Солнце весело заглядывало в окна, рассыпаясь золотыми зайчиками по накрытому столу. В доме Виктора и Елены царила суета и приподнятое настроение. Сегодня был особенный день – юбилей свадьбы старшего брата Виктора, Петра. Родня съехалась со всех концов, наполнив дом гомоном голосов, смехом и запахами праздничных блюд.
Елена хлопотала на кухне, словно пчелка в улье, успевая и салаты нарезать, и пироги в духовку поставить, и за разговорами следить, чтобы чего гостям не приключилось. Виктор, наоборот, был душой компании – обнимался с братьями и сестрами, травил анекдоты, подливал гостям в рюмки и сиял от счастья, что вся семья в сборе.
Когда гости расселись за столом, и первые тосты уже прозвучали, Виктор, заметно воодушевленный атмосферой, поднялся и хлопнул в ладоши, привлекая внимание.
– Дорогие мои, родные! – провозгласил он, улыбаясь во весь рот. – Сегодня такой замечательный день, и я хочу, чтобы он запомнился всем не только вкусным застольем, но и маленькими, но приятными сюрпризами!
С этими словами он подмигнул кому-то за спиной и махнул рукой. Из-за двери показалась молодая племянница, держа в руках большую корзину, полную разноцветных пакетиков и коробочек. Виктор, словно Дед Мороз, начал раздавать подарки. Женщинам достались шелковые платочки с цветочным узором, мужчинам – элегантные ручки в футлярах, а для малышни – яркие плюшевые зверюшки. В зале поднялся радостный шум. Все с удовольствием рассматривали подарки, благодарили Виктора, рассыпаясь в похвалах его щедрости.
Елена, в этот момент, как раз выносила из кухни горячее – огромную жареную индейку, увенчанную веточками розмарина. Звуки радостного гомона и восклицания донеслись до кухни, и она, улыбаясь, подумала, что праздник удался на славу. Но когда она вошла в гостиную, ее улыбка тут же сползла с лица.
Первое, что бросилось ей в глаза – это пакетики с логотипом известного дорогого магазина, которые Виктор так щедро раздавал родне. Второе – маленький, едва заметный ценник, болтающийся на краешке одного из платочков. До Елены моментально дошло – Виктор снова! Снова потратил деньги на спонтанные подарки, не посоветовавшись с ней, не подумав о семейном бюджете, который они с таким трудом планировали. Кровь бросилась ей в лицо. Все то теплое, праздничное настроение, которое она испытывала минуту назад, мгновенно испарилось, уступив место обжигающему гневу.
Виктор в этот момент, увлеченный процессом, подошел к ней с сияющей улыбкой, протягивая и ей небольшой пакетик.
– Леночка, это и тебе! – проговорил он, явно довольный произведенным эффектом.
Елена посмотрела на пакетик, потом на его счастливое, ничего не подозревающее лицо, и в груди у нее что-то оборвалось. Нет, она не выдержит, не сможет промолчать. Не сейчас, не здесь, перед всей его родней, но ведь он же сам вынудил ее!
– Виктор! – голос Елены прозвучал резко и громко, заглушив общий гомон. Все взгляды тут же обратились к ней. В воздухе повисла напряженная тишина.
– Что такое, Леночка? – растерялся Виктор, не понимая, что произошло. Улыбка медленно сползала с его лица.
Елена в упор посмотрела на мужа, и в ее глазах плясали злые огоньки.
– Не смей раздавать подарки за мой счёт! – отрезала она каждое слово, словно гвозди вколачивала. В ее голосе звенел металл.
Молчание стало оглушительным. Казалось, даже солнце за окном потускнело. Виктор, словно громом пораженный, застыл с протянутым пакетиком в руке. Лицо его вмиг побледнело, а глаза наполнились непониманием и болью. Родственники, словно по команде, перестали дышать, боясь пропустить хоть одно слово, хоть один жест в разворачивающейся на их глазах семейной драме.
Елена, под градом любопытных, а скорее осуждающих взглядов, почувствовала, что ее уже не остановить. Гнев, копившийся годами, вырвался наружу.
– Ты хоть понимаешь, что ты творишь?! – продолжала она, повышая голос. – У нас ремонт на носу! Коммуналка растет, как на дрожжах! Мы себе лишний раз кусок мяса позволить не можем, экономим на всём, а он тут, понимаешь, благодетеля из себя строит! За чужой счёт! За мой счёт!
