Анна закрыла глаза и представила море. Ласковое, синее, с белыми барашками волн. Мишка будет в восторге. В свои пять лет он ни разу не видел настоящего моря. Она улыбнулась, представляя, как сын впервые ступит босыми ногами на горячий песок, как зажмурится от солнца и засмеется от восторга, когда волна обнимет его щиколотки прохладной пеной.
Компьютер мигнул уведомлением. Зарплата пришла. Анна открыла приложение банка: сумма выглядела внушительно – премия, отпускные. Еще немного – и можно брать билеты на самолет. Море, солнце, долгожданный отпуск с сыном вдвоем. Только они и бескрайняя синева.
Телефон завибрировал. На экране высветилось «Георгий».
— Да, Жор, — ответила Анна, прижимая трубку плечом и закрывая приложение банка.
— Привет, Ань. Ты дома? — голос мужа звучал напряженно.
— Да, мы с Мишкой уже вернулись из сада. А что?
— Мама к нам едет.
Анна замерла. Агриппина Васильевна – свекровь, которую она про себя называла Грипой – никогда не приезжала просто так.
— Что-то случилось? — осторожно спросила Анна.
— Не знаю… Сказала, разговор есть.
Анна положила телефон и взглянула на сына. Мишка сидел на ковре, увлеченно выстраивая из конструктора очередной космический корабль. Вылитый отец – те же сосредоточенные морщинки на лбу, тот же жест, когда что-то не получается: чуть прикусывает нижнюю губу. Только глаза – мамины, зеленые, с янтарными крапинками.
Звонок в дверь прозвучал как сигнал тревоги. Анна поправила волосы и пошла открывать. На пороге стояла Агриппина Васильевна – высокая, прямая, как струна, женщина шестидесяти пяти лет, с безупречно уложенными платиновыми волосами. Легкий запах дорогих духов, идеально отглаженный костюм цвета слоновой кости, ниточка жемчуга на шее. И взгляд – пронизывающий, оценивающий.
— Здравствуй, Аннушка, — свекровь чмокнула невестку в щеку, не касаясь губами кожи. — Где мой зайчик?
— Мишка в комнате играет. Проходите, Агриппина Васильевна.
— Бабуля! — пятилетний вихрь вылетел из комнаты и врезался в ноги бабушки.
— Осторожно, Мишенька! Ты помнешь бабулин костюм. — Агриппина наклонилась и осторожно погладила внука по голове. — Бабуля тебе подарок привезла.
Анна наблюдала, как свекровь достает из сумки дорогой игрушечный автомобиль. Мишка восторженно схватил подарок и умчался в комнату.
— Чай, кофе? — предложила Анна.
— Кофе, если не сложно. И Жорик скоро подъедет, у него сегодня короткий день.
Через двадцать минут они сидели за столом – Анна, Георгий и Агриппина Васильевна. Мишка увлеченно играл в своей комнате с новой машинкой.
— Итак, — Агриппина отпила глоток кофе и поставила чашку на блюдце с безупречной точностью, — у меня новости. Лидочка выходит замуж.
Георгий поперхнулся чаем.
— Мама, ты серьезно? Лидка замуж? За кого?
— За Виталия Аркадьевича Соловьева, — с гордостью произнесла Агриппина. — Владелец сети ресторанов. Очень перспективный молодой человек.
— Молодой? — усмехнулся Георгий. — Ему же под пятьдесят.
— Сорок семь – прекрасный возраст для мужчины, — отрезала Агриппина. — Зрелый, состоявшийся, с положением. А Лидочке уже тридцать два, знаешь ли.
Анна мысленно хмыкнула. Лидочка – сводная сестра Георгия от второго брака его отца – всегда была особой темой в семье. Избалованная, капризная, она меняла мужчин как перчатки и до сих пор жила на содержании у матери.
— И когда свадьба? — спросил Георгий.
— Через три недели, — Агриппина Васильевна сделала паузу. — В «Палаццо».
Анна и Георгий переглянулись. «Палаццо» был самым дорогим рестораном города.
— Мама, с чего такая спешка?
— Виталий улетает в длительную командировку в Арабские Эмираты на полгода. Хотят успеть до его отъезда.
