Алёна шла с рынка с тяжёлой сумкой. Она раз в неделю ходила закупать продукты, чтобы потом быть свободной от походов в магазин на неделе. Погода стояла замечательная: небо было синим, словно был не сентябрь, а апрель: золотые берёзы были пушистыми и радовали глаз, а красные гроздья рябин словно новогодние фонарики выделялись на фоне ещё зелёных листьев.
Вдруг она услышала, что её окликнули. До боли знакомый голос. Алёна вздрогнула и остановилась. Это был её бывший муж Павел.
— Привет, а я думаю: ты или не ты… — произнёс он, улыбаясь, — столько лет прошло. Наверное, девять?
— Наверное, — ответила растерянная Алёна, — а ты как здесь? Приехал к родителям?
— Да, раз в год приезжаю. Виноват, что так редко, но работа. По полгода в море теперь ухожу, так что на суше долго не бываю, не то, что на родине. Ты как? – он заинтересованно смотрел на бывшую жену.
Она оставалась всё такой же симпатичной, милой, вот только глаза выдавали какую-то то ли грусть, то ли озабоченность. Такой она раньше не была, когда они жили вместе. В те счастливые три года семейной жизни она всегда была улыбчивой, даже смешливой, озорной, чем и нравилась Павлу. Да что там нравилась! Он безумно любил её, ревновал, и страдал даже от коротких расставаний…
— А я хорошо, — Алёнка переменилась в лице, пытаясь улыбнуться, как она улыбалась прежде, — работаю там же, в институте, дом, работа, родители…
— Одна? – напрямик спросил Павел, потому что это для него оставалось важным, он это сразу почувствовал, как только заметил её, идущую по тротуару, сгорбленную под тяжестью своей ноши.
— Ну, почему же? Живу с Василием… Он меня любит. Я его – тоже… — улыбнулась она. И посмотрела на него вопросительно, ожидая его откровенности.
— А я вот тоже работаю, живу нормально, квартира отдельная, просторная, всё отлично.
Она продолжала смотреть на него внимательно.
— Один? — наконец, спросила она.
— Ну, почему один? Есть у меня жена, хорошая хозяйка, холодцы варит, пироги печёт, салаты там всякие умеет приготовить… — перечислял Павел, вспоминая на ходу меню обедов, — она повар-кондитер в ресторане, мне в каком-то смысле повезло. Я не хожу по магазинам, вот как ты. И дома всегда наготовлено.
Он взял из её рук сумку.
— Давай, помогу донести, а то тяжёлая какая…
— Спасибо, — ответила Алёна и они пошли дальше по парку. Когда-то они тут гуляли, во времена их любви.
Остановились на минуту около скамейки, где они когда-то целовались. Скамейка стояла под кустами сирени, которые ещё больше разрослись с тех пор.
— Рай для влюблённых. Помнишь? – спросил вдруг Павел, указывая на парочку, сидящую на их скамье.
— Помню…- прошептала Алёна, — только давно всё это было. А дети у вас есть?
— Вот детей нет, поздно уже, понимаешь? – он посмотрел на неё и вздохнул.
Когда они жили вместе, Алёна только заканчивала институт, предстояла защита диплома, государственные экзамены, и они не планировали детей в это время. А потом начались ссоры из-за ревности, из-за мелочей быта, Алёнка уже не решалась забеременеть, видя, что их семейная жизнь не такая уж и гладкая.
— А может, и зря мы тогда не планировали ребёнка, Паша… Прости ты меня. Вдруг не встретимся больше. Я чувствую себя виноватой. Много думала… — сказала она ему, расставаясь у своего подъезда.
— Чего теперь говорить, дело прошлое. И я был дураком полным. Ревновал. Всё боялся тебя потерять, так любил. До сумасшествия… — ответил он, смотря ей в лицо.
Она смутилась, отвела глаза в сторону и вошла в подъезд. Всё тот же дом, тот же адрес.
