Вечер опускался на панельные многоэтажки, окрашивая бетонные плиты в медовый цвет. Марина стояла у окна, глядя на затянутое тучами небо, пока вода в чайнике медленно нагревалась, издавая тихое шипение. Пальцы нервно перебирали край занавески — тонкой, но непрозрачной, как та грань, что отделяла её собственные желания от навязанных извне.
— Опять в облаках витаешь, — раздался за спиной голос мужа, и Марина невольно вздрогнула. — Чайник скоро кипеть будет, а ты стоишь как статуя.
Она обернулась, пытаясь улыбнуться. Виктор — когда-то такой родной, а теперь словно посторонний — сидел за столом, листая новости в телефоне. Рубашка с закатанными рукавами, щетина трёхдневная, очки на кончике носа — вроде всё как всегда, но что-то неуловимо изменилось в нём за последние месяцы.
— Задумалась просто, — Марина подошла к чайнику, выключая его до того, как тот успел засвистеть. — Тебе с мятой или с чабрецом?
— Никакого чая, — Виктор отложил телефон. — Мама приходит через полчаса. К её приходу нужно что-нибудь посущественнее заварить.
Марина кивнула, доставая из холодильника мясо. Новость о визите свекрови не вызвала удивления — Алла Петровна стала частым гостем в их квартире с того самого дня, как впервые заговорила о «расширении жилплощади». Уже целый месяц она методично вплетала эту идею в каждый разговор: мол, зачем молодым две отдельные квартиры, когда можно продать обе, добавить немного и купить одну большую, просторную, «на всех».
Виктор поднялся, потянулся, хрустнув позвонками, и подошёл к Марине сзади, обнимая за плечи и утыкаясь носом в её шею.
— Не сердись, — прошептал он. — Она же как лучше хочет.
— Знаю, — Марина высвободилась из объятий, доставая разделочную доску. — У неё всегда так — сначала «как лучше», а потом почему-то выходит исключительно по её сценарию.
— Ну вот опять, — Виктор недовольно цокнул языком. — Нельзя же так категорично. Она мудрая женщина, жизнь прожила.
— Конечно. И прожить оставшуюся часть этой жизни она хочет, контролируя каждый наш шаг, — Марина резала мясо с такой силой, что нож стучал о доску как метроном.
— Перестань, — Виктор взъерошил волосы привычным жестом. — Просто подумай хорошенько. Твоя однушка на окраине, моя студия возле работы. Продаём обе, мама добавляет свои сбережения — и вот тебе трёшка в нормальном районе. Что в этом плохого?
Марина остановилась, отложила нож и повернулась к мужу:
— Виктор, мне тридцать два. Я десять лет копила на эту квартиру. Это первое, что принадлежит мне полностью, без оговорок и условий. И я должна отказаться от этого чувства защищённости ради… чего?
— Ради семьи, — твёрдо ответил он. — Ради будущего. Мама не вечная, ей нужна поддержка. А нам — возможность расширить пространство для детей.
— Для детей, которых ты не хотел последние три года, — Марина покачала головой. — А теперь вдруг загорелся идеей, стоило матери заговорить о совместном проживании.
В дверь позвонили. Виктор посмотрел на часы и удивлённо поднял брови:
— Рано. Наверное, такси быстро довезло.
Марина глубоко вдохнула, расправила плечи и натянула на лицо вежливую улыбку. Она научилась этому за пять лет брака — улыбаться, когда внутри всё переворачивается от тревоги.
— Мои дорогие! — Алла Петровна, невысокая сухощавая женщина с идеально уложенными серебристыми волосами, впорхнула в квартиру, словно хозяйка, возвращающаяся домой. На ней был светло-бежевый костюм, безупречно отглаженный, и жемчужные серьги, придававшие ей вид школьной директрисы в отставке. — Не стойте в дверях, помогите лучше с пакетами.
Виктор послушно метнулся к матери, забирая тяжёлые сумки.