— Понятно, — кивнул Георгий. — Ну что ж, поздравляю. Передай Лиде наши поздравления.
— Передам, — Агриппина улыбнулась и перевела взгляд на Анну. — Но я приехала не только сообщить новость. Нужна ваша помощь.
— Какая? — насторожился Георгий.
— Финансовая, — прямо ответила Агриппина. — Свадьба будет грандиозной. Виталий хочет пригласить своих деловых партнеров. Сто пятьдесят гостей минимум. «Палаццо», музыканты, фотографы, флористы… Сами понимаете, суммы серьезные.
— А жених? — уточнил Георгий. — Он же бизнесмен, ресторатор…
— Виталий оплачивает медовый месяц на Мальдивах и покупает Лидочке квартиру в центре, — отрезала Агриппина. — А оплата свадьбы – наша забота. Такая традиция, знаешь ли.
— И сколько? — Георгий потер переносицу жестом, который Анна хорошо знала – так муж делал всегда, когда нервничал.
— Два миллиона, — спокойно произнесла Агриппина.
— Сколько?! — Георгий подскочил на стуле. — Мама, ты с ума сошла? Откуда у нас такие деньги?
— У вас есть накопления, — Агриппина бросила короткий взгляд на Анну. — Я знаю, что ты получил хороший бонус в прошлом квартале. И Аннушка премию получила, верно?
Анна почувствовала, как внутри все холодеет. Откуда свекровь знает про премию? И про их накопления?
— Мама, — Георгий понизил голос, — мы откладывали на отпуск. Анна с Мишкой ни разу не были на море. И мы собирались…
— Море никуда не денется, — перебила Агриппина. — А свадьба Лидочки – событие исключительное. Ты – ее единственный брат, пусть и сводный. Это твой семейный долг.
— Наши накопления – это наши накопления, — твердо сказал Георгий. — Мы можем помочь, но не двумя миллионами.
— А сколько? — Агриппина подняла бровь.
— Ну… двести тысяч, максимум триста.
— Этого мало, Жорик, — Агриппина покачала головой. — Я уже внесла предоплату в «Палаццо». Пятьсот тысяч. Осталось еще полтора миллиона.
— Ты внесла предоплату, не спросив нас? — Георгий начал закипать.
— Я была уверена, что ты поможешь сестре, — голос Агриппины стал холоднее. — В конце концов, я продала свою дачу, чтобы внести эти пятьсот тысяч.
— Дачу? — Георгий изумленно уставился на мать. — Ту самую, где…
— Да, ту самую, где прошло твое детство, — отрезала Агриппина. — Где мы каждое лето проводили с твоим отцом. Где похоронена твоя собака Рекс. Ту самую, Жорик.
В комнате повисла тяжелая тишина. Анна видела, как Георгий сжимает и разжимает кулаки под столом.
— Мама… — начал он.
— Подождет твой отпуск с маленьким сыном, — перебила Агриппина, глядя прямо на Анну. — Нужно срочно оплатить свадьбу дочери. Моей дочери. Твоей сестры, Жорик.
Анна почувствовала, как внутри нарастает гнев. Она столько работала этот год – сверхурочные, дополнительные проекты. Столько мечтала показать сыну море…
— Агриппина Васильевна, — Анна старалась говорить спокойно, — мы с Жорой полгода планировали эту поездку. Билеты уже…
— Билеты можно сдать, — отрезала свекровь. — А поехать на море вы сможете и в следующем году. Или через год.
— Через год Мишка пойдет в школу, — Анна чувствовала, как дрожит ее голос. — У нас не будет возможности поехать в сентябре.
— Ну что ж, значит, будете копить еще два года, — пожала плечами Агриппина. — Подумаешь, трагедия. Я вот в детстве Жорика вообще никуда не возила, и ничего, вырос нормальным человеком.
Георгий вдруг хлопнул ладонью по столу.
— Хватит. Я сказал – мы дадим триста тысяч. Не больше. Остальное ищите с Лидой сами.
— Жорик! — Агриппина изменилась в лице. — Как ты можешь…
— Могу, мама. Еще как могу. — Георгий встал из-за стола. — Свадьба Лиды – это прекрасно. Но это не повод отбирать у моего сына первое море в жизни.
