— Съезжайте. Немедленно, — Мария Ивановна стояла в дверном проеме, скрестив руки на груди. Ее голос не дрожал, хотя внутри все клокотало.
Екатерина вздрогнула и обернулась. Рядом с ней стояла Ольга — двоюродная сестра, которая со своим мужем и двумя детьми заявилась «погостить» без предупреждения три дня назад.
— А почему мы должны съезжать? — Ольга шагнула вперед, вызывающе улыбаясь. — Катя сказала, что вы все равно редко тут бываете.
Мария Ивановна перевела взгляд на невестку.
— Значит, это ты им сказала, что я «редко бываю» в моей собственной квартире?
Екатерина побледнела, но глаз не опустила.
— А что такого? Ольге с детьми негде жить, а у вас с дядей Сережей еще одна квартира есть!
— У нас? — Мария Ивановна подняла брови. — Однокомнатная квартира моей матери, где она живет последние тридцать лет, это теперь «у нас есть еще одна квартира»? Ты в своем уме?
Ольга пыталась обнять своих гиперактивных детей, которые носились по комнате, опрокидывая стулья. Один из них уже добрался до книжной полки и пытался выдернуть толстый том.
— Петя, не трогай книги, это не наше! — крикнула она, но без особого энтузиазма.
— А скоро будет ваше? — Мария Ивановна намеренно акцентировала последнее слово, сверля взглядом Екатерину.
В квартиру вошел Алексей, ссутулившийся и растерянный.
— Мам, что происходит?
— Происходит то, — Мария Ивановна выпрямилась еще сильнее, — что твоя жена позвала родственников занять квартиру бабушки, пока той нет. Вы собирались сказать мне об этом? Или я должна была узнать, когда они уже перевезут вещи?
Алексей потер лоб.
— Катя, правда?
— Да ничего такого я не обещала! — вспыхнула Екатерина. — Я просто сказала, что можно поговорить. Ты же сам согласился, что им надо помочь!
Ольгин муж, до того молча сидевший в углу, встал и подошел к ним.
— Нам обещали, что можно будет тут пожить, пока не найдем работу. Мы уже из деревни все вещи привезли.
Мария Ивановна окинула его холодным взглядом.
— Кто обещал? Я ничего не обещала. Это квартира моей матери. Или вы думаете, что старых людей можно просто взять и переселить, когда захочется?
— Ну почему сразу переселить, — вмешалась Ольга, — мы могли бы вместе жить! Бабушке даже веселее с детьми будет!
— Вместе? — Мария Ивановна не смогла сдержать горького смеха. — В однокомнатной квартире? Девять человек? И моей матери, у которой гипертония, нужен шум от твоих детей для «веселья»?
Алексей беспомощно переводил взгляд с жены на мать.
— Мам, никто не собирался…
— Нет, собирались! — отрезала Мария Ивановна. — Я все прекрасно вижу. Вещи уже привезли. А мне даже не позвонили. Это неуважение и… знаешь, я устала. Екатерина пять лет пытается выжить нас из этой квартиры, хотя мы с отцом приютили вас, когда вы поженились.
— Приютили? — вспыхнула Екатерина. — Вы нас в угол загнали! Комната десять метров на троих! А сами в какую-то деревню по выходным уезжаете, а квартира пустая стоит!
— К матери мы ездим! — повысила голос Мария Ивановна. — Это ее квартира! И она не «какая-то деревня», а место, где живет моя мать. Ты понимаешь разницу?
— Да что тут понимать! — Екатерина уже кричала. — Все знают, что вы просто жадные! У вас две квартиры, а нам с Лешей и Анютой приходится в клетушке ютиться!
Дети Ольги испуганно притихли. Маленькая Анна, дочь Алексея и Екатерины, незаметно вошла в комнату и теперь испуганно смотрела на кричащих взрослых.
Мария Ивановна заметила внучку и заставила себя понизить голос.
