Мечта пахла глянцевой бумагой и морским бризом. Сорок лет. Сорок лет мы с Игорем шли к этому дню, к этому глянцевому буклету, который лежал у меня на кухонном столе, как священное писание. На обложке сиял белоснежный лайнер, разрезающий лазурную гладь где-то в Средиземноморье. «MSC Splendida». Я знала о нём всё: количество палуб, названия ресторанов, расписание вечерних шоу.
Я, Лидия, бухгалтер с сорокалетним стажем, подходила к этой мечте так же, как к годовому отчёту: скрупулёзно, ответственно, откладывая каждую копеечку на наш специальный счёт «Мечта». Игорь посмеивался над моей педантичностью, но в глазах его плясали те же озорные огоньки, что и сорок лет назад, когда мы, совсем молодые, клялись друг другу, что однажды увидим весь мир.
И вот этот день настал. День финального платежа.
Ну что, бухгалтер, казна готова? — Игорь заглянул на кухню, обнял меня за плечи. — Наш корабль ждёт!
Готова, капитан, — рассмеялась я.
Я с радостным предвкушением открыла на ноутбуке сайт туристического агентства. Вот наша бронь. Осталось нажать одну кнопку — «Оплатить». Я вошла в банковское приложение, чтобы сделать перевод. Сердце сладко замерло. Сейчас, ещё один миг — и мечта станет реальностью.
Я ввела пароль. На экране высветился баланс нашего счёта «Мечта».
И я не поверила своим глазам.
Вместо круглой, аккуратной суммы, которую я знала наизусть до последней копейки, там было… почти ничего. Какие-то жалкие остатки, которых не хватило бы даже на билет до Москвы.
Комната качнулась. Запах глянцевой бумаги вдруг стал горьким, как дым. Я несколько раз обновила страницу, думая, что это какая-то ошибка, сбой в системе. Но цифры не менялись.
Я медленно повернулась к мужу. Улыбка застыла на моём лице, превратившись в уродливую гримасу.
Игорь, — мой голос был тихим, чужим. — А где же деньги?
Он не ответил. Он просто отвёл взгляд, вжал голову в плечи, и по этой его виноватой, детской позе я всё поняла. Всё. В один страшный миг.
Он признался не сразу. Мямлил что-то про «непредвиденные обстоятельства», про «надо было помочь». Я молчала. Моё молчание было страшнее любого крика. Оно было ледяным, тяжёлым, как гранитная плита, которая опустилась между нами, похоронив под собой сорок лет доверия.
Кому помочь, Игорь? — спросила я, когда он замолчал.
Паше, — выдохнул он. — Нашему сыну.
Паша. Наш тридцатипятилетний «мальчик». Мой мир, который только что треснул, теперь разлетелся на тысячи мелких осколков. Игорь отдал наши деньги. Нашу мечту. Нашу общую, выстраданную сорока годами жизни цель. Он отдал её сыну. Втайне от меня.
Ему было очень нужно, Лида, — Игорь подошёл, попытался взять меня за руку, но я отдёрнула её, как от огня. — Ты бы всё равно не согласилась, ты же знаешь… У него были большие проблемы.
А у нас теперь нет проблем? — я посмотрела ему в глаза. Впервые за сорок лет я видела перед собой не родного мужа, а чужого, слабого, лживого человека. — Наша мечта — это не проблема? Наша жизнь — это не проблема?
Я пыталась дозвониться до Павла. Он не брал трубку. И это было хуже всего. Это означало, что они были в сговоре. Отец и сын. За моей спиной.
Следующие несколько дней мы жили в одной квартире, как призраки. Мы не разговаривали. Я готовила еду, он молча ел. Я уходила в свою комнату, он — в свою. Тишина в доме звенела от напряжения. Иногда он подходил к моей двери, неловко кашлял и говорил: «Лид, ну прости. Ну что теперь сделаешь?».
А я не знала, что сделать. Часть меня хотела собрать его вещи в чемодан и выставить за дверь. Другая, измученная и любящая, выла от боли и непонимания. Как он мог? Как они оба могли?
Он пришёл сам. В субботу вечером. Без звонка. Просто открыл дверь своим ключом.
Паша.
Он выглядел ужасно. Похудевший, с тёмными кругами под глазами, в мятой рубашке. Он не был похож на успешного владельца стартапа. Он был похож на побитого щенка.
Он молча прошёл в гостиную, где мы с Игорем сидели по разным углам, как два враждующих государства. Он опустился на стул и закрыл лицо руками.
Мама… папа… простите меня.
Я молчала, скрестив руки на груди. Мой гнев был броней, которая не давала мне рассыпаться.
Меня подставил партнёр, — его голос был глухим, сдавленным. — Он сбежал с деньгами инвесторов, а все долги повесил на меня. Мне дали три дня, чтобы вернуть всё. Иначе… — он всхлипнул, — иначе на меня бы завели дело. Суд, позор… Я… я испугался.
Он поднял на меня глаза, полные слёз и отчаяния.
Я знал, что ты будешь против, мама. Ты бы сказала, что я сам виноват, что надо было думать головой. И ты была бы права! Но мне было так страшно… Я не знал, что делать. И я пришёл к отцу… Я надавил на него, я умолял… Я такой дурак…
Он плакал, не стесняясь. Взрослый, тридцатипятилетний мужчина плакал, как маленький мальчик, который натворил бед и боится наказания.
И моя броня… моя ледяная броня из гнева и обиды дала трещину. Я смотрела на своего сына, на своего напуганного, несчастного ребёнка, и ярость начала медленно отступать, уступая место другому чувству. Глухой, ноющей материнской тревоге.
Я встала, подошла к буфету, налила в стакан воды и протянула ему. Мои руки больше не дрожали.
В тот вечер мы впервые за неделю говорили все вместе. Не было криков. Не было упрёков. Была только горькая, тяжёлая правда и усталость.
Я посмотрела на своих мужчин. На Игоря, постаревшего за эти дни на десять лет. На Павла, раздавленного своим позором. И поняла, что у меня есть выбор. Я могу и дальше упиваться своей обидой, своей разрушенной мечтой. Могу разрушить остатки нашей семьи. А могу… могу попробовать спасти то, что ещё можно спасти.
Круиза не будет, — сказала я тихо, и это прозвучало не как приговор, а как констатация факта. — Но это не конец света.
Я села рядом с ними. Взяла руку Игоря в свою. Он вздрогнул, но не отнял.
Мы справимся. Все вместе.
Мы разработали план. Павел нашёл вторую работу по вечерам, чтобы начать отдавать долг. Игорь вызвался помочь ему с ремонтами по выходным, у него были золотые руки. Я снова взяла на себя бюджет, но теперь это был бюджет спасения, а не мечты.
В день нашего сорокалетнего юбилея вместо шикарного ресторана на палубе лайнера у нас был скромный ужин на нашей старой кухне. Торт из ближайшей кондитерской. Бутылка недорогого шампанского.
Игорь поднял бокал.
Лида… прости меня. Я знаю, что разрушил твою мечту…
Я посмотрела на него, потом на Павла. На моих двух мальчиков. Усталых, виноватых, но таких родных.
Ничего, — сказала я и улыбнулась. Совсем легко, без горечи. — Ну что ж, кругосветного путешествия не вышло. Зато мы снова в одной лодке. И это, пожалуй, важнее.
