Ольга поправила волосы перед зеркалом в прихожей. Взгляд застыл на собственном отражении. Пятьдесят шесть — это ведь не приговор? Нет, но последние два месяца после развода она чувствовала себя на все восемьдесят.
— Ну и фиг с ним, — буркнула она, накидывая легкий шарф. — Новая жизнь, Оль. Новая жизнь.
Телефон зазвонил так неожиданно, что она вздрогнула. Номер был до боли знакомым.
«Александр». Палец замер над кнопкой. Брать? Не брать? Два месяца тишины после того, как он забрал дом, машину, а ей оставил только родительскую однушку. И вдруг звонит.
— Алло.
— Оль, привет, — его голос звучал устало. — Как ты?
— Нормально, — она старалась говорить ровно. — Что-то случилось?
— Нам нужно встретиться.
Ольга усмехнулась.
— Зачем? Ты что-то забыл забрать при разводе?
— Оль, не начинай. Просто нужно поговорить.
— О чем? Мы тридцать лет проговорили. Все сказали на суде.
В трубке повисла тишина.
— Пожалуйста, — наконец произнес он.
Что-то в его голосе было не так. Что-то непривычное. Просящее?
— Хорошо, — сдалась Ольга. — Завтра в шесть. В кафе «Сирень».
— Спасибо, — выдохнул он.
Ольга нажала отбой и прислонилась к стене. Сердце колотилось как бешеное.
«Какого черта он хочет?»
— Он просто что-то еще от тебя хочет, — Татьяна размешивала сахар в чае. — Мужики всегда так. Сначала все забирают, потом еще приходят.
— Но он никогда не просил о встрече. Даже когда еще жили вместе.
— И что? — фыркнула подруга. — Саша твой всегда был себе на уме. Помнишь, как он тебе холодильник на день рождения подарил? А сам потом там пиво хранил.
Ольга улыбнулась. Вспомнила.
— Тань, а вдруг он болен?
— И что? — Татьяна подняла брови. — А когда ты болела, он где был? В командировках своих вечных. Или когда твоя мама умерла? Он даже на похороны не приехал.
— Ты права, — вздохнула Ольга.
— Он тридцать лет жил для себя. Теперь твоя очередь.
Ольга кивнула. Но где-то внутри кольнуло. А вдруг правда что-то серьезное?
Александр ждал ее за дальним столиком. Осунувшийся, в мятой рубашке. Он встал, когда увидел ее, неловко улыбнулся.
— Привет. Спасибо, что пришла.
Ольга села напротив, сняла сумку.
— Слушаю.
— Как ты? — он смотрел на нее странно, будто впервые видел.
— Ты звал меня не для светских бесед, Саш. Что случилось?
Он потер лоб.
— Знаешь, в доме… как-то пусто стало.
Ольга замерла. Вот оно что.
— Ты встречаешься с кем-то?
— Нет! — он даже отшатнулся. — Дело не в этом. Просто… тяжело одному.
— М-да, — протянула Ольга. — А я думала, ты свободы хотел.
— Я не знал, что так будет, — он опустил глаза. — Машина сломалась. Из крана на кухне вечно капает. Вечерами тихо так, что уши закладывает.
— И?
— И… я не знаю, как все это чинить. Как готовить. Как… — он замолчал.
— Как жить одному? — закончила за него Ольга.
Александр кивнул.
— Ты поэтому меня позвал? Чтобы пожаловаться на бытовые проблемы?
— Нет, Оль. Я… — он запнулся. — Я скучаю.
Ольга почувствовала, как к горлу подкатил ком. Тридцать лет вместе. Дети выросли, разъехались. Только они вдвоем. А потом он просто ушел. Сказал: «Нам лучше расстаться». И все.
— А я не скучаю, — соврала она. — У меня все хорошо. Я… свободна.
Александр смотрел на нее с каким-то новым выражением. То ли удивление, то ли разочарование.
— Я рад за тебя, — он сглотнул. — Правда.
Официантка принесла кофе. Ольга заметила, как дрожат его руки, когда он брал чашку.
— У тебя все в порядке со здоровьем? — вырвалось у нее.
— Давление скачет, — он махнул рукой. — Врач сказал меньше нервничать. Прописал таблетки, диету. Ты же знаешь, я в этом ничего не понимаю.
— Кто тебя кормит сейчас?
— Никто, — он усмехнулся. — Полуфабрикаты. Доставка. Вчера сам суп варил — пересолил так, что пить потом хотелось полночи.
Ольга не выдержала и улыбнулась. Саша никогда не умел готовить. Даже яичницу превращал в резину.
— Оль, ты не могла бы… иногда заходить? Помогать с готовкой? Я заплачу, — быстро добавил он. — Как за услугу.
Улыбка Ольги растаяла.
— Ты предлагаешь мне быть твоей домработницей?
— Нет, что ты! Просто…
— Просто тебе нужна кухарка и уборщица, — она покачала головой. — А я думала, ты действительно хочешь поговорить.
