Маша уронила стакан. Звон разбитого стекла заставил Софию вздрогнуть и оторваться от ноутбука.
— Мам, я нечаянно! — пискнула пятилетняя дочь, уставившись на осколки круглыми от испуга глазами.
— Стой на месте! — крикнула София, спеша на кухню. — Не двигайся, я сейчас все уберу.
Пока она собирала осколки и вытирала разлитый компот, в голове крутилась одна мысль — как же она устала.
Устала от этой бесконечной беготни и вечного напряжения, а еще от необходимости все время быть начеку.
Когда дети уснули, София присела рядом с мужем на диван и положила голову ему на плечо.
— Знаешь, о чем я думаю? — тихо спросила она.
— М-м? — Антон оторвался от телефона, где читал новости.
— Помнишь, как мы с тобой в Крыму были? Еще до детей?
Антон усмехнулся:
— Еще бы не помнить. Пять лет назад. Ты там такой загар наловила, что потом неделю спать на животе не могла.
— Вот я и подумала… — София помолчала. — Может, нам снова куда-нибудь вдвоем? На море?
Антон отложил телефон, повернулся к жене:
— А дети?
— Ну, мама же рядом живет. Может, согласится посидеть недельки две?
Антон задумчиво потер подбородок:
— Две недели — это серьезно. Справится?
— Ой, да брось! — фыркнула София. — Помнишь, как она с Мишкой сидела, когда я в больнице лежала? И ничего, справилась.
А тут всего две недели.
На следующий день они поехали к Елизавете Николаевне. Та встретила их в цветастом фартуке — явно пекла что-то вкусное.
— Проходите, проходите! — засуетилась она. — Я тут пирожки затеяла, с капустой. Сейчас чай поставлю.
За чаем с пирожками София изложила их просьбу. Елизавета Николаевна выслушала внимательно, только головой покачивала.
— Конечно, соглашусь! — воскликнула она, когда дочь закончила. — Что ж я, внуков-то не пригляжу?
Езжайте, отдыхайте. Вам и правда передышка нужна.
По дороге домой София с Антоном наперебой обсуждали, как им повезло с мамой.
— Слушай, может ей путевку в санаторий купить? — предложил Антон. — В благодарность?
— Не, не поедет она, — покачала головой София. — Знаешь же — как привязанная к дому.
Лучше что-нибудь полезное. Может, микроволновку новую? У нее старая совсем барахлит.
Следующие две недели пролетели в хлопотах. София составляла списки необходимого, закупала продукты, собирала детские вещи.
Антон занимался билетами и отелем.
Наконец настал день отъезда. Они погрузили все в машину. Чемоданы с детскими вещами, пакеты с продуктами, коробки с бытовой химией. И поехали к Елизавете Николаевне.
— Ну что, мои хорошие, — улыбнулась Елизавета Николаевна, когда они принесли последнюю сумку, — давайте теперь о делах поговорим.
София удивленно подняла брови:
— О каких делах, мам?
— О финансовых, — невозмутимо ответила Елизавета Николаевна. — Я тут узнавала расценки у нянь. Со скидкой на то, что внуки, возьму пятьдесят тысяч за две недели.
В комнате повисла оглушительная тишина. София почувствовала, как у нее отнимаются ноги. Антон рядом как-то странно булькнул.
— Мам, ты это серьезно? — чужим голосом спросила София.
— А что такого? — пожала плечами Елизавета Николаевна. — Работа должна оплачиваться.
Я же не просто так сижу — готовлю, стираю, за детьми слежу. Все по-честному.
София посмотрела на мужа. Тот стоял бледный, желваки ходили на скулах.
До вылета оставалось четыре часа. Билеты невозвратные. Отель оплачен.
— Куда карту привязать? — глухо спросил Антон.
— К телефону, — деловито ответила Елизавета Николаевна и продиктовала номер.
Всю дорогу в аэропорт они молчали. София смотрела в окно и думала о том, что, кажется, совсем не знает собственную мать.
Чемоданы еще стояли в прихожей, когда Миша с разбегу влетел в квартиру и заорал:
— Папа, а давай видео про море бабушке отправим!
София, выкладывавшая из сумки грязное белье, замерла. Антон неловко кашлянул:
— Сынок, давай потом, ладно? Устали все с дороги.
Маша, путавшаяся под ногами, тоже оживилась:
— А почему бабуле ничего не привезли? Она же с нами сидела!
— Именно потому и не привезли, — процедила София сквозь зубы.
Она до сих пор не могла спокойно вспоминать тот вечер накануне отъезда. Каждый раз, когда в памяти всплывало будничное, деловитое лицо матери, диктующей номер телефона для перевода денег, к горлу подкатывала тошнота.
Весь отпуск эта история не давала ей покоя. София то порывалась позвонить матери и высказать все, что думает, то убеждала себя забыть и простить.
