, чинить ограждения, но главное – угроза пройтись катастрофическим паводком миновала.
На прощание Павел проводил Анну к её дому. Она жила в небольшом одноэтажном строении с палисадником. Сказала, что на днях хочет высадить цветы вдоль забора, чтобы как-то украсить улицу, а то серо всё. Павел вспомнил, как тоже хотел посадить пару берёз у школьного стадиона, но руки не доходили. Оба пошутили, что теперь будут устраивать «экологические акции» – если уж они спасались от воды, то и озеленить город могут.
Когда Анна зашла в дом, Павел ещё минуту постоял у калитки, прислушиваясь к ночным звукам. Где-то копошились коты, где-то раздавался лай собак, издалека долетал плеск реки, но уже спокойный, мирный. Клюквин, может, и не выбился в передовые, но не пал духом.
Вернувшись к себе, Павел раскрыл свой старый блокнот, куда когда-то записывал впечатления от походов с учениками. Сейчас этот блокнот лежал без движения многие месяцы, но во время «летнего паводка» он ощутил, что прежняя энергия опять просыпается. Может, стоит сделать клуб «Экологи – спасатели» при школе, привлекать подростков, говорить с ними о природе, об ответственности, о взаимопомощи. Ведь самое главное – не закрыться, как многие делали, а пробовать хоть малым делом менять жизнь вокруг.
Лёг он поздно, но чувствовал бодрость. Перед сном с улыбкой вспомнил, как Анна поправляла капюшон, как дождевые капли стекали по её куртке, а она говорила: «Сниму-ка я этот мост напоследок». Возможно, из таких мелочей вырастает что-то большее – и в личной жизни, и в судьбе всего городка.
Наутро, выглянув в окно, Павел увидел, что солнце льёт мягкий свет на мокрый асфальт. Дворы отливали лужами, но уже подсыхавшими, и в тёплых лучах играли хрустальные блики. Никаких туч на горизонте. Значит, осень приблизится гладко, не привнося новых катастроф.
Он вышел на улицу, закрыл дверь квартиры, осмотрелся: да, Клюквин проснулся после напряжённой ночи. Откуда-то слышался шум мотора – явно вывозят мусор. Где-то шли люди с пакетами, улыбаясь друг другу. Соседи переговаривались про воду, мол, всё равно доски на мосту надо менять.
Павел знал, что проблем много, но сейчас он был уверен: если они смогли сплотиться перед неожиданным паводком, то смогут справиться и с другими бедами. А в глубине души его согревала мысль о том, что и лично ему есть куда применить силы – в работе с ребятами, в общественной жизни, в общении с Анной, которая уже не казалась просто журналисткой, а стала ближе, чем друзья.
И пусть лето завершалось необычным образом, пусть этот август запомнится залитыми водой улицами, – главное, что никто не сдался и что в таком «конце лета» появилась надежда на новую весну. Потому что любая вода, ушедшая в землю, приносит обновление, и город, очистившись от пыли и сорванных веток, вступал в осенние дни с осознанием, что и в самые трудные моменты можно найти в себе силы жить дальше.
По пути к школе, которую решили всё же «временно» оставить работать до полного решения чиновников, Павел зашёл к набережной. Воды в Утле заметно убавилось, осталось лишь следы ила и водорослей у укреплённой стены. Переложенные мешки с песком уже не были нужны, их готовились убрать. Всё это напоминало о недавних событиях, но казалось, что теперь это воспоминание должно послужить уроком – о том, как важно помогать друг другу и верить в будущее своего места, каким бы захолустным его ни считали другие.
Он постоял пару минут, тихонько прислушиваясь к журчанию реки. Небо было светлым и тёплым, а на душе у него становилось легче. Потом улыбнулся сам себе, повернулся и пошёл дальше, решив, что сегодня обязательно расскажет ученикам, которые придут за учебниками, как на самом деле формируются паводки и почему они могут случиться даже в конце лета. А потом, может быть, вечером увидит Анну и подумает вместе с ней, каким образом провести их фотовыставку, чтобы поддержать город.
Новый день рассеивал тучи, и Клюквин, слегка потрепанный водой, ощущал, будто сам сделал маленький шаг в сторону света. И Павел чувствовал, что, несмотря на все экономические и бытовые проблемы, несмотря на то, что лето уходило, в сердце у него наступала своя внутренняя весна, и на этой энергии можно было возрождать хоть целый город.