— Мама, ты зачем столько всего накупила? Мы же просто поужинать собирались.
— «Просто поужинать», — передразнила Алла Петровна, снимая туфли. — В моём возрасте «просто» не бывает ничего. Каждый визит — событие, каждый разговор — возможно, последний.
Марина закатила глаза, благо свекровь не могла этого видеть из прихожей.
— И не закатывай глаза, Мариночка, — донеслось оттуда. — В моём возрасте развивается периферическое зрение, почти как у хищных птиц.
Виктор подавил смешок, а Марина почувствовала, как щёки заливает краска.
— Проходите, Алла Петровна. Ужин почти готов.
— Почти готов — значит, совсем не готов, — свекровь прошла на кухню, по-хозяйски открывая шкафчики. — Так и знала. Хорошо, что я захватила пирог от Клавдии Михайловны. Помнишь её, Витя? Она всегда говорила, что ты мог бы стать прекрасным пианистом, если бы не увлёкся этими своими компьютерами.
Марина наблюдала, как свекровь хозяйничает на её кухне, передвигая баночки с приправами, переставляя чашки «более логично», комментируя каждую мелочь. В такие моменты она чувствовала себя чужой в собственном доме.
— Мариночка, солнышко, — Алла Петровна внезапно обернулась к ней, — я тут подумала о том, что мы обсуждали на прошлой неделе. Насчёт квартирного вопроса.
— Мы ещё ничего не решили, — быстро ответила Марина, бросив взгляд на мужа.
— А что тут решать? — свекровь всплеснула руками. — Я всё просчитала. Вот, смотрите.
Она достала из сумочки аккуратно сложенный лист бумаги и расправила его на столе. Это была распечатка с сайта недвижимости — трёхкомнатная квартира в старом фонде, недалеко от центра.
— Посмотрите, какая красота! Высокие потолки, просторная гостиная, две отдельные спальни.
— И кухня шесть метров, — добавила Марина, изучив объявление. — На троих взрослых людей.
— На троих? — Алла Петровна рассмеялась. — Деточка, я же не собираюсь жить с вами постоянно. Просто иметь свой уголок для визитов. В моём возрасте важно знать, что есть место, куда можно приехать к детям без предупреждения.
— Без предупреждения, — эхом повторила Марина.
— Да, жизнь непредсказуема, — свекровь вздохнула с надрывом. — Сегодня я здорова, а завтра — кто знает? Вот тебе стукнет мой возраст…
— До вашего возраста мне ещё двадцать лет, — Марина не смогла сдержаться.
— Как они пролетят, ты даже не заметишь, — отрезала Алла Петровна. — Виктор, объясни жене, что я не вечная. Что когда-нибудь вам придётся заботиться обо мне. Не лучше ли заранее создать условия для этого?
Виктор посмотрел на мать, потом на жену, и Марина увидела в его глазах ту самую растерянность, которая всегда возникала, когда приходилось выбирать между ними двумя.
— Мам, мы всё понимаем, — начал он осторожно. — Но у нас с Мариной есть своя жизнь, свои планы…
— Планы? — Алла Петровна снова рассмеялась, но в этот раз её смех прозвучал резче. — Какие планы? Пять лет женаты, а детей всё нет. Карьера на одном месте. Квартира маленькая. Какие у вас планы, позволь спросить?
Марина почувствовала, как внутри закипает гнев.
— Наши планы не обязаны соответствовать вашим ожиданиям, — сказала она тихо, но твёрдо.
— Ну конечно, — свекровь кивнула. — Молодость — время эгоизма. Я понимаю. Но пора бы уже и о других подумать. О будущем.
— Мама, — Виктор вмешался, видя, что жена начинает терять терпение. — Давай сначала поужинаем, а потом уже обсудим квартирный вопрос?
— Прекрасная идея, — подхватила Алла Петровна. — Я как раз привезла документы от риэлтора. Он уже смотрел варианты для нас.
Марина замерла:
— Для нас? Вы уже разговаривали с риэлтором от нашего имени?
