— Света, это же временно. Куда мне еще идти? — голос Елены Романовны дрогнул, но глаза оставались холодными и расчетливыми.
Светлана прикусила губу. Мать стояла на пороге ее квартиры с двумя большими чемоданами, явно не собираясь уходить. Пять лет они почти не общались, а теперь это внезапное появление.
— Ты могла бы позвонить заранее, предупредить, — Света пыталась говорить спокойно, хотя внутри все клокотало.
— А ты бы меня пустила, если бы я позвонила? — Елена Романовна прошла в прихожую, не дожидаясь приглашения. — Я же мать твоя, а не чужой человек.
Света машинально помогла ей снять пальто. Вот так всегда — стоит матери появиться, и она снова превращается в ту неуверенную девочку, которая постоянно стремилась заслужить материнскую любовь.
— Мам, у меня муж, ребенок. Мы не готовы к гостям на длительный срок.
— Гостям? — Елена Романовна повысила голос. — Я тебе не гость! Я тебя растила, ночей не спала, а теперь я гость?
В прихожей появилась маленькая фигурка. Восьмилетняя Карина с любопытством рассматривала незнакомую женщину.
— Бабушка приехала? — спросила девочка тихо, обращаясь к матери.
Елена Романовна окинула внучку быстрым взглядом:
— Да, бабушка приехала. А ты выросла. В прошлый раз совсем малышка была.
В прошлый раз Карине было пять, и бабушка пробыла у них всего два часа, даже подарка не привезла. Света вздохнула:
— Карина, иди в свою комнату, поиграй пока. Мы с бабушкой поговорим.
Когда девочка ушла, Света повернулась к матери:
— Что случилось, мам? Почему ты не у Риты?
Елена Романовна поджала губы:
— Рита не может меня принять, у неё дети маленькие, места нет. А Игорь… — она запнулась. — Мы с ним больше не живем вместе. Он совсем распустился, невозможно стало.
— А своя квартира? Ты же продала бабушкину двушку и купила себе однокомнатную.
Лицо Елены Романовны исказилось:
— Там Игорь остался. Это же его район, все друзья рядом. Он не хочет уезжать, говорит, что квартира и на его деньги покупалась.
Света опустила глаза. Да, мать отдала отчиму деньги на бизнес, который быстро прогорел. И квартиру, где жила вся семья, переписала на Риту. А ей, Свете, ничего не досталось — только холодное «у тебя и так квартира от отца будет».
— Мам, я не знаю… — начала Света.
Хлопнула входная дверь, и в квартиру вошел Паша — высокий мужчина с добрыми глазами и усталым лицом.
— Добрый вечер, — произнес он, увидев тещу. — Надолго к нам?
Елена Романовна выпрямила спину:
— Здравствуй, Павел. Пока не знаю. У меня сложная ситуация.
Паша взглянул на жену. Света едва заметно пожала плечами.
— Располагайтесь, — сказал он сдержанно. — Света, можно тебя на минутку?
Они отошли на кухню. Паша говорил тихо, но твердо:
— Света, я все понимаю, но помнишь, что было в прошлый раз? Она превратила нашу жизнь в ад.
Два года назад Елена Романовна гостила у них неделю после ссоры с отчимом. За эти семь дней она успела раскритиковать их методы воспитания Карины, обстановку в квартире и даже отношения между супругами.
— Я знаю, — прошептала Света. — Но куда ей идти? Она же мать моя.
Паша глубоко вздохнул:
— Ладно. Но только временно, пока она не найдет жилье или не помирится с отчимом.
Паша всегда был добрым человеком. За это Света его и полюбила — он был полной противоположностью ее матери.
Когда они вернулись в комнату, Елена Романовна уже расположилась в кресле и листала журнал, как будто была у себя дома. Увидев их, она улыбнулась:
— Я решила, что займу комнату рядом с кухней. Там тихо, и ванная близко.
Света и Паша переглянулись. Это была их спальня.