— С меня хватит. Я даю вам три дня. Либо вы все вместе съезжаете из этой квартиры, либо я увожу маму к себе, а эту квартиру сдаю. Выбирайте.
— Мама! — воскликнул Алексей. — Ты не можешь…
— Могу, — отрезала Мария Ивановна. — И сделаю. Я слишком долго терпела. Все, разговор окончен.
Она повернулась и вышла из комнаты, чтобы никто не видел выступивших на глазах слез.
Похмельное утро 1996 года выдалось особенно серым. Мария Ивановна сидела за кухонным столом, механически помешивая остывший чай. Вчерашний разговор с сыном до сих пор отдавался в голове тупой болью.
— Она беременна, мам. Мы решили пожениться.
Восемнадцатилетний Алеша, ее умница, ее золотой мальчик, смотрел в пол и комкал в руках край футболки.
— Кто? — только и смогла выдавить Мария Ивановна.
— Катя. Из параллельного класса, ты ее видела на выпускном…
— Эта… из деревни? — Мария почувствовала, как немеют губы.
— Мам, ну не надо так. Она хорошая, правда.
Сергей Петрович молча сидел рядом. Муж никогда не был многословным, но сейчас его молчание казалось Марии предательством.
— Хорошие девочки не залетают в семнадцать лет, — вырвалось у нее.
Алексей вскинул голову, в его глазах блеснули слезы.
— Мама! Не смей так говорить!
Тогда она осознала, что сын действительно влюблен. По-настоящему. Не просто хотел исправить ошибку.
— Ты уверен, что ребенок твой? — тихо спросил Сергей.
Алексей побледнел.
— Папа…
— Отвечай отцу, — подхватила Мария.
— Да, уверен, — Алексей поднялся. — Мы любим друг друга. Я буду работать. Можно мы пока у вас поживем? Ненадолго, я найду жилье.
Мария с Сергеем переглянулись. Маленькая двухкомнатная квартира, купленная по очереди на заводе, с трудом вмещала их троих. А как они втиснут еще и невестку с ребенком?
— Можно у бабушки, — нерешительно предложил Сергей. — У мамы комната больше нашей спальни, а она в основном на кухне.
Так и решили. Никто тогда не думал, что это «ненадолго» растянется на долгие годы.
— Опять этот чертов телефон! — Екатерина в сердцах бросила полотенце на кухонный стол. — Алексей, сколько можно? Каждый вечер до полуночи эти звонки!
Алексей устало потер глаза. Три часа он настраивал сервер для нового клиента — его небольшая IT-фирма только начинала набирать обороты.
— Катя, это работа. Я же для нас стараюсь.
— Для нас? — Екатерина скрестила руки на груди. — А может, для своей мамочки? Чтобы доказать, что не зря тебя в институт отправила?
В свои 26 лет Екатерина по-прежнему выглядела привлекательно, несмотря на усталость и следы бессонных ночей. Но в глазах появилась жесткость, которой раньше не было. Работа на складе и постоянные ссоры с Марией Ивановной сделали свое дело.
— При чем тут мама? — Алексей понизил голос, чтобы не разбудить восьмилетнюю Анну. — Ты несправедлива.
— Несправедлива? — Екатерина повысила голос. — Мы живем в этой конуре восемь лет! Восемь лет, Леша! Твоя мать за это время могла бы сто раз помочь нам с жильем!
— Как? — в голосе Алексея звучала усталость. — Ты же знаешь наше положение. Родители сами еле концы с концами сводят. А теперь еще кризис в стране.
— Мою мать это не остановило! — парировала Екатерина. — Она одна смогла денег накопить, чтобы Ольге с переездом помочь.
— И из какого колодца она эти деньги черпает, твоя мать? — вырвалось у Алексея. — Я семью обеспечиваю, на две работы хожу, а ты ничем не пожертвовала за эти годы!
Екатерина вздрогнула, словно от пощечины.