— Просто предварительная консультация, — свекровь махнула рукой. — Ничего серьёзного. Хотя он говорит, что твою квартирку на окраине можно продать прямо сейчас, пока цены не упали. А вот Витину студию лучше подержать до весны.
Виктор неловко кашлянул:
— Мама, мы ещё не приняли решение.
— Но ты же обещал подумать, — Алла Петровна поджала губы. — Три недели назад, когда приезжал ко мне, ты сказал, что это отличная идея и ты обсудишь её с Мариной.
Марина повернулась к мужу:
— Ты уже три недели назад считал это «отличной идеей»? И только сегодня решил поговорить со мной?
— Я просто искал подходящий момент, — Виктор развёл руками. — Ты в последнее время такая нервная. С работой этой своей носишься…
— С работой, которая приносит нам деньги, — отрезала Марина. — С работой, благодаря которой у нас вообще есть возможность что-то планировать.
— Ой, только не начинай опять про свои карьерные достижения, — вмешалась свекровь. — Мужчина должен быть главным добытчиком в семье.
— Мама, — предупреждающе произнёс Виктор.
— Что «мама»? Я правду говорю. В моё время женщина знала своё место.
— В ваше время женщин не брали на руководящие должности, а за равную работу платили вдвое меньше, — парировала Марина. — И, кстати, вы сами всю жизнь проработали завучем в школе. Это не совсем «женское место», не так ли?
Алла Петровна поджала губы, но быстро взяла себя в руки:
— Я думала о благе детей. О будущем поколении. А не о личной выгоде.
— Я тоже думаю о будущем, — Марина начала раскладывать салат по тарелкам, чтобы занять руки. — О своём будущем. И о будущем нашей семьи.
— Вот и прекрасно, — свекровь ловко перехватила инициативу. — Раз ты думаешь о будущем семьи, то должна понимать, что большая квартира — это вклад именно в это будущее. Представь: отдельная детская, просторная гостиная, где можно принимать гостей…
— И вы в соседней комнате, слушающая каждый наш разговор? — не удержалась Марина.
— Мариш, — Виктор положил руку ей на плечо. — Ты несправедлива.
— Несправедлива? — она повернулась к мужу. — А планировать продажу моей квартиры без моего ведома — это справедливо?
— Я ничего не планировал! — он повысил голос. — Просто обсуждал возможности!
— За моей спиной!
— Господи, какая драма, — вздохнула Алла Петровна. — В моё время люди умели договариваться.
— В ваше время женщины молчали и соглашались, — Марина резко отодвинула тарелку. — Но мы живём в другое время.
Виктор вдруг стукнул кулаком по столу, заставив подпрыгнуть чашки:
— Хватит! Оба! Мама, перестань давить. Марина, прекрати набрасываться на всех.
Воцарилась тишина. Алла Петровна первой нарушила молчание:
— Сынок, я просто хочу помочь. Вы живёте как студенты — то в твоей конуре, то в её однушке. Разве это жизнь для семейной пары?
— Мы справляемся, — произнёс Виктор, но как-то неуверенно.
— Вы топчетесь на месте, — свекровь покачала головой. — А годы идут. Вот, смотри, — она достала из сумки ещё одну папку. — Я подготовила расчёты. Если продать обе ваши квартиры сейчас и добавить мои сбережения, мы можем купить вот этот вариант, — она указала на другое объявление. — Трёшка в новостройке, с ремонтом.
— А на каких условиях будет оформлена собственность? — спросила Марина прямо.
Алла Петровна замялась:
— Ну, поскольку я вкладываю значительную сумму, то треть квартиры будет оформлена на меня. Для порядка.
— Для какого порядка? — Марина скрестила руки на груди.
— Для юридического, — отрезала свекровь. — Я не вечная, все мы знаем это. Когда-нибудь моя доля перейдёт Виктору.
— Или нам придётся выкупать её у государства, если с вами что-то случится до того, как вы оформите завещание, — заметила Марина. — Или у других наследников, если вы решите изменить завещание.
