В тот промозглый осенний день, когда семилетняя Катя возвращалась из школы, она впервые заметила это. То, как мать кривится, глядя на неё. Как морщится, будто от кислого лимона, а её губы сжимаются в тонкую, жестокую линию.
— Опять грязь на юбке! — крикнула Марина Петровна, едва дочь переступила порог. — Сколько раз говорила — смотри под ноги! Растяпа!
Катя замерла у порога, сжимая в руках потрёпанный портфель. Её глаза наполнились слезами, но она знала — плакать нельзя. Мама не любит слёз. Особенно её слёз…
…Восемь лет назад Марина встретила Андрея. Яркого, харизматичного, с такой же копной рыжих волос, как у Кати. Он очаровал её своей улыбкой, заразительным смехом. А потом… просто исчез, оставив беременную Марину одну.
С тех пор каждый раз, глядя на дочь, Марина видела его. Его нос, его веснушки, его упрямый подбородок. И ненавидела. Ненавидела дочь за то, что та была его копией, напоминала ей о предательстве. Каждый день…
В их доме всегда было двое детей: любимый сын Миша и нелюбимая дочь Катя. Старший сын был любимцем матери. Темноволосый, спокойный, похожий на саму Марину. Он получал всё: новую одежду, карманные деньги, похвалу. А ещё — её время, внимание, заботу. И любовь…
Катя же… Катя мыла полы, помогала по дому, донашивала старые вещи брата, играла его сломанными машинками… И получала бесконечные упреки.
— Почему ты не можешь быть такой, как Миша? — часто спрашивала мать. — Почему ты такая… такая вся в него? Как.. Как… Это же невозможно так жить!
Миша относился к сестре равнодушно. Иногда даже с презрением. Он считал, что мать права — растяпа Катя действительно во многом виновата сама. Он часто докладывал матери о её промахах:
— Мам, а Катька опять не убрала в своей комнате, — говорил он с невинным видом.
…В школе Катя старалась быть незаметной. Сидела на последней парте, отвечала только когда вызывали. Другие дети чувствовали её неуверенность и часто дразнили. Особенно больно было, когда они замечали, что её одежда хуже, чем у других.
Только Маргарита Львовна, ее учительница, видела истинную Катю. Видела её ум, её талант, её боль. И болела за нее всей душой…
— Катенька, — шептала она, когда никто не слышал, — Ты очень умная девочка. Никого не слушай, детка. У тебя всё получится.
Мария Ивановна часто оставляла Катю после уроков, чтобы позаниматься с ней дополнительно. Она отдавала ей свои старые книги, угощала чаем с печеньем, когда видела, что девочка голодна. Эти моменты становились для Кати островком тепла в холодном океане домашнего равнодушия. И спасением.
Отношения с братом оставались напряжёнными. Миша никогда не заступался за сестру, а иногда даже подливал масла в огонь, рассказывая матери о её промахах. Катя понимала — брат просто повторяет то, что видит дома. Он не знает другой жизни. Не умеет по-другому.
Годы шли. Катя усердно училась, работала после школы, копила деньги. В семнадцать лет она уехала учиться в другой город. Уехала от постоянного сравнения, от упрёков, от нелюбви. Уже через время она узнала, что Миша трагически погиб, разбился на мотоцикле — уж очень он любил скорость. И эта любовь его и погубила…
Там, в городе, она встретила Павла. Он полюбил её такой, какая она есть — с рыжими веснушками, упрямым характером и болью в глазах. А через время он узнал тайну ее грустных глаз.
— Катя, это очень плохо. Детей обязательно нужно любить, неизвестно как потом с ними поступит жизнь. А по-поводу твоей матери — ну что ж ее грех. Кстати, у меня мать умерла когда я еще маленький был, не помню ее совсем. Воспитывала меня мачеха, тоже всякое было. Но, надо отпустить все это, Кать, тяжело жить с таким грузом…
…Она задумалась тогда над его словами и через три года вернулась домой. Не одна — с мужем Павлом и маленькой дочкой, удивительно похожей на неё саму. Один в один маленькая Катя с такой же искоркой во взгляде…
Марина Петровна застыла на пороге, увидев внучку. Те же рыжие кудряшки, тот же упрямый подбородок, те же веснушки… Всё то, что когда-то вызывало в ней такую боль и ненависть, теперь наполнило сердце неизъяснимой горечью.
— Она такая красивая, — прошептала Катя, держа малышку на руках. — Правда, мама?
Мать молчала, не в силах оторвать взгляд от внучки. В её глазах отражалась целая буря эмоций — сожаление, боль, осознание собственной неправоты. Она вдруг поняла, сколько лет своей жизни потратила впустую, на ненависть к собственному ребёнку.
Маленькая девочка, словно почувствовав напряжение, потянулась к бабушке своими пухлыми ручками.
— Ба… — пролепетала она, и что-то надломилось в сердце Марины Петровны.
Слезы навернулись на её глаза. Она осознала, что все эти годы обижала не только дочь, но и себя. Лишила себя радости быть настоящей матерью, настоящей бабушкой. И самое страшное, что ничего уже было не вернуть. Не повернуть время вспять…
— Прости меня, Катя… Я так виновата перед тобой, так виновата… — прошептала она, впервые за много лет назвав дочь по имени, а не «опять ты», «вон та», «неудачница». — Я была так слепа… Словно глаза завязаны.
Катя, видя искреннее раскаяние в глазах матери, не смогла больше сердиться. Она поняла, что иногда прощение — это не слабость, а сила. И обиду, пусть даже такую долгую, нужно отпустить из своего сердца. Хотя бы ради дочери. Пусть у нее будет другое детство. Полное любви и добрых взглядов…
— Всё хорошо, мама, — ответила она, протягивая руку. — Главное, что сейчас мы вместе. А остальное мы как-нибудь переживем…
