— Опять куда-то собралась? В шесть вечера? — Владимир отложил газету и посмотрел на жену, которая торопливо накидывала старенькое пальто.
— Да, Володя, мне нужно… по делам, — Марина отвернулась, доставая из шкафа свою потрепанную сумку.
— По каким еще делам? Третий раз за неделю! Раньше ты никуда не ходила, а теперь вдруг такая активная стала, — он поднялся с дивана, подошел ближе. — Что за секреты?
— Никаких секретов, — она нервно поправила седую прядь, выбившуюся из-под платка. — Просто хочу размяться, воздухом подышать.
Владимир фыркнул.
— В такой дождь? Ты даже зонт не берешь! Думаешь, я не вижу, что происходит? Тридцать лет вместе прожили, а теперь тебе понадобилось «подышать воздухом»?
Марина остановилась у двери, ее рука замерла на ручке. В прихожей повисла тяжелая тишина.
— Что ты хочешь сказать? — её голос звучал непривычно глухо.
— Что я хочу сказать? — Владимир развел руками, на его лице появилась горькая усмешка. — Ты изменилась. Постоянно куда-то бегаешь, телефон в руках всё время. Вечно шепчешься с кем-то. Думаешь, я не замечаю?
— Володя, о чем ты вообще? — она повернулась к нему, в глазах застыло недоумение.
— О том, что неделю назад Петрович видел тебя с каким-то мужиком возле старого клуба. Ты держала его под руку!
Марина застыла. Её лицо стало неестественно бледным.
— Ты… следишь за мной?
— А что мне оставалось делать? — он отвел взгляд. — Тебя днем не найти, вечером ты убегаешь. О чем я должен думать?
Марина медленно сняла пальто и повесила обратно на вешалку. Её движения стали медленными, будто во сне.
— Значит, вот как, — она прошла мимо мужа и села на край дивана. — Тридцать лет вместе, а ты… Никогда бы не подумала.
— Что никогда бы не подумала? Что я буду беспокоиться о своей жене? — Владимир ударил кулаком по стене. — Марина, не делай из меня дурака! Куда ты сейчас собралась?
— К Сергею Петровичу, — она произнесла это так тихо, что он едва расслышал.
Что-то оборвалось внутри Владимира. Он узнал это имя — ветеринар, который недавно приехал в их поселок. Молодой мужчина, лет сорока.
— Вот как его зовут, — холодно процедил Владимир. — И как давно ты… к ветеринару ходишь?
— Две недели, — она подняла на него взгляд. — И сегодня мне очень нужно быть там. Там меня ждут.
— Ясно, — Владимир отвернулся, сжимая кулаки. — Неужели нельзя было честно сказать? «Володя, я нашла кого-то получше». Зачем эти тайны за спиной?
Марина неожиданно встала и направилась к двери.
— Думай что хочешь, — произнесла она с горечью. — Но я должна идти.
— Ты что, совсем берега потеряла? — он загородил ей проход. — Уже и не скрываешь даже?
— Пусти меня, — в ее голосе появился металл. — Там все из-за меня. И если я не приду…
Она осеклась, глядя в глаза мужу.
— Хорошо, — вдруг решительно сказал Владимир. — Я пойду с тобой. Посмотрим вместе на твоего Сергея Петровича.
Марина вздрогнула. В их тихой жизни, размеренной как часы на стене кухни, такое предложение звучало угрозой.
— Ты с ума сошел? Что ты там забыл?
— А что я там забыл? — передразнил Владимир. — Жену свою забыл, которая неизвестно куда бегает! Собирайся, вместе пойдем.
Дождь усилился, барабаня по крыше. Марина нервно накинула пальто, руки ее подрагивали. За окном сгущались сумерки, размывая границы привычного мира.
— Хватит стоять, — Владимир резко распахнул дверь. — Веди уже к своему Петровичу.
