Виктор Петрович сидел в гараже, глядя на покрытый пылью ЗИЛ-130.
Когда-то этот грузовик был его вторым домом. Они вместе проехали тысячи километров, пережили снегопады, зной, ночные трассы и долгие стоянки у придорожных кафе.
Теперь машина стояла в углу, забытая, как и сам Виктор.
После выхода на пенсию он пытался привыкнуть к жизни без дороги. Просыпался без будильника, пил чай на веранде, ходил в магазин. Но что-то внутри оставалось пустым.
Он вытер ладонью капот ЗИЛа, оставив чистую полосу на покрытой пылью поверхности.
И тут в кармане зазвонил телефон.
— Алло?
— Здорово, Витька! Узнал?
Он на секунду замер, потом усмехнулся.
— Лёха?!
Голос был тот же — хрипловатый, с оттенком вечного оптимизма.
— Он самый! Слушай, старый волк, я тут подумал… Помнишь нашу первую трассу?
— Конечно, — хмыкнул Виктор.
— Я буду там через три дня. Ты где?
Виктор обернулся на гараж, на ЗИЛ, на всё, что давно стало просто складом воспоминаний.
— Дома.
— Поехали, Вить? Последний раз, как в старые времена?
Виктор закрыл глаза.
Дорога снова звала его.
Он глубоко вздохнул и ответил:
— Лёха, держи место за нашим столиком. Я в деле.
Виктор Петрович провёл весь день в гараже.
Сначала он просто осматривал ЗИЛ, проводил рукой по бортам, вспоминал, как когда-то на нём работал. Потом открыл капот, заглянул внутрь – старый двигатель, покрытый пылью, но всё ещё крепкий, как и он сам.
Почистил свечи, проверил масло, подкачал шины.
Вдохнул запах железа, масла, старых дорог.
А когда он повернул ключ в замке зажигания, мотор заурчал. Неровно, с запинкой, но ожил.
— Ну, старый, — пробормотал он, похлопав по рулю. — Поедем?
Ответом ему был лёгкий гул двигателя.
Вечером он уже собирал вещи в рюкзак.
На пороге гаража стояла соседка, тётя Нина, с руками в боках.
— Это ты чего, Виктор?
— В дорогу, тётя Нин.
— В твоём-то возрасте?
Виктор усмехнулся.
— А что, у дороги есть возраст?
Соседка только покачала головой, но в глазах у неё мелькнуло одобрение.
— Ну, смотри. Только ты в этот раз не вздумай исчезнуть на годы.
— Не переживай, — сказал он, затягивая ремни на рюкзаке. — Я теперь знаю, куда возвращаться.
На следующий день он выехал.
Шины прокатились по асфальту, ЗИЛ тронулся с места, а Виктор снова почувствовал себя частью трассы, частью дороги, частью жизни.
Виктор Петрович ехал по трассе, ощущая, как старый ЗИЛ уверенно берет километры под колёса.
Он не спешил.
Каждый поворот, каждая кочка были ему знакомы — он ездил по этой дороге десятки раз в молодости. Она изменилась, но всё равно оставалась его трассой.
На первом же привале он остановился у знакомого придорожного кафе.
Здесь когда-то варили лучший чай и жарили пышные беляши.
Он вышел из машины, потянулся, вдохнул запах дорожной жизни — аромат кофе, бензина, далёких дорог.
Под навесом стоял старый столик. За ним сидела женщина в фартуке, крутя в руках полотенце.
Когда она подняла глаза и увидела Виктора, её лицо осветилось удивлением.
— Петрович?!
Он усмехнулся.
— Привет, Тамара. Узнала?
— Да уж, как не узнать! Ты где пропадал столько лет?
Виктор сел за стол.
— Время летело, — ответил он.
Тамара вытерла руки, поставила перед ним чашку горячего чая.
— А теперь что?
Виктор посмотрел на трассу, где вдалеке размытыми тенями двигались грузовики.
— А теперь я снова в дороге.
Тамара кивнула.
— Ну, тогда с возвращением, Петрович.