— Мам, там мы с Пашей спим. Для тебя приготовим диван в гостиной.
— В гостиной? — Елена Романовна возмутилась. — Там же телевизор! Вы будете ходить туда-сюда, а я спать не смогу.
— Другого варианта нет, — твердо сказала Света. — У Карины своя комната, нам с Пашей тоже нужно где-то спать.
— Ладно-ладно, — Елена Романовна поджала губы. — Вижу, я вам в тягость. Но ничего, потерплю.
Первый вечер прошел относительно спокойно. Елена Романовна расспрашивала Карину о школе, критически осматривала квартиру и временами вздыхала, вспоминая, как хорошо было раньше. О настоящей причине приезда она больше не говорила.
Когда Карину уложили спать, а Паша ушел работать за компьютером, Света осталась с матерью наедине.
— Мам, давай договоримся сразу, — начала она. — Ты можешь жить у нас, пока не решишь свои проблемы. Но есть правила: не критикуешь наше воспитание, не командуешь и уважаешь наш режим дня.
Елена Романовна картинно вздохнула:
— Боже, как с чужими людьми. Я просто хочу помочь. Вижу, как ты неправильно Карину воспитываешь — слишком мягко. У нас с отчимом Рита была шелковая, слово поперек не говорила.
— Мам, — голос Светы стал жестче. — Именно об этом я и говорю. Мы с Пашей сами решаем, как воспитывать дочь.
— Ой, да ладно тебе, — отмахнулась Елена Романовна. — Ты всегда была слишком чувствительной. Обижалась на каждое слово.
Света проглотила подступивший к горлу ком. Да, она была «чувствительной». Особенно когда мать явно предпочитала младшую дочь, когда отдавала лучшие куски Рите, когда хвалила ее за пятерки и молчала о достижениях Светы.
— Кстати, — Елена Романовна прервала ее мысли. — Я квартиру свою сдала хорошим людям. Так что деньги у меня будут, на еду хватит.
— Ты… что? — Света не поверила своим ушам. — Сдала? То есть ты не собираешься возвращаться?
— Ну, сразу-то точно нет, — пожала плечами мать. — Там Игорь может появиться. И вообще, я подумала — может, мне с вами пожить? Карине бабушка нужна, я помогать буду.
У Светы потемнело в глазах. То, что планировалось как временное пристанище, оказалось долгосрочным планом. И как теперь сказать матери «нет»?
Первая неделя совместной жизни далась тяжело. Елена Романовна вставала раньше всех и грохотала посудой на кухне, будила Карину раньше времени, чтобы «не разленилась», комментировала каждое действие Светы и критически осматривала вещи Паши, оставленные «не на месте».
Паша держался стойко, но Света видела, как желваки ходят на его скулах, когда теща в очередной раз проходилась по его «неумению быть хозяином в доме».
К концу второй недели Света заметила, что муж все чаще задерживается на работе, а дочь старается незаметно проскользнуть в свою комнату, избегая общения с бабушкой.
— Карина, сядь прямо! — раздался голос Елены Романовны за ужином. — И не чавкай. Что за манеры!
Девочка вжала голову в плечи. Света заметила, как дрожат маленькие пальчики, сжимающие вилку.
— Мам, не надо, — тихо попросила она. — Карина хорошо себя ведет.
— Хорошо? — Елена Романовна фыркнула. — Ты ее разбалуешь окончательно. Вот мы с отчимом Риту держали в строгости, и выросла замечательная девочка.
— Которая не хочет принять родную мать у себя дома, — вырвалось у Светы.
В комнате повисла тяжелая тишина.
— То есть я для вас обуза? — медленно произнесла Елена Романовна. — Родная мать — обуза?
— Я не это хотела сказать, — Света потерла виски. — Просто не надо постоянно сравнивать и критиковать. У нас своя семья, свои правила.
— Какие ещё правила? — Елена Романовна перешла на повышенный тон. — Я что, не имею права сделать замечание? Вы как живете вообще! Карина мультики смотрит до ночи, Паша твой приходит когда вздумается, а ты сама на работе задерживаешься!
