Петя вернулся домой, в родной провинциальный городок после десяти лет семейной жизни в областном центре. Вернулся он один, после того, как его семья распалась по самой прозаичной причине: супруги не сошлись характерами.
Несмотря на то, что за десять лет совместной жизни было много хорошего, особенно в первые годы, но уже три года Пётр и Алла терпели друг друга: постоянные ссоры, непонимание, отчуждённость сделали своё дело.
— Мы же разные. Я поняла это уже как только мы прожили с тобой первый год, — призналась Алла.
— И ты молчала? Значит, я тебя всё-таки устраивал? – непонимающе спрашивал Петя.
— Нет, не устраивал. Думала, что привыкну, и ты изменишься, но не вышло. И я устала. Не хочу больше этого скрывать, и делать вид, что по-прежнему люблю. Ты оказался не таким. Или мы просто разные… — добавила она.
Петя не стал уточнять, насколько он не соответствовал параметрам её представлений. Он чувствовал опустошение уже давно, видя, как отдаляется жена, и всё холоднее смотрит на него.
Так они разошлись, практически без скандалов, измен и дележа имущества. Жили они в квартире Аллы, в областном центре, и Пётр, собрав личные вещи уехал после этого разговора, а чуть позднее они развелись.
С девятилетним сыном Пётр виделся по выходным, а теперь вернулся к матери, чтобы начинать новую жизнь.
Мама Петра, Зоя Ивановна как раз собиралась уезжать в соседний городок, чтобы ухаживать за своей старшей сестрой, которая была после операции.
— Ты уж тут располагайся, сынок, я не знаю, когда вернусь. И вот к тебе ещё одна просьба. Поезжай к нам в деревню и собери вещи в коробки. Надо будет взять перед продажей дома всё, что нам нужно.
Ещё три года назад деревенский дом, родина Зои, осиротел. Вначале умерла мать, а через полгода ушёл вслед за ней и отец Зои. За домом присматривали зимой соседи. А летом Зоя Ивановна приезжала в деревню как на дачу. Богатый сад давал большой урожай яблок, слив, вишен и даже груш. Не говоря о кустовых ягодах. Смородины и крыжовника было вдоволь.
Теперь соседи, что присматривали за их домом, сами продали дом, и некому поблизости стало присматривать за домиком Зои Ивановны, то есть, на этом конце деревни в основном жили дачники.
Пётр набрал картонных коробок и пустых мешков целый багажник автомобиля, и поехал в деревню.
Дом его встретил холодом и сыростью.
— Ну, с приездом, Петруша, — ласково встретила Петю давнишняя соседка Мария Петровна. Восьмидесятитрёхлетняя пенсионерка пришла с палочкой, чуть прихрамывая. Она радовалась Пете.
— Спасибо, вот только приезд-то мой печальный. Дом надумала мать продавать… — сообщил Пётр, — я ведь теперь свободный, разведённый. Хочет она вырученные деньги потратить на покупку мне квартиры в городе, конечно, добавив и свои. Вообщем, собираем всё, что можем. У меня будет новая жизнь…
Соседка вздохнула и ничего не сказала. А Пётр поёжился:
— Как тут непривычно холодно. Вроде и март на дворе, весна. А в доме – морозильник.
— Так дом сначала согреть надо. Он тоже живой, а потом уж и он тебя согреет… — ответила бабушка, грустно глядя на иконы и крестясь.
А Петя уже растапливал печку. Дрова были сухими, и уже потрескивали в топке, дымились и нежно оранжевым огоньком озаряли кухню.
— А ты садись, баба Маня, сейчас чая выпьем, — предложил он.
— Нет, я позже зайду, принесу тебе супчику. Пусть дом согреется, а то заболею я… — бабушка ушла.
А Петя поставил на печь чайник. Ему живо вспоминалось детство. Бабушка и дед ещё молодые. Это сейчас Петьке уже тридцать пять, а тогда всего пять было. Ходили они с дедом на рыбалку, или по грибы, а потом уже в этой самой кухне ужинали и поговаривали…
И теперешний холод захватил дом только потому, что не было тут прежних добрых хозяев, бабушки, хлопотавшей у печи, и подававшей к столу всегда простую, но очень вкусную пищу…
Петя вздохнул. Он провёл ладонью по столу. Пыль осталась на его руке. Тогда он быстро взял тряпку, смочил её в воде и стал вытирать пыль, словно стараясь стереть и то накопившееся время забвения, в которое он тут не был. Так давно не был.
Вернулась баба Маня, когда в кухне было уже и чисто и тепло. На столе Петя разложил продукты, привезённые из города и уже сварил картошки, достав из погреба материны запасы.
— Садись, баба Маня, я солёной селёдочки привёз, — пригласил Петя, — бабушка раньше её так уважала…
Они ужинали, разговаривали, вспоминая стариков, деревню и подсчитывая оставшихся старых местных.