— Оль, не так. Я просто не справляюсь. В доме бардак, стирка копится, готовить не умею. Мне нужна помощь.
— Найми кого-нибудь.
— Я не могу чужим людям доверять! — он повысил голос, несколько посетителей обернулись. — Прости, — тихо добавил он. — Просто это наш дом. Я не хочу, чтобы там кто-то чужой…
— Теперь только твой дом, — твердо сказала Ольга. — Ты сам так решил.
Александр опустил голову.
— Я могу дать тебе денег. За дом.
— Сейчас? — Ольга чуть не поперхнулась кофе. — А на суде ты что говорил? «Я всю жизнь за него платил, это моя собственность».
— Я был не прав.
— Ого! Саша признает ошибку! Чудеса!
— Оль, хватит, — он потер виски. — Я серьезно. У меня командировка через неделю. На две недели. Мне нужно, чтобы кто-то присмотрел за домом. Полил цветы. Покормил рыбок.
— У нас нет рыбок.
— Я купил. Мне… одиноко было.
Ольга вздохнула. Перед ней сидел уже не тот самоуверенный Александр, который на суде требовал себе все имущество. Измотанный, растерянный, с потухшими глазами.
— Я подумаю, — наконец сказала она. — Про цветы и рыбок. Но готовить тебе не буду.
— Спасибо, — он впервые искренне улыбнулся. — Спасибо, Оль.
— Ты с ума сошла? — Татьяна всплеснула руками. — Он тебя использует!
— Я просто цветы полью, — Ольга пожала плечами. — Не убираться, не готовить.
— Так всегда начинается! Сначала цветы, потом борщи, а потом ты опять стираешь его носки!
— Тань, ну он больной человек. Давление, сердце.
— Ой, не начинай. У моего Витьки тоже давление, но он как-то справляется. И готовит сам, между прочим!
Ольга уставилась в окно. На детской площадке молодая мама качала коляску. Саша раньше так любил гулять с их детьми. Когда-то давно.
— Знаешь, иногда я думаю… а что, если он правда изменился?
— Люди не меняются, Оль, — отрезала Татьяна. — Он просто понял, что без тебя его жизнь сложнее. Ты была бесплатной домработницей тридцать лет. А теперь он заметил, что сам не может.
— Ты права, — вздохнула Ольга. — Но рыбок жалко.
Ольга открыла знакомую дверь своим старым ключом. Запах дома ударил в нос — родной и чужой одновременно. Она сняла обувь и прошла в гостиную.
Беспорядок был везде. Газеты на диване, чашки на столе, пыль на полках. Саша никогда не умел убираться. Два месяца без нее — и дом превратился в берлогу.
— Рыбки, рыбки, — пробормотала она. — Где же вы?
Аквариум стоял в углу гостиной. Вода мутная, на дне — грязь. Четыре золотые рыбки лениво плавали между водорослями.
— Бедняги, — Ольга постучала пальцем по стеклу. — Он вас совсем забросил.
Она нашла корм, покормила рыбок, потом автоматически прошла на кухню. В раковине — гора посуды. На плите — засохшие пятна.
— Нет уж, — сказала она вслух. — Только цветы и рыбки. Больше ничего.
Но руки сами потянулись к губке. Через час кухня сияла чистотой.
«Это в последний раз», — думала Ольга, протирая стол. — «Просто по старой памяти».
Она поставила чайник и услышала звук ключа в замке. Александр вошел и замер на пороге кухни.
— Ты… убралась? — его глаза расширились.
— Я проезжала мимо, — соврала Ольга. — Решила проверить твоих рыбок. Они едва живы, кстати.
— Я не знаю, как за ними ухаживать, — он смущенно почесал затылок. — Продавец сказал, что они простые.
— Все живое требует заботы, Саш, — она налила себе чай. — Даже самое простое.
Он сел напротив, устало потер глаза.
— Я сегодня из больницы.
Ольга вскинула голову:
— Что случилось?
— Сердце прихватило на работе. Ничего страшного, — он слабо улыбнулся. — Врач сказал нормализовать режим. Есть правильно. Спать вовремя.
— А ты?
— А я не умею, — он развел руками. — Всю жизнь ты этим занималась.
Ольга хотела съязвить, но промолчала. Вспомнила, как составляла ему меню, следила за приемом лекарств, напоминала про давление.
— Оль, — его голос стал тихим. — Может, ты вернешься? Хотя бы пока я болею? Я освобожу спальню, буду спать в гостиной.
Она замерла с чашкой в руке.
— Что?
— Я отдам тебе половину дома. Официально. И машину тоже, она все равно все время ломается, — он говорил быстро, боясь, что она перебьет. — Мне просто нужна помощь. Я не справляюсь один.
Ольга медленно поставила чашку.
— Почему сейчас? — спросила она. — Когда ты все делил, я была чужой. А теперь вдруг стала нужна?
— Я ошибся, — он опустил глаза. — Думал, что справлюсь. Что свобода — это здорово. А оказалось…
— Оказалось, что кто-то должен стирать твои рубашки и варить тебе супы, — закончила за него Ольга.