— Я на работе задерживаюсь, потому что я бухгалтер, и конец месяца — отчетный период! — не выдержала Света. — И Паша не «приходит когда вздумается», а работает допоздна, чтобы нам хватало на жизнь и на погашение кредита за дачу!
Карина тихонько соскользнула со стула и убежала в свою комнату. Паша положил руку на плечо жены:
— Света, давай не при ребенке.
Елена Романовна встала из-за стола:
— Я вижу, вам моя помощь не нужна. Я хотела как лучше. Хотела создать для вас нормальную семейную атмосферу…
— Нормальную атмосферу? — Светины глаза наполнились слезами. — Такую же, как у нас дома была? Когда ты Риту хвалила за каждую мелочь, а мне доставались только упреки? Когда ты квартиру бабушкину продала, а деньги отчиму отдала на его дурацкую мастерскую? Когда нашу старую квартиру Рите переписала, а мне сказала, что «у тебя и так от отца будет»?
Елена Романовна побледнела:
— Да как ты смеешь мне это припоминать! Я тебя растила, кормила, одевала!
— А любила? — тихо спросила Света.
Мать осеклась и отвернулась.
— Мам, — Света попыталась успокоиться. — Ты можешь жить у нас, но на наших условиях. Без критики, без командования, без постоянных сравнений с Ритой.
— Не указывай мне, как себя вести, — отрезала Елена Романовна. — Я в доме у дочери, а не в гостинице. И имею право говорить то, что думаю.
На этом разговор закончился, но напряжение осталось. С каждым днем Елена Романовна становилась все увереннее в своих правах на эту квартиру и на жизнь ее обитателей. Она переставляла вещи, меняла местами предметы на кухне, выбрасывала старые игрушки Карины, которые считала «хламом».
Однажды вечером, когда Света вернулась с работы, она обнаружила мать, раскладывающую фотоальбомы на их с Пашей кровати.
— Мам, что ты делаешь? — устало спросила Света.
— Решила навести порядок, — бодро ответила Елена Романовна. — У вас тут столько ненужных вещей. Я уже половину разобрала.
Света замерла, увидев на полу коробку с памятными вещами отца — его старые часы, записные книжки, фотографии.
— Зачем ты трогаешь папины вещи? Это… это личное.
— Твой отец давно в прошлом, — отмахнулась Елена Романовна. — Нужно жить настоящим. Карина вон растет, а вы храните всякий хлам. Я просто помочь хотела. Вы с Пашей на работе целыми днями, кто-то же должен заниматься домом.
Света медленно подняла коробку с пола и прижала к груди.
— Мам, мы справляемся. И я просила не трогать наши вещи без разрешения.
— Господи, какая же ты неблагодарная! — в сердцах воскликнула Елена Романовна. — Я просто хотела помочь!
В этот момент вошел Паша. Увидев растерянное лицо жены и разбросанные вещи, он нахмурился:
— Что здесь происходит?
— Я решила навести порядок, — повторила Елена Романовна. — А Света устроила истерику из-за старых вещей.
— Это вещи моего отца, — тихо сказала Света.
Паша посмотрел на тещу долгим взглядом:
— Елена Романовна, мы ценим вашу инициативу. Но в следующий раз, пожалуйста, спрашивайте разрешения, прежде чем трогать личные вещи.
— Так я что, спрашивать должна, чтобы в доме прибраться? — возмутилась она. — Хорошо устроились! Я тут живу уже месяц, но такое ощущение, что я в гостях!
— Вы и есть в гостях, — неожиданно твердо сказал Паша. — Это наш дом. Мы рады вас принять, но есть границы, которые нельзя переходить.
— Какие еще границы? — Елена Романовна всплеснула руками. — Что за новомодные глупости! В моё время дети родителей уважали!
— Уважение должно быть взаимным, — ответил Паша.