Вечером Петя начал осматривать шкафы. Там была старенькая дачная одежда, и он не стал её трогать. А вот в комоде оказались письма, среди которых Пётр нашёл и свои, детские, написанные бабушке и деду из летнего лагеря.
Петька прочитал несколько писем. Он в письмах ругал лагерь, ему не нравилось питание, режим, и то, что никуда не разрешают отходить от жилого домика отряда.
Ему сейчас вспомнилось, как он хотел тогда, будучи мальчиком, побыстрее вернуться в деревню. Это была первая и последняя его поездка в лагерь. Никогда он уже не соглашался ехать никуда летом, кроме как к бабушке и деду в деревню.
Петя улыбался, читая свои письма, и не заметил, как стемнело. Сон сморил его, и он решил продолжить сбор вещей утром.
А наутро он снова рассматривал бабушкин посудный шкаф, вспоминая, что хрусталь и стеклянные бокалы брали оттуда на стол только по праздникам, оттого и сохранилась посуда так хорошо, будто новая.
Петя всё осматривал дом, потом перешёл в кладовую, но ни одной коробки так и не было наполнено. Рука не поднималась не только что-то убирать, но и прикоснуться к тому порядку, который был установлен ещё бабушкой и дедом, не мог Петя ломать тот незримый уют, который и держался теперь только на этих стоящих на страже времени вещах.
Но когда он забрался на чердак, то сердце его дрогнуло уже больнее. Там он обнаружил свои старые игрушки. Это был настоящий клад! Петя так им обрадовался, будто бы ему был не четвёртый десяток, а только четыре года!
Он открывал коробки, в которых они были бережно сложены – все в целости и сохранности, и улыбался от тепла, которое явно от игрушек исходило.
Вот машина железная с кузовом, а вот набор лопат, грабель и леек. Плюшевый мишка, как утверждала бабушка, принадлежал ещё Петькиной маме. Её же две куклы в полинялых, но не рваных платьях смотрели удивлёнными распахнутыми глазами, будто их только что разбудили от крепкого сна.
Петька вдохнул пыльный воздух чердака и бережно закрыл коробки с игрушками, а потом спустился вниз и вымыл под умывальником руки и лицо.
Он перестал осматривать дом, а вышел в крытый двор и набрав дров, понёс их в баню.
Баба Маня зашла через час.
— А я-то думаю, кто это баню нынче топит? А это ты… Вроде не суббота. Что так? — она ждала ответа.
— А вот соскучился. Хочу банькой подышать… Даже веничек уже подобрал берёзовый, — улыбаясь, ответил Пётр.
— На прощание, так сказать… — кивнула баба Маня.
— Ну, почему же? Буду мыться как положено, как ты говоришь, по субботам. А сегодня пробная топка. Посмотрю, как и что, — засмеялся Петька так легко и непринуждённо, что баба Маня тоже засмеялась вместе с ним.
Она подошла к нему и обняла. А точнее, маленькая, худенькая старушка повисла на нём, вцепившись сухими руками в плечи:
— Остаёшься, Петь? А?
— Остаююююсь! Не продам дедова дома! Что я, изверг какой сам себе? Не смогу же потом простить. Мне теперь и жить где есть, и баня есть, и сад наш, и поле, и лес, и речка с рыбой – всё прилагается. И бесплатно. Живи – и радуйся, — ответил Пётр.
— Вот так и лучше! Вот так и правильнее! – как заговор, волнуясь, зашептала старушка, — лучше и не бывает. Ты и сам не знаешь, какой же ты молодец, Петруша. Ты не смотри, что тут народа немного осталось. Зато самые крепкие, надёжные и труженики. Понимаешь? А? Да ты и сам знаешь. И так я тебя благодарю за это решение, что и высказать не могу. Я дольше жить теперь буду, Петя. С таким соседом, и матушкой твоей. Вы хорошие люди. И она обрадуется. Я знаю…
Когда они оба немного успокоились от такого решения, Петя позвонил матери, и сообщил ей эту новость. На том конце трубки послышались всхлипывания, а потом радостный голос матери что-то щебетал, пояснял, ласкал…
С этого дня Петька наводил порядок в доме. Он вымыл до блеска посуду, полы, выбил старый ковёр, и развесил половички на заборе. Деревня уже знала о том, что дом не продаётся, а жить в нём будет молодой хозяин.
Петя закупил в деревенском магазине продукты, наполнил холодильник, а на кухонном окошке появилось два горшка герани – подарки от бабы Мани.
Мать теперь звонила почти каждый день, расспрашивая про дела. Она сообщила также, что сестра её поправляется, и она, как только можно будет, приедет помогать сыну наводить порядок в доме.
Март начался с солнечных дней, заливая золотистым светом всю округу. Настроение у Пети было хорошим. Он уже устроился на работу в центральную деревню электриком, и трудился сразу на нескольких объектах: в столовой, детсаду, здании администрации и ферме.
