— Свекровь? — спросила я, придерживая телефон плечом, пока застегивала молнию на куртке сына. — Можете с Даней погулять? Мне надо домой вернуться — суп на плите остался. Он только проснулся, спокойный будет.
— Конечно, конечно, Леночка, — прозвучал знакомый голос. — Я вокруг дома с ним похожу, не переживай.
Я облегченно выдохнула. Коляску с Даней я доверяла только свекрови — она всегда с радостью соглашалась помочь, когда мне нужно было выкроить немного времени на домашние дела.
Через несколько минут я уже видела, как она забирает коляску и удаляется по двору. Повернувшись, я побежала домой. В мыслях мелькало: надо успеть докипятить суп, заодно уберу игрушки в гостиной, чтобы всё было идеально, когда вернётся муж.
Но спустя полчаса раздался звонок. На экране светилось имя подруги, Насти.
— Лена, ты в порядке? — её голос был настороженным.
— Конечно. А что?
— Тогда почему твой сын один на улице? — Последовала короткая пауза. — Он в коляске, около магазина, один!
Я застыла, как будто время остановилось.
— Как один? — переспросила я. — Там же моя свекровь с ним!
— Ну, свекровь явно не здесь. Ты что, оставила его одного?
— Настя, забери его, пожалуйста, и принеси домой. Быстрее! — сказала я, уже натягивая кроссовки и выбегая на лестничную площадку.
Сердце колотилось так, будто я пробежала марафон. Я металась по комнате, пока Настя не принесла Даньку. Он был напуган, но тихо сопел, крепко держась за её пальцы.
Через двадцать минут в дверь ворвалась свекровь. Её лицо было красным, волосы растрёпаны, а коляска пустая.
— Лена! Ребёнка украли! — закричала она, едва переступив порог.
— Украли? — я прищурилась, вцепившись в дверь. — Это вы его оставили одного на улице!
Она застыла. Губы затряслись.
— Я… я только на пару минут в магазин зашла… — начала оправдываться она.
— На пару минут?! — мой голос звенел, казалось, на весь подъезд. — Вы в своём уме? Если бы не Настя, кто бы его забрал?
Свекровь не ответила. Она лишь увидела Даньку у меня на руках и закрыла лицо руками, тихо всхлипывая.
— Лена, я больше так не буду… — пролепетала она, но меня это не тронуло.
— Уходите, — сказала я холодно.
Свекровь подняла на меня глаза, в которых была смесь обиды и ужаса.
— Лена, я же…
— Уходите! — повторила я.
Она ушла. Вечером я сидела, держа Даню в руках, и ждала мужа.
Когда он зашёл, я вывалила на него всё: как свекровь оставила сына одного, как Настя спасла его, как эта «парочка минут» могла стоить нам всего. Я ожидала поддержки, понимания.
Но вместо этого он только покачал головой:
— Лена, ты в своём уме?
— Я?! — вскинулась я. — Ты слышал, что я сказала?
— У неё сердце больное, — перебил он. — Если бы она там на улице «коньки откинула», ты бы вообще как ребёнка потом искала?
— Сердце больное? Тогда зачем вообще брать коляску?! — закричала я.
— Ты могла её предупредить, что сама пойдёшь за ним, — продолжал он сдержанно.
— Серьёзно? — я уставилась на него. — Это я виновата, что она ребёнка одного оставила?
Он ничего не ответил. Просто развернулся и ушёл к своей маме.
Прошла неделя тишины. Ни звонков, ни сообщений. Муж пропадал у свекрови, а я осталась с Даней в квартире, которая за эти дни казалась пустой, как огромный заброшенный дом.
Каждый день начинался одинаково: готовка, уборка, прогулка с малышом. Каждый вечер я ловила себя на мысли, что жду звонка. Хоть бы он объяснил, хоть бы сказал, что передумал, понял… Но телефон молчал.
На восьмой день вечером, когда Даня уже спал, в дверь постучали. Стук был уверенный, требовательный.
Я открыла. На пороге стоял муж. Лицо напряжённое, взгляд тяжёлый.
— Нам надо поговорить, — сказал он, не заходя.
Я молча кивнула, давая ему пройти. Он сел на диван, опустил голову, но сразу заговорил:
— Лена, ты не права.
— Не права? — фраза, как выстрел, задела меня. — Напомни, в чём?
— В том, как ты себя повела с мамой. Она ошиблась, да, но так на неё орать… Это перебор.
— Перебор?! — у меня всё внутри вспыхнуло. — Она оставила нашего ребёнка одного на улице!
— Она не хотела плохого, — ответил он, стараясь говорить спокойно. — Просто не подумала.
— Не подумала? — я вскинула руки. — Ты понимаешь, чем это могло закончиться? Ребёнок не игрушка, чтобы его оставлять!
— Ты могла поговорить с ней спокойно, — он встал, будто собирался уйти. — Она пережила такой шок…
— Она? — я не сдержала саркастического смеха. — А я? Я тоже должна была молчать? Или извиниться перед ней за то, что спасла нашего сына?