— Я ничем не пожертвовала? А кто Анютку растил, пока ты свое образование получал? Кто стирал-готовил-убирал? Меня мать зовет в деревню вернуться, говорит, там и работа есть, и жилье. А я здесь, с тобой и твоей бабкой, которая меня человеком не считает!
— Не говори о бабушке в таком тоне, — голос Алексея неожиданно затвердел. — Она нас приютила, когда все отвернулись.
— Приютила? — Екатерина рассмеялась. — Да она от меня шарахается, как от чумной! Каждый раз косо смотрит, когда я к плите подхожу. Думает, я ее отравить хочу?
— Ты могла бы быть с ней помягче.
— Чтобы что? Чтобы она завещание в мою пользу составила? — презрительно фыркнула Екатерина. — Так она скорее тебя лишит наследства, чем мне что-то оставит!
Алексей изумленно посмотрел на жену.
— Ты об этом думаешь? О наследстве?
Екатерина на секунду смутилась, но тут же вскинула голову.
— А почему нет? Ты столько лет на нее горбатишься, а что получил? Подачки к праздникам? Почему твои родители не хотят помочь нам с жильем, если так любят внучку?
Алексей тяжело вздохнул.
— Катя, не начинай. Я устал.
— И я устала! — в голосе Екатерины звенели слезы. — Устала жить на птичьих правах! Устала от косых взглядов твоей мамаши! Устала ждать, что когда-нибудь что-то изменится!
Она схватила куртку и решительно направилась к выходу.
— Куда ты? — Алексей схватил ее за руку.
— К Ольге. Хоть с ней по-человечески поговорю, — Екатерина вырвала руку. — Они с мужем в город перебираются. Может, у них угол найдется для нас с Анюткой.
Она хлопнула дверью, оставив Алексея одного в тесной кухне. Только тогда он заметил испуганную Анну, стоящую в дверном проеме.
— Папа, а мама насовсем ушла? — спросила девочка дрожащим голосом.
Алексей подхватил дочь на руки.
— Нет, конечно, нет. Мама скоро вернется.
— Ты все правильно сделала, — Сергей Петрович сидел рядом с женой на скамейке в парке. — Они совсем обнаглели.
Мария Ивановна смотрела на играющих детей и думала о внучке. Как там Анечка? Не напугал ли ее этот скандал?
— Думаешь, я слишком жестко? — она повернулась к мужу, ища поддержки. — Может, надо было по-другому?
— А как по-другому? — пожал плечами Сергей. — Ты всегда была мягкой с ними. А чем закончилось? Теперь они хотят выселить твою мать!
— Но не Леша же, — Мария покачала головой. — Это все Катя и ее родня. Алеша не мог знать, что они задумали.
— Не мог знать или не хотел знать? — Сергей взял ее за руку. — Маша, пора признать: наш сын выбрал свою дорогу. И эта дорога — с Екатериной, а не с нами.
— Но как же Анечка? — У Марии Ивановны сжалось сердце. — Она ни в чем не виновата.
— А разве ты виновата? — Сергей крепче сжал ее руку. — Ты дала им крышу над головой, когда они нуждались. Помогла с ребенком. А что взамен? Неблагодарность.
Мария Ивановна вздохнула. Перед глазами стояло лицо Алеши — ее мальчика, который так изменился за эти годы. Стал дерганым, нервным, все время виноватым. Катя высасывала из него все соки — и деньги, и внимание, и любовь.
— Знаешь, что странно? — Мария задумчиво посмотрела вдаль. — Я всегда думала, что у нас с Лешей особая связь. Что он поймет, как я стараюсь для него. А получается, что я его совсем не знаю.
— Ты знаешь, — возразил Сергей. — Просто у каждого свой выбор. Он выбрал ее и должен нести ответственность.
Мария Ивановна кивнула. Выбор. Всю жизнь она выбирала семью — родителей, мужа, сына. А где теперь эта семья? Сын с невесткой винят ее во всех бедах, мать стареет, а она сама чувствует, как с каждым днем в душе растет пустота.