— Ты думаешь, я оставлю своё имущество кому-то кроме сына? — возмутилась Алла Петровна.
— Не знаю. Год назад вы увлечённо рассказывали о молодом враче, который делал вам операцию. Как его звали? Аркадий Семёнович?
Виктор поперхнулся водой, а свекровь покраснела:
— Это было простое восхищение профессионализмом!
— Конечно, — кивнула Марина. — Но факт остаётся фактом: вы вольны распоряжаться своим имуществом, как захотите. И если мы продадим свои квартиры и объединим с вами финансы, мы станем зависимы от ваших решений.
— Ты мне не доверяешь, — свекровь поджала губы.
— Я не доверяю ситуации, в которой кто-то имеет рычаг давления на нас с Виктором.
— Я его мать!
— И именно поэтому вы знаете, как на него давить.
Виктор вскочил:
— Прекратите обе! Я не кусок мяса, который вы перетягиваете! Мама, Марина права — совместная собственность с родителями всегда риск. Марина, мама действительно хочет как лучше, не нужно видеть во всём заговор.
Алла Петровна печально покачала головой:
— Сын мой, ты не понимаешь. Она настраивает тебя против родной матери. Классический случай — невестка отдаляет сына от семьи.
— Никто никого не отдаляет, — устало произнесла Марина. — Я просто хочу жить своей жизнью, без постоянного контроля и указаний.
— А я хочу быть уверенной, что о моём единственном сыне есть кому позаботиться, — свекровь достала платок и промокнула уголки глаз. — Что меня не отправят в дом престарелых, когда я стану обузой.
— Мама! — воскликнул Виктор. — Никто и никогда не отправит тебя ни в какой дом! Я всегда буду рядом!
— Но твоя жена…
— Моя жена тоже часть семьи, — он взял Марину за руку. — И я хочу, чтобы вы научились уважать границы друг друга.
Алла Петровна посмотрела на их соединённые руки и вдруг сменила тактику:
— Я просто беспокоюсь о будущем, — сказала она тихо. — Мне страшно, что я останусь одна, когда здоровье начнёт подводить. Что не увижу внуков.
Марина почувствовала, как рука Виктора напряглась в её ладони. Вот оно — самое уязвимое место. Отсутствие детей после пяти лет брака. Тема, которая всегда вызывала напряжение между ними.
— Мам, — Виктор сглотнул. — Мы с Мариной разберёмся с этим вопросом сами. В своё время.
— Время уходит, сынок, — свекровь покачала головой. — Мариночке уже за тридцать. Биологические часы тикают. А вы всё откладываете из-за каких-то карьерных амбиций.
Марина почувствовала, как к горлу подступает комок. Хотелось крикнуть, что это не она откладывает рождение детей. Что это Виктор каждый раз находил причины: то ипотека не выплачена, то на работе аврал, то квартира маленькая. А теперь вдруг, когда его мать заговорила о совместном проживании, резко заявил о желании завести ребёнка.
— Алла Петровна, — Марина старалась говорить спокойно. — Я понимаю ваше беспокойство. Но решение о детях — это очень личное. И принимать его должны только мы с Виктором.
— Разумеется, — свекровь кивнула. — Я просто советую. Как женщина, прожившая жизнь. Как мать, которая хочет счастья своему сыну.
— А вы уверены, что знаете, что сделает вашего сына счастливым? — спросила Марина тихо.
— Я его родила и вырастила. Кому, как не мне, знать?
— Ему тридцать пять, — заметила Марина. — Он уже давно сам решает, что ему нужно для счастья.
— И что же ему нужно, по-твоему? — свекровь сощурилась.
— Спросите у него.
Обе женщины повернулись к Виктору. Он выглядел так, словно предпочёл бы провалиться сквозь землю, чем оказаться между двумя огнями.
— Я… я просто хочу, чтобы все были счастливы, — он развёл руками. — Хочу, чтобы у мамы была спокойная старость, а у нас с Мариной — счастливая семья.
