— Лидочка, ну сколько можно терпеть этого барана! — Анна Петровна хлопнула ладонью по столу — Видеть не могу, как ты мучаешься!
Лидия Семёновна поправила очки и виновато улыбнулась, словно извинялась за то, что стала обузой для подруги.
— Аннушка, ты же понимаешь… Витя Викторович сказал, что если я хоть заикнусь о разводе, он устроит так, что меня с работы выгонят. А мне куда в пятьдесят два года?
— Да плевать мне на твоего Витю Викторовича! — Анна Петровна встала и принялась нервно ходить по кабинету между стеллажами с папками. — Ты что, не видишь, как молодые девчонки сегодня заявления подавали? Легко так, будто за хлебом сходили!
За окном моросил октябрьский дождик, и капли стекали по стеклу, как слёзы, которые Лидия давно разучилась проливать. Пятница в ЗАГСе всегда была особенным днём — днём разводов. И каждую пятницу она наблюдала, как люди освобождают себя от цепей неудачных браков, а сама оставалась в своих.
— Представляешь, та девчушка, Настя, говорит: «А чего тянуть? Жизнь одна!» — продолжала Анна Петровна, размахивая руками. — А ты что, не одна живёшь? Или у тебя запасная жизнь в заначке лежит?
Лидия молча перебирала бумаги на столе. Сегодня было особенно тяжело — три развода за день, и каждый раз она завидовала людям, которые решались на этот шаг. Завидовала молчаливо, горько, стыдясь своей зависти.
— Слушай, может, нам всё же к Зинаиде Ивановне сходить? — осторожно предложила Анна. — Она же умная женщина, поймёт…
— Что понимать-то? — Лидия всё же подняла глаза от бумаг. — Что у меня муж — подлец? Так она и сама замужем сорок лет терпит. Думаешь, у неё Борис Степанович сахарный? Просто привыкли все молчать.
Анна присела на край стола и взяла подругу за руку:
— Лидочка, милая, да сколько ж можно? Ты же совсем живая женщина, а превращаешься в какую-то тень! Помнишь, какой ты была раньше? Весёлая, звонкая… А теперь боишься лишний раз рот открыть.
— Боюсь, — тихо призналась Лидия. — Очень боюсь. Он же не просто так угрожает. У него связи в администрации, знаешь, какие. Скажет слово — и меня отсюда вычистят так, что мокрого места не останется. А дальше что? Пенсия копеечная, работы для таких, как я, нет…
В коридоре послышались шаги, и обе женщины инстинктивно замолчали. В дверь заглянула Зинаида Ивановна — седая, строгая, в безупречно отглаженном костюме.
— Девочки, что такие грустные? Пятница же, почти домой!
— Да вот, Зинаида Ивановна, Лидочка что-то приуныла, — быстро сориентировалась Анна Петровна.
Начальница внимательно посмотрела на Лидию и покачала головой:
— Дома, небось, проблемы? Ну что ж, бывает. Главное — на работе не раскисать. У нас тут всё-таки государственное учреждение, люди приходят в важные моменты жизни. Им нужна поддержка, а не унылые лица.
Когда Зинаида Ивановна ушла, Анна фыркнула:
— Вот она, наша поддержка! «На работе не раскисать». А то, что дома человек в аду живёт — это ерунда, главное, чтобы отчёты в срок сдавались.
Лидия устало потёрла виски. Головная боль накатывала всегда к концу недели, особенно после дней разводов. Словно её организм протестовал против лицемерия — весь день помогать людям обрести свободу, а вечером возвращаться в собственную тюрьму.
— Знаешь что, Аннушка, — вдруг сказала она, — а ведь мне вчера молодая пара снились. Те, что в среду приходили расписываться. Такие счастливые… А я во сне думаю: как же так, одних женим, других разводим, а сами что?
— А сами живём, как получится, — горько усмехнулась Анна. — Я вот развелась в сорок пять, думала — всё, жизнь кончилась. А оказалось — только началась! Детей подняла, внуков понянчила, а главное — дышать свободно стала.