Елена Романовна поджала губы и вышла из комнаты, громко хлопнув дверью. Света опустилась на кровать и заплакала. Паша сел рядом и обнял ее за плечи.
— Так больше не может продолжаться, — прошептала Света. — Она разрушает нашу семью.
— Надо поговорить с ней, — согласился Паша. — Объяснить, что так нельзя.
Но поговорить не получилось. Елена Романовна избегала серьезных разговоров, а на любые замечания реагировала обидой или агрессией. Она становилась все более требовательной и бесцеремонной.
Кульминация наступила ровно через месяц после ее приезда. Света и Паша сидели на кухне и обсуждали предстоящий отпуск, когда вошла Елена Романовна.
— Вот что я думаю, — начала она без предисловий. — Вам нужно продать дачу.
Света удивленно моргнула:
— Что? Зачем?
— Затем, что деньги вам нужны, — рассудительно сказала Елена Романовна. — Вы купите мне квартиру-студию в моем городе, а остальное себе оставите. — она посмотрела Свете прямо в глаза. — Продай дачу и купи мне квартиру. Я всё посчитала, должно хватить.
Паша поперхнулся чаем:
— Простите, что?
— Ну а что такого? — Елена Романовна развела руками. — Я не могу с вами жить постоянно, вы постоянно недовольны. А своя квартира у меня должна быть. Не к Рите же идти.
— Мам, но у тебя есть квартира, — напомнила Света. — Ты ее сдаешь.
— Там Игорь может появиться в любой момент. Да и квартира в плохом районе, — поморщилась мать. — А вы молодые, можете еще накопить. Дачу продадите, мне квартиру купите, и все будут довольны.
Света и Паша переглянулись. В глазах мужа читалось такое изумление, что в другой ситуации это могло бы быть даже забавным.
— Елена Романовна, — медленно произнес Паша. — Мы не будем продавать дачу. Мы купили ее на наши с Светой деньги, взяли кредит, который до сих пор выплачиваем.
— А я вас воспитывала, силы тратила! — повысила голос Елена Романовна. — Неужели родной матери жильё пожалеете?
— Мам, но у тебя есть жильё, — повторила Света. — И есть вторая дочь, которой ты подарила трехкомнатную квартиру. Почему ты не просишь её о помощи?
— При чем тут Рита? — отмахнулась Елена Романовна. — У неё своя семья. А ты всегда была самостоятельной, справлялась сама. И потом, отец тебе квартиру оставил, а Рите что? Ты и так богаче сестры!
Света почувствовала, как внутри что-то оборвалось. Всё та же история — ей ничего не полагается, потому что «и так повезло», а Рита всегда была и будет на первом месте.
— Богаче? — тихо переспросила она. — Папа оставил мне квартиру, потому что всю жизнь заботился обо мне, в отличие от тебя. А ты продала бабушкину двушку, часть денег отдала отчиму на бизнес, который прогорел, а трехкомнатную квартиру, где мы все жили, переписала на Риту. Мне вообще ничего не досталось от тебя, кроме горечи.
Елена Романовна побагровела:
— Да как ты смеешь! После всего, что я для тебя сделала!
— А что именно ты для меня сделала, мам? — Света уже не сдерживала слез. — Когда ты последний раз интересовалась моей жизнью? Когда спрашивала, как у меня дела на работе? Когда просто обнимала меня, без всяких условий?
— Я тебя растила! — закричала Елена Романовна. — А ты неблагодарная эгоистка! Родной матери кусок отказываешь!
— Света, — Паша положил руку на плечо жены. — Может, хватит?
— Нет, — Света покачала головой. — Я молчала всю жизнь. Терпела, что я всегда была второй после Риты. Что мои достижения никогда не ценились. Что меня использовали как бесплатную рабочую силу дома. Но это моя квартира, моя семья, и я больше не позволю себя унижать.
В дверях кухни появилась заплаканная Карина. Услышав крик, она выбралась из своей комнаты.
— Мама? — позвала она тихо. — Что случилось?