Она вспомнила свою мать — маленькую, сухонькую старушку, которая всю жизнь отдала другим, а теперь одиноко доживает в своей однокомнатной квартире. Неужели и ее ждет такая же участь?
— Пойдем домой, — сказала она, поднимаясь. — Надо маме позвонить.
— Ты не передумала? — Сергей Петрович поставил перед женой чашку чая.
Прошло три дня с того скандала. Мария Ивановна сидела у окна, глядя на дождливую улицу. Она плохо спала эти ночи, все думала, правильно ли поступает.
— Нет, — твердо ответила она. — Я все решила.
Сергей кивнул.
— Тогда я поеду с тобой.
— Не надо, — Мария покачала головой. — Это я должна сделать сама.
Она уже несколько раз звонила Алексею, но тот не брал трубку. В конце концов пришлось позвонить на домашний — ответила Екатерина и сообщила ледяным тоном, что они «уже собирают вещи».
Мария Ивановна приехала к матери в девять утра. У подъезда стоял ободранный фургон, в который двое мужчин грузили какие-то коробки. Она узнала Ольгиного мужа.
В квартире царил хаос. Ольга командовала процессом упаковки, Екатерина молча складывала вещи в сумки, а Алексей стоял у окна с отсутствующим видом.
— Доброе утро, — сказала Мария Ивановна, входя в комнату.
Все замерли.
— Мам, — Алексей шагнул к ней, но остановился на полпути, словно налетел на невидимую стену.
— Мы почти закончили, — холодно сказала Екатерина, не глядя на свекровь. — Можете не беспокоиться, вашу драгоценную квартиру мы освободим.
— Не мою, — поправила Мария Ивановна. — Бабушкину.
— Да какая разница, — фыркнула Ольга. — Все равно она вам достанется, а не Лешке.
— С чего ты взяла? — Мария Ивановна повернулась к ней. — Ты видела завещание?
— Нам не нужно ваше завещание, — Екатерина наконец посмотрела на нее. — Мы сами справимся. Без вашей помощи.
— Катя, — одернул ее Алексей. — Не надо так.
— А как надо? — Екатерина всплеснула руками. — Всю жизнь на побегушках у твоей семейки! Все для них, ничего для нас! А нам куда? На улицу?
— Никто вас на улицу не выгоняет, — устало сказала Мария Ивановна. — Я предложила тебе, Алеша, вариант. Вы можете съехать отсюда все вместе — ты, Катя, Анечка и эти, — она кивнула в сторону Ольги, — или остаться здесь, но без Ольги и ее семьи.
— Это ультиматум? — глаза Екатерины сузились.
— Это реальность, — спокойно ответила Мария Ивановна. — Я не позволю превратить квартиру моей матери в проходной двор.
— И куда, по-твоему, мы должны съехать? — спросил Алексей. — В нашу конуру?
— В квартиру, которую Анна Петровна оставила фонду помощи детям с инвалидностью, — раздался хриплый голос от двери.
Все обернулись. В дверях стояла бабушка Алексея — маленькая, сухонькая, но с прямой спиной и ясными глазами.
— Мама! — воскликнула Мария Ивановна. — Ты что здесь делаешь?
— В своей квартире, доченька, — бабушка прошла в комнату, опираясь на трость. — И я слышу все, о чем вы говорите.
— Какому еще фонду? — ошарашенно спросил Алексей.
Бабушка медленно села в кресло.
— Тому, что помогал мне, когда вы все были слишком заняты. Кто, думаешь, мне продукты носил, когда у тебя времени не было? Кто врача вызывал, когда давление скакало? Кто таблетки покупал, когда денег не хватало?
В комнате повисла гробовая тишина.
— Но бабушка, — Алексей подошел к ней, опустился на колени. — Ты ничего не говорила…
— А ты не спрашивал, — бабушка погладила его по голове. — Ты хороший мальчик, Лешенька. Но слабый. Всю жизнь за твоей спиной кто-то решал твои проблемы — сначала родители, потом жена. А я уже стара, меня скоро не будет. И кто тогда о тебе позаботится?