Скучать было некогда. А вскоре приехала и Зоя Ивановна. Она намеревалась помочь сыну в мелком ремонте дома. Надо было и печь побелить, и обои переклеить в комнатах, и навести порядок в кладовой.
Вдвоём они за месяц сделали очень много. Весна уже пробуждала почки на деревьях и кустах, вовсю пели птицы, а во дворах горланили петухи. Петя не покладая рук трудился вечерами и в выходные дома и в саду.
Мать радовалась, что сын стал настоящим хозяином дома.
— Не думала я, что ты захочешь переехать в деревню, — сказала она, — даже и предлагать тебе не стала. После областного центра, с такой образованной женой – два высших образования… Ты вдруг захотел тут жить… Вот радость!
— При чём тут образование? Оно суть человека не меняет. Тут — кому что милее… И есть понятие – родина. Пусть малая. Но такая родная… — Петя говорил тихо, но проникновенно.
Мать заметила его романтическое настроение, а сидящая рядом баба Маня кивнула ей: мол, надо выйти во двор – поговорить.
— Ну, что ты, как? – спросила Зоя старую соседку.
— Я к тебе с новостями, — шепнула бабушка Зое, — ты не больно тут суетись. И не думай, что сын твой долго один жить будет.
— Как? Да что ты говоришь? Он недавно развёлся… — начала было Зоя Ивановна.
— Ну, так-то да… — загадочно начала рассказывать баба Маня, — Однако наши деревенские бабоньки, кто одинокие, а таких у нас хватает, встрепенулись. Всё-таки не каждый день приезжает в деревню жить молодой симпатичный и одинокий мужчина. Сама понимаешь.
— Говори конкретно, разведка, — тихо спросила Зоя, — кто, где, когда.
— Да продавщица наша, Валентина. Тридцать восемь лет, разведена. Муж выпивоха, нашёл себе такую же, в другом районе, когда она его выгнала. Сынок тоже имеется – десять годков, — докладывала баба Маня.
— Ну, и что? Что у них уже могло быть? – спросила Зоя.
— А что, я ведь вижу, как она ему улыбается каждый раз отпуская товар. А на той неделе видела я как она его к себе домой вела, мол, что-то там по электричеству надо было глянуть, — раскрывала тайну соседка постепенно.
— Так что с того? Всем бывает надо что-то починить, — требовала доказательств Зоя.
— Ну, у них-то электричество особое. Оно тут, — бабушка показала рукой на свою грудь, — это по глазам видно и по румянцу Валентины.
— Ну, а он?
— И он улыбался, и смотрел на неё как мужчина только может смотреть на красивую женщину, — заключила бабушка, вытерев рот платочком и выдохнув.
— Так. Ну, как я поняла, что пока ничего и не было. Ты покуда молчи, не трещи по деревне. На молодую женщину нехорошо наговаривать, — попросила Зоя Ивановна, — а я уж у своего сына постараюсь выспросить что и как.
Но выспрашивать у Пети ничего не пришлось. Когда мать готовила ужин, в дом вдруг вошла Валя, и крикнула:
— Петя, ты где? Я молока тебе принесла!
Она увидела Зою Ивановну и улыбнулась:
— Ой, здравствуйте, Зоя Ивановна. Я рада, что вы приехали.
Тут вышел Петя и, обняв за плечи Валю, представил её матери:
— Это Валентина, мама. Вот. И мы с ней уже вместе…
— Понятно, — мать улыбнулась и протянула руку Вале. Они сели за стол, поговорили немного, а потом Валя поторопилась уйти:
— Пойду я, пора и честь знать. Там Васька дома один. А вы заходите ко мне всегда. Я буду рада…
Валя ушла, а мать обняла сына.
— Ты не торопишься, сынок? Так недавно один…
— Я давно один… Ты даже себе не представляешь сколько… — тихо ответил сын, — но теперь – мы с Валей вместе. Она добрая, и кажется, влюбилась в меня. Не знаю только за что.
— Ох, сынок. Любят не за что, а вопреки… Будьте счастливы.
Они засмеялись. И мама уехала на следующий день в город.
— Теперь тут есть хозяйка. И я не буду вмешиваться в вашу жизнь. К тому же хочу снова съездить к сестрёнке. Проведаю, что там всё хорошо, и вернусь. А может, и её в гости зазову, но это только глядя на самочувствие. Вот тогда и приедем сюда посмотреть на ваше счастье. Нам большей радости и нету…
Петя и Валентина стали жить вместе. Сюда же приезжал погостить и сынок Пети от первого брака Олег. Вася, сын Валентины, принял Олега как брата, мальчики подружились и были рады встречам.
Так и началась семейная счастливая жизнь Петьки, и не думавшем раньше, что станет он когда-то жителем деревни. Но деревни бывают разные. А это – родная.