Они шли по размокшей дороге поселка. Владимир держался чуть позади, наблюдая за женой. Её ссутулившаяся фигура казалась вдруг чужой, незнакомой. Тридцать лет вместе — и словно не было этих лет. Куда делось все?
— Сколько ему лет? — нарушил молчание Владимир.
— Кому? — Марина перешагнула через лужу, не оборачиваясь.
— Ты знаешь кому. Этому… ветеринару.
— Какая тебе разница?
Владимир ускорил шаг, догнал жену и схватил за локоть.
— Разница? Ты спрашиваешь, какая разница? — он искал в её глазах хоть каплю стыда, но видел только усталость и что-то еще, непонятное. — Марин, что случилось? Мы же всегда… Почему ты не могла сказать?
Она мягко высвободила руку.
— Я пыталась, Володя. Но ты слышишь только себя последние годы.
Они подошли к старому зданию бывшего клуба. Краска на стенах облупилась, но окна светились теплым желтым светом. Марина остановилась у входа.
— Пришли, — тихо сказала она. — Только не нужно сцен, ладно? Там и без нас проблем хватает.
Владимир толкнул скрипучую дверь, пропуская Марину вперед. Внутри их встретил запах лекарств и влажной шерсти. В углу стояли миски с водой и кормом, а из дальней комнаты доносился тихий скулеж.
— Мариночка, наконец-то! — из-за двери показался мужчина лет сорока в потертом свитере. — А мы уже заждались, Тиша совсем…
Он осекся, увидев Владимира.
— Здравствуйте. Вы, должно быть, Владимир Степанович? Марина столько о вас рассказывала.
Владимир застыл на пороге, переводя взгляд с жены на ветеринара.
— Да, я Владимир. А вы, значит, Сергей Петрович? — в его голосе звенел металл.
— Володя, — тихо начала Марина, — послушай…
— Тиша снова отказывается от пищи, — перебил ветеринар, не замечая напряжения. — Повязку я сменил, но температура держится. Без вашей жены он совсем расклеился.
— Тиша? — переспросил Владимир.
Марина быстро прошла в соседнюю комнату. Владимир последовал за ней, готовый к худшему. Но вместо тайного свидания увидел комнату, заставленную клетками. В одной из них лежал маленький щенок с перебинтованной лапой. Увидев Марину, он слабо завилял хвостом.
— Вот видишь, какой красавец, — заговорила она, присаживаясь на колени перед клеткой. — Уже меня узнаёт.
Сергей Петрович подошел ближе к Владимиру.
— Ваша жена нашла его две недели назад под мостом, с перебитой лапой. Сначала думали, не выживет, но Марина Андреевна каждый день приходит, кормит с руки. Без неё никак. Эти создания чувствуют добрые руки.
Владимир смотрел на жену, которая осторожно гладила щенка через прутья клетки. Её лицо преобразилось — исчезла напряженность, морщинки разгладились.
— А почему тайком? — спросил он тихо. — Почему не сказала?
Марина не обернулась.
— Ты же знаешь, как относишься к животным. «Только грязь и блохи от них». Помнишь, как кричал, когда соседская кошка к нам забрела?
Владимир опустил голову. Он вспомнил, как выпроваживал дворового кота с веранды, а Марина смотрела на него с тихой укоризной.
— Я думал… — он замолчал, подбирая слова. — Я думал, ты с кем-то…
— Что? — она обернулась, в глазах промелькнуло понимание. — Ты решил, что я…
Она покачала головой, чуть не рассмеявшись сквозь слёзы.
— Господи, Володя. Тридцать лет вместе, а ты… Тут щенок погибает, а ты про…
— Мариночка, — неожиданно вмешался ветеринар, — может, заберёте его? Ему нужен дом. Здесь ему тяжело. А со временем выправится лапка.
Марина замерла, затаив дыхание. Владимир почувствовал, как она напряглась, ожидая его реакции. Без слов понял: она давно мечтала забрать щенка, но боялась его гнева.
