— Вера Сергеевна, вы опять про свои грядки мечтаете? — Анна Петровна с улыбкой поставила стопку книг на стол. — Третий раз за неделю этот журнал листаете.
Вера вздрогнула и подняла взгляд от глянцевых страниц с пышными георгинами.
— Анечка, ты же знаешь… Хоть здесь можно спокойно посидеть, — она провела пальцем по фотографии садового домика. — Представляешь, вот такой малюсенький уголок, и никто не командует, куда ногу поставить.
— А что, опять Степан ваш?
— А когда по-другому было? Вчера блузку новую купила, так он перед Наташей меня отчитал, будто я девчонка малолетняя. «Ты что, совсем берега попутала? Кто разрешил деньги тратить?» — Вера поджала губы. — А дочь стоит, глазами хлопает, словно сломанная кукла. Мой на неё голос повысил — она уже вся белая. Боится…
Анна присела рядом, понизив голос: — Долго ты еще будешь это терпеть? Сколько мы с тобой уже об этом разговариваем?
— А куда мне деваться? — Вера захлопнула журнал. — Своего угла нет, пенсия — слезы. Наташа… она хорошая, но слабая. Всегда такой была, даже в школе за себя постоять не могла.
— Твоя пенсия — твои деньги. Не Степану ими распоряжаться!
— Да что там распоряжаться… — Вера махнула рукой. — Принесу — на стол положу. А дальше уже не моё. Хозяин забирает.
Мимо прошла молодая женщина с ребенком, и Вера инстинктивно понизила голос:
— У меня, правда, есть кое-что… Откладываю помаленьку, каждый месяц по чуть-чуть. Степан не знает. Наташа тоже.
Анна покачала головой: — Береги свою заначку. И себя береги.
Дверь в квартиру Вера открыла бесшумно, почти крадучись. В прихожей пахло чем-то жареным.
— Явилась? — Степан выглянул из кухни, вытирая руки полотенцем. — Где тебя носит целый день? Наташка с работы пришла, а ужина нет!
— Я в библиотеке была, Степа, — Вера сняла пальто, стараясь не встречаться с ним взглядом. — Сейчас быстренько приготовлю.
— Библиотека! — фыркнул зять. — Делать тебе нечего? Наташка с работы вкалывает, я кручусь как белка в колесе, а тещенька книжки почитывает!
Из комнаты вышла Наталья — осунувшаяся, с потухшими глазами.
— Мам, купи завтра фарша, ладно? — тихо попросила она.
— Какой фарш?! — Степан резко повернулся. — Ты на ценники в магазине смотрела? Гречку будем есть. Кстати, — он подошел к Вере вплотную, — где чек на эту твою кофточку? Выложила на новые шмотки, а на продукты денег нет?
— Степа, я из своих накоплений…
— Каких еще накоплений? Твоя пенсия — это твой вклад в семейный бюджет. Ты на моей шее сидишь, на дочкиной! Крыша над головой, еда на столе — ты это ценить должна!
Вера молча прошла на кухню, достала кастрюлю. Руки дрожали, но она старалась, чтобы этого никто не заметил.
Позже, когда все разошлись, она заперлась в своей маленькой комнате. Отодвинула ковер, осторожно приподняла половицу и достала металлическую шкатулку. Внутри лежали аккуратно сложенные купюры — все, что удалось сэкономить за пять лет. Она пересчитала деньги, добавила еще немного из пенсии и снова спрятала.
— Потерпи, Верочка, — прошептала она себе, — еще немного… Будет у тебя свой садик.
Шаги у входной двери заставили Веру вздрогнуть. Было почти одиннадцать вечера — слишком поздно для гостей. В прихожей послышались приглушенные голоса. Степан и кто-то еще.
— Ты совсем офонарел, Витя? — шипел Степан. — Среди ночи припёрся!
— Не ори, — ответил хриплый голос. — Сказал же, мне кровь из носу нужно бабло. Коршун еще три дня даёт, потом обещал коленки выбить.
Вера подошла к двери и приоткрыла её. В коридоре стоял Виктор — помятый, с красными глазами и щетиной на впалых щеках.
— А, тёща! — протянул он, заметив её. — Не спится старушкам?
— Иди ты, Витя, — Степан толкнул брата на кухню и закрыл дверь.
Вера присела на краешек кровати. Сквозь тонкие стены слышался каждый звук.
— Где я тебе такие деньги возьму? — шипел Степан. — У тебя пятый заем за год!
— А ты поищи, братец, — Виктор усмехнулся. — У тебя тёща на всём готовеньком сидит. Небось, занычка есть. Старухи все деньги в чулок складывают.