Виктор опустил руку с подарком, словно тот обжег его. Он смотрел на жену, словно видел ее впервые. В его глазах плескалось такое горе и обида, что у Елены на миг дрогнуло сердце. Но она тут же отогнала это чувство. Нет, нельзя сейчас давать слабину. Его безответственность нужно пресечь раз и навсегда.
– Лена, ну что ты такое говоришь… – пробормотал Виктор, пытаясь хоть как-то оправдаться. Голос его дрожал. – Я же хотел… как лучше… порадовать родных… Это же мелочи…
– Мелочи?! – взвилась Елена. – Да для тебя всё мелочи! А кто потом будет дыру в бюджете затыкать? Я?! Ты хоть раз подумал, откуда деньги берутся?! Они не с неба падают! Я горбачусь целыми днями, чтобы нам на жизнь хватало, а ты…
– Да я… я из своих, с пенсии… – совсем тихо проговорил Виктор, потупив взгляд. Щеки его покрылись красными пятнами. Стыд и унижение плеснули в душу горячей волной.
Елена на секунду запнулась. «С пенсии?» Она даже не подумала об этом. Обычно Виктор, когда хотел сделать что-то приятное, брал деньги из общей тумбочки, не спрашивая. А тут… пенсия. Но тут же одернула себя. Не важно, откуда деньги. Важно, что он опять потратил их, не посоветовавшись с ней.
– Пенсия – не пенсия, неважно! – отмахнулась она. – Дело не в этом! Дело в том, что ты меня ни во что не ставишь! Ты считаешь себя вправе распоряжаться деньгами, как тебе вздумается, не учитывая моё мнение! Да я… да я…
Елена задохнулась от возмущения, не находя слов. Слезы подступили к глазам, но она упорно глотала их, не желая показывать свою слабость. Она видела, как лица родственников вытягиваются от неловкости и удивления. Кто-то молча отводил взгляд, кто-то перешептывался, кто-то сочувственно смотрел на Виктора. Осознание того, что она устроила публичный скандал, начало понемногу проникать в ее сознание, но было уже поздно. Слова уже были сказаны, мосты сожжены.
Виктор молчал. Он стоял, словно окаменевший, с потухшим взглядом, опустив плечи. Вся праздничная радость, вся та светлая аура, которая окружала его еще минуту назад, развеялась, словно дым. Он почувствовал себя маленьким, ничтожным, униженным до глубины души. Ему хотелось сквозь землю провалиться от стыда.
Вдруг, неожиданно для всех, Виктор резко развернулся, подошел к корзине с подарками, высыпал их обратно и, не говоря ни слова, вышел из гостиной, громко хлопнув дверью. В доме воцарилась звенящая тишина. Елена осталась стоять посреди комнаты, словно статуя, с горящими щеками и колотящимся сердцем. Она чувствовала себя победительницей, но победа эта была горькой и какой-то неправильной.
Первой тишину нарушила старшая сестра Виктора, тетя Зина, женщина мудрая и прямолинейная. Она окинула Елену долгим, оценивающим взглядом и, вздохнув, произнесла:
– Лена, ну ты и дала жару… Зачем же так, при людях-то? Нельзя было потом, наедине, поговорить? Витька, конечно, порой чудит, но он же от чистого сердца, хотел как лучше… Он у нас добрый, всем помочь рад. И обидеть никого не хотел. А ты его вот так… перед всей родней…
Слова тети Зины, простые и искренние, словно холодный душ, обрушились на Елену. Она вдруг ясно увидела себя со стороны – разъяренную фурию, кричащую на мужа перед всей семьей из-за каких-то несчастных подарков. И чувство победы тут же сменилось острым уколом стыда. Что она наделала? Испортила праздник, унизила Виктора, опозорилась перед родней… Зачем? Из-за чего? Из-за денег? Да разве деньги – это главное? Разве они стоят тех отношений, того уважения, которые она сейчас, кажется, разрушила собственными руками?
Слезы, которые она так упорно сдерживала, брызнули из глаз градом. Она отвернулась, прикрывая лицо руками, и тихо заплакала, впервые за этот вечер почувствовав не гнев, а отчаяние и сожаление. Тетя Зина подошла, обняла ее за плечи и ласково погладила по спине.