Ольга нервно рассмеялась.
— Ну, знаете! Фонду квартиру! Это ещё обжаловать можно!
— Обжалуйте, — спокойно ответила бабушка. — Только сначала со мной познакомьтесь. А то живете в моей квартире, а даже не представились.
— Бабушка Аня, — Екатерина внезапно расплакалась. — Ну как же так? Мы столько лет… А Анютка? Она же…
— А ты думала, внучка моя, что все вокруг тебе должны? — бабушка покачала головой. — Мать тебе должна, свекровь должна, я должна? А ты кому что должна? Подумай об этом.
Мария Ивановна молча наблюдала за этой сценой. Где-то глубоко внутри билась мысль: «Надо было раньше. Все надо было сделать раньше». Но сейчас уже поздно. Слишком много воды утекло, слишком много обид накопилось.
— Мам, — Алексей поднялся с колен и подошел к ней. — Прости. Я… я все исправлю.
— Правда? — Мария Ивановна грустно улыбнулась. — И как ты это сделаешь? Повернешь время вспять? Вернешь ту нашу семью, которая была до всего этого?
Алексей опустил голову.
— Не знаю. Но я должен попытаться.
— И ты туда же, — фыркнула Екатерина. — Должен, должен! А о нас с Анюткой кто подумает?
— Я думаю, — Алексей повернулся к ней. — Именно поэтому мы сегодня же съезжаем отсюда. И Ольга тоже.
— Куда? — ахнула Екатерина.
— На съемную квартиру. Я нашел вариант вчера. Двухкомнатная, недалеко от моей работы. Дороговато, но я справлюсь.
Екатерина смотрела на него так, словно впервые видела.
— А как же…
— А так, — жестко ответил Алексей. — Хватит. Пора нам наконец повзрослеть.
Дождь барабанил по подоконнику. Мария Ивановна сидела в кресле, глядя на мокрую улицу. Прошла неделя с того дня, как Алексей с семьей съехал из бабушкиной квартиры. Звонил он редко — видимо, пытался наладить новую жизнь.
Сергей вошел в комнату с двумя чашками чая.
— Думаешь о них?
Мария кивнула.
— Все время. Что мы сделали не так, Сережа? Где ошиблись?
Он сел рядом.
— Не знаю. Может, слишком много делали за него? Может, нужно было требовать больше ответственности?
— А может, нужно было просто любить его таким, какой он есть? — тихо спросила Мария. — Со всеми его выборами, даже если они нам не нравятся?
Телефон зазвонил неожиданно громко. Мария вздрогнула и взяла трубку.
— Мама? — голос Алексея звучал странно. — Можно к вам зайти? Я один.
Мария Ивановна озадаченно посмотрела на мужа.
— Конечно, приходи.
Алексей пришел через полчаса, промокший и взъерошенный. Он выглядел старше своих лет, и впервые Мария заметила седину в его волосах.
— Что случилось? — спросила она, помогая ему снять мокрую куртку.
— Катя ушла, — просто сказал он. — Забрала Анютку и ушла к сестре.
Мария и Сергей переглянулись.
— Насовсем? — осторожно спросил Сергей.
— Не знаю, — Алексей прошел на кухню и тяжело опустился на стул. — Сказала, что ей надоело ютиться по чужим углам. Что в деревне у них свой дом есть, и мать давно зовет. Что я неудачник, который ничего не смог дать своей семье.
— Но это неправда! — воскликнула Мария. — Ты всегда старался, работал…
— А может, она права? — Алексей поднял на мать усталые глаза. — Может, я действительно неудачник? Тридцать лет, а своего угла нет, на съемной квартире живем. Восемь лет прошло, а я все там же, где и начинал.