— Вот видишь? — торжествующе обратилась свекровь к Марине. — Он хочет настоящую семью. С детьми.
— И при этом уже пять лет находит причины, чтобы их не заводить, — вырвалось у Марины.
Виктор вздрогнул:
— Это нечестно. Мы оба соглашались, что нужно подождать.
— Нет, — Марина покачала головой. — Последние два года я говорю, что готова. Это ты постоянно откладываешь.
Алла Петровна внимательно слушала, переводя взгляд с сына на невестку.
— Витя, это правда? — спросила она вдруг.
— Я просто… хотел быть уверен, что смогу обеспечить семью, — он опустил глаза. — Что у нас будут нормальные условия.
— И поэтому лучший вариант — продать квартиры и переехать к маме под крыло? — Марина не могла сдержать горечь в голосе.
— Не к маме под крыло, а в большую квартиру, где хватит места всем! — вспылил Виктор.
— Всем — это тебе, мне и твоей матери, которая будет контролировать каждый наш шаг, каждое решение?
— Не говори так о моей маме!
— А как мне говорить, Вить? Она приходит к нам каждую неделю с новыми планами на нашу жизнь. То квартиру продай, то ребёнка роди, то на работе начальнику нахами. И ты каждый раз киваешь, а потом тихонько делаешь по-своему!
— Неправда!
— Правда! — Марина вскочила из-за стола. — И знаешь, что самое ужасное? Ты настолько привык лавировать между нами, что уже сам не понимаешь, чего хочешь на самом деле.
Алла Петровна внезапно рассмеялась, прервав их перепалку:
— Боже мой, какие страсти. Как в сериале.
Марина и Виктор замолчали, глядя на неё с недоумением.
— Вы даже не замечаете, что делаете, — свекровь покачала головой. — Вместо того чтобы сесть и спокойно обсудить ситуацию, вы нападаете друг на друга. А всё почему? Потому что боитесь. Ты, Мариночка, боишься потерять независимость. А ты, сынок, боишься разочаровать кого-то из нас. В итоге вы оба несчастны.
Марина опустилась обратно на стул:
— Я не боюсь потерять независимость. Я просто не хочу, чтобы кто-то решал за меня, как мне жить.
— А ты думаешь, я этого хочу? — свекровь вдруг выглядела усталой и намного старше своих лет. — Я просто не хочу быть обузой, когда придёт время. Не хочу, чтобы мой сын разрывался между двумя домами, пытаясь успеть и за мной присмотреть, и с женой побыть.
— Мама, — Виктор наклонился к ней. — Никто не считает тебя обузой.
— Сейчас — нет, — она похлопала его по руке. — Но я уже не молодею. И я видела, как тяжело было твоему отцу в последние годы. Как тяжело было мне одной с ним.
Марина почувствовала, как что-то дрогнуло внутри. Свекровь никогда не говорила о последних годах жизни мужа. О том, как ухаживала за ним после инсульта, как выучилась делать уколы и менять капельницы, как читала ему вслух, когда он уже не мог фокусировать взгляд на странице.
— Алла Петровна, — Марина взяла себя в руки. — Я понимаю ваше беспокойство о будущем. Правда понимаю. Но есть и другие варианты решения, кроме продажи наших квартир.
— Например? — свекровь подняла бровь.
— Например, мы можем помочь вам найти домработницу или сиделку, если понадобится помощь по дому. Можем установить график визитов. В конце концов, с современными технологиями можно организовать систему наблюдения и тревожную кнопку.
— Тревожная кнопка, — свекровь фыркнула. — Думаешь, дело только в физической помощи? А одиночество? А страх, что о тебе забудут?
— Мама, я никогда о тебе не забуду, — Виктор взял её руку в свои. — Но Марина права. Есть множество способов позаботиться о тебе, не продавая наши квартиры.
