— Значит так — без доли в квартире я вам денег не дам, — Галина Петровна положила папку с документами на стол. — Двадцать пять процентов, и можете рассчитывать на первый взнос.
Павел ошарашенно посмотрел на мать:
— Подожди, то есть как это — долю? Ты же говорила про подарок на свадьбу.
— А это и есть подарок. Просто с гарантией, что моя помощь не пропадёт зря, — она достала из сумки калькулятор. — Давайте посчитаем. Квартира стоит двенадцать миллионов. Банк требует тридцать процентов первого взноса. Это три шестьсот. У вас сколько накоплено?
— Два сто, — тихо ответила Анна.
— Вот. А я даю полтора миллиона. Без меня вам ипотеку не одобрят. Имею право на свои условия.
Это был февраль 2021 года. После трёх лет съёмного жилья они были готовы на всё, лишь бы въехать в собственную квартиру. Двушка в новом районе казалась пределом мечтаний.
— А если мы накопим сами? — Павел нервно постукивал пальцами по столу.
— Сами? Ну-ну — Галина Петровна усмехнулась. — При нынешних ценах это сколько лет копить придётся? Пять? Десять? А жить где будете? На съёмной за тридцатку в месяц?
Вечером, когда свекровь ушла, Анна сидела на кухне, пересчитывая их сбережения.
— Паш, может, согласимся? Первый взнос — это главное. А ипотеку мы сами потянем, у тебя зарплата хорошая.
— А если она потом захочет свою долю продать? Что делать будем?
— Слушай, ну не будет же она специально нам пакости делать. Она же мать твоя. И потом, двадцать пять процентов — это не так много.
— Не так много? — Павел встал и начал ходить по кухне. — Это три миллиона, если считать от стоимости квартиры. И это при том, что она вкладывает всего полтора.
— Зато у нас будет своё жильё. Понимаешь? Своё. Не съёмное. Можно ремонт делать, мебель нормальную купить. Детскую комнату обустроить…
Павел остановился:
— Погоди. Какую детскую?
Анна улыбнулась:
— Я тебе как раз сегодня хотела сказать. Тест показал две полоски.
В банк поехали через неделю. Галина Петровна приехала на час раньше, чем договаривались.
— Я тут почитала про ипотеку, — она достала блокнот с пометками. — Надо несколько пунктов добавить в договор.
Менеджер, молодая девушка с высоким хвостом, терпеливо выслушивала каждое замечание.
— Понимаете, тут нужно указать, что без согласия всех собственников квартиру продать нельзя.
— Мам, это по закону и так нельзя, — не выдержал Павел.
— А ещё, — продолжала Галина Петровна, — надо прописать, что в случае просрочки платежей…
— Галина Петровна, — перебила Анна, — давайте сначала ипотеку оформим? А то время уже к обеду.
Оформление документов заняло четыре часа. Когда вышли из банка, уже стемнело.
— Ну что, теперь можно и о ремонте подумать, — Галина Петровна раздавала советы всю дорогу домой. — В спальне обои надо поменять, эти от застройщика такие страшные. И кухню я бы перепланировала…
— Мам, мы сами разберёмся, — отрезал Павел. — Ты лучше скажи, может тебе помощь какая нужна?
— Вот именно об этом я и хочу поговорить, — она понизила голос. — Раз у меня доля есть, может, мне комнату тут выделить? Я бы с внуком сидела, когда родится.
Анна чуть не поперхнулась водой:
— В смысле комнату? У вас же своя квартира есть.
— Однушка в старом доме, — махнула рукой свекровь. — А тут район хороший, магазины рядом…
Первые месяцы пролетели в хлопотах. Павел работал в транспортной компании, развозил грузы по области. График удобный: два дня в рейсе, два дома. Платили прилично — сто сорок чистыми, плюс халтуры на ипотеку хватало.