Света вытерла слезы и попыталась улыбнуться:
— Ничего, милая. Мы с бабушкой просто громко разговариваем.
— Взрослые разговоры! — отрезала Елена Романовна. — Иди в свою комнату!
Карина вздрогнула от резкого тона бабушки. Паша встал и подошел к дочери:
— Пойдем, я тебя уложу и сказку почитаю.
Когда они ушли, Света повернулась к матери:
— Мам, я думаю, тебе лучше вернуться в свою квартиру. Мы не будем продавать дачу. Не будем покупать тебе новое жилье. У тебя есть квартира и еще одна дочь, которая тоже может тебе помочь.
— Ты меня выгоняешь? — Елена Романовна прищурилась. — Родную мать на улицу?
— Не на улицу, а в твою собственную квартиру, — устало ответила Света. — Я готова помочь тебе с переездом, но жить вместе мы больше не можем. Это разрушает нашу семью.
— Так вот, значит, как ты платишь за мою заботу, — процедила Елена Романовна. — Что ж, я всё поняла. Доченька выросла, стала важной, матерью можно и пренебречь.
Она резко встала и вышла из кухни. Света слышала, как хлопнула дверь гостиной. Через несколько минут вернулся Паша:
— Карина уснула. Что тут у вас?
— Я сказала маме, что ей нужно вернуться домой, — тихо ответила Света. — Она восприняла это как предательство.
Паша обнял жену:
— Ты правильно поступила. Мы не можем так жить дальше. Ты видишь, как Карина боится выходить из комнаты? Как я стараюсь задержаться на работе подольше? Как ты сама измучилась?
Света кивнула, уткнувшись ему в плечо:
— Но она моя мать. И я чувствую себя ужасно.
— Ты сделала всё, что могла, — Паша гладил ее по голове. — Ты приняла ее в нашем доме, терпела капризы, не реагировала на критику. Но всему есть предел.
Утром Елена Романовна демонстративно собирала чемоданы, громко хлопая дверцами шкафа и что-то бормоча себе под нос. Когда Света предложила помочь, она отрезала:
— Не нужна мне твоя помощь. Раз не нужна я вам, сама справлюсь.
Паша вызвал такси, помог теще спустить чемоданы. Света пыталась поговорить с матерью перед отъездом, но та отворачивалась, делая вид, что не слышит.
— Мам, давай не будем расставаться вот так, — попросила Света у подъезда. — Может, поговорим спокойно?
— О чем говорить? — Елена Романовна поджала губы. — Всё уже сказано. Родная дочь меня выгнала. Вот Рита бы никогда так не поступила.
— Рита вообще отказалась тебя принять, — напомнила Света.
— У нее дети маленькие, — привычно отмахнулась мать. — Не то, что у вас — одна девочка, и та тихая.
Такси подъехало, и Елена Романовна, не прощаясь, села в машину. Света осталась стоять у подъезда с тяжелым сердцем.
В следующие дни телефон Светы разрывался от звонков родственников. Елена Романовна обзвонила всех, рассказав историю о неблагодарной дочери, которая «выгнала мать на улицу». Конечно, о наличии собственной квартиры она умолчала.
Тетя Валя, сестра отца, была единственной, кто позвонил не с осуждением, а с поддержкой:
— Светочка, я всё понимаю. Твоя мать всегда была сложным человеком. Не мучайся, ты поступила правильно.
Постепенно жизнь возвращалась в нормальное русло. Карина снова стала веселой и беззаботной, Паша приходил домой вовремя, а Света наконец-то могла расслабиться в собственной квартире. Но чувство вины не отпускало ее.
— Может, мне позвонить маме? — спрашивала она у мужа. — Узнать, как она устроилась…
— Дай ей время остыть, — советовал Паша. — Ты же знаешь, какая она обидчивая.
Прошло полгода. От матери не было никаких вестей. Света иногда звонила тете Вале, чтобы узнать новости.