— Сынок, — Мария села рядом, взяла его за руку. — Ты не виноват. Времена такие. И потом, ты много достиг — у тебя своя фирма, клиенты…
— Это все виртуальное, мам, — Алексей горько усмехнулся. — А в реальном мире у меня ничего нет. Я все профукал. И теперь потерял еще и семью.
— Ты ее не потерял, — твердо сказал Сергей. — Анечка — твоя дочь, и никто этого не изменит.
— Но Катя не даст мне с ней видеться, если уедет.
— Даст, — Мария Ивановна стиснула его руку. — Мы не позволим ей забрать Анечку навсегда. И если нужна будет помощь — юридическая, финансовая, любая — мы рядом. Мы твоя семья, что бы ни случилось.
Алексей вдруг разрыдался — впервые за много лет. Плакал как в детстве, уткнувшись матери в плечо. Она гладила его по голове, чувствуя, как к горлу подкатывает ком.
— Почему она так, мам? Что я сделал не так? — всхлипывал он.
— Тише, сынок, — Мария Ивановна обнимала его, глотая собственные слезы. — Ты ни в чем не виноват. Просто у каждого свой путь. И свои приоритеты.
Сергей Петрович молча поставил перед сыном чашку крепкого чая.
— Ты переночуешь у нас, — сказал он тоном, не терпящим возражений. — А завтра мы все вместе подумаем, что делать дальше.
— Спасибо, — Алексей вытер глаза. — Знаете, я только сейчас понял, как сильно вас подвел. Все эти годы…
— Перестань, — оборвала его Мария. — Ты наш сын. И мы любим тебя, несмотря ни на что.
— Даже если я такой слабак?
— Ты не слабак, — твердо сказал Сергей. — Ты пытался сохранить семью любой ценой. Это не слабость, это преданность. Просто… иногда люди этого не ценят.
Мария Ивановна вдруг вспомнила, как Екатерина говорила об Ольге: «Им надо помочь». Но кто она такая, чтобы решать, кому и как помогать? Особенно за чужой счет.
— Мы поможем тебе с Анечкой, — сказала она. — И если Катя одумается — что ж, посмотрим. Но больше никаких родственников в бабушкиной квартире. И никаких ультиматумов.
— Я так виноват перед бабушкой, — Алексей покачал головой. — Даже не знал, что ей помогали какие-то посторонние люди.
— Не посторонние, — поправила Мария. — Волонтеры из фонда. Я их знаю, они хорошие ребята. И знаешь, я думаю, мама права. Эта квартира должна достаться тем, кто действительно в ней нуждается.
Телефон зазвонил снова, заставив всех вздрогнуть.
— Это Катя, — Алексей побледнел, глядя на экран.
— Ответь, — мягко сказала Мария. — Это твоя жена, мать твоего ребенка.
Алексей колебался, затем нажал кнопку приема.
— Да?
Мария и Сергей не слышали, что говорила Екатерина, но видели, как меняется лицо сына — от надежды к разочарованию, от гнева к смирению.
— Хорошо, — наконец сказал он. — Я понял. До завтра.
Он положил трубку и посмотрел на родителей.
— Она возвращается. Сказала, что просто хотела меня напугать. Что на самом деле никуда не собиралась уезжать.
— А ты? — тихо спросила Мария. — Что ты ей сказал?
Алексей помолчал, затем ответил:
— Сказал, что мы можем попробовать еще раз. Но при одном условии — никаких манипуляций, никаких угроз. Больше я этого не потерплю.
Мария Ивановна с гордостью посмотрела на сына. Что-то изменилось в нем за эту неделю. Что-то важное.
— И она согласилась?
— Она плакала, — пожал плечами Алексей. — Говорила, что любит меня и Анютку. Что не хотела причинить боль. Но знаете… я больше не верю словам. Только поступкам.
Сергей положил руку на плечо сына.
— Правильно. А мы всегда будем рядом, что бы ни случилось.