— Что с неё взять… Еле концы с концами сводим.
— Да ла-а-дно тебе! Наверняка у неё есть грошики… Ты поищи хорошенько.
Вера тихо прикрыла дверь и прилегла, но сон не шёл. Утром, собираясь за хлебом, она услышала, как Степан разговаривает по телефону:
— Да, переоформить. Котова Вера Сергеевна, пенсия… Да, на мою карту переводить. Я её сын, мы вместе живём.
Вера замерла с сумкой в руках.
— Степа, ты что делаешь? — не выдержала она. — Это же моя пенсия!
Степан прикрыл трубку рукой: — Чего ты подслушиваешь? Так удобнее будет — одной платёжкой всё оплачивать.
— Но это мои деньги! Как я без них…
— Слушай, — Степан резко повернулся, — крыша над головой есть? Кормим? Так что будем делать, как я сказал. Всё, не мешай, я разговариваю.
***
— Аня, он мою пенсию на себя переоформил! — Вера нервно перебирала края шарфа. Они сидели в дальнем углу библиотеки.
— Это незаконно, — Анна нахмурилась. — Надо в соцзащиту обратиться.
— Он соврал, что он мой сын, — Вера покачала головой. — Знаешь, я вчера слышала… Его брат в долги влез, теперь Степан ищет деньги. Боюсь, до моих накоплений доберутся.
Анна придвинулась ближе: — Знаешь… У Марии Семёновны, моей соседки, племянник дачу продаёт. С участком, недалеко от моей. Маленький домик, но крепкий. За сколько примерно ты накопила, хватит?
— Думаю, хватит, — Вера подняла взгляд, в глазах загорелась надежда. — Правда?
— Правда, — Анна крепко сжала её руку. — Только действовать нужно быстро, Вера. И осторожно.
— Вот тут протекает немного, когда дожди, — пожилой мужчина в потёртой куртке показал на потолок в углу. — Но крыша крепкая, я в прошлом году шифер менял.
Вера медленно ходила по маленькому домику, касаясь старых обоев, разглядывая выцветшие занавески на окнах. Всего две комнатки и веранда, печка-буржуйка, покосившийся сарайчик во дворе — но у неё перехватывало дыхание от волнения.
— А участок ухоженный, — продолжал хозяин. — Яблони плодоносят, малина разрослась, но можно подрезать. Соседи спокойные, в основном пенсионеры.
— Мне подходит, — тихо сказала Вера. — Я согласна.
Когда они обсудили цену и условия, мужчина спросил: — А муж-то ваш посмотрит участок перед покупкой?
— Я вдова, — ответила Вера. — Сама решаю.
— Вера, это чудо, а не дача! — Анна Петровна обняла подругу на обратном пути. — Ты только представь: летом на веранде чай с вареньем, а вокруг твои цветы…
— Я каждую ночь представляю, — улыбнулась Вера. — Только вот боюсь, как бы Степан не узнал раньше времени. Он с цепи сорвётся.
Дома обстановка накалялась. Степан стал нервным, часто срывался на Наталью, а Виктор появлялся всё чаще, подолгу о чём-то шептался с братом на кухне.
Однажды, вернувшись из магазина, Вера услышала громкий разговор.
— Ты что, совсем страх потерял? — шипел Степан. — Где я тебе столько бабла возьму?
— А ты поищи получше, — хрипло отвечал Виктор. — Хоть под половицами у старухи! Чую я, есть у неё кубышка. Всю жизнь небось заначки делала.
— Наташка говорит, мать всегда экономила, — задумчиво протянул Степан. — В советское время все так делали. А вдруг и правда что-то отложено?
Вера осторожно прикрыла дверь и на цыпочках прошла в свою комнату. Сердце колотилось. Она быстро достала шкатулку из тайника, завернула в старую кофту и спрятала в сумку. Нужно было срочно найти новое место.
— Что ты там копаешься часами? — Степан ворвался в ванную, когда Вера мыла голову. — Опять свет жжёшь почём зря?
— Степа, дай хоть помыться спокойно, — она вытирала мокрые волосы полотенцем.
— Пошли на кухню, разговор есть, — он развернулся и вышел, не закрыв дверь.
За столом сидела Наталья, нервно комкая салфетку.
— Мам, тут такое дело… — начала она и замолчала, глядя на мужа.
— Короче, мать, у нас временные трудности. Витька в яму попал, надо помочь. Ты всю жизнь деньги копила, верно? Доставай свои заначки.
— Какие заначки, Степа? — Вера удивлённо подняла брови. — Я всё в дом несу. Вон, даже пенсию на твою карту переводят теперь.
