— Витя, а остальные деньги где? Что ты мне тычешь вот эти вот десять тысяч, какую дыру я ими затыкать должна?
У нас двое детей, Витя! Двое!
И продукты берутся не из воздуха, да и за свет с газом и водой по-прежнему надо платить.
И это я еще молчу о том, что Славику нужна новая куртка, а у Сони на осень кроссовки не куплены.
— Ой, все, не доставай меня. Сколько было, столько и принес.
Если ты такая умная – иди и сама заработай. А мне вот это вот «мало, давай еще» лечить не надо.
Я тебе не дойная корова, между прочим.
Неожиданная отрыжка прервала речь мужа. По коридору тут же разнесся запах свеженького перегара.
— И не надо на меня так смотреть! Я работающий человек, право имею посидеть с пацанами!
А ты только и делаешь, что мозг пилишь. Тоже мне, надежный тыл.
Вот разведусь я с тобой, скажу, чтобы из квартиры моей выметалась – и что ты тогда будешь делать, а?
Что замолчала? Понимаешь, за чей счет живешь?
То-то же.
Молчала Лариса не потому, что понимала, за чей счет живет, кому должна в ноги кланяться и за вот эту вот подачку благодарить.
А то, что умудрилась непонятно каким образом связаться с самым настоящим моральным… И ведь ничего не предвещало, совершенно ничего!
В первом декрете Виктор был самым понимающим и надежным мужем.
Лариса, конечно, тоже не наглела и ночью уставшего на работе мужчину не будила, чтобы отправить его за манго прямо сейчас и немедленно.
Но в разумных пределах свои просьбы высказывала и Виктор их исполнял.
А если не было возможности что-то сделать – то они это обсуждали и вместе искали решение, как принято в нормальных семьях.
А вот после рождения сына Виктора как подменили: он стал каждый день после работы пропадать в барах, постоянно рассказывал о каких-то правильных друзьях, ну и конечно – непонятно куда девал большую часть зарплаты.
Куда – оно и понятно: на бух.лишко родименькое и на закусь друзьям-товарищам.
Но Лариса понять не могла, как можно было спокойно пить и закусывать зная, что у твоих детей, о которых ты так мечтал и на рождении которых настаивал, ты этими своими походами по кабакам отнимаешь самое необходимое!
— Я не знаю, что делать, мам, — плакала женщина в трубку, рассказывая об очередной выходке мужа. – Я больше так не могу.
Не могу это терпеть, не могу смотреть на него каждый раз, не могу ждать этих подачек и рассчитывать, как перебить на вот эти вот копейки…
— А ты не рассчитывай. И не перебивайся. Возвращайся домой, дочка.
Детей бери, разводись с этим питекантропом, пусть он и дальше бухает.
Алименты какие-никакие будешь получать, так с паршивой овцы хоть шерсти клок.
Может быть даже побольше будет, чем он тебе сейчас на всю семью дает, — не стала отговаривать мать.
Лариса всхлипнула и пообещала, что так и сделает.
На следующий же день она собрала вещи, взяла детей и съехала, оставив те самые злосчастные десять тысяч на тумбочке с запиской «ни в чем себе не отказывай».
Дома ее встретила теплая, семейная атмосфера уюта, тепла и спокойствия. Она уже и забыла, что бывает по-другому.
Мама, правда, немного ругалась, когда узнала, что вот эта вот вся дичь происходит в жизни дочери уже не первый месяц, но ей почему-то рассказали об этом только вчера.
— Лариска, я же тебя вроде умным человеком растила! Чего ты ждала так долго? Надо было сразу после первой же выходки такой собираться и ехать к нам.
Или хотя бы денег попросила бы – уж не отказала бы я дочери и родным внукам.
Что там у Сони, кроссовок нет? Купим завтра. И Куртку Славику, и тебе пальтишко, а то это что-то у тебя совсем не фонтан…
— Вот, значит, как?! – ревел в трубку муж, когда дозвонился до Ларисы. – На подачки родительские меня променяла?!
Они перед тобой купюрой помахали – ты и купилась, сразу и мужа продала, и все свои клятвы забыла.
— Ты их первый забыл! – возмутилась Лариса. – Пробухивал всю зарплату, в дом копейки приносил, еще ими же меня и попрекал.
— А что ты думала, будешь безнаказанно у меня на шее сидеть, ноги свесив? Посмотрим, надолго ли твоих родителей хватит твою лень терпеть.
Это какую же лень, интересно, он, бедный терпел? Такую лень, когда приходишь домой на все готовенькое, а тебя ждет стол накрытый и обед из трех блюд?
Такую лень, когда ты все выходные лежишь на диване, а жена с двумя детьми на шее мотается то на рынок, то на оптушку, то какие-то другие «домашние» дела решить?
Когда жена постоянно намывает-настирывает-наглаживает так, что квартира напоминает конфетку, а все приходящие в гости знакомые нахваливают хозяйственность и чистоту?
Ну так все, бедный и несчастный, больше терпеть тебе не придется.
Все это Лариса высказала бывшему мужу, после чего принялась собирать вещи. Нет, не чтобы вернуться домой и падать на колени с просьбой принять, понять и простить, как прогнозировал Виктор.
Мама просто предложила поехать отдохнуть в Карелию на две недели. Она как раз взяла на работе отпуск, а Лариса давно мечтала побывать на той базе отдыха.