— Ты не понимаешь… — он развёл руками. — Её сердце…
— Хватит про её сердце! — перебила я. — У неё с головой проблемы, а не с сердцем. Если бы не Настя, ты бы сейчас сидел без ребёнка.
Его лицо дрогнуло. Он молчал, но было видно: мои слова задели.
— Лена, она любит Даньку, — наконец выдавил он.
— Любит? Тогда почему она так поступила? — я с трудом удерживала голос, чтобы не разбудить сына. — Любовь — это про заботу, ответственность. А не «оставлю на минутку».
Он опустил взгляд и долго молчал.
— Она хочет поговорить, — сказал он наконец.
— Поговорить? — мои брови взлетели вверх. — Чтобы что? Чтобы убедить меня, что я виновата?
— Нет, — он поднял глаза. — Чтобы извиниться.
Слова прозвучали неожиданно.
— Правда? — я недоверчиво посмотрела на него.
Он кивнул.
— Она сама предложила. Сказала, что готова объяснить и извиниться.
Я задумалась. На душе было тяжело. С одной стороны, мне не хотелось снова видеть её. С другой — этот разговор был нужен. Не только ей, но и мне.
— Хорошо, — сказала я тихо. — Пусть придёт завтра.
На следующий день, около полудня, свекровь появилась на пороге. Она была одета в простое платье, лицо бледное, глаза красные, как будто она не спала несколько ночей.
Я открыла дверь, молча посторонилась.
— Леночка… — начала она, но я жестом пригласила её пройти в кухню.
Мы сели за стол. Напряжение висело в воздухе, как гроза перед ливнем.
— Я хотела извиниться, — начала она, нервно теребя платок в руках. — Я… я не знаю, что на меня нашло.
Я молчала, давая ей говорить.
— Это была глупость. Нет, это было преступление, — её голос дрожал. — Но я правда… просто не подумала. Леночка, я люблю вас всех, люблю Данечку…
Её глаза наполнились слезами, но я сдерживала свои эмоции.
— Вы понимаете, что могло случиться? — наконец спросила я.
— Понимаю, — прошептала она.
— И что вы хотите от меня теперь?
Она подняла голову, слёзы текли по её щекам.
— Простить, — сказала она тихо. — И позволить мне быть частью вашей жизни.
Я задумалась. Простить? Смогу ли?
— Я подумаю, — ответила я после долгой паузы.
Она кивнула, встала и ушла. Муж, вернувшийся вечером, долго сидел молча, глядя на меня.
— Что ты решила? — спросил он наконец.
Я не знала ответа. Это была дилемма, которая не давала мне покоя. С одной стороны — её ошибка. С другой — моя семья.
Прошло несколько месяцев. Жизнь постепенно вошла в привычное русло, но осадок оставался. Муж вернулся домой через несколько дней после разговора со свекровью. Мы не обсуждали случившееся — словно все решили оставить в прошлом, хотя иногда эта тень возникала в наших спорах.
Свекровь приходила редко. Она была тише обычного, словно боялась лишний раз меня раздражать. Я не могла сказать, что простила её полностью, но злость потихоньку уходила.
На улице пахло весной. Я убиралась дома, Даня ползал по ковру, когда раздался звонок в дверь. Муж, который был дома, открыл.
— Мам, заходи, — услышала я его голос.
Свекровь зашла в комнату, сжимая в руках маленький пакет с игрушкой.
— Привет, Лена, — сказала она осторожно, стоя на пороге.
— Здравствуйте, — ответила я.
Она положила игрушку на стол и села, как будто ждала приглашения. Я вытерла руки и присела напротив.
— Леночка, я знаю, что наш разговор так и не завершился, — начала она, опустив глаза.
Я посмотрела на неё и кивнула, чувствуя, что она пытается.
— Я хотела бы исправиться, но понимаю, что это не просто… слова.
Её голос звучал искренне.
— Да, это не просто слова, — ответила я. — Тут нужны дела.
Она кивнула и вздохнула.
— Давай начнём с малого, — сказала я. — Хотите погулять с Даней?
Она взглянула на меня с таким удивлением, что я не смогла сдержать улыбку.
— Можно?
— Можно. Но теперь только под моим контролем.
Она кивнула.
Год спустя всё изменилось. Мы с мужем стали ближе, чем когда-либо, а отношения с его мамой наладились. Она доказала, что готова быть частью нашей семьи, и стала прекрасной бабушкой для Дани.
Но главным событием стало другое.
— Ты уверена, что хочешь это сделать? — спросил муж, улыбаясь, когда мы стояли перед дверью её дома.
— Уверена, — ответила я, прижимая к груди маленький свёрток.
Мы постучали. Свекровь открыла дверь, на лице — смесь удивления и радости.
— Мама, — сказал муж, обнимая её, — у нас есть для тебя сюрприз.
Она выглядела озадаченной, пока я не развернула одеяльце.
— Познакомься, это Полина, — сказала я, передавая ей внучку.
Слёзы радости заструились по её лицу. Она осторожно взяла малышку на руки, прижимая её к себе.
— Спасибо, Леночка, — прошептала она, взглянув на меня с благодарностью.
Я улыбнулась. Иногда прощение — это не только второй шанс для других, но и для себя.