Мария Ивановна смотрела на них и думала, что, возможно, этот кризис был нужен. Нужен им всем, чтобы встряхнуться, чтобы вспомнить, что действительно важно. Да, квартирный вопрос по-прежнему оставался нерешенным. Но главное — они снова были семьей. Настоящей семьей, которая поддерживает друг друга в трудную минуту.
А остальное как-нибудь образуется.
— Мне нужно позвонить маме, — сказала она, поднимаясь. — Пора нам всем навестить ее. Вместе.
Три месяца спустя Алексей сидел за столом в родительской квартире. Анна сосредоточенно раскрашивала картинку, высунув от усердия кончик языка.
— Как у вас дела? — осторожно спросила Мария Ивановна, разливая чай.
— Лучше, — ответил Алексей. — Екатерина пошла на курсы бухгалтеров. Говорит, в моей фирме финансист пригодится.
— А что с жильем? — спросил Сергей.
— Снимаем, — Алексей пожал плечами. — Но я подал заявку на ипотеку. Есть хорошие шансы.
— А мама что говорит? — Мария осторожно поставила перед внучкой чашку с какао.
— А что мама может сказать? — Алексей усмехнулся. — Ипотека — это мое решение. Она может только принять.
Мария с гордостью посмотрела на сына. Да, возможно, они совершили множество ошибок, воспитывая его. Может, слишком баловали, слишком многое решали за него. Но сейчас перед ней сидел мужчина, который наконец взял свою жизнь в собственные руки.
— Бабушка передавала привет, — сказала она. — Спрашивала, когда придешь.
— На выходных заеду, — кивнул Алексей. — Анютка скучает по ней.
— И я скучаю! — подтвердила девочка, не отрываясь от раскраски. — Бабушка Аня обещала научить меня вязать.
Мария улыбнулась. Что-то исцелилось в их семье за эти месяцы. Что-то важное.
— А Ольга? Что с ней? — спросил Сергей.
— Вернулась в деревню, — Алексей пожал плечами. — Катя говорит, у них там дела наладились. Может, оно и к лучшему.
Мария Ивановна посмотрела в окно. Начинался снег — первый в этом году. Она подумала о том, сколько зим они пережили вместе, сколько трудностей преодолели. И будут еще трудности, будут проблемы — никуда от этого не деться. Но она знала: пока они семья, пока они вместе — они справятся.
— Мам, — Алексей отвел ее в сторону, когда Анна увлеклась игрой с дедушкой. — Я хотел спросить… Вы с папой не могли бы иногда забирать Анютку к себе? Мы с Катей хотим поработать над нашими отношениями. Сходить к психо… то есть, попробовать разобраться вдвоем.
Мария Ивановна улыбнулась.
— Конечно, сынок. Мы всегда рады видеть внучку. И… я рада, что вы пытаетесь сохранить семью. Это правильно.
— Я не знаю, что будет дальше, — Алексей вздохнул. — Но я хочу попытаться. Ради Анютки. И ради себя тоже.
— А Екатерина? Она тоже хочет?
— Думаю, да, — он помолчал. — Знаешь, эта история с Ольгой… она многое поняла. Что нельзя так использовать людей. Что отношения — это не только права, но и обязанности.
Мария кивнула. Она не была уверена, что Екатерина действительно изменилась. Но сын изменился точно. И это уже победа.
— Мам, а ты простила Катю? — вдруг спросил Алексей.
Мария Ивановна задумалась. Простила ли? Ей все еще было больно вспоминать те слова, те обвинения, тот ультиматум с квартирой. Но…
— Я пытаюсь, — честно ответила она. — Это нелегко. Но я стараюсь. Ради тебя и Анютки.
Алексей обнял ее.
— Спасибо, мам. За все.
И в этот момент Мария Ивановна поняла, что квартирный вопрос — это всего лишь квартирный вопрос. А семья — это нечто большее. Нечто куда более важное. И ради этого стоит пытаться. Стоит прощать. Стоит начинать заново.
Даже если иногда это чертовски трудно.