— Твоя мама живет в своей квартире, — рассказывала тетя. — Игорь куда-то съехал, к брату, кажется. Рита заходит редко, только по праздникам. Елена жалуется на одиночество, но к тебе ехать не собирается — говорит, что ты ее предала.
Приближался день рождения матери. Света долго колебалась, но в итоге решилась позвонить.
— Алло, — голос Елены Романовны звучал настороженно.
— Мам, это я. С днем рождения тебя.
Пауза.
— Спасибо, — сухо ответила мать.
— Как ты? Как устроилась?
— Нормально. Живу одна. Игорь к брату переехал.
— А Рита заходит? — осторожно спросила Света.
— Раз в месяц примерно, — в голосе Елены Романовны проскользнула горечь. — Детей не привозит, говорит, что им со мной скучно.
Света вздохнула. История повторялась — только теперь Рита делала с матерью то же, что мать когда-то делала с ней.
— Мам, может, приедешь к нам на выходные? — неожиданно для себя предложила Света. — Карина по тебе скучает.
Это было не совсем правдой. Карина не вспоминала о бабушке, но Света чувствовала, что должна сделать этот шаг.
— На выходные? — переспросила Елена Романовна.
— Да. В гости. Мы тебя встретим, проведем вместе выходные, а потом отвезем обратно, — уточнила Света. — Если хочешь, конечно.
Повисла долгая пауза.
— Хорошо, — наконец сказала мать. — В эту субботу можно?
— Конечно, — Света почувствовала, как напряжение отпускает. — Я пришлю Пашу на машине, он тебя заберет.
— Хорошо, — повторила Елена Романовна и добавила после паузы: — Спасибо, дочка.
Когда Света положила трубку, она заметила, что Паша стоит в дверях и улыбается.
— Ты все слышал? — спросила она.
— Да, — кивнул муж. — И горжусь тобой. Не каждый смог бы сделать такой шаг.
— Я не уверена, что поступаю правильно, — призналась Света. — Что, если всё повторится?
— Не повторится, — Паша подошел и обнял ее. — Теперь у нас есть четкие границы. И, судя по тону твоей мамы, она тоже кое-что поняла за это время.
В субботу Елена Романовна приехала с небольшой сумкой и коробкой конфет для Карины. Она выглядела немного растерянной и неуверенной — так непохоже на прежнюю властную женщину.
— Бабушка! — Карина, к удивлению взрослых, радостно бросилась обнимать Елену Романовну. Дети умеют прощать быстрее, чем взрослые.
Елена Романовна неловко погладила внучку по голове:
— Как ты выросла. И косички научилась заплетать.
— Это мама меня научила, — гордо сказала Карина. — Хочешь, и тебе покажу?
Впервые за всё время Света увидела, как мать искренне улыбается внучке:
— Конечно, хочу.
Выходные прошли на удивление спокойно. Елена Романовна больше наблюдала, чем комментировала. Она помогала накрывать на стол, играла с Кариной и даже посмотрела фильм вместе со всей семьей, не критикуя выбор.
Когда в воскресенье вечером Паша отвез тещу домой и вернулся, он выглядел задумчивым.
— Она плакала, когда прощалась, — сказал он Свете. — Благодарила за выходные и спрашивала, можно ли еще приехать.
Света почувствовала, как сжимается сердце:
— И что ты ответил?
— Что она всегда может приехать на выходные, если будет уважать наши правила, — Паша пожал плечами. — Она согласилась.
— А как же ее слова о том, что я неблагодарная дочь? — Света всё еще сомневалась.
— Она сказала кое-что интересное, — Паша сел рядом с женой. — Что за эти полгода поняла, как тяжело тебе было в детстве. Что она действительно любила Риту больше и не скрывала этого. Но теперь Рита почти не навещает ее, а ты, несмотря на всё прошлое, протянула руку помощи.
Света молчала, переваривая услышанное.
— Я не говорю, что она полностью изменилась, — продолжил Паша. — Но, кажется, она начала что-то понимать. И это уже прогресс.