За окном сгущались сумерки. Скоро нужно было собираться домой, и от этой мысли у Лидии сжималось что-то в груди. Дом — это ведь должно быть место покоя, а для неё это поле боя, где она каждый день проигрывала одну и ту же битву.
— А ты помнишь, как я в прошлом году пыталась? — Лидия вдруг заговорила, словно решилась на откровение. — Даже заявление написала. Дома, ночью, когда он в командировке был.
Анна повернулась к ней всем телом:
— Как же я не помню! Ты же целую неделю как на иголках ходила. А потом что?
— А потом он вернулся и как-то странно на меня посмотрел. Говорит: «Лидка, ты, случаем, не дурости в голову не набиваешь? А то мне Семёныч звонил, сказал, жены в последнее время бунтуют. Может, их проучить надо?» — Лидия поёжилась. — И я поняла, что он что-то знает.
— Да откуда ему знать-то? — не поверила Анна.
— Не знаю, но в тот же вечер он принёс мне справку о моей зарплате и положил на стол. Молча так положил. А потом говорит: «Интересно, на что человек с такими доходами жить будет, если останется один?»
Лидия встала и подошла к окну. На улице уже зажглись фонари, и в их жёлтом свете плясали дождевые капли.
— Знаешь, Аннушка, а ведь мы с ним когда-то любили друг друга. Правда любили. Он цветы дарил, стихи читал… — она усмехнулась. — Смешно сейчас вспоминать.
— Что же случилось?
— А ничего особенного. Жизнь случилась. Работа, быт, амбиции… Он стал начальником отдела, почувствовал вкус власти. А я так и осталась простым регистратором. И постепенно из любимой жены превратилась в прислугу.
Анна задумчиво покачала головой:
— А детей почему не завели? Может, если бы дети были…
— Он не хотел, — коротко ответила Лидия. — Говорил, зачем лишние рты? Мы и так хорошо живём. А потом время ушло, да и поздно уже стало.
— Понятно… — Анна помолчала. — А ты никогда не думала, что, может, он тебя специально запугивает? Может, никого он уволить не может?
Лидия развернулась от окна:
— Думала. Но знаешь, что самое страшное? Не то, что он может меня уволить. А то, что я уже не та, какой была раньше. Я боюсь не только его — я боюсь жизни. Боюсь остаться одна в пятьдесят два года и понять, что не умею жить по-другому.
— Ладно, хватит копаться в прошлом, — решительно сказала Анна. — Давай лучше подумаем, что делать дальше. Не можешь же ты до пенсии так мучиться!
— А что делать-то? — устало спросила Лидия. — Ты говоришь «давай подумаем», а я уже всё передумала. Кругом одни тупики.
Она села обратно за стол и взяла в руки фотографию в рамочке — их свадебное фото тридцатилетней давности. Молодые, улыбающиеся, полные надежд на счастливое будущее.
— Иногда смотрю на эту фотографию и думаю: а где же тот Витя, в которого я влюбилась? Куда он делся? Или я себя обманывала с самого начала?
Анна печально посмотрела на подругу:
— Знаешь, Лидочка, люди меняются. Не всегда к лучшему. Но это не значит, что ты должна меняться тоже. К худшему, я имею в виду.
За стеной послышался звук закрывающихся дверей — коллеги разошлись по домам. Скоро и им нужно было уходить. И опять этот привычный ужас перед возвращением домой, перед очередным вечером в компании человека, который когда-то был самым близким.
Дома Лидию встретила тишина и запах разогретых котлет. Виктор сидел за столом с газетой, не поднимая головы при её появлении.
— Ужин в холодильнике, — буркнул он. — Сама разогреешь.
Лидия молча прошла на кухню, но есть совершенно не хотелось. Села за стол напротив мужа и решилась:
— Витя, а давай поговорим…
— О чём? — он даже не поднял глаз от газеты.
— Да так, о жизни. Мы же совсем перестали разговаривать.