– Ну-ну, Леночка, не плачь. Всякое бывает. Горячность – не порок. Главное – вовремя понять, что погорячилась, и исправить ошибку. Витька, конечно, обиделся, но он отходчивый. Поговорите, помиритесь. Вы же семья, родные люди. Нельзя из-за ерунды друг друга обижать.
Елена, всхлипывая, кивнула. В словах тети Зины было столько мудрости и тепла, что ей стало немного легче. Она вытерла слезы и подняла заплаканное лицо.
– Вы правы, тетя Зина. Я… я была неправа. Очень неправа. Нужно… нужно пойти к нему, извиниться.
– Вот и правильно, дочка. Иди. Да поговорите по душам. Всё наладится.
Елена решительно направилась к двери, за которой скрылся Виктор. Сердце ее тревожно билось, словно птица в клетке. Что ее ждет за этой дверью? Примет ли Виктор ее извинения? Смогут ли они забыть этот ужасный вечер и вернуться к прежней жизни?
Она тихонько постучала и, не дожидаясь ответа, приоткрыла дверь. Виктор сидел в кресле в кабинете, в полумраке, отвернувшись к окну. Плечи его по-прежнему были опущены, поза выражала полную подавленность. В комнате царила тишина, нарушаемая лишь тихим тиканьем настенных часов.
Елена вошла и тихо прикрыла за собой дверь. Несколько секунд они молчали, не глядя друг на друга. Наконец, Елена набралась смелости и сделала шаг вперед.
– Витя… – тихо позвала она. Голос ее дрожал.
Виктор медленно повернул голову. В глазах его, красных и усталых, плескалась обида и боль. Он молчал, ожидая, что она скажет.
– Прости меня, Витя, – проговорила Елена, опустив голову. Слова давались ей с трудом. – Я… я была не права. Я сорвалась, наговорила лишнего. И при всех… Это ужасно. Прости меня, пожалуйста.
Тишина снова повисла в комнате. Елена ждала, затаив дыхание. Наконец, Виктор вздохнул и медленно поднялся с кресла. Он подошел к окну, отвернувшись от жены, и посмотрел на темнеющее небо.
– Больно ты меня, Лен, – тихо произнес он, не оборачиваясь. – Очень больно. Не ожидал я от тебя такого. Перед всеми… как последнюю сволочь выставила. Из-за каких-то подарков…
Голос его дрогнул. Елена почувствовала, как сердце ее сжимается от жалости и вины. Она подошла к нему и робко положила руку ему на плечо.
– Я знаю, Вить. Я понимаю. Прости меня. Я просто… я так испугалась, что мы опять в долги влезем. Ремонт, эти платежи… Я просто перенервничала. А ты тут с подарками… Вот и сорвало крышу.
Виктор помолчал, потом медленно повернулся к ней. Взгляд его уже не был таким обиженным, как минуту назад. В нем появилась какая-то усталость и… понимание.
– Я понял тебя, Лен. И ты меня пойми. Я просто хотел порадовать родных. Юбилей ведь, праздник. Не каждый день такое бывает. И потом… я же из пенсии своей взял. Честно. Не из общих денег.
– Я знаю, Витя. Прости. Я… я в следующий раз постараюсь держать себя в руках. И мы… мы обязательно поговорим с тобой о деньгах. Обо всём поговорим. Только… только не обижайся на меня, пожалуйста.
Елена протянула руку и несмело взяла его руку в свою. Виктор ответил на ее пожатие. В глазах его появилась еле заметная улыбка.
– Ладно, Ленок. Прощаю. Куда я денусь. Только ты меня тоже пойми. Не надо меня так больше, при людях. Ладно?
– Никогда больше, Вить. Обещаю.
Они стояли рядом, держась за руки, и молча смотрели в окно. На улице уже стемнело, и в окнах домов напротив зажигались уютные огоньки. Праздник был испорчен, вечер был скомкан, но что-то важное, кажется, не сломалось окончательно. Они выстояли этот тяжелый момент, пусть и с потерями, но с надеждой на то, что впереди еще будет много светлых дней, много тепла и понимания в их непростой, но такой родной и любимой семье. И, возможно, в следующий раз, когда Виктор захочет порадовать близких подарками, он просто спросит у Елены: «А что, если?..» И они вместе найдут решение, которое устроит обоих. Ведь главное – не подарки, не деньги, а умение слушать и слышать друг друга, ценить и беречь то, что по-настоящему дорого – свою семью, свою любовь, свое взаимопонимание.