Анна устроилась в торговый центр, в отдел женской одежды. Зарплата так себе, тридцать пять тысяч, зато график удобный и скидки на одежду приличные.
— Представляешь, — рассказывала она вечером, — сегодня такое платье классное привезли. В горошек, с поясом. Прямо как я хотела. Со скидкой всего две тысячи.
— Купила?
— Да ты что, — она погладила едва заметный живот. — Какое сейчас платье? Нам обои надо купить, холодильник нормальный. А то этот старый тарахтит как трактор.
По выходным занимались ремонтом. Павел научился клеить обои, собирать мебель, даже плитку в ванной положил сам.
— Криво немного, — придирчиво осматривала работу Галина Петровна. — Надо было мастера нанять.
— Мам, мастер знаешь сколько берёт? — Павел вытирал руки. — Там половина моей зарплаты уйдёт.
— Я могу добавить. Всё-таки моя доля тут тоже есть.
— Не надо, — отрезала Анна. — Мы сами справимся.
Беременность проходила тяжело. На седьмом месяце Анну положили на сохранение.
— Пора бы уже тебе уволиться — предлагал Павел. — Я больше рейсов возьму.
— А как же ипотека? И ремонт ещё не закончили…
— Справимся как-нибудь. Главное — ты и малыш.
Кирюша родился в сентябре. Все проходило тяжело, сделали кесарево.
— Ничего, — успокаивала Анну медсестра, — сейчас так у многих. Главное, малыш здоровенький.
Павел метался между работой, больницей и квартирой. Брал дополнительные рейсы, чтобы оплатить хорошую палату.
— Сынок, может, я поживу у вас первое время? — предлагала Галина Петровна. — Помогу с малышом. Всё-таки моя доля есть, имею право…
— Мам, давай не сейчас, — морщился Павел. — Тут без твоей доли голова кругом.
Первые месяцы с ребёнком превратились в бесконечный марафон. Кирюша плохо спал, болел. Анна не высыпалась, нервничала.
— Может, выйдешь на работу? — спрашивала свекровь. — Я бы с внуком посидела. А то платежи по ипотеке немаленькие…
— Галина Петровна, ему четыре месяца всего.
— Ну и что? Я вот Пашку в два месяца в ясли отдала. И ничего, вырос нормальным.
К весне вроде начали приходить в себя. Анна научилась высыпаться между кормлениями, Кирюша стал поспокойнее. Павел взял дополнительный маршрут — как раз на новую машину в их автопарке.
А потом случилось то, чего никто не ждал.
Звонок раздался в десять вечера.
— Анна? Это диспетчер из транспортной компании. Тут это… С Павлом Сергеевичем неприятность. Он сейчас в больнице.
— Что? Какая неприятность? Что с ним?
— Машина перевернулась. Гололёд на трассе. Он жив, но…
В приёмном покое пахло хлоркой. Молодой врач долго объяснял про компрессионный перелом, какие-то диски и позвонки.
— Восстановление минимум полгода, — подытожил он. — И это в лучшем случае.
— А работать? — только и смогла спросить Анна.
— Какая работа? Ему бы ходить нормально надо научиться. Если получится.
Дома ждал звонок из бухгалтерии:
— По больничному начислено двенадцать тысяч триста рублей. В связи с небольшим стажем официальной работы…
Анна смотрела на смс из банка: «Напоминаем о платеже по ипотеке. Сумма: 89 700 рублей».
— Мам, можешь занять? — Павел с трудом говорил по телефону. — Хотя бы на первое время.
— Ой, сынок, — в трубке послышался вздох. — У самой пенсия. Еле концы с концами свожу. Вот если бы продать квартиру…
— Продать? Ты о чём?
— А что делать? Платить-то чем будете? Я тут с риелтором говорила, она сказала — цены сейчас хорошие. Можно быстро продать, рассчитаться с банком…
Первый платёж пропустили в апреле. Второй — в мае. Из банка звонили каждый день.