— Ты выбираешь их вместо родной семьи? — голос Агриппины задрожал.
— Они и есть моя родная семья, — отрезал Георгий. — А теперь, прости, мама, но нам пора укладывать Мишку спать.
Агриппина поднялась, величественная в своем оскорбленном достоинстве.
— Хорошо. Я поняла тебя, сын. Но знай: это твое решение будет иметь последствия.
Когда за свекровью закрылась дверь, Анна обессиленно опустилась на стул.
— Жор, что теперь будет?
Георгий потер лицо ладонями.
— Не знаю. Но триста тысяч мы им все же дадим. Это максимум.
— А отпуск?
— Отпуск состоится, — твердо сказал Георгий. — Я обещал Мишке море – и он его увидит.
Море оказалось именно таким, каким Анна его представляла – бескрайним, синим, с белыми барашками волн. Мишка визжал от восторга, когда впервые зашел в воду. Анна смотрела на счастливое лицо сына и думала, что ради этого стоило выдержать все скандалы и упреки.
А их было немало. После того памятного вечера Агриппина развернула настоящую войну. Она звонила Георгию по десять раз на дню, плакала, угрожала, давила на жалость. Звонила родственникам, рассказывая, какой бессердечный у нее сын и какая жадная невестка.
Когда это не помогло, она переключилась на коллег Георгия. Каким-то образом она узнала телефон его начальника и позвонила с душераздирающей историей о том, как сын бросил ее, старую женщину, без средств к существованию. Начальник вызвал Георгия на ковер и устроил выволочку за неуважение к матери.
Последней каплей стал визит Агриппины в детский сад, где работала Анна. Свекровь пришла во время тихого часа и закатила скандал на весь сад, крича о том, что Анна разрушила их семью и настроила сына против матери.
Анну чуть не уволили. Спасло только заступничество заведующей, которая знала ее как ответственного педагога.
Георгий был в ярости. Он поехал к матери и имел с ней тяжелый разговор, после которого не общался с ней две недели.
В итоге они все же перевели Лиде триста тысяч – ровно столько, сколько обещали. На оставшиеся деньги купили билеты в Крым и забронировали небольшой пансионат недалеко от Ялты.
Свадьба Лиды прошла без них. Георгий получил приглашение в последний момент, но они уже были в Крыму. Судя по фотографиям в социальных сетях, торжество вышло не таким грандиозным, как планировала Агриппина, но вполне достойным.
— Мама, смотри! Я нашел краба! — голос Мишки вернул Анну в реальность.
Она улыбнулась, глядя, как сын бережно держит на ладони маленького краба.
— Какой красавец! Только отпусти его потом, хорошо?
— Конечно! Я только папе покажу!
Георгий дремал под зонтиком, утомленный утренним плаванием. Анна смотрела на мужа с нежностью. Он выдержал этот семейный шторм и не сломался, не пошел на поводу у матери. Защитил их маленькую семью.
Телефон завибрировал. Анна достала его из пляжной сумки. Сообщение от свекрови: «Надеюсь, вы довольны. Свадьба прошла скромно. Лида расстроена. Виталий недоволен. Как вам отдыхается на наши деньги?»
Анна вздохнула и убрала телефон обратно, не отвечая. Портить себе отпуск перепиской со свекровью она не собиралась.
Вечером, когда Мишка уже спал, они с Георгием сидели на балконе их номера и смотрели на звезды.
— О чем думаешь? — спросил Георгий, наливая вино в бокалы.
— О том, как все сложно, — честно ответила Анна. — Твоя мама…
— Я знаю, — вздохнул Георгий. — Она всегда была… властной. Но раньше не переходила границ так явно.
— Что будем делать, когда вернемся?
— Жить своей жизнью, — пожал плечами Георгий. — Мама успокоится. Лида улетит со своим Виталием на Мальдивы. Все наладится.
— А если нет?
— Тогда будем решать проблемы по мере их поступления, — Георгий взял ее за руку. — Главное, что мы вместе. Я, ты и Мишка.
Анна кивнула, но внутри ее грызло беспокойство. Она знала Агриппину достаточно хорошо, чтобы понимать: это еще не конец истории.