Павел побрёл домой. Он не мог пойти мимо цветочного ларька и купил там белые хризантемы. Как она любила. Только в этот раз принёс он цветы матери. И она так обрадовалась, что расцеловала его в щёки, а потом вдруг заметила грустинку в его взгляде.
— Что случилось, Павлуша? Ты как?
— Всё хорошо, мама. Я как был вруном, так и остался… — ответил он и ушёл в свою комнату лёг на диван и закрыл глаза. Она, такая красивая, нежная, любимая до сих пор, Алёнка, не выходила из головы.
«И зачем я наврал про просторную квартиру, когда живу в однокомнатной хрущёвке? – думал он, — кому нужна моя ложь? И какая у меня, одиночки-волка, жена, к чёртовой матери?»
Он вскочил и снова пошёл на улицу, а мать тревожно смотрела ему вслед из окна, догадываясь о его вечных муках. «Бедный мой мальчик… Однолюб как был, так и остался. Она не даёт ему покоя. И что с ним будет? Никак не устроит свою жизнь…»
Женщина подошла к иконе и стала молиться. Муж вернулся с работы и спросил о Пашке.
— Да он пошёл куда-то. Мечется, как всегда, когда сюда приезжает. Вон цветы мне принёс. И что бы это значило? Не понимаю…- сказала мать Павла и обняла мужа.
— Это ничего. За свою дурь всегда приходится платить. Он мужик, и не глупый, не волнуйся, всё уладится, — успокоил её муж.
А Павел в это время шёл к дому Алёнки. Двор уже окутали густые сумерки, он сел на скамейку и стал смотреть на её окна. Они светились слабым огоньком. Наверное, это был настенный светильник. Алёнка любила читать.
«Небось, с мужем телевизор смотрят. Василий… Любимый… — Павел заёрзал на скамейке, — а я ведь снова ревную… Вот же глупость какая! И что я тут делаю?»
Тут мимо прошла полноватая женщина. Она взглянула на Павла и остановилась.
— Вы кого-то ждёте? Вы к кому? Боже ты мой? Никак это Паша? – узнала она.
Это была Зинаида Петровна – давняя пожилая соседка Алёнки.
— Узнали, тётя Зина? Да, я… Только не говорите Алёне, неудобно, я тут так, мимо, по старой памяти зашёл посидеть, вспомнить молодость.
— Да, ты изменился, — она присела рядом, — полысел немного, и морщинок чуть добавилось.
— А вы всё такая же…Не меняет вас время, — улыбнулся Павел.
— Да уж, скажешь тоже, — засмеялась она, — это темновато, а при свете – так я вся в морщинах, скоро баба Яга.
— Да, помню, как вы гуляли, — продолжала она, — счастливая пара была. На вас мы все любовались. И как жаль, что расстались. Глупо и обидно. Обидно за вас, — заключила она.
— Ну, зато теперь хоть она счастлива, — мрачно ответил Павел, — и счастлива, и всё у неё сложилось. Не то, что у меня…
— Счастлива? Ну, не знаю… Не знаю. По мне женское счастье – когда семья, детишки, муж хороший, а остальное приложится: работа и всякие там друзья и товарищи…- философски произнесла Зинаида Петровна.
— Что вы имеете ввиду? – не понял Паша.
— А то и имею ввиду, что семьи у неё как не было после тебя, так и нет. А одиночество – штука тяжёлая, а для молодой женщины – как камень на душе… — стала объяснять соседка.
— Как одиночество? – перебил её Павел, — а как же Василий? Она его любит…
— Ну, Василий, конечно, спасает. До известной степени. Без него было бы совсем плохо. Я ей сразу сказала – заведи кота. Без животных в квартире – тоска смертная. А кот, он и любит, и помурчит…И поговорить с ним можно. Как человек – всё понимает. Вот, например, мой Мурзик. Он…
— Что? Василий – это кот? – вскрикнул Павел и вскочил со скамейки.