— Так, — Галина Петровна пришла без предупреждения, с какой-то женщиной. — Знакомьтесь, это Светлана Игоревна, риелтор. Она провела оценку…
— Какую ещё оценку? — Анна качала разревевшегося Кирюшу.
— Рыночную. Квартира сейчас стоит двадцать четыре миллиона. В два раза больше, чем мы покупали. Продаём, закрываем ипотеку — остаётся прилично. Я себе уже студию присмотрела.
— А мы куда? — Анна похолодела. — Нам на нашу долю даже комнату не купить.
— Снимете пока. Потом что-нибудь придумаете.
— Мам, — Павел пытался встать с дивана, — ты понимаешь, что нам с ребёнком некуда идти?
— А что делать? Банк ждать не будет. У меня, между прочим, тоже доля. Имею право распоряжаться.
Вечером, когда Кирюша наконец уснул, Павел долго смотрел в окно.
— Слушай, Ань… А откуда у мамы были деньги на первый взнос?
— В смысле?
— Ну, она же не работала тогда. После того, как папы не стало, она же еле концы с концами сводила. А тут раз — и полтора миллиона.
— Думаешь?..
— Не знаю. Надо искать документы. Все документы.
Следующие дни превратились в бесконечный разбор бумаг. Павел методично просматривал каждую папку, каждый конверт. Старые квитанции, письма, фотографии — всё, что осталось от отца.
— Паш, может, не стоит? — Анна смотрела, как муж разбирает очередную коробку. — Мало ли что там было.
— Стоит. Я же помню, что папа всегда и всем говорил про своего сына. Не про нашу семью, не про маму — про сына. Должно быть что-то.
На третий день поисков Павел нашёл старую записную книжку отца. Между страниц — потёртый конверт с банковским логотипом.
«Галя, открываю счёт на твоё имя. Если со мной что случится — отдай деньги Пашке на квартиру. Я давно копил. Хочу, чтобы у сына было своё жильё…»
К письму была приложена сберкнижка. Все операции по счёту как на ладони: взносы, проценты, даты.
— Охре…нет просто слов — Павел сжал письмо. — Вот, значит, как. Папа ей даже не сказал, сколько там было. Просто открыл счёт и всё.
— И что теперь?
— Теперь едем к юристу. Прямо завтра.
Юридическая консультация располагалась в старом офисном здании. Пока поднимались на второй этаж, Анна три раза пожалела, что взяла с собой коляску. Павел тоже был на коляске, ему помог подняться друг, которого он взял с собой.
— Проходите, — юрист, пожилой мужчина в потёртом пиджаке, указал на стулья. — Рассказывайте.
Пока Павел объяснял ситуацию, юрист делал пометки в блокноте.
— Так, — он побарабанил пальцами по столу. — Случай интересный. Значит, квартира в общей собственности, у матери двадцать пять процентов…
— Да, а теперь она хочет продать.
— И у вас есть письмо и сберкнижка, подтверждающие, что деньги на первый взнос были от отца?
— Вот, — Павел достал документы.
Юрист надел очки, внимательно изучил бумаги.
— Понимаете, в чём сложность. Просто отменить право собственности нельзя. Оно уже зарегистрировано.
— То есть ничего нельзя сделать? — у Анны упало сердце.
— Почему же, — юрист усмехнулся. — Можно подать иск о взыскании неосновательного обогащения.
— Простым языком можно? — Анна качала коляску с захныкавшим Кирюшей.
— Ваша мать использовала деньги, которые ей не принадлежали. Отец оставил их конкретно для сына, на покупку квартиры. А она оформила на себя долю. По закону, такие средства можно взыскать через суд.
— И сколько это?
Юрист застучал по калькулятору:
— С учётом инфляции… примерно три миллиона. Плюс судебные издержки.
— И что, прям судиться? — Павел потёр висок.
— Есть вариант проще. Предложите выбор: либо она возвращает сумму в нынешних ценах, либо добровольно передаёт долю через дарение.