— Тогда почему вы сами не переедете ко мне? — вдруг спросила Алла Петровна. — У меня трёхкомнатная, места всем хватит.
Марина и Виктор переглянулись. Такой вариант они не обсуждали.
— Мама, твоя квартира в другом конце города, — осторожно начал Виктор. — Мне будет сложно добираться до работы.
— Ты можешь работать удалённо, — отрезала свекровь. — Сейчас все так делают.
— Не в моей сфере, — покачал головой он. — Да и Марине неудобно будет добираться до её офиса.
— Всегда найдутся причины, чтобы отказаться, — Алла Петровна поджала губы. — А потом удивляетесь, почему я предлагаю продать ваши квартиры. Потому что это единственный вариант, который вы даже не пытаетесь сразу отвергнуть!
В комнате повисла тяжёлая тишина. Марина смотрела в окно на темнеющее небо, Виктор изучал свои руки, а свекровь недовольно постукивала ногтями по столу.
— Знаете что, — вдруг сказала Марина, поднимаясь из-за стола. — Я поняла, в чём проблема.
— И в чём же? — с вызовом спросила Алла Петровна.
— В том, что мы все зациклились на одном решении. «Продать квартиры и купить одну на всех». Но никто не задумался о том, чего мы на самом деле хотим достичь этим шагом.
Виктор поднял голову:
— А чего мы хотим достичь?
— Вы, Алла Петровна, хотите безопасности и уверенности, что о вас позаботятся, — Марина перевела взгляд на свекровь. — Вы, по сути, хотите быть уверенной, что не останетесь одна в трудную минуту.
Свекровь медленно кивнула, явно удивлённая этим внезапным пониманием.
— Ты, Виктор, — Марина повернулась к мужу, — хочешь избежать чувства вины. Боишься, что не сможешь помочь матери, если мы будем жить отдельно. И при этом не хочешь разрушать нашу семью.
— А ты? — тихо спросил он. — Чего хочешь ты, Марина?
— Я хочу сохранить нашу автономию как семьи. Хочу, чтобы мы сами принимали решения о нашей жизни, — она помолчала. — И да, я не хочу отказываться от квартиры, на которую копила десять лет. Не из прихоти или жадности. А потому что это моя подушка безопасности.
— Подушка безопасности? — переспросил Виктор. — От чего?
Марина набрала в грудь воздух, словно перед прыжком в воду:
— От ситуации, в которой я сейчас нахожусь. Когда я должна доказывать своё право на собственное мнение. Когда любое несогласие воспринимается как вызов.
— О чём ты говоришь? — Виктор нахмурился. — Я никогда не мешал тебе высказывать своё мнение.
— Но ты никогда и не поддерживал меня, когда дело касалось твоей матери, — Марина посмотрела ему прямо в глаза. — Ты всегда лавировал, пытаясь усидеть на двух стульях.
— Это нечестно, — начал Виктор, но Алла Петровна вдруг его прервала:
— Нет, сынок. Она права.
Виктор и Марина синхронно повернулись к ней, не веря своим ушам.
— Я действительно привыкла, что все делается по-моему, — свекровь говорила медленно, словно каждое слово давалось ей с трудом. — Тридцать лет в школе, где моё слово было законом. Потом забота о твоем отце, где я тоже принимала все решения. Я просто… не умею иначе.
Марина молчала, не зная, как реагировать на это неожиданное признание.
— Но это не оправдание, — продолжила Алла Петровна. — Я не должна управлять вашей жизнью. Даже если мне кажется, что я знаю лучше.
Виктор смотрел на мать с удивлением:
— Мама, ты никогда так не говорила.
— Потому что мне страшно, — она вдруг выглядела очень маленькой и хрупкой. — Страшно быть ненужной. Страшно, что вы построите свою жизнь, и в ней не будет места для меня.
Марина подошла к свекрови и, поколебавшись секунду, положила руку ей на плечо:
— Алла Петровна, никто не собирается вычёркивать вас из нашей жизни. Но между этим и совместным проживанием есть огромная разница.