Возвращение домой было как погружение в ледяную воду после теплого моря. Мишка капризничал, не хотел идти в сад. Анна вышла на работу и сразу окунулась в бесконечные проблемы – новая группа, новые дети, новые родители.
Георгий пропадал на работе с утра до ночи – начальник, обиженный на него после звонка Агриппины, загрузил его дополнительными проектами.
А через неделю после их возвращения случилось неожиданное. Вечером, когда они ужинали, в дверь позвонили. На пороге стояла Лида – сводная сестра Георгия, загорелая, похудевшая, с новым кольцом на пальце.
— Привет, братишка, — она чмокнула опешившего Георгия в щеку. — Анна, — кивнула она невестке.
— Лида? Ты же вроде должна быть на Мальдивах? — Георгий пропустил сестру в квартиру.
— Была. Вернулась, — она скинула дорогие туфли и прошла в гостиную. — Есть что выпить? Разговор будет серьезный.
Анна молча достала бутылку вина, открытую вчера вечером. Лида поморщилась, но не стала комментировать.
— Как свадьба? — спросил Георгий, разливая вино по бокалам.
— Нормально, — пожала плечами Лида. — Не так пышно, как хотелось бы, но Виталик остался доволен.
— Рад за тебя, — искренне сказал Георгий. — А что за серьезный разговор?
Лида отпила вино и поставила бокал на столик.
— Мама продала дачу.
— Да, я знаю, — нахмурился Георгий. — Она сказала, что деньги пошли на предоплату вашей свадьбы.
— Не совсем, — Лида смотрела куда-то в сторону. — Вернее, совсем не так.
— В каком смысле?
— Мама продала дачу еще в апреле. За миллион двести. Но не на свадьбу.
— А на что? — Георгий напрягся.
— На лечение.
В комнате повисла тишина. Анна замерла с бокалом в руке.
— Какое лечение? — тихо спросил Георгий.
— У мамы обнаружили опухоль в легком, — Лида наконец посмотрела брату в глаза. — В марте. Она никому не сказала. Продала дачу и поехала в Москву, в частную клинику. Операция, химия…
— Но… — Георгий побледнел. — Почему она молчала? Почему не сказала мне?
— Потому что ты всегда считал, что она драматизирует, — пожала плечами Лида. — И она не хотела тебя грузить. У тебя семья, ребенок.
— Господи, — Георгий закрыл лицо руками. — И как она сейчас?
— Плохо, — прямо ответила Лида. — Деньги закончились. Лечение прервано. Она вернулась из Москвы три дня назад.
— А твой Виталий? Он же богатый…
— Виталий оплатил мне отдельный номер на Мальдивах, — криво усмехнулась Лида. — Сам улетел через три дня, сославшись на срочные дела. А вчера прислал сообщение, что нам нужно взять паузу. Классика жанра, да?
Анна видела, как муж бледнеет все больше.
— Лида, я не понимаю. При чем тут свадьба? Зачем было врать про предоплату в «Палаццо»?
— Потому что деньги от дачи закончились, — вздохнула Лида. — А лечение нужно продолжать. Мама надеялась, что вы дадите денег… на свадьбу. А на самом деле – на второй курс химиотерапии.
— Боже мой, — прошептал Георгий. — И мы отказали…
— Не вы, а ты, братишка, — жестко сказала Лида. — Ты отказал матери, когда она просила о помощи.
— Она не просила о помощи! — вскинулся Георгий. — Она требовала два миллиона на твою свадьбу с каким-то рестораторским мудаком!
— Потому что горда, — отрезала Лида. — Потому что ей легче сказать, что деньги нужны на свадьбу дочери, чем признаться, что она умирает.
В комнате повисла тяжелая тишина. Анна смотрела на Лиду, пытаясь понять, говорит ли та правду или это очередная манипуляция в стиле Агриппины Васильевны.
— Где она сейчас? — тихо спросил Георгий.
— Дома. Слабая очень. Я сегодня от нее.
— Я поеду к ней, — Георгий встал.
— Сейчас? — удивилась Анна. — Уже поздно…
— Поздно, да, — горько усмехнулся Георгий. — Чертовски поздно. Лида, поехали, ты покажешь дорогу.