— Нет, не так! Я скучаю по тебе, по нашей жизни.
— А я — нет, — она встала. — Знаешь, эти два месяца я впервые за тридцать лет жила для себя. Ходила куда хотела. Ела что хотела. Спала сколько хотела. И знаешь что? Мне понравилось!
— Оль…
— Я больше не твой запасной аэродром, Саш, — она схватила сумку. — Найми сиделку. Или учись жить сам.
— Я отдам тебе дом, — он тоже поднялся. — Полностью. Только помоги мне сейчас.
Ольга покачала головой.
— Раньше надо было думать. Прости.
Она вышла из кухни, стараясь не смотреть на его растерянное лицо. Внутри бушевали обида, жалость и что-то еще — гордость за себя?
«Я смогла», — думала она, закрывая за собой дверь. — «Я наконец-то смогла сказать нет».
Ольга шла по улице и чувствовала странную легкость. Будто камень с души упал. Тридцать лет она жила для мужа — готовила, стирала, планировала, помнила. Тридцать лет думала о нем больше, чем о себе. А он просто взял и ушел, когда захотел. И вернулся, когда стало неудобно.
Телефон зазвонил. Она не ответила. Потом еще раз. И еще.
«Не буду брать», — решила она. — «Хватит».
Домой она пришла почти в сумерках. Маленькая однушка встретила ее уютом и тишиной. Никто не требовал ужин, не ворчал из-за невыглаженной рубашки, не храпел по ночам.
Она включила любимую музыку и сделала себе чай с лимоном. Просто потому, что хотела. Потому что могла.
Через неделю в дверь позвонили. Ольга открыла и увидела соседского мальчишку Димку с большой коробкой.
— Здрасьте! Это вам от Александра Петровича, — он протянул коробку. — Он просил передать.
— Что это? — Ольга с подозрением приняла посылку.
— Не знаю. Он сказал, что уезжает в командировку и просил отдать вам.
Ольга закрыла дверь и поставила коробку на стол. Осторожно открыла.
Внутри лежали документы на машину, оформленные на ее имя. Ключи. И записка: «Прости меня. Ты права. С».
Она села на диван с ключами в руке. Так просто? Отдать машину и думать, что все в порядке?
Телефон снова зазвонил. Номер Александра.
— Да, — ответила она.
— Ты получила? — его голос звучал устало.
— Получила. Зачем?
— Это твое по праву. Я был неправ тогда, на суде.
— И что теперь? Я должна растрогаться и прибежать готовить тебе борщи?
— Нет, — он помолчал. — Я просто хотел исправить хоть что-то. Я нанял помощницу по дому. Соседка Марья Степановна согласилась приходить, готовить и убираться. За деньги.
— Молодец, — искренне сказала Ольга. — Давно пора было.
— Она научила меня варить суп. Представляешь? В шестьдесят лет я впервые сварил нормальный суп.
Ольга невольно улыбнулась.
— Рад за тебя.
— И я купил книгу. «Домоводство для чайников». Там даже про рыбок есть. Я почистил аквариум.
— Значит, справляешься?
— Учусь, — он вздохнул. — Трудно. Но ты права. Я должен сам.
Они замолчали. Странно, но в этой тишине уже не было прежней обиды.
— Оль, ты как? — наконец спросил он.
— Хорошо, — она улыбнулась. — Я записалась в группу по фитнесу. И в клуб путешественников. Мы в Карелию ездили на выходных.
— Ты всегда хотела путешествовать.
— Да. А ты всегда был против.
— Я много чего не понимал, — тихо сказал он. — Прости.
Прошло три месяца. Ольга сидела на балконе с утренним кофе. Свежий ветер играл с занавеской, солнце золотило крыши домов.
Ее однушка преобразилась — новые занавески, яркие подушки, картины на стенах. Все, что она всегда хотела, но не решалась купить, боясь недовольства мужа.
Телефон пискнул — сообщение от Татьяны: «Автобус в 10:00. Не опаздывай! Экскурсия ждать не будет!»
Сегодня их группа ехала в соседний город на фестиваль цветов. Первая самостоятельная поездка Ольги — без оглядки на чье-то мнение.
Александр теперь звонил редко. Говорил в основном о детях и внуках. Иногда спрашивал совета по бытовым вопросам. Стал вежливее, спокойнее. Научился извиняться.
Она не держала на него зла. Тридцать лет — это не вычеркнешь из жизни. Но и назад не вернешься.
«Иногда нужно потерять что-то, чтобы понять его ценность», — подумала Ольга, допивая кофе. — «Он потерял меня. А я… я нашла себя».
Она поставила чашку и пошла собираться. Впереди ждал новый день. Ее собственный день. Без обязательств, без чужих ожиданий. День свободы.
«Свобода», — повторила она про себя, улыбаясь своему отражению в зеркале. — «Иногда она гораздо ценнее любого имущества».