— Не прикидывайся! — Степан стукнул кулаком по столу. — Все бабки так делают — копят на похороны, на старость. Давай, колись!
— Степан, успокойся, — тихо проговорила Наталья. — Мама, правда, если есть какие-то сбережения…
— Нет у меня никаких денег, — Вера покачала головой. — Чай будете?
***
На следующий день Вера вернулась с работы раньше обычного — библиотека закрылась на санитарный день. В квартире было тихо. Она прошла в свою комнату и застыла на пороге.
Виктор стоял у её шкафа, выдвинув все ящики. Увидев Веру, он лениво улыбнулся: — А, тёща любимая! А я тут… пуговицу потерял.
— В моей комнате? — Вера крепче сжала сумку с документами на дачу. — Выйди отсюда немедленно!
— Слушай, мать, — Виктор подошёл ближе, от него пахло перегаром. — Давай по-хорошему. Я знаю, что у тебя есть заначка. Выручи родственника, а? Я потом отдам… когда-нибудь.
— Вон отсюда, — неожиданно твёрдо сказала Вера. — Иначе я полицию вызову.
— Ну смотри, — Виктор угрожающе сощурился. — Пожалеешь ещё…
Ключ в замке повернулся около трёх часов дня. Вера, собиравшая последние вещи для переезда, замерла. До возвращения Натальи и Степана с работы оставалось еще несколько часов.
Дверь в комнату распахнулась. На пороге стоял Степан, а за его спиной маячила фигура Виктора.
— Прячешь что-то, мамаша? — Степан оглядел комнату, мгновенно замечая собранную сумку. — Что, съезжать собралась?
Вера медленно поднялась с кровати: — Что вы делаете дома в это время?
— Работаем, — хмыкнул Виктор, проходя мимо Степана в комнату. — Ищем семейные сокровища.
Степан оттолкнул брата и сам подошёл к Вере: — Где деньги, мать? Витька вчера видел, как ты в банке была. Снимала что-то. Нам срочно нужно.
— Нет у меня никаких денег, — Вера отступила к окну.
— Не ври! — Степан схватил её сумку и вытряхнул содержимое на кровать. — А это что? — он поднял конверт с документами. — «Договор купли-продажи»?
Виктор мгновенно оказался рядом, выхватывая бумаги: — Ничего себе! Дачу купила? На какие шиши, а? Они же тебе на вот такие вот крылечки дали! — он кровожадно провёл ребром ладони по горлу.
— Отдайте документы, — Вера попыталась забрать конверт, но Степан оттолкнул её к стене.
— Ты с ума сошла? Деньги наши тратить? — он навис над ней, брызгая слюной. — Мы тебя, старую клушу, кормим, поим, крышу даём, а ты?
— Это мои деньги, — Вера распрямила плечи. — Я их откладывала с каждой пенсии. По чуть-чуть. Пять лет копила.
— И много накопила? — вкрадчиво спросил Виктор. — На дачу хватило… А ещё что осталось?
— Ничего не осталось, — Вера покачала головой. — Всё до копейки на дом ушло.
Степан метнулся к шкафу и начал выбрасывать вещи на пол: — Где заначка? Сколько ещё прячешь?
— Ищи, Стёпа, — хрипло засмеялся Виктор, помогая брату. — У всех старух под матрасом деньги!
Они перевернули всю комнату: сорвали ковёр, проверили половицы, выпотрошили подушки. Вера стояла у стены, крепко сжимая старую фотографию мужа, единственную вещь, которую успела спасти из сумки.
В дверях появилась Наталья. Она окинула взглядом разгромленную комнату и побледнела: — Что происходит? Мама, что случилось?
— Твоя мамаша деньги заныкала и дачу купила, — выплюнул Степан. — А нам говорила, что денег нет! Вите срочно нужно долг отдать, а она…
— Дачу? — Наталья перевела непонимающий взгляд на мать. — Какую дачу?
— Я купила небольшой домик, — Вера смотрела дочери прямо в глаза. — С садом. Давно мечтала.
— И ты молчала? — в голосе Натальи звучала обида. — Почему не сказала?
— А ты бы разрешила? — тихо спросила Вера. — Ты же не заступаешься за меня. Никогда.
— Мама, не начинай, — поморщилась Наталья. — Лучше скажи, есть ещё деньги? Вите правда нужно…
Степан победно усмехнулся: — Видишь, даже дочь понимает! Давай, старая, выкладывай заначку!
Вера перевела взгляд с дочери на зятя: — Знаешь, Степа, я много лет молчала. Терпела твои оскорбления, контроль, унижения. Думала — ради дочери. А теперь вижу — зря.