— А о чём нам разговаривать? — теперь он посмотрел на неё с раздражением. — У тебя работа есть, у меня есть. Дом есть, еда есть. Чего ещё надо?
— Понимания, может быть? Тепла? — осторожно произнесла Лидия.
Виктор отложил газету и пристально посмотрел на жену:
— А, началось! Опять твоя подружка Анька мозги промывает? Я же говорил тебе — с разведёнками лучше не общаться, заразно это.
— При чём тут Анна Петровна? Я просто думаю, что мы могли бы…
— Ты думаешь? — он усмехнулся. — Это хорошо. Только думать надо о том, как семью сохранить, а не о том, как её разрушить.
В этот момент зазвонил телефон. Виктор снял трубку:
— Алло? Да, Семёныч, слушаю… Что? Когда это было? Понятно…
Лидия с тревогой наблюдала, как менялось лицо мужа. Он хмурился всё больше, время от времени бросая на неё странные взгляды.
— Да нет, я думаю, это случайность… Хорошо, посмотрим… До свидания.
Он положил трубку и долго молчал, барабаня пальцами по столу.
— Интересные дела творятся, — наконец произнёс он. — Семёныч говорит, что у вас в ЗАГСе какие-то странности. Якобы сотрудники слишком активно разводам способствуют.
У Лидии ёкнуло сердце:
— Что ты имеешь в виду?
— А то и имею, что некоторые работники не просто документы оформляют, а ещё и советы дают. Мол, не бойтесь, разводитесь, жизнь одна… — он внимательно смотрел на её лицо. — Не о тебе ли речь, случаем?
— Я никому никаких советов не даю! — возмутилась Лидия. — Я просто работу свою делаю!
— Ага, работу… — он встал и подошёл ближе. — А может, ты там насмотрелась на чужие разводы и тоже захотелось? Думаешь, я не вижу, как ты последнее время себя ведёшь?
— Как я себя веду?
— А вот так! — он резко повысил голос. — Смотришь на меня, как на врага! Молчишь за ужином! С этой своей Анькой шепчешься! Думаешь, я дурак?
Лидия почувствовала, как внутри всё сжимается от страха и злости одновременно. Много лет она терпела его подозрения, его контроль, его унижения. Но сегодня что-то сломалось.
— А что, если и захотелось? — вдруг сказала она. — Что, если мне надоело жить с человеком, который видит во мне только прислугу?
Виктор опешил от неожиданности. Такого от жены он не ждал.
— Ах, вот как? — медленно произнёс он. — Значит, я для тебя прислуга? Я, который тебя содержу, крышу над головой обеспечиваю?
— Ты меня содержишь? — горько рассмеялась Лидия. — Да я сама зарплату получаю! А крыша эта общая, между прочим!
— Да без меня ты бы и зарплату эту получать не смогла! — взорвался он. — Думаешь, просто так тебя на работе держат? Да я пару звонков сделаю — и вылетишь оттуда, как пробка!
— Ну и делай свои звонки! — неожиданно для себя выкрикнула Лидия. — Надоело бояться! Надоело жить в страхе!
Повисла тяжёлая тишина. Виктор смотрел на жену так, словно видел её впервые. А Лидия с ужасом понимала, что наговорила лишнего. Но отступать было поздно.
— Хорошо, — тихо сказал муж. — Очень хорошо. Значит, надоело… Тогда завтра утром позвоню Зинаиде Ивановне. Расскажу ей, какие у них кадры работают. А потом посмотрим, как ты запоёшь.
Утром Лидия проснулась от звука телефонного разговора за стеной. Виктор говорил негромко, но в его голосе чувствовалось торжество:
— Да, Зинаида Ивановна, понимаю, что рано звоню… Но дело серьёзное, касается вашего отдела…
Лидия замерла, прислушиваясь. Сердце колотилось так громко, что, казалось, его слышно в соседней комнате.