Через месяц Елена Романовна снова приехала на выходные. На этот раз она привезла старый фотоальбом, который они с Кариной рассматривали весь вечер. Бабушка рассказывала внучке истории из детства Светы, о которых та сама почти забыла.
— Твоя мама в школе всегда была самой умной, — говорила Елена Романовна, показывая фотографию маленькой Светы с грамотой. — У нее всегда были пятерки по математике.
Света, проходившая мимо, замерла. Она не помнила, чтобы мать когда-либо хвалила ее успехи.
Постепенно визиты Елены Романовны стали регулярными — раз в месяц на выходные. Она по-прежнему была критичной, но теперь старалась сдерживаться и часто ловила себя на неуместных замечаниях.
Как-то вечером, когда Карина уже спала, а Паша работал в кабинете, Света и Елена Романовна остались вдвоем на кухне.
— Дочка, — неожиданно сказала мать, глядя в чашку с чаем. — Я хотела сказать… Я была неправа тогда насчет продажи дачи. Не знаю, что на меня нашло.
Света удивленно подняла глаза:
— Мам, ты не обязана…
— Обязана, — перебила Елена Романовна. — Я часто думаю теперь, как ты жила со мной все эти годы. И как я относилась к тебе по сравнению с Ритой. Это было… нечестно.
Света молчала, боясь разрушить этот редкий момент откровенности.
— Когда я приехала к тебе в прошлом году, я была уверена, что ты мне что-то должна, — продолжила мать. — Что обязана заботиться обо мне, потому что я тебя вырастила. Но теперь я вижу, что воспитание ребенка — это не услуга, за которую потом требуют оплату. Это… ответственность.
— Мам, — Света осторожно взяла ее за руку. — Я рада, что ты так думаешь. Но прошлое есть прошлое. Давай просто постараемся строить нормальные отношения сейчас.
Елена Романовна кивнула:
— Я стараюсь. Правда стараюсь. И благодарна, что ты даешь мне этот шанс.
На следующий день, когда Паша отвозил тещу домой, Света дала мужу конверт:
— Передай маме, пожалуйста.
— Что это? — спросил Паша.
— Деньги на ремонт ее квартиры, — ответила Света. — Не так много, но на новую сантехнику хватит. Она давно жаловалась, что кран течет.
Паша улыбнулся:
— Ты удивительная, — сказал он, целуя жену. — Не каждый смог бы так простить.
— Я не уверена, что полностью простила, — честно ответила Света. — Но я хочу двигаться дальше. И, может быть, мама наконец-то научится ценить то, что у нее есть. В том числе и старшую дочь.
Когда Паша передал конверт Елене Романовне и объяснил, для чего эти деньги, она долго молчала, а потом тихо произнесла:
— Передай Свете, что я не заслуживаю такой дочери. Но очень благодарна, что она у меня есть.
Летом Света, Паша и Карина пригласили Елену Романовну на дачу на целую неделю. Они вместе работали в саду, готовили обеды, играли в настольные игры по вечерам. Бывали моменты напряжения, когда мать начинала критиковать или давать непрошеные советы, но теперь Света могла спокойно сказать: «Мам, давай не будем», и Елена Романовна умолкала, понимая намек.
Отношения не стали идеальными — слишком много лет отчуждения и боли лежало между матерью и дочерью. Но они стали честнее. Елена Романовна училась уважать границы, а Света — не ждать от матери невозможного.
В конце лета, когда они прощались на вокзале, Елена Романовна неожиданно крепко обняла дочь:
— Спасибо, что не оттолкнула меня, — прошептала она. — Я не была хорошей матерью. Но, может быть, смогу стать хорошей бабушкой.
Света обняла ее в ответ:
— У тебя получается, мам. У нас обеих получается — учиться заново строить отношения.
Поезд увозил Елену Романовну в ее город, а Света стояла на перроне с ощущением легкости. Она наконец отпустила горечь прошлого и нашла в себе силы не повторять ошибок матери. И в этом была ее настоящая победа.