— Только он особого ухода требует, — продолжал ветеринар. — Лекарства, перевязки. Но ваша супруга уже всему научилась.
Владимир смотрел на жену, на её руки — всегда такие заботливые, на щенка, который доверчиво тянулся к этим рукам.
— И давно ты хотела собаку? — спросил он.
— Всю жизнь, — ответила она, не поднимая глаз.
Тишина, повисшая в комнате, нарушалась только тихим поскуливанием щенка. Владимир стоял, опустив руки, чувствуя, как рушится что-то внутри — не то злость, не то стыд.
— Всю жизнь, говоришь? — он подошел ближе, разглядывая маленькое существо за прутьями клетки. — И никогда не говорила.
— Говорила, — тихо ответила Марина, не поднимая глаз. — В первый год после свадьбы, когда мы гуляли в парке. Помнишь того бездомного пса? Ты тогда сказал: «Только соплей и грязи нам в доме не хватало».
Владимир напрягся, силясь вспомнить. Смутное воспоминание — молодая Марина, гладящая лохматого пса, её просящий взгляд… И его резкий ответ. А потом ещё один отказ, и ещё…
— Я тогда решила не просить больше, — продолжала Марина, осторожно просовывая палец в клетку. Щенок лизнул его. — Но когда нашла этого малыша… Он так скулил под мостом, весь мокрый, лапка сломана. Не смогла пройти.
Сергей Петрович тактично вышел, оставив их наедине. Владимир опустился на корточки рядом с женой.
— Почему не сказала? Почему тайком?
Марина подняла на него глаза — усталые, с глубокими морщинками в уголках.
— А ты бы пустил его в дом?
Владимир не ответил. Он знал ответ. Всю жизнь он строил барьеры — от грязи, от проблем, от лишних забот. Дом должен быть крепостью — так он считал. А теперь эта крепость больше похожа на тюрьму.
— Ты знаешь, — неожиданно сказал он, — когда Петрович сказал, что видел тебя с каким-то мужчиной, я будто с ума сошел. Всю неделю сам не свой ходил. Как представлю, что ты… Что я тебя потерял…
Марина удивленно посмотрела на мужа. Она не помнила, когда в последний раз он говорил о своих чувствах.
— Глупый, — её голос дрогнул. — Куда я от тебя пойду на старости лет?
— А я думал… — он провел рукой по седеющим волосам. — Думал, может, скучно тебе со мной стало. Я же вижу — увядаешь рядом со мной. Сидишь дома день-деньской, а я только ворчу.
Щенок снова заскулил, пытаясь подняться на больную лапу. Марина бережно просунула руку через прутья, успокаивая его.
— Знаешь, — сказала она, не отрывая взгляда от щенка, — когда я его нашла, он так смотрел… будто знал — я ему помогу. Такое доверие в глазах. А я уже и забыла, как это — когда тебе так доверяют.
Владимир словно получил удар под дых. Он смотрел на жену — на её морщинистые руки, на ссутулившиеся плечи — и видел ту девушку, которая тридцать лет назад доверчиво вложила свою ладонь в его, обещая идти рядом до конца.
— Откроешь? — неожиданно попросил он, кивая на клетку.
Марина недоверчиво посмотрела на мужа.
— Ты же… боишься заразы, блох…
— Открой, — повторил он тверже. — Хочу познакомиться.
Она осторожно открыла дверцу. Щенок, пошатываясь на трех здоровых лапах, неуверенно вышел и уставился на Владимира, склонив голову набок.
— Его зовут Тиша, — прошептала Марина. — Потому что он почти не лает, только смотрит так… понимающе.
Владимир медленно протянул руку. Щенок принюхался, а потом неожиданно ткнулся носом в его ладонь.
— Малыш, — вырвалось у Владимира. — Что ж тебя так покалечили?
Марина смотрела на них, не веря своим глазам.
— Володя, ты… правда разрешишь забрать его домой?