— А если откажется?
— Тогда суд. Но, честно говоря, — юрист снял очки, — затягивать не советую. У вас ипотечные платежи просрочены. Банк может начать процедуру взыскания. Тогда квартиру продадут с торгов, и никому ничего не достанется.
Домой ехали молча. Павел крутил в руках телефон:
— Может, позвонить сейчас?
— Подожди до завтра. Нам всем надо выспаться.
Галина Петровна пришла через три дня. С папкой документов и риелтором.
— Вот, Светлана Игоревна говорит, что можно быстро продать. Уже есть потенциальные покупатели…
Павел молча протянул ей копию искового заявления.
— Это что за шутки? — она надела очки. — Что за бумаги?
— Почитай внимательно, мам. Особенно про папины деньги. И про счёт, который он открыл для меня, а не для твоей доли в квартире.
Риелтор тихо вышла в коридор.
Галина Петровна читала долго. Иногда поправляла очки, иногда отрывалась от бумаг и смотрела в окно.
— И что дальше? — она наконец подняла глаза. — Будешь мать родную судить? После всего, что я для тебя сделала?
— Мам, — Павел говорил тихо, но твёрдо. — У тебя два варианта. Либо возвращаешь три миллиона — сумму неосновательного обогащения с учётом инфляции. Либо завтра идём к нотариусу оформлять дарственную на твою долю.
— А если откажусь?
— Тогда встречаемся в суде. Дело затянется месяца на три, не меньше. За это время банк начнёт процедуру взыскания. Квартиру продадут с торгов за половину стоимости. Ипотеку погасят, а остаток разделят по долям. Получишь в итоге копейки вместо своих трёх миллионов.
В комнате повисла тишина. Было слышно, как на кухне Анна гремит посудой, как в соседней квартире играет музыка.
— Хорошо, — Галина Петровна поджала губы. — Давай адрес нотариуса.
В нотариальной конторе она подписывала бумаги молча. Только руки дрожали, когда ставила подпись.
— Может, чаю? — участливо спросила нотариус.
— Не надо, — Галина Петровна встала. — Все документы готовы?
— Да, через неделю получите выписку из Росреестра.
— Ну вот и всё, — она застегнула сумку. — Теперь квартира полностью ваша. Надеюсь, вы довольны.
И вышла, не попрощавшись.
Прошло полгода. Павел потихоньку восстанавливался. Начал ходить с тростью, потом без неё.
Однажды вечером в дверь постучали.
— Привет, — на пороге стоял сосед сверху. — Слушай, тут такое дело… У меня типография небольшая. Нужен оператор печатного оборудования. Работа сидячая, спокойная. Я так понял, тебе сейчас такая в самый раз?
Зарплата была вдвое меньше, чем в транспортной компании. Но они справлялись. Анна вышла на работу, Кирюшу отдали в садик. Постепенно выровняли платежи по ипотеке.
Галина Петровна не появлялась. Только передала через общих знакомых, что хотела бы видеть внука. Иногда.
— Может, позвонить ей? — как-то спросил Павел.
— Сама придёт, если захочет, — ответила Анна. — Не дави.
А по вечерам, укладывая Кирюшу спать, она часто думала о том, как одна ложь тянет за собой другую. Как деньги ломают семьи. И как иногда справедливость оказывается важнее родственных уз.
Весной Галина Петровна всё-таки пришла. Молча протянула внуку пакет с игрушками, присела на краешек дивана.
— Чаю? — спросила Анна.
— Спасибо, не надо, — она помолчала. — Я ненадолго. Просто… соскучилась.
В тот вечер они впервые за долгое время разговаривали — осторожно, неловко, обходя острые углы. Будто заново учились быть семьёй.
А Кирюша возился с новой машинкой и не понимал, почему взрослые так странно себя ведут. Он просто радовался, что бабушка наконец пришла в гости.