Правда, поехать они собирались вместе с Виктором и планы строили как раз после первого декрета, но потом женщина забеременела снова и…
Мечты остались мечтами. Но сейчас, похоже, получится их воплотить.
— Это ты специально решила в лицо мне плюнуть? Показать, да, как тебе хорошо без меня и радостно, что ты аж по курортам рассекаешь.
Что, небось себе уже и нового мужика нашла? С тебя станется.
Она не блокировала будущего бывшего мужа только потому, что связь могла понадобиться во время бракоразводного процесса.
Но пассаж про мужика Ларису даже насмешил. Ведь именно бегая вдвоем с матерью за двумя шебутными детьми можно познакомиться с мужчиной, конечно.
И именно в места, предназначенные «для семейного отдыха» поголовно едут холостяки или хотя бы разведенные мужчины ее примерно возраста. Никак иначе, конечно.
Чем дальше шел бракоразводный процесс, тем сильней Лариса понимала: правильно она сделала, что ушла.
Потому что у Виктора в голове определенно крутилось какое-то свое кино. И в этом фильме участия принимать в главной роли Лариса определенно не желала.
— Да мать ее против меня настроила, — заверял судью Виктор. – Я же нормальный мужик, не бью, не запойный, копейку в дом приношу.
— Вот именно, что копейку приносишь.
— Ну конечно, мать-то у тебя богатая, по курортам тебя катает. Где же мне на нее равняться.
— Он мне в день зарплаты принес десять тысяч. На две недели. На всю семью с двумя детьми на продукты, коммуналку и прочие расходы, — пояснила судье Лариса, с трудом сдерживаясь, чтобы не расплакаться.
Виктор тем временем продолжал гнать волну на мать Ларисы и в упор не воспринял весьма корректное замечание судьи о том, что с его доходами десять тысяч – действительно маленькая сумма.
И что назначенные алименты будут превышать эту сумму почти в два раза.
— Как в два раза? Вы что, без штанов меня оставить хотите? Да это же треть моей зарплаты, с какой радости я должен ее вот так вот брать – и ей отдавать?
У нее мать богатая, пусть ее и содержит.
— Не имеет значения, какую сумму получает мать вашей будущей бывшей жены. И, кстати, не будет иметь значения и ее собственный доход.
Алименты взыскиваются в пользу несовершеннолетних граждан, остающихся на попечении одного из родителей. В
ы на себя опеку брать не собираетесь, как я поняла.
— А зачем мне эти расходы? Да и головомойка сплошная. Между прочим, детей растить – это бабская обязанность. Вот пусть она и выполняет ее.
— Она и будет выполнять. А вы – платить алименты в определенном законом порядке.
— Да это же грабеж самый натуральный! Грабеж! Вот на кой ей мои деньги, прогуляет все и даже не заметит! – возмущался Виктор.
Но его уже никто особо не слушал и слышать не хотел.
В жизни своих детей мужчина не появлялся почти пять лет. А потом неожиданно возник на пороге квартиры, которую снимала Лариса.
Как нашел адрес – одному Богу известно, но женщина предполагала, что ему подсказал кто-то из общих знакомых.
— Ларка, ты это… Давай начнем все сначала? Не могу я больше в одиночку все это вывозить, — начал с порога, дальше которого Лариса его не пустила, признаваться Виктор. – Мы ведь любили друг друга, так никогда не поздно начать все сначала.
— Кхм… — раздался за спиной Ларисы звук, сразу объясняющий, что в квартире она не одна.
Нет, возможно, были еще дети, но они в это время должны уже спать, но мужской грубоватый голос ни одному из них точно принадлежать не мог.
Переведя взгляд за спину Ларисы, Виктор увидел там полноватого мужичка в одних трусах, который с интересом смотрел на неожиданного гостя.
— Ты что это… Ты что – с ним… — дошло до Виктора. – Да ты…
— Да-да, Витюш, тебя никто не ждет и не ждал, — пропела Лариса. – А теперь выметайся и не порть романтический вечер. Зря я, что ли, детей к маме отправила?
— Ах, к маме отправила. Может, тебе этого вот перца тоже мама сосватала?
— Давай ты мою маму опять во всем обвинишь в подъезде? У нас там ужин стынет.
— И десерт, — подмигнул мужик. – Ты бы свалил сам по-хорошему, а то ведь я и вывести могу…
Да, этот мог. Может быть, именно поэтому Виктор предпочел добровольно покинуть ее квартиру и уже за ее пределами написать длинное оскорбительное сообщение.
Только отправив его он обнаружил, что адресат его заблокировал. Ах ты…
— Да как ты посмела, — себе под нос прошипел Виктор.
После чего отправился к хорошо знакомому бару, чтобы обсудить с друзьями подлость и лживость женской натуры.
А то ведь он для своей жены все делал! Не бухал запоями, не бил, копейку в дом приносил! А она взяла – и на материно баблишко польстилась!
Да еще и мужика себе найти посмела! Правильно друзья говорили – бабы неблагодарные! А он еще, …рак, простить и помириться хотел! Да в жизни больше к ней не придет.
Приходил, на самом деле, еще несколько раз. Но Лариса так и не перестала быть неблагодарной, а потом и вовсе съехала.
А новый адрес у Виктора найти не получилось. Так и живет, рассказывая о своем неудачном опыте семейной жизни и виня во всем то бывшую жену, то ее мать, но никогда – того человека, что каждый день отражается в заплеванном и забрызганном зеркале его холостяцкой берлоги.