— Я знаю, — свекровь вздохнула. — Просто… когда живёшь один, дни тянутся бесконечно. И единственная радость — это когда сын звонит или заезжает в гости.
Виктор пересел ближе к матери и обнял её:
— Мама, мы всегда будем рядом. Но Марина права — нам нужно искать другие решения, кроме продажи квартир.
— Какие? — спросила Алла Петровна тихо.
Марина вдруг улыбнулась:
— У меня есть идея. Вы говорили о том, что тревожная кнопка не спасёт от одиночества. А что если… мы установим постоянное расписание? Не просто «заехать, когда получится», а конкретные дни, когда мы приезжаем к вам или вы к нам.
— Расписание? — свекровь приподняла бровь. — Как в школе?
— Именно, — кивнула Марина. — Например, каждые выходные мы проводим вместе. По четвергам устраиваем семейный ужин. А если вам одиноко в будни, можно записаться на какие-нибудь курсы. Сейчас есть множество программ для людей вашего возраста — от йоги до изучения языков.
— Благодарю за напоминание о моём «возрасте», — съязвила свекровь, но без прежней язвительности.
— Мам, а ведь это хорошая идея, — оживился Виктор. — Помнишь, ты всегда говорила, что хотела бы выучить французский? А ещё можно найти группу по интересам. Ты любишь готовить — может, кулинарные мастер-классы?
Алла Петровна задумалась:
— Я не уверена… В моём возрасте начинать что-то новое…
— В вашем возрасте люди открывают бизнесы и пробегают марафоны, — заметила Марина. — Возраст — это просто цифра.
— Легко тебе говорить, — свекровь покачала головой. — В тридцать два весь мир у твоих ног.
— А в шестьдесят у вас опыт и свобода, о которых я могу только мечтать, — парировала Марина. — Никаких ипотек, никакого начальства над душой. Делайте что хотите, живите как хотите.
Алла Петровна впервые за вечер искренне рассмеялась:
— Хорошо сказано. Давно меня никто не пытался так приободрить.
— Я не приободряю, а говорю правду, — Марина вернулась к столу и села. — И правда в том, что мы все хотим быть счастливыми. Просто по-разному представляем, как этого достичь.
Виктор смотрел на жену с восхищением:
— Знаешь, а ведь ты права. Мы все зациклились на квартирном вопросе, вместо того чтобы решать настоящие проблемы.
— А настоящая проблема в том, что вы уже пять лет женаты, а детей нет, — снова начала Алла Петровна, но осеклась, увидев взгляд сына. — Прости. Старые привычки трудно искоренить.
— Вот именно об этом я и говорю, — Марина кивнула. — Нам всем нужно научиться уважать границы друг друга. И начать лучше прямо сейчас.
Три месяца спустя
Марина стояла у окна, наблюдая, как Виктор помогает матери выйти из такси. Алла Петровна была одета в новое пальто и держала в руках коробку с тортом. Сегодня был их традиционный четверг — день семейного ужина.
После того памятного вечера многое изменилось. Они действительно установили расписание встреч, и, удивительно, но оно работало. Вместо напряжённых визитов свекрови, когда никто не знал, чего ожидать, теперь были спланированные, спокойные встречи.
Алла Петровна, к удивлению всех, действительно записалась на курсы французского языка и теперь при каждой встрече демонстрировала новые фразы, произнося их с таким акцентом, что Марина и Виктор едва сдерживали смех.
— Bonjour, mes chéris! — воскликнула свекровь, входя в квартиру. — J’ai apporté un gâteau!
— Привет, мама, — Виктор поцеловал её в щёку. — Как прошло занятие?
— Magnifique! — она протянула торт Марине. — Преподаватель сказал, что у меня отличное произношение для начинающего.
— Это замечательно, — Марина улыбнулась, принимая коробку. — Проходите, я как раз накрываю на стол.
Алла Петровна прошла в гостиную, оглядываясь:
— А что это у вас тут новенькое? — она указала на чертежи, разложенные на журнальном столике.