— Видите ли, до меня дошли слухи, что некоторые ваши сотрудники превышают полномочия… Да, именно так… Моя жена работает у вас, и я волнуюсь за репутацию учреждения…
Лидия выскочила из кровати и ворвалась в комнату:
— Виктор, прекрати! Положи трубку!
Но он только усмехнулся и продолжал:
— Да нет, что вы, Зинаида Ивановна, я не обвиняю… Просто считаю, что нужно провести беседу… Лидия Семёновна, да… Кравченко…
— Ты подлец! — Лидия попыталась вырвать у него трубку, но он отстранил её рукой.
— Да, конечно, в понедельник обязательно зайду… Спасибо за понимание… До свидания.
Он положил трубку и довольно посмотрел на жену:
— Вот и всё. Зинаида Ивановна очень заинтересовалась информацией. Сказала, что обязательно разберётся.
Лидия опустилась на диван, чувствуя, как подкашиваются ноги:
— Зачем ты это сделал? За что?
— А за то, что забыла своё место, — холодно ответил Виктор. — Думала, можешь мне угрожать? Думала, я шучу?
На работе день начался как обычно, но Лидия чувствовала на себе пристальные взгляды коллег. Анна Петровна сразу заметила, что с подругой что-то не так:
— Лидочка, ты что такая бледная? Что случилось?
— Он позвонил Зинаиде Ивановне, — тихо сказала Лидия. — Сказал, что я превышаю полномочия, агитирую людей разводиться.
— Что?! — Анна чуть не закричала. — Какой же он мерзавец! Ладно, не переживай, мы что-нибудь придумаем…
Но придумывать было некогда. В кабинет вошла Зинаида Ивановна — мрачная, официальная:
— Лидия Семёновна, зайдите ко мне в кабинет. Нужно поговорить.
Дорога до кабинета начальницы показалась Лидии бесконечной. В голове вертелись одни и те же мысли: «Всё, конец… Сейчас уволят… А дальше что?»
— Садитесь, — сухо сказала Зинаида Ивановна. — К сожалению, поступила жалоба на вашу работу. Говорят, что вы выходите за рамки служебных обязанностей.
— Зинаида Ивановна, это неправда! — Лидия почувствовала, что голос дрожит. — Я никого ни к чему не принуждаю!
— Понимаю… — начальница помолчала. — Но жалоба серьёзная. От человека, который имеет вес в администрации. Не могу её просто так проигнорировать.
— А что мне теперь делать? — почти прошептала Лидия.
Зинаида Ивановна встала и подошла к окну:
— Знаете, Лидия Семёновна, я в этой должности уже десять лет. Видела разное. И понимаю, что иногда семейные проблемы влияют на работу…
Лидия вздрогнула:
— Вы о чём?
— Да о том, что ваш муж, видимо, не одобряет вашу работу. Или что-то ещё его не устраивает… — она повернулась к Лидии. — Скажите честно: что происходит дома?
И тут что-то сломалось. Лидия разрыдалась — впервые за много лет. Всё выплеснулось наружу: и страх, и обида, и отчаяние.
— Он меня шантажирует! — сквозь слёзы говорила она. — Угрожает увольнением, если я подам на развод! Я боюсь остаться без работы, без средств к существованию! А ещё больше боюсь, что не смогу жить одна!
Зинаида Ивановна молча протянула ей платок:
— Понятно… А вы действительно хотите развестись?
— Не знаю! — честно ответила Лидия. — То есть знаю, что так жить нельзя. Но ведь мне уже пятьдесят два! Кому я такая нужна? Где я буду жить? На что?
— А если я скажу, что работа ваша в безопасности? — вдруг произнесла начальница. — Что никто не имеет права вас уволить за личную жизнь?
Лидия подняла заплаканные глаза:
— Правда?
— Правда. Ваш муж может жаловаться сколько угодно, но веских оснований для увольнения нет. Вы работаете честно, добросовестно… — Зинаида Ивановна села напротив. — Знаете, что я вам скажу? Свобода — это не только право выбирать. Это ещё и умение нести ответственность за свой выбор.