Он поднял взгляд. В глазах жены стояли слезы — не от горя, а от надежды. Когда он последний раз видел такой взгляд?
— Забирай, — сказал Владимир, поднимаясь на ноги. — Прямо сейчас.
В комнате повисла тишина, нарушаемая лишь дыханием щенка. Марина смотрела на мужа словно на незнакомца.
— Правда? — переспросила она, боясь поверить. — Ты не пошутил?
— Когда это я шутил о таком? — он неловко пожал плечами. — Только вот что… Надо ему лежанку какую-нибудь сделать. И миски купить. И, наверное, еще лекарства…
В этот момент вернулся Сергей Петрович, держа в руках небольшой сверток.
— Это перевязочный материал и лекарства, — сказал он, протягивая пакет Марине. — Инструкция внутри. Делать перевязку нужно через день. А это, — он выудил из кармана потрепанный ошейник, — мой подарок Тише, на новоселье. Старенький, но крепкий еще.
Марина бережно взяла щенка на руки, прижимая к груди. Тот доверчиво уткнулся мордочкой в её шею.
— Спасибо вам, Сергей Петрович, — голос её дрожал. — За всё спасибо.
Владимир неловко потоптался на месте, затем протянул руку ветеринару.
— И от меня… благодарность, — выдавил он. — За жену. За то, что поддержали её.
Когда они вышли на улицу, дождь уже прекратился. В вечернем воздухе пахло сырой землей и свежестью. Владимир накинул на плечи жены свою куртку, чтобы щенку было теплее.
— Прости меня, — вдруг сказал он, глядя куда-то в сторону. — За то, что наговорил. И за то, что следил.
Марина улыбнулась уголками губ.
— А я вот думаю… может, оно и к лучшему вышло? — она покрепче прижала щенка. — Ты бы иначе не пошел со мной. А Тиша так и остался бы там.
Они медленно шли по тропинке, освещенной редкими фонарями. Щенок на руках Марины тихо сопел, убаюканный равномерным шагом. Владимир искоса смотрел на жену, подмечая, как разгладились морщинки на её лице, как появился румянец на щеках.
— Знаешь, — сказал он вдруг, — я подумал… Может, сделаем ему будку? На веранде. Я доски остались от забора, хорошие, крепкие.
Марина остановилась, поворачиваясь к мужу.
— Будку? Ты же сказал, что забираем его домой.
— Так и я о том. Веранда — это тоже дом, — он замялся под её взглядом. — Ну… ладно. Пусть будет в доме. Но ему нужен свой уголок, правильно? Можно около твоего кресла, где ты вяжешь. Сделаю лежанку, с бортиками, чтобы теплее…
Он осекся, увидев, как глаза Марины наполняются слезами.
— Ты чего? — растерялся Владимир. — Я что-то не так сказал?
— Нет, — она помотала головой, улыбаясь сквозь слезы. — Всё так. Просто… я тебя таким давно не видела. Прежним.
Вокруг стояла звенящая тишина весеннего вечера. Только где-то вдалеке лаяли собаки да стрекотали цикады. Тиша завозился на руках у Марины и приподнял мордочку, с любопытством оглядываясь.
— Смотри-ка, — Владимир осторожно погладил щенка по голове. — Кажется, ему нравится наш разговор. Ты как думаешь, привыкнет он к нам?
— Привыкнет, — уверенно ответила Марина. — Главное, чтобы мы привыкли — что теперь нас трое.
Владимир вдруг обнял жену вместе со щенком, крепко, как не обнимал уже много лет.
— Спасибо, — шепнул он ей в волосы.
— За что? — так же тихо спросила она.
— За то, что не ушла. Что дождалась, пока я пойму.
Они стояли посреди дороги, два пожилых человека со щенком на руках, окутанные мягким весенним сумраком. А впереди светились окна их дома — теперь уже настоящего дома, где их ждала новая жизнь втроем.