— Кот. И что такого? Они бывают умнее другого человека… — стала спорить Зинаида Петровна.
Павел уже её не слушал. Он сорвался с места и побежал к цветочному ларьку. Продавщица уже закрывала ставни.
— Молодой человек, что хотели? Закрываемся.
— Белые хризантемы есть? – спросил он, доставая из кошелька деньги.
— Сколько вам веточек? – женщина стала вынимать их вазы цветы, — да вы, кажется, сегодня уже их покупали? Не хватило, что ли?
— Давайте все, что есть.
Продавщица начала пересчитывать цветы, но Павел вырвал у неё из рук всю кипу и положил купюры на стол.
— Но, тут многовато… — кричала продавщица вдогонку уходящему Павлу.
— Сдачи не надо! – тоже крикнул ей Павел.
Тетя Зины уже не было на скамейке. Она поднималась по лестнице в коридоре, когда увидела бегущего вверх Павла.
— Вот сумасшедший! Да что случилось-то? Можешь хоть объяснить? – спросила она.
— Потом, тёть Зина, всё потом… — Павел перепрыгивал через две ступеньки.
Алёнка открыла дверь и ахнула. Павел протягивал ей букет её любимых цветов. Как когда-то… Очень часто.
— Ты? Цветы? Паша… Я не могла тебе сказать, и соврала, извини, — у ног Алёны стоял пушистый кот, осматривая внезапного гостя.
Павел зашёл, и сразу обнял Алёну.
— Я тоже тебе соврал, никого у меня нет, и люблю я тебя больше всего на свете. Как всегда. И только тебя одну…
Они целовались, словно и не было девяти лет разлуки, словно перелетели вдвоём над тёмной пропастью, и только благодаря любви удержались, остались живы, и вновь соединились в единое целое как когда-то…
Павел позвонил матери уже ночью.
— Мам, не беспокойся. Я утром приду. У меня всё хорошо…
— Сынок, мы с ума сходим. Где ты, что с тобой, ушёл, ничего не сказав…- плакала мать в трубку, — ну, раз хорошо, то и ладно…
— Да у нас всё хорошо. Я у Алёнки.
— У какой Алёнки? – на всякий случай уточнила мать.
— У жены.
Утром пара пришла к родителям Паши. Мать как ни в чём ни бывало, накрывала на стол завтрак – сырники из домашнего творога, сметанный пирог и какао.
— Как я люблю ваши сырники, Татьяна Георгиевна, — сказала Алёнка, — спасибо большое…
— Когда уезжаете? – спросил отец.
— Завтра, — ответил Павел, — но скоро вернёмся. Уволюсь как можно скорее. И Алёнка едет со мной. Уже договорилась насчёт её экстренного отпуска.
— Вот и молодцы, — кивнул отец, — не расставайтесь больше.
— Как же у вас всё быстро заветрелось! – поражалась Зинаида Петровна, — огонь, а не мужик! Ты, Алёна, не волнуйся, Василия я обихожу как положено. С лаской и с разговорами. Езжайте, мои дорогие. И возвращайтесь поскорее.
— Я вас ещё благодарить буду. По-настоящему, с подарками и музыкой, — пообещал Павел соседке.
— А меня-то за что? – удивилась Зинаида Петровна.
— За разговорчивость, — ответила Алёнка.
— Ааа, за длинный язык! Что рассказала про тебя, про твоего Василия…- засмеялась соседка, — вот и не зря, как оказалось. Совет вам и любовь!
Пара уехала и вернулась через месяц домой.
Родители Паши и Алёнки были рады восстановлению семьи. Они ещё не знали, что скоро будут радоваться ещё сильнее. Не знала ещё и сама Алёна, что беременна… Радость и счастье поселится в их доме теперь на долгие годы.
Как хрустальную вазу будут беречь теперь любовь и согласие молодожёны. Странно быть дважды женатым на одной и той же женщине, не правда ли? Однако, и такое в жизни случается…