— А если я не готова? — тихо спросила Лидия.
— Тогда не готовы. И это тоже выбор, — мягко ответила начальница. — Но тогда не мучайте себя и окружающих. Живите с тем, что есть, и не жалуйтесь.
Лидия долго сидела молча, обдумывая услышанное. Работа в безопасности… Значит, главная угроза была блефом? Но почему же так страшно представить себя одну, в пустой квартире, без привычного быта, без человека рядом — пусть и ненавистного?
— Зинаида Ивановна, а вы… вы когда-нибудь хотели развестись?
Начальница грустно улыбнулась:
— Хотела. Лет пятнадцать назад. Но не решилась. Теперь уже поздно — привыкли друг к другу, да и сил на новую жизнь нет. Но это мой выбор, и я его не жалею.
Домой Лидия шла медленно, обдумывая разговор с начальницей. Странное чувство — словно груз с плеч свалился, но одновременно стало ещё тяжелее. Теперь ей предстояло честно ответить себе на вопрос: чего она на самом деле хочет?
Виктор встретил её в прихожей с довольной улыбкой:
— Ну что, отчитали? Я же говорил — не стоило со мной связываться.
— Знаешь что, Витя, — спокойно сказала Лидия, снимая пальто, — твой блеф не прошёл. Зинаида Ивановна сказала, что работа моя в безопасности.
Улыбка сползла с его лица:
— Что значит «блеф»? Я ещё посмотрю, кто кого…
— Посмотришь, — согласилась она. — Только теперь я знаю правду. Ты не можешь меня уволить. А значит, можешь перестать этим козырять.
Виктор растерянно молчал. Такой реакции он не ожидал.
— И что теперь? — наконец спросил он. — Подашь на развод?
Лидия прошла в кухню, поставила чайник и долго стояла у плиты спиной к мужу.
— Нет, — тихо сказала она. — Не подам.
— А… а почему?
Она обернулась и посмотрела на него — внимательно, словно видела впервые:
— Потому что боюсь. Боюсь одиночества больше, чем нашего брака. Боюсь начинать всё сначала в пятьдесят два года. Это честно, правда?
Виктор опешил от откровенности:
— Честно…
— Вот и хорошо. Только теперь мы будем жить по-новому, — она налила себе чай и села за стол. — Никаких угроз насчёт работы. Никаких шантажей. Я остаюсь с тобой не потому, что боюсь увольнения, а потому, что сама так решила.
— И всё? — он не мог поверить в такую простоту.
— Не всё, — покачала головой Лидия. — Ещё я буду встречаться с Анной Петровной, когда захочу. Буду говорить то, что думаю. И если ты снова попытаешься меня запугать — тогда уже точно подам на развод. Теперь я знаю, что смогу.
Виктор сел напротив жены и внимательно посмотрел на неё:
— А любишь ты меня ещё хоть немножко?
Лидия задумалась:
— Знаешь, я уже не помню, что такое любовь. Но привыкла к тебе. Может быть, со временем что-то и изменится… Если ты захочешь.
— Захочу, — быстро сказал он. — Попробую.
Она кивнула и допила чай. В окно заглядывали первые звёзды — завтра будет ясная погода. И завтра снова пятница, день разводов. Снова придут люди, которые решились изменить свою жизнь. А она будет оформлять их документы и больше не завидовать.
— Витя, — сказала она, вставая из-за стола, — а давай завтра вечером в кино сходим? Давно не ходили.
— Давай, — удивлённо согласился он.
Лидия улыбнулась — первый раз за много месяцев. Свобода оказалась не в разводе, а в праве выбирать. Даже если выбираешь остаться в клетке — но уже с открытой дверцей.
В прихожей она остановилась возле зеркала и поправила причёску. В отражении смотрела незнакомая женщина — уставшая, но спокойная. Впервые за долгие годы честная сама с собой.
— Наконец-то, — тихо сказала она своему отражению. — Наконец-то ты решилась быть собой.