— А, это, — Виктор и Марина переглянулись. — Это проект нашего дома.
— Дома? — свекровь удивлённо подняла брови. — Какого ещё дома?
Марина глубоко вдохнула:
— Мы решили, что вы были правы насчёт того, что нам нужно больше пространства. Но вместо покупки квартиры мы нашли участок за городом. Небольшой, всего пятнадцать соток. И хотим построить там дом.
— Дом? — Алла Петровна разглядывала чертежи. — Вы серьёзно?
— Абсолютно, — кивнул Виктор. — Уже заключили договор с архитектором. Весной начнём строительство.
— А деньги? — свекровь нахмурилась. — Это же огромные затраты.
— Мы продаём мою студию, — пояснил Виктор. — И берём небольшой кредит. С моими нынешними доходами это реально.
— А твоя квартира? — Алла Петровна повернулась к Марине.
— Я её оставляю, — твёрдо ответила та. — По крайней мере, пока. Возможно, позже сдам в аренду, чтобы быстрее погасить кредит.
Свекровь молчала, изучая чертежи:
— Но тут… три спальни?
— Да, — Виктор положил руку на плечо жены. — Одна для нас, вторая… на перспективу, — он многозначительно посмотрел на Марину. — А третья — гостевая. Для тебя, мама.
— Для меня? — Алла Петровна растерялась. — Но ты же говорил, что не хочешь жить вместе.
— Мы не будем жить вместе постоянно, — пояснила Марина. — Но у вас будет своя комната. И мы хотели спросить — может быть, летом вы согласитесь пожить с нами? Помочь с садом, например.
Алла Петровна посмотрела на них обоих долгим взглядом:
— Вы делаете это, чтобы успокоить старуху?
— Нет, — Виктор покачал головой. — Мы делаем это, потому что хотим построить дом, где будет место для всей нашей семьи. Включая тебя.
На глазах у свекрови появились слёзы, но она быстро взяла себя в руки:
— Что ж, если так… Тогда мне придётся записаться ещё и на курсы садоводства.
Марина рассмеялась, чувствуя, как напряжение последних месяцев наконец отпускает:
— Только не заставляйте нас выращивать французские овощи с названиями, которые невозможно выговорить.
— Aucune promesse! — фыркнула свекровь, и они все трое расхохотались.
Позже, когда Виктор отвёз мать домой, Марина стояла на балконе, глядя на огни города. Она думала о том, как странно всё сложилось. Ещё три месяца назад она была готова встать насмерть, защищая свою независимость и свою квартиру. И вот теперь они планируют строить дом, где будет место и для свекрови.
Но разница была колоссальной — теперь это было их собственное решение. Не навязанное, не продиктованное чувством вины или страхом. Просто выбор, который они сделали сами, на своих условиях.
Её телефон завибрировал — сообщение от Виктора:
«Мама доехала нормально. Сказала, что привезёт на следующей неделе свои старые книги по садоводству. Ты в порядке?»
Марина улыбнулась и написала в ответ:
«Более чем. Возвращайся скорее, нам ещё нужно обсудить планировку твоего кабинета».
Она отправила сообщение и ещё какое-то время стояла, вдыхая прохладный вечерний воздух. Завтра нужно было отвезти документы в банк, встретиться с дизайнером, заехать в офис. Жизнь была наполнена планами и заботами. Но впервые за долгое время Марина чувствовала, что они движутся в правильном направлении.
Не продавая свою квартиру. Не жертвуя своей независимостью. И при этом создавая пространство, где хватит места для всех — но на тех условиях, которые устраивают всех участников этой сложной семейной головоломки.
Когда Виктор вернулся, она встретила его в дверях:
— Как думаешь, мы справимся с этим домом?
Он обнял её, прижимая к себе:
— Не знаю. Но мы хотя бы попробуем сделать это по-своему.
И в этом «по-своему» было всё, за что они боролись последние месяцы.