Он сделал первый глоток и понял, что возвращается не только в дорогу, но и в ту часть жизни, которую когда-то оставил позади.
Виктор Петрович провёл в кафе не меньше часа.
Он пил чай, слушал рассказы Тамары о том, как трасса изменилась за эти годы. Многие из старых дальнобойщиков уже давно сошли с дороги. Кто-то ушёл на пенсию, кто-то… просто ушёл.
— Лёха-то помнишь? — вдруг спросила она.
Виктор оторвался от чашки.
— Конечно. Я к нему и еду.
Тамара на миг замолчала, потом тихо вздохнула.
— Хорошо, что ты поехал. Он… неважно себя чувствует.
Виктор нахмурился.
— Ты его видела?
— Да. Недавно заезжал. Всё такой же, только… уставший.
Виктор кивнул.
Он знал, зачем едет.
Знал, что этот маршрут не просто дорога в прошлое, а, возможно, последний путь, который они с Лёхой проедут вместе.
Он встал, расплатился, кивнул Тамаре.
— Береги себя, Петрович, — сказала она на прощание.
Он только усмехнулся, хлопнул по борту старого ЗИЛа и снова тронулся в путь.
Теперь каждая минута дороги имела значение.
Виктор Петрович приближался к цели.
Трасса тянулась перед ним, дорога словно растворялась в бесконечном горизонте. За эти дни он снова почувствовал то, что когда-то было его жизнью: гул двигателя, ровный ритм движения, тишину между городами.
Но теперь это был не просто маршрут, а путь к другу.
Лёха ждал его в небольшом придорожном мотеле, таком же старом, как и они сами.
Когда Виктор свернул с трассы и припарковал ЗИЛ у входа, он заметил его сразу.
Лёха сидел на крыльце, закутавшись в куртку, с чашкой чая в руках.
Когда он увидел Виктора, его лицо осветилось знакомой ухмылкой.
— Гляди-ка, сам Петрович приехал!
Виктор вышел из кабины, громко хлопнул дверью.
— А ты думал, я передумаю?
Лёха усмехнулся, но в его глазах мелькнула усталость.
— Нет, просто не был уверен, что у тебя ещё хватит запала на такой крюк.
Виктор присел рядом, вытянул ноги, оглядел пустую дорогу перед ними.
— Дорога — это дело привычки.
Лёха кивнул.
— Только вот, Петрович… у меня не так много её осталось.
Он говорил это спокойно, без жалости к себе.
Виктор посмотрел на него, стиснул челюсть, но ничего не сказал.
А потом просто взял у него вторую чашку, налил себе чаю и поставил рядом.
— Значит, мы посидим тут подольше, — сказал он.
Лёха хмыкнул.
— Как в старые времена?
— Как в старые времена.
И они сидели.
Просто смотрели на дорогу, на тихую ночь, на свет фар, исчезающих вдалеке.
И Виктор Петрович знал — этот путь стоил того, чтобы его пройти.
Виктор и Лёха просидели на крыльце почти до рассвета.
Они говорили о прошлом, о трассе, о ночах в кабине, когда дорога уводила их всё дальше, а дома казались чем-то далёким, почти забытым.
— Знаешь, Вить, — сказал Лёха, глядя на светлеющее небо. — Мы ведь думали, что дорога — это вся наша жизнь.
Виктор кивнул, отпивая остывший чай.
— А разве не так?
Лёха усмехнулся.
— Дорога — это не машины, не километры. Это люди, с кем ты её проходишь.
Виктор задумался.
Раньше он думал, что дорога — это бегство. От себя, от прошлого, от одиночества. Но, глядя на друга, понял: дорога — это возможность. Возможность найти тех, кто важен, пока не стало поздно.
Лёха похлопал его по плечу.
— Рад, что ты приехал, брат.
Виктор сжал губы, чтобы скрыть подступивший ком в горле.
— Я тоже, Лёха.
Они снова замолчали.
Впереди вставало солнце, трасса медленно оживала.
Но Виктор уже знал — теперь он не будет один.
Настало время не просто ехать, а возвращаться.