Антон только вздыхал и качал головой:
— Может, у нее правда финансовые трудности? Постеснялась попросить в долг, вот и придумала эту историю с оплатой.
— Да какие трудности! — взрывалась София. — У нее пенсия нормальная, квартира своя, за коммуналку мы помогаем платить.
И потом — если нужны деньги, почему просто не сказать? Зачем этот цирк с расценками нянь?
Антон пожимал плечами и переводил разговор на другое. София видела — ему тоже неприятно и больно, просто он старается не бередить рану.
Прошла неделя. Они вернулись к привычной жизни — работа, детский сад, магазины, уборка.
София почти не разговаривала с матерью, только односложно отвечала на сообщения про внуков.
Елизавета Николаевна будто не замечала этой холодности, писала как ни в чем не бывало.
В пятницу вечером, когда София укладывала детей спать, зазвонил телефон. На экране высветилось «Мама».
— Да? — сухо ответила София.
— Сонечка, — голос матери звучал непривычно жалобно, — доченька, ты не могла бы помочь?
Я тут прихворнула немного, температура поднялась. А лекарств дома — хоть шаром покати.
София прикрыла глаза. В груди шевельнулось что-то — не то жалость, не то злорадство.
— Что купить? — спросила она после паузы.
Елизавета Николаевна продиктовала список. София записала, попрощалась и пошла к мужу.
— Антош, съездишь со мной? Мама заболела, надо лекарства отвезти.
В аптеке София долго вертела в руках чек, прежде чем убрать его в сумочку.
Две тысячи триста сорок рублей — сумма не бог весть какая, но почему-то именно эти цифры заставили ее принять решение.
Елизавета Николаевна открыла им дверь, кутаясь в теплый халат. Нос красный, глаза слезятся — и правда приболела.
— Ой, спасибо, что приехали! — засуетилась она. — Проходите, чайку попьем.
— Нет, мам, — покачала головой София. — Мы ненадолго. Вот твои лекарства, — она достала пакет из аптеки. — С тебя две тысячи триста сорок рублей по чеку. И еще две тысячи за доставку.
В прихожей повисла звенящая тишина. Елизавета Николаевна часто-часто заморгала:
— Что-что?
— Ты же сама сказала — работа должна оплачиваться, — София старалась говорить спокойно, но голос предательски дрожал. — Мы потратили время, бензин, усилия. Все по-честному, правда?
Лицо матери пошло красными пятнами. Она открыла рот, закрыла, снова открыла — но не произнесла ни звука.
София положила пакет с лекарствами на тумбочку и развернулась к выходу. В спину ей донеслось сдавленное:
— Соня! Доченька! Да как же это…
Она не стала оборачиваться. Молча спустилась по лестнице, села в машину.
Антон завел мотор, но не тронулся с места.
— Ты уверена? — тихо спросил он.
София кивнула. Горло перехватывало, говорить не хотелось. Всю дорогу домой она смотрела в окно на проплывающие мимо фонари и думала о том, как странно устроена жизнь — вроде бы ничего не изменилось, все те же улицы, дома, деревья, а мир уже совсем другой.
Дома она долго сидела на кухне, крутила в руках чашку с остывшим чаем. В голове крутились обрывки воспоминаний — вот мама везет ее, маленькую, на санках; вот помогает делать уроки; вот плачет на ее выпускном; вот держит на руках новорожденного Мишку…
Когда все пошло не так? Когда между ними встали эти проклятые деньги? Может, дело в чем-то другом — в одиночестве, в страхе стать ненужной, в желании доказать свою значимость?
Телефон на столе ожил — пришло сообщение от матери. София помедлила, прежде чем открыть.
«Сонечка, прости меня. Я все поняла. Давай поговорим?»
София отложила телефон, не ответив. Пусть помучается, подумает. Может, правда поняла — а может, просто испугалась одиночества. Время покажет.
За окном шелестел мелкий осенний дождь. София подошла к окну, прижалась лбом к холодному стеклу.
Где-то там, в десяти минутах езды, в своей квартире сидит сейчас ее мать — наверное, тоже не спит, думает, переживает.
Простить ее? Забыть? Или держать дистанцию, пока сама не осознает, что натворила? София не знала ответа.
Она только надеялась, что рано или поздно они найдут путь друг к другу — без счетов, без обид, без попыток измерить любовь деньгами.
А пока пусть все остается как есть. Иногда нужно сделать шаг назад, чтобы потом двигаться вперед. Главное — не рубить концы, оставить дверь приоткрытой.
Вдруг мама действительно все поняла? Вдруг это испытание сделает их отношения крепче?
Телефон снова звякнул. София не стала смотреть — утро вечера мудренее. Она выключила свет и пошла спать, чувствуя странное умиротворение.
Что бы ни случилось дальше, сегодня она поступила правильно.
Иногда нужно преподать урок даже самым близким людям — чтобы не потерять их окончательно.