Когда они ушли, Анна осталась сидеть с недопитым бокалом вина. В голове крутились разные мысли. Что, если Лида говорит правду? Что, если Агриппина действительно больна? Что, если их отказ дать деньги…
Телефон зазвонил около полуночи.
— Анна, — голос Георгия звучал глухо, — ты не могла бы взять завтра отгул? Мне нужна твоя помощь.
— Что случилось? — Анна почувствовала, как холодеет внутри.
— Мама действительно больна. Очень. Ей нужен уход… и лечение.
— Я возьму отгул, — пообещала Анна. — А ты?
— Я останусь здесь на ночь. Утром заеду за тобой.
Квартира Агриппины Васильевны всегда была образцом порядка и чистоты. Безупречно отполированная мебель, хрустальные вазы, дорогие сервизы за стеклом серванта. Запах полироли для мебели и свежести.
Сейчас здесь пахло лекарствами и чем-то еще – тяжелым, больничным. Шторы были задернуты, в полумраке Анна с трудом разглядела свекровь, лежащую на кровати.
Агриппина Васильевна выглядела осунувшейся, постаревшей лет на десять. Редкие волосы, землистый цвет лица, заострившиеся черты.
— Здравствуйте, Агриппина Васильевна, — тихо сказала Анна, подходя к кровати.
Свекровь открыла глаза и посмотрела на невестку без обычной надменности – устало, обреченно.
— Здравствуй, Аннушка. Вот, докатилась до ручки… Жорик все рассказал?
— Да, — Анна присела на край кровати. — Почему вы молчали? Почему не сказали нам правду?
— А зачем? — Агриппина слабо махнула рукой. — Чтобы вы из жалости дали денег? Нет уж, увольте. Я привыкла решать свои проблемы сама.
— Но мы семья, — возразила Анна. — Мы бы помогли.
— Семья, — усмехнулась Агриппина. — Знаешь, Аннушка, когда умирает пожилой человек, это правильно. Естественно. А когда ребенок пяти лет не видел моря – это трагедия.
Анна почувствовала, как к горлу подступает комок.
— Вы могли просто сказать правду.
— И испортить вам отпуск? — Агриппина закашлялась. — Нет уж. Пусть хоть у кого-то все будет хорошо.
— Мы поможем с лечением, — твердо сказала Анна. — У нас остались деньги…
— Осталось мало, — покачала головой Агриппина. — Если только на один курс химии. А нужно минимум три… и операция еще одна.
— Сколько нужно?
— Около трех миллионов, — Агриппина закрыла глаза. — Откуда у вас такие деньги? У Жорика зарплата не ахти, у тебя – тем более.
— Мы что-нибудь придумаем, — Анна взяла холодную руку свекрови в свои ладони. — Обещаю.
Агриппина неожиданно крепко сжала ее пальцы.
— Знаешь, Аннушка, я ведь всегда считала, что ты не пара моему Жорику. Думала – слишком простая, неамбициозная. А сейчас вот лежу и понимаю – ошибалась. Ты сильная. Сильнее, чем я.
Следующие три месяца превратились в бесконечную гонку. Анна взяла кредит в банке, заложив их с Георгием машину. Георгий устроился на вторую работу по вечерам. Мишку часто приходилось оставлять с соседкой – пожилой женщиной, которая брала за присмотр совсем немного.
Лида исчезла из их жизни так же внезапно, как и появилась. Прислала сообщение, что уезжает в Москву – Виталий решил дать их отношениям второй шанс. «Он все-таки женится на мне», – написала она. О матери – ни слова.
Агриппину перевезли к ним – в маленькую комнату, которая раньше была кабинетом Георгия. Поставили медицинскую кровать, капельницы, кислородный концентратор. Их квартира превратилась в филиал больницы.
Деньги утекали как вода. Дорогие лекарства, капельницы, анализы, консультации специалистов. Счета за лечение приходили один за другим. Но они справлялись. Как-то справлялись.
Георгий осунулся, под глазами залегли тени. Анна похудела на десять килограммов – просто некогда было есть. Мишка стал тихим, замкнутым – он не понимал, почему родители вечно куда-то бегут, почему бабушка лежит в его бывшей игровой комнате и издает странные звуки по ночам.
В один из вечеров, когда Анна меняла Агриппине постель, свекровь вдруг схватила ее за руку:
— Хватит, — прошептала она. — Хватит тратить на меня деньги и силы. Я все равно умру.