— Мама… — начала Наталья, но Вера подняла руку:
— Нет, Наташа. Ты выбрала свой путь. Я больше не позволю с собой так обращаться. Завтра я переезжаю в свой дом.
— Никуда ты не поедешь! — Степан с силой ударил кулаком по столу. — Документы порву! Денег всё равно не отдашь мне — на улицу выкину!
— Только тронь её! — в дверях неожиданно появилась Анна Петровна с двумя полицейскими. — Вера, ты в порядке?
— Вы кто такие? — опешил Степан. — А эти тут что делают?
— Гражданин, прошу успокоиться, — полный полицейский с усами шагнул вперёд. — Поступило заявление о домаших угрозах.
— Какие угрозы?! — взвился Степан. — Это моя тёща! В моей квартире!
— И это причина для погрома? — второй полицейский обвёл комнату взглядом. — Гражданка Котова, вы подтверждаете факт угроз?
Вера посмотрела на вздувшуюся вену на шее зятя, на растерянное лицо дочери, на презрительную гримасу Виктора. Затем перевела взгляд на фотографию покойного мужа в своих руках.
— Да, — твёрдо сказала она. — Подтверждаю. И ещё заявляю о попытке украсть мои документы и денежные средства.
— Ты пожалеешь! — прошипел Степан, когда полицейский начал составлять протокол. — Клянусь, ты будешь на коленях просить вернуться!
Наталья неожиданно шагнула к матери: — Мама, не уходи. Мы всё решим. Я поговорю с ним…
Вера покачала головой: — Нет, доченька. Теперь я буду решать сама. За себя.
***
Утренний воздух наполнял маленькую веранду ароматом свежескошенной травы и влажной земли. Вера сидела на старом плетёном кресле и пила чай из синей эмалированной кружки. Три недели в собственном доме казались сказкой — тишина, никто не кричит, не командует, не требует отчёта.
На столике лежало письмо из пенсионного — пенсию вернули на её счёт. Эти деньги теперь были только её, и тратить их можно было на то, что хотелось ей самой. Вчера она купила семена цветов и саженцы для огородика — всё, о чём мечтала долгие годы.
Скрипнула калитка. По расчищенной дорожке шла Наталья, неуверенно оглядываясь по сторонам.
— Мама, ты дома? — голос звучал непривычно робко.
Вера поставила кружку на стол и вышла на порог: — Здравствуй, доченька. Нашла всё-таки.
Наталья остановилась у ступенек, сжимая в руках пакет: — Тут варенье… И пирожки. Я сама испекла.
— Проходи, чайник ещё горячий.
Они сидели на веранде, молча глядя на разбитые Верой цветочные клумбы. Незрелое солнце пробивалось через тонкие занавески, рисуя на полу светлые узоры.
— У тебя уютно, — наконец произнесла Наталья. — Как в детстве у бабушки.
— Ты помнишь? — удивилась Вера. — Тебе же было пять лет, когда мама умерла.
— Помню запах сирени под окном, — Наталья впервые за долгое время улыбнулась. — И твои руки в земле. Ты всегда любила возиться с цветами.
Повисла тишина, нарушаемая лишь щебетом птиц.
— Степан подал на развод, — вдруг сказала Наталья.
Вера осторожно коснулась её руки: — И что ты чувствуешь?
— Не знаю… — Наталья запнулась. — Может, облегчение? Мам, прости, что я не защищала тебя. Я всё время боялась.
— Я знаю, — Вера налила ей чаю. — Не себя надо защищать научиться, а свою душу. Чтобы не позволять её топтать.
За окном на яблоню села пёстрая птица, с любопытством заглядывая в окно.
— Можно я буду приходить? — голос Натальи дрогнул. — Иногда?
— Конечно, — кивнула Вера. — Дверь для тебя всегда открыта. А сейчас пойдём, покажу тебе сад — я малину посадила.
Когда Наталья ушла, обещав вернуться в выходные, Вера вернулась к своим клумбам. Из соседнего дома вышла пожилая женщина, помахала ей рукой: — Верочка, на новоселье-то когда звать будешь?
— Заходи прямо сейчас, Маргарита! — Вера распрямилась, отряхивая землю с рук. — Пирогами угощу!
Вечер она провела на крыльце, наблюдая за закатом. Неподалёку звонко смеялись дети на соседних участках, пахло дымком от костра. Впервые за долгие годы Вера чувствовала, что жизнь действительно принадлежит ей. Здесь, в маленьком домике с покосившимся крыльцом и яблоневым садом, начиналась её настоящая весна.