— Не говорите так, — Анна поправила подушку под головой свекрови. — Врачи сказали, есть положительная динамика.
— Врачи всегда так говорят, когда берут деньги, — Агриппина слабо усмехнулась. — Послушай меня, девочка. Я прожила свою жизнь. А у вас она только начинается. У вас Мишка растет. Ему вон скоро в школу.
— Агриппина Васильевна…
— Я видела квитанции, — перебила свекровь. — Вы по уши в долгах. Из-за меня. Это неправильно.
— Мы справимся, — твердо сказала Анна. — Георгий ждет повышения. Я тоже скоро выйду на полную ставку…
— Нет, — Агриппина покачала головой. — Я уже все решила. Завтра вызовешь мне скорую и отправишь в хоспис. Документы я подписала. Лидка привозила нотариуса на прошлой неделе, когда тебя не было.
— Вы с ума сошли! Какой хоспис? Мы не бросим вас.
— Это не ты бросаешь меня, — Агриппина впервые за все время слабо улыбнулась. — Это я освобождаю вас.
Агриппина умерла через неделю после перевода в хоспис. Тихо, во сне. Георгий не успел приехать – его вызвали уже к остывшему телу.
На похоронах Лида рыдала громче всех. Ее новый жених – не Виталий, какой-то другой, с золотой цепью на шее – неловко топтался рядом. Георгий стоял молча, глядя на опускающийся в могилу гроб. Анна держала его под руку, чувствуя, как он вздрагивает всем телом.
— Она освободила нас, — сказал он вечером, когда они вернулись домой с поминок. — Так и сказала в предсмертной записке. «Освобождаю вас от себя».
Анна молча обняла мужа. Что тут скажешь?
Через месяц пришло извещение из банка. Остаток кредита, взятого на лечение Агриппины, погашен третьим лицом. Когда они стали выяснять, кто это сделал, выяснилось – Лида. Точнее, ее новый жених, тот самый, с золотой цепью.
— Откуда у него такие деньги? — спросил Георгий, глядя на извещение.
— Не знаю, — пожала плечами Анна. — И, честно говоря, не хочу знать.
Прошел год. Мишка пошел в школу – серьезный первоклассник с ранцем больше, чем он сам. Анна вернулась на работу в детский сад. Георгий получил долгожданное повышение.
Жизнь постепенно налаживалась. Они всё еще выплачивали кредиты, но уже не так отчаянно экономили на всем. Даже смогли съездить на выходные в аквапарк – Мишка был в восторге.
Лида периодически звонила Георгию – хвасталась новыми отношениями, жаловалась на жизнь. О матери не говорила ни слова, будто той никогда не существовало.
В годовщину смерти Агриппины они поехали на кладбище. Могила выглядела ухоженной – кто-то регулярно приносил цветы.
— Как думаешь, кто? — спросил Георгий, глядя на свежие гвоздики.
— Понятия не имею, — пожала плечами Анна. — Явно не Лида.
— Явно, — кивнул Георгий.
По дороге домой они остановились у придорожного кафе. Мишка уплетал мороженое, а они пили кофе и молчали. И в этом молчании не было напряжения – только усталость и какое-то новое понимание жизни.
— Знаешь, о чем я думаю? — вдруг сказал Георгий. — О том, что нам пора планировать новый отпуск. С морем. Мишке уже семь, скоро будет поздно показывать ему барашки волн.
Анна посмотрела на мужа – осунувшегося, с ранней сединой на висках, с морщинками вокруг глаз, которых не было еще год назад.
— Да, — кивнула она. — Пора. Только в этот раз без драмы и долгов.
— Без драмы и долгов, — эхом отозвался Георгий и вдруг улыбнулся – впервые за долгое время по-настоящему. — Обещаю.
И Анна поверила. Не потому, что он мог контролировать судьбу и обстоятельства. А потому, что они выстояли. Прошли через все это и остались собой. Без сожалений, без ложной вины, без взаимных упреков. Просто жили дальше – со всеми шрамами, усталостью и новым, выстраданным пониманием, что такое настоящая семья.
И это понимание стоило всех потраченных денег, нервов и сил